а еще говорят, что она жутко уродлива и омерзитель
на на вид; еще у нее на голове венок из живых змей; а еще Ц она обладает огро
мной силой, превосходящей силу любого мужчины. Хергер также сказал, что в
ендолы спрашивают у нее совета по всем возникающим у них вопросам
В связи с эт
им стоит привести наблюдение Джозефа Кантрелла о том, что «в германской
и норманнской мифологии существует тенденция, согласно которой женщин
ам приписывают наличие особых сил, колдовского дара и прочих сверхъесте
ственных способностей, в связи с чем мужчинам следует их бояться и не дов
ерять им. Основные боги в этих мифологиях Ц мужчины, но валькирии, чье имя
в буквальном переводе означает «уносящие павших», Ц это женщины, котор
ые переносят воинов, погибших на поле брани, в рай. Согласно древним мифам
, валькирий было трое. Точно так же тремя ограничивалось количество норн,
или судеб, которые присутствовали при рождении каждого человека и опред
еляли, какой будет его жизнь. Норны носили имена: Урт Ц прошлое, Вертанди
Ц настоящее и Скульд Ц будущее. Норны «ткали» судьбу человека, а ткачес
тво всегда считалось женской работой. В народе эти женские божества част
о представлялись в виде юных девушек. ВирдЦ англосаксонское божество, у
правлявшее судьбой человека, Ц также было женского рода. Вполне вероят
но, что соотнесение божеств женского пола с человеческой судьбой было ру
диментом более ранних представлений о женщине как символе плодородия. В
функции богинь плодородия входило покровительство крестьянам, обрабат
ывающим землю, а также определение судьбы всего живого на земле».
Кроме того, Кантрелл указывает, что «нам достаточно достоверно известно
: гадание, целительство и наложение заклятий, равно как и другие шамански
е функции, в норманнском обществе соотносились с женщинами преклонных л
ет. Наряду с этим с женщиной как таковой в народном сознании была связана
идея недоверия и подозрительности. Согласно саге «Хавамал», «нельзя дов
ерять словам девушки или замужней женщины, ибо их сердца созданы в форме
вращающегося колеса, и непостоянство свойственно их натуре»».
Бендиксон по этому поводу пишет: «Среди древних скандинавов существова
ло своего рода разделение полномочий по половому признаку. Мужчины в бол
ьшей степени занимались физической работой и, в широком смысле слова, зе
мными делами; женщинам же отводилась область психологии».
. Поведав мне это, Хергер отвернулся от меня и уснул.
Затем произошло следующее: глубокой ночью, когда празднование уже подхо
дило к концу и многие воины либо спали, либо готовились отойти ко сну, Беов
ульф сел на скамью рядом со мной. Отхлебнув меда из рога, он обратился ко м
не. Как я заметил, пьян он не был и начал говорить по-норманнски медленно и
простыми словами, чтобы я понял его мысль.
Сначала он спросил меня:
Ц Ты понял, что сказал гном-тенгол?
Я ответил, что понял благодаря Хергеру, который теперь храпел возле нас. Н
а это Беовульф заметил:
Ц Тогда ты знаешь, что мне суждено умереть. Ц Эти слова он произнес спок
ойно, твердым голосом и глядя на меня совершенно ясными глазами. Я не знал
, какими словами ответить, но в конце концов вспомнил известную мне норма
ннскую пословицу: «Не верь пророчеству, пока оно не сбылось»
Это выражение являетс
я кратким парафразом народной норманнской мудрости, которая в полном ва
рианте звучит так: «Не хвались, что прожил день, пока не наступил вечер; не
восхваляй женщину, пока она жива; не хвали меч, Ц пока не опробовал его в б
ою; девушку Ц пока не взял ее в жены; лед Ц пока не пересек по нему реку; пи
во Ц пока оно не выпито». Такое мудрое, реалистичное и до определенной ст
епени циничное представление о природе человека и о мире в целом являетс
я отчасти общим для скандинавской и арабской культур. Как и скандинавы, а
рабы часто выражают эту же точку зрения иронически или даже сатирически
. Существует суфийская притча о человеке, который спросил мудреца: «Пред
положим, что я уехал из города и в урочный час должен совершить омовение. В
какую сторону мне смотреть, когда я буду исполнять этот ритуал?» На что му
дрец ответил: «Смотри туда, где оставил одежду, а то ее могут украсть».
.
Беовульф в ответ сказал:
Ц Ты видел многое в нашей жизни. Ты многое понял. То, что ты сказал мне, Ц п
равда. И все-таки... Ты умеешь рисовать звуки? Ц Я подтвердил, что умею. Ц Т
огда береги себя, не рискуй понапрасну и постарайся не погибнуть в завтр
ашнем бою. Не поддавайся порыву безудержной храбрости. Ты теперь одеваеш
ься и говоришь, как норманн. Смотри же, не погибни.
Я положил руку ему на плечо, как, я видел, делали это его воины, выражая свое
расположение. Он улыбнулся.
Ц Я ничего не боюсь и утешение мне не нужно. А мои слова относятся к твоей
собственной безопасности. Еще раз говорю: ты должен остаться в живых, пот
ому что ты единственный из нас, кто умеет рисовать звуки. А теперь самое ум
ное Ц это лечь спать.
Сказав это, он отвернулся от меня и тотчас же обратил свое внимание на одн
у из девушек-рабынь, которой и овладел буквально в десяти шагах от того ме
ста, где сидел я. Мне оставалось только отвернуться и постараться не слуш
ать стоны и смех женщины. И вскоре сон сморил меня.
ПЕЩЕРЫ ГРОМА
Еще до того, как первые розовые лучи восходящего солнца коснулись небосв
ода, отряд воинов Беовульфа, в число которых входил и я, покинул королевст
во Ротгара и отправился в путь вдоль скалистой, обрывистой береговой лин
ии. Должен признаться, что чувствовал я себя в тот день не слишком хорошо:
у меня сильно болела голова и постоянно напоминал о себе желудок. Все это
было результатом излишне рьяного участия во вчерашнем празднестве. У ме
ня есть все основания предполагать, что воины Беовульфа чувствовали себ
я не лучше, однако никто из них ни разу не пожаловался, словно и не было ими
вчера выпито огромное количество меда. Мы ехали верхом довольно быстро,
следуя прихотливым изгибам линии берега. В основном берег моря в тех кра
ях представляет собой высокие скалы из серого камня, практически отвесн
о обрывающиеся в воду. Кое-где внизу вдоль этих обрывов тянется узкая пол
оска каменистых пляжей, но гораздо чаще морские волны с грохотом и целым
и фонтанами брызг разбиваются прямо у подножья высокой каменной стены.
Я подъехал к Хергеру, к седлу которого были приторочены мотки веревок из
тюленьих шкур, и некоторое время наши лошади скакали бок о бок. Затем я пои
нтересовался у него, каковы наши планы на этот день. По правде говоря, мне
было настолько плохо Ц я имею в виду головную боль и отвратительное сос
тояние желудка, Ц что задал я этот вопрос не столько ради ответа, сколько
чтобы отвлечься.
Хергер сказал мне вот что:
Ц Нынешним утром мы должны проникнуть в пещеры грома и расправиться с м
атерью вендолов. Мы попадем туда со стороны моря. По-моему, я уже вчера теб
е об этом говорил.
Я кивнул и стал внимательно смотреть в сторону моря, боясь даже близко по
дъехать к краю обрыва.
Ц Мы подплывем туда на лодке? Ц спросил я Хергера.
Ц Нет, Ц ответил Хергер и многозначительно похлопал рукой по моткам ве
ревок.
Лишь теперь я сообразил, что он имеет в виду: оказывается, нам предстояло с
пуститься с обрыва по веревкам и где-то там, внизу, отыскать входы в пещер
ы. Такая перспектива меня страшно перепугала, поскольку я всегда боялся
высоты. По возможности я старался избегать даже посещения высоких здани
й в Городе Мира. Я поспешил сообщить об этом Хергеру.
На это он заявил мне:
Ц Ну вот, можешь радоваться, считай, что тебе повезло.
Я спросил его, в чем же заключается мое везение, и в ответ Хергер сказал:
Ц Если ты боишься высоты, то сегодня у тебя есть возможность победить в с
ебе этот страх; кроме того, тебе предстоит участвовать в важном и смертел
ьно опасном деле, и если у нас все получится, то тебя тоже причислят к геро
ям.
На это я возразил:
Ц Я вовсе не хочу быть героем. Хергер засмеялся и заметил, что я говорю та
к только потому, что я араб. Еще он сказал, что у меня сегодня, как он выразил
ся, «тяжелая голова». Насколько мне известно, таким выражением норманны
определяют плохое физическое состояние человека на следующий день пос
ле неумеренного употребления пьянящих напитков. В этом он был абсолютно
прав, о чем я уже упоминал.
Правдой было также и то, что я ужасно испугался, когда узнал, что мне приде
тся спускаться по веревкам с обрыва. Ход моих рассуждений был таков: я все
гда полагал, что могу пойти на все, что угодно, лишь бы не вступать в близос
ть с женщиной во время месячных, не пить из золотого кубка, не есть свиной
навоз, не ослепнуть и не быть вынужденным наложить на себя руки. Так вот, н
а все это я готов был пойти, только бы не карабкаться по этому проклятому о
брыву. Настроение у меня и без того было не лучшее, и я сказал Хергеру:
Ц И ты, и Беовульф, и вся ваша компания можете мечтать стать героями или п
окойниками Ц это вполне соответствует вашему характеру и образу мысле
й. Но я в вашей затее принимал участие подневольно, и больше ввязываться в
ваши смертельно опасные приключения я не собираюсь. Пойми наконец: я не о
дин из вас.
И опять, выслушав меня, Хергер рассмеялся. Затем он окликнул Беовульфа и о
чем-то быстро с ним заговорил; Беовульф что-то коротко ответил ему через
плечо. Тогда Хергер поспешил передать мне его слова:
Ц Беовульф говорит, что ты будешь делать то же самое, что и мы. В тот момент
я просто впал в отчаяние и попытался объяснить Хергеру бессмысленность
их затеи всюду таскать меня с собой:
Ц Я просто не смогу сделать это. Нет, конечно, вы можете меня заставить, но
тогда я погибну, и все.
Хергер удивился и спросил:
Ц С чего это ты вдруг погибнешь?
Ц Я не смогу удержать в руках веревку, Ц объяснил я ему.
Этот ответ опять почему-то заставил Хергера от души рассмеяться, после ч
его он громко повторил мои слова, чтобы слышали все норманны, и все они гро
мко расхохотались над ними. Потом Беовульф что-то сказал Хергеру, и тот пе
ревел мне его слова:
Ц Беовульф говорит, что ты не удержишь веревку, только если специально р
азожмешь пальцы и отпустишь ее. Но такой глупости ты, надо думать, не сдела
ешь. Беовульф считает, что хоть ты и араб, но вовсе не глупец.
Такова уж истинная природа человека: когда Беовульф дал мне понять, что я
смогу карабкаться по скалам, я тут же поверил в свои силы, и мое настроение
немного улучшилось. Хергер это заметил и сказал:
Ц Каждый человек чего-то боится. Один, например, боится закрытых помещен
ий, а другой боится утонуть; они смеются друг над другом, и каждый называет
другого дураком. На самом деле каждый страх Ц это наше предпочтение, точ
но так же, как одному нравится такая женщина, а другому другая, одному нрав
ится баранина, а другому свинина, одному капуста, а другому лук. Так что ст
рах Ц это только страх, и не надо его бояться.
Я был не в настроении поддерживать философские беседы и высказал это Хер
геру потому что страх во мне очень быстро уступал место злости. На это Хер
гер опять рассмеялся мне в лицо и напомнил:
Ц Благодари Аллаха, что он определил место смерти в конце жизни, а не в на
чале.
Я довольно резко заметил ему, что не вижу большого смысла в том, чтобы приб
лижать этот конец.
Ц Ну, это и так понятно, Ц ответил мне Хергер и добавил: Ц Посмотри на Бе
овульфа. Посмотри, как он прямо держится в седле. Посмотри, как он скачет в
перед и ведет нас за собой, хотя ему известно, что скоро он должен погибнут
ь.
Я на это возразил:
Ц Погибнет он или нет Ц этого я не знаю.
Ц Ты Ц нет, Ц сказал Хергер, Ц но сам Беовульф знает.
После этого Хергер замолчал, и мы довольно долго ехали вместе молча. Лишь
когда солнце уже стояло высоко в небе и ярко светило, Беовульф скомандов
ал нам остановиться. Мы все спешились и стали готовиться к спуску в пещер
ы.
Теперь я уже хорошо знал, что норманны Ц сильные люди, и кроме того, храбр
ы до безумия. Но решиться на такое Ц мне казалось, что это выше человеческ
их сил. Когда я подошел к краю обрыва и глянул вниз, сердце замерло у меня в
груди, голова закружилась, и мне даже показалось, что меня вот-вот стошнит
. Утес обрывался в море абсолютно вертикальной гладкой стеной, на которо
й не было ни малейшего выступа, чтобы ухватиться рукой или упереться ног
ами. Высота же обрыва достигала, по моему разумению, примерно четырехсот
шагов. Огромные волны, вдребезги разбивавшиеся о подножье этой стены, св
ерху казались лишь мелкой рябью. Они словно были нарисованы на изящной м
иниатюре рукой художника. Тем не менее я знал, что на самом деле там, внизу,
на скалы обрушиваются настоящие огромные водяные валы, которые сметут в
сякого, кто осмелится встать у них на пути.
С моей точки зрения, пытаться спуститься, карабкаясь по этой отвесной ст
ене, было чистым безумием, сравнимым лишь с поведением взбесившейся соба
ки. Норманны же готовились к спуску как ни в чем не бывало. По приказу Беов
ульфа в землю неподалеку от обрыва были вкопаны и хорошо закреплены невы
сокие, но прочные деревянные столбы; к этим столбам привязали кожаные ве
ревки и сбросили их свободные концы с обрыва.
Оказалось, что длины веревок недостаточно, чтобы добраться по ним до под
ножья обрыва. Тогда их втащили наверх и привязали к каждой по второму мот
ку. Теперь свободные концы веревок доставали до самой воды.
Убедившись в том, что длина веревок достаточна, Беовульф сказал своим во
инам:
Ц Первым буду спускаться я, чтобы убедиться, что веревки крепкие и выдер
жат любого из нас. Если все пройдет успешно, то мы сможем добраться до вход
а в пещеру и осуществить то, что мы задумали. Я буду ждать вас вон на том узк
ом камне у самого берега.
Я посмотрел вниз и ужаснулся. Назвать этот камень узким было все равно чт
о назвать верблюда добрым. На самом деле это была крохотная полоска камн
я, то выступавшая над поверхностью воды, то скрывавшаяся под очередной н
абегающей волной.
Ц Когда все спустятся вниз, Ц сказал Беовульф, Ц мы сможем идти дальше
и проберемся в пещеры грома, чтобы расправиться с матерью вендолов.
Эти слова он произнес совершенно спокойным, будничным голосом, словно го
ворил о чем-то привычном и обыденном: например, приказывал рабу приготов
ить похлебку на ужин или сделать другую домашнюю работу. Не сказав больш
е ни слова, он схватился за веревки и шагнул за край обрыва.
Способ, применяемый норманнами для лазания по отвесным скалам, показалс
я мне примечательным и достойным описания. Сами же они не находят в нем ни
чего особенного. Хергер объяснил мне, что в определенное время года они с
обирают яйца морских птиц, гнездящихся в скалах. Делается же это так: чело
века, который хочет спуститься с обрыва, обвязывают веревочной петлей, и
его товарищи, оставшиеся наверху, постепенно отпускают эту веревку. Тем
временем висящий над пропастью человек пользуется для поддержания рав
новесия второй веревкой, свободно свисающей с края обрыва. Кроме того, у с
калолаза есть при себе прочный шест или посох, висящий на веревочной пет
ле на запястье, Ц на тот случай, если во время спуска он выскользнет из ру
к. Этим шестом нужно отталкиваться от скалы, опускаясь постепенно все ни
же и ниже Сх
одный способ скалолазания применяется до сих пор на датских Фарерских о
стровах для сбора птичьих яиц Ц одной из важных составляющих рациона ме
стных жителей.
.
Беовульф начал спуск, и его фигура становилась все меньше и меньше. Я вним
ательно наблюдал за тем, как он ловко управляется с веревками, петлей и ше
стом; однако эта кажущаяся легкость не ввела меня в заблуждение. Я прекра
сно понимал, что на самом деле подобные упражнения требуют от человека и
зрядной физической силы и сноровки. Кроме того, было очевидно, что Беовул
ьф и раньше лазал по скалам таким образом, а для меня все это было впервые.
Наконец он, действительно живой и здоровый, ступил на тот самый узкий кам
ень, едва выступавший над поверхностью моря. Очередная волна тотчас же о
катила его ледяной водой. При этом нас разделяло такое расстояние, что мы
едва могли рассмотреть, как он махнул нам рукой в знак того, что спустился
благополучно. Петлю-перевязь втянули наверх вместе с привязанным к ней
дубовым посохом. Неожиданно Хергер обернулся ко мне:
Ц Ты следующий.
Я сказал, что мне плохо. Потом я заявил своим спутникам, пытаясь отсрочить
этот кошмар, что хотел бы еще посмотреть, как будут спускаться другие, что
бы лучше понять, как правильно действовать шестом и как перехватывать ст
раховочную веревку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
на на вид; еще у нее на голове венок из живых змей; а еще Ц она обладает огро
мной силой, превосходящей силу любого мужчины. Хергер также сказал, что в
ендолы спрашивают у нее совета по всем возникающим у них вопросам
В связи с эт
им стоит привести наблюдение Джозефа Кантрелла о том, что «в германской
и норманнской мифологии существует тенденция, согласно которой женщин
ам приписывают наличие особых сил, колдовского дара и прочих сверхъесте
ственных способностей, в связи с чем мужчинам следует их бояться и не дов
ерять им. Основные боги в этих мифологиях Ц мужчины, но валькирии, чье имя
в буквальном переводе означает «уносящие павших», Ц это женщины, котор
ые переносят воинов, погибших на поле брани, в рай. Согласно древним мифам
, валькирий было трое. Точно так же тремя ограничивалось количество норн,
или судеб, которые присутствовали при рождении каждого человека и опред
еляли, какой будет его жизнь. Норны носили имена: Урт Ц прошлое, Вертанди
Ц настоящее и Скульд Ц будущее. Норны «ткали» судьбу человека, а ткачес
тво всегда считалось женской работой. В народе эти женские божества част
о представлялись в виде юных девушек. ВирдЦ англосаксонское божество, у
правлявшее судьбой человека, Ц также было женского рода. Вполне вероят
но, что соотнесение божеств женского пола с человеческой судьбой было ру
диментом более ранних представлений о женщине как символе плодородия. В
функции богинь плодородия входило покровительство крестьянам, обрабат
ывающим землю, а также определение судьбы всего живого на земле».
Кроме того, Кантрелл указывает, что «нам достаточно достоверно известно
: гадание, целительство и наложение заклятий, равно как и другие шамански
е функции, в норманнском обществе соотносились с женщинами преклонных л
ет. Наряду с этим с женщиной как таковой в народном сознании была связана
идея недоверия и подозрительности. Согласно саге «Хавамал», «нельзя дов
ерять словам девушки или замужней женщины, ибо их сердца созданы в форме
вращающегося колеса, и непостоянство свойственно их натуре»».
Бендиксон по этому поводу пишет: «Среди древних скандинавов существова
ло своего рода разделение полномочий по половому признаку. Мужчины в бол
ьшей степени занимались физической работой и, в широком смысле слова, зе
мными делами; женщинам же отводилась область психологии».
. Поведав мне это, Хергер отвернулся от меня и уснул.
Затем произошло следующее: глубокой ночью, когда празднование уже подхо
дило к концу и многие воины либо спали, либо готовились отойти ко сну, Беов
ульф сел на скамью рядом со мной. Отхлебнув меда из рога, он обратился ко м
не. Как я заметил, пьян он не был и начал говорить по-норманнски медленно и
простыми словами, чтобы я понял его мысль.
Сначала он спросил меня:
Ц Ты понял, что сказал гном-тенгол?
Я ответил, что понял благодаря Хергеру, который теперь храпел возле нас. Н
а это Беовульф заметил:
Ц Тогда ты знаешь, что мне суждено умереть. Ц Эти слова он произнес спок
ойно, твердым голосом и глядя на меня совершенно ясными глазами. Я не знал
, какими словами ответить, но в конце концов вспомнил известную мне норма
ннскую пословицу: «Не верь пророчеству, пока оно не сбылось»
Это выражение являетс
я кратким парафразом народной норманнской мудрости, которая в полном ва
рианте звучит так: «Не хвались, что прожил день, пока не наступил вечер; не
восхваляй женщину, пока она жива; не хвали меч, Ц пока не опробовал его в б
ою; девушку Ц пока не взял ее в жены; лед Ц пока не пересек по нему реку; пи
во Ц пока оно не выпито». Такое мудрое, реалистичное и до определенной ст
епени циничное представление о природе человека и о мире в целом являетс
я отчасти общим для скандинавской и арабской культур. Как и скандинавы, а
рабы часто выражают эту же точку зрения иронически или даже сатирически
. Существует суфийская притча о человеке, который спросил мудреца: «Пред
положим, что я уехал из города и в урочный час должен совершить омовение. В
какую сторону мне смотреть, когда я буду исполнять этот ритуал?» На что му
дрец ответил: «Смотри туда, где оставил одежду, а то ее могут украсть».
.
Беовульф в ответ сказал:
Ц Ты видел многое в нашей жизни. Ты многое понял. То, что ты сказал мне, Ц п
равда. И все-таки... Ты умеешь рисовать звуки? Ц Я подтвердил, что умею. Ц Т
огда береги себя, не рискуй понапрасну и постарайся не погибнуть в завтр
ашнем бою. Не поддавайся порыву безудержной храбрости. Ты теперь одеваеш
ься и говоришь, как норманн. Смотри же, не погибни.
Я положил руку ему на плечо, как, я видел, делали это его воины, выражая свое
расположение. Он улыбнулся.
Ц Я ничего не боюсь и утешение мне не нужно. А мои слова относятся к твоей
собственной безопасности. Еще раз говорю: ты должен остаться в живых, пот
ому что ты единственный из нас, кто умеет рисовать звуки. А теперь самое ум
ное Ц это лечь спать.
Сказав это, он отвернулся от меня и тотчас же обратил свое внимание на одн
у из девушек-рабынь, которой и овладел буквально в десяти шагах от того ме
ста, где сидел я. Мне оставалось только отвернуться и постараться не слуш
ать стоны и смех женщины. И вскоре сон сморил меня.
ПЕЩЕРЫ ГРОМА
Еще до того, как первые розовые лучи восходящего солнца коснулись небосв
ода, отряд воинов Беовульфа, в число которых входил и я, покинул королевст
во Ротгара и отправился в путь вдоль скалистой, обрывистой береговой лин
ии. Должен признаться, что чувствовал я себя в тот день не слишком хорошо:
у меня сильно болела голова и постоянно напоминал о себе желудок. Все это
было результатом излишне рьяного участия во вчерашнем празднестве. У ме
ня есть все основания предполагать, что воины Беовульфа чувствовали себ
я не лучше, однако никто из них ни разу не пожаловался, словно и не было ими
вчера выпито огромное количество меда. Мы ехали верхом довольно быстро,
следуя прихотливым изгибам линии берега. В основном берег моря в тех кра
ях представляет собой высокие скалы из серого камня, практически отвесн
о обрывающиеся в воду. Кое-где внизу вдоль этих обрывов тянется узкая пол
оска каменистых пляжей, но гораздо чаще морские волны с грохотом и целым
и фонтанами брызг разбиваются прямо у подножья высокой каменной стены.
Я подъехал к Хергеру, к седлу которого были приторочены мотки веревок из
тюленьих шкур, и некоторое время наши лошади скакали бок о бок. Затем я пои
нтересовался у него, каковы наши планы на этот день. По правде говоря, мне
было настолько плохо Ц я имею в виду головную боль и отвратительное сос
тояние желудка, Ц что задал я этот вопрос не столько ради ответа, сколько
чтобы отвлечься.
Хергер сказал мне вот что:
Ц Нынешним утром мы должны проникнуть в пещеры грома и расправиться с м
атерью вендолов. Мы попадем туда со стороны моря. По-моему, я уже вчера теб
е об этом говорил.
Я кивнул и стал внимательно смотреть в сторону моря, боясь даже близко по
дъехать к краю обрыва.
Ц Мы подплывем туда на лодке? Ц спросил я Хергера.
Ц Нет, Ц ответил Хергер и многозначительно похлопал рукой по моткам ве
ревок.
Лишь теперь я сообразил, что он имеет в виду: оказывается, нам предстояло с
пуститься с обрыва по веревкам и где-то там, внизу, отыскать входы в пещер
ы. Такая перспектива меня страшно перепугала, поскольку я всегда боялся
высоты. По возможности я старался избегать даже посещения высоких здани
й в Городе Мира. Я поспешил сообщить об этом Хергеру.
На это он заявил мне:
Ц Ну вот, можешь радоваться, считай, что тебе повезло.
Я спросил его, в чем же заключается мое везение, и в ответ Хергер сказал:
Ц Если ты боишься высоты, то сегодня у тебя есть возможность победить в с
ебе этот страх; кроме того, тебе предстоит участвовать в важном и смертел
ьно опасном деле, и если у нас все получится, то тебя тоже причислят к геро
ям.
На это я возразил:
Ц Я вовсе не хочу быть героем. Хергер засмеялся и заметил, что я говорю та
к только потому, что я араб. Еще он сказал, что у меня сегодня, как он выразил
ся, «тяжелая голова». Насколько мне известно, таким выражением норманны
определяют плохое физическое состояние человека на следующий день пос
ле неумеренного употребления пьянящих напитков. В этом он был абсолютно
прав, о чем я уже упоминал.
Правдой было также и то, что я ужасно испугался, когда узнал, что мне приде
тся спускаться по веревкам с обрыва. Ход моих рассуждений был таков: я все
гда полагал, что могу пойти на все, что угодно, лишь бы не вступать в близос
ть с женщиной во время месячных, не пить из золотого кубка, не есть свиной
навоз, не ослепнуть и не быть вынужденным наложить на себя руки. Так вот, н
а все это я готов был пойти, только бы не карабкаться по этому проклятому о
брыву. Настроение у меня и без того было не лучшее, и я сказал Хергеру:
Ц И ты, и Беовульф, и вся ваша компания можете мечтать стать героями или п
окойниками Ц это вполне соответствует вашему характеру и образу мысле
й. Но я в вашей затее принимал участие подневольно, и больше ввязываться в
ваши смертельно опасные приключения я не собираюсь. Пойми наконец: я не о
дин из вас.
И опять, выслушав меня, Хергер рассмеялся. Затем он окликнул Беовульфа и о
чем-то быстро с ним заговорил; Беовульф что-то коротко ответил ему через
плечо. Тогда Хергер поспешил передать мне его слова:
Ц Беовульф говорит, что ты будешь делать то же самое, что и мы. В тот момент
я просто впал в отчаяние и попытался объяснить Хергеру бессмысленность
их затеи всюду таскать меня с собой:
Ц Я просто не смогу сделать это. Нет, конечно, вы можете меня заставить, но
тогда я погибну, и все.
Хергер удивился и спросил:
Ц С чего это ты вдруг погибнешь?
Ц Я не смогу удержать в руках веревку, Ц объяснил я ему.
Этот ответ опять почему-то заставил Хергера от души рассмеяться, после ч
его он громко повторил мои слова, чтобы слышали все норманны, и все они гро
мко расхохотались над ними. Потом Беовульф что-то сказал Хергеру, и тот пе
ревел мне его слова:
Ц Беовульф говорит, что ты не удержишь веревку, только если специально р
азожмешь пальцы и отпустишь ее. Но такой глупости ты, надо думать, не сдела
ешь. Беовульф считает, что хоть ты и араб, но вовсе не глупец.
Такова уж истинная природа человека: когда Беовульф дал мне понять, что я
смогу карабкаться по скалам, я тут же поверил в свои силы, и мое настроение
немного улучшилось. Хергер это заметил и сказал:
Ц Каждый человек чего-то боится. Один, например, боится закрытых помещен
ий, а другой боится утонуть; они смеются друг над другом, и каждый называет
другого дураком. На самом деле каждый страх Ц это наше предпочтение, точ
но так же, как одному нравится такая женщина, а другому другая, одному нрав
ится баранина, а другому свинина, одному капуста, а другому лук. Так что ст
рах Ц это только страх, и не надо его бояться.
Я был не в настроении поддерживать философские беседы и высказал это Хер
геру потому что страх во мне очень быстро уступал место злости. На это Хер
гер опять рассмеялся мне в лицо и напомнил:
Ц Благодари Аллаха, что он определил место смерти в конце жизни, а не в на
чале.
Я довольно резко заметил ему, что не вижу большого смысла в том, чтобы приб
лижать этот конец.
Ц Ну, это и так понятно, Ц ответил мне Хергер и добавил: Ц Посмотри на Бе
овульфа. Посмотри, как он прямо держится в седле. Посмотри, как он скачет в
перед и ведет нас за собой, хотя ему известно, что скоро он должен погибнут
ь.
Я на это возразил:
Ц Погибнет он или нет Ц этого я не знаю.
Ц Ты Ц нет, Ц сказал Хергер, Ц но сам Беовульф знает.
После этого Хергер замолчал, и мы довольно долго ехали вместе молча. Лишь
когда солнце уже стояло высоко в небе и ярко светило, Беовульф скомандов
ал нам остановиться. Мы все спешились и стали готовиться к спуску в пещер
ы.
Теперь я уже хорошо знал, что норманны Ц сильные люди, и кроме того, храбр
ы до безумия. Но решиться на такое Ц мне казалось, что это выше человеческ
их сил. Когда я подошел к краю обрыва и глянул вниз, сердце замерло у меня в
груди, голова закружилась, и мне даже показалось, что меня вот-вот стошнит
. Утес обрывался в море абсолютно вертикальной гладкой стеной, на которо
й не было ни малейшего выступа, чтобы ухватиться рукой или упереться ног
ами. Высота же обрыва достигала, по моему разумению, примерно четырехсот
шагов. Огромные волны, вдребезги разбивавшиеся о подножье этой стены, св
ерху казались лишь мелкой рябью. Они словно были нарисованы на изящной м
иниатюре рукой художника. Тем не менее я знал, что на самом деле там, внизу,
на скалы обрушиваются настоящие огромные водяные валы, которые сметут в
сякого, кто осмелится встать у них на пути.
С моей точки зрения, пытаться спуститься, карабкаясь по этой отвесной ст
ене, было чистым безумием, сравнимым лишь с поведением взбесившейся соба
ки. Норманны же готовились к спуску как ни в чем не бывало. По приказу Беов
ульфа в землю неподалеку от обрыва были вкопаны и хорошо закреплены невы
сокие, но прочные деревянные столбы; к этим столбам привязали кожаные ве
ревки и сбросили их свободные концы с обрыва.
Оказалось, что длины веревок недостаточно, чтобы добраться по ним до под
ножья обрыва. Тогда их втащили наверх и привязали к каждой по второму мот
ку. Теперь свободные концы веревок доставали до самой воды.
Убедившись в том, что длина веревок достаточна, Беовульф сказал своим во
инам:
Ц Первым буду спускаться я, чтобы убедиться, что веревки крепкие и выдер
жат любого из нас. Если все пройдет успешно, то мы сможем добраться до вход
а в пещеру и осуществить то, что мы задумали. Я буду ждать вас вон на том узк
ом камне у самого берега.
Я посмотрел вниз и ужаснулся. Назвать этот камень узким было все равно чт
о назвать верблюда добрым. На самом деле это была крохотная полоска камн
я, то выступавшая над поверхностью воды, то скрывавшаяся под очередной н
абегающей волной.
Ц Когда все спустятся вниз, Ц сказал Беовульф, Ц мы сможем идти дальше
и проберемся в пещеры грома, чтобы расправиться с матерью вендолов.
Эти слова он произнес совершенно спокойным, будничным голосом, словно го
ворил о чем-то привычном и обыденном: например, приказывал рабу приготов
ить похлебку на ужин или сделать другую домашнюю работу. Не сказав больш
е ни слова, он схватился за веревки и шагнул за край обрыва.
Способ, применяемый норманнами для лазания по отвесным скалам, показалс
я мне примечательным и достойным описания. Сами же они не находят в нем ни
чего особенного. Хергер объяснил мне, что в определенное время года они с
обирают яйца морских птиц, гнездящихся в скалах. Делается же это так: чело
века, который хочет спуститься с обрыва, обвязывают веревочной петлей, и
его товарищи, оставшиеся наверху, постепенно отпускают эту веревку. Тем
временем висящий над пропастью человек пользуется для поддержания рав
новесия второй веревкой, свободно свисающей с края обрыва. Кроме того, у с
калолаза есть при себе прочный шест или посох, висящий на веревочной пет
ле на запястье, Ц на тот случай, если во время спуска он выскользнет из ру
к. Этим шестом нужно отталкиваться от скалы, опускаясь постепенно все ни
же и ниже Сх
одный способ скалолазания применяется до сих пор на датских Фарерских о
стровах для сбора птичьих яиц Ц одной из важных составляющих рациона ме
стных жителей.
.
Беовульф начал спуск, и его фигура становилась все меньше и меньше. Я вним
ательно наблюдал за тем, как он ловко управляется с веревками, петлей и ше
стом; однако эта кажущаяся легкость не ввела меня в заблуждение. Я прекра
сно понимал, что на самом деле подобные упражнения требуют от человека и
зрядной физической силы и сноровки. Кроме того, было очевидно, что Беовул
ьф и раньше лазал по скалам таким образом, а для меня все это было впервые.
Наконец он, действительно живой и здоровый, ступил на тот самый узкий кам
ень, едва выступавший над поверхностью моря. Очередная волна тотчас же о
катила его ледяной водой. При этом нас разделяло такое расстояние, что мы
едва могли рассмотреть, как он махнул нам рукой в знак того, что спустился
благополучно. Петлю-перевязь втянули наверх вместе с привязанным к ней
дубовым посохом. Неожиданно Хергер обернулся ко мне:
Ц Ты следующий.
Я сказал, что мне плохо. Потом я заявил своим спутникам, пытаясь отсрочить
этот кошмар, что хотел бы еще посмотреть, как будут спускаться другие, что
бы лучше понять, как правильно действовать шестом и как перехватывать ст
раховочную веревку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25