.. до следующей битвы», викинги демонстрировали весьма разумное по
ведение и редкую целеустремленность. Их обширные торговые связи доказы
вает тот факт, что арабские монеты появились в Скандинавии не позднее 692 г
ода нашей эры. В течение четырех последующих столетий купцы-пираты из чи
сла викингов проникли на запад до Ньюфаундленда, на юг до Сицилии и Греци
и (где ими были оставлены надписи, высеченные на львах Делоса) и на восток
до Уральских гор в России, где их торговые экспедиции пересекались с кар
аванными путями северной линии Великого шелкового пути в Китай. Да, вики
нги не были строителями империй и, согласно существующей точке зрения, и
х влияние на данных территориях не было постоянным и сколько-нибудь зна
чительным. Тем не менее последние исследования доказывают, что это влиян
ие было вполне достаточным для того, чтобы, например, оставить огромное к
оличество топонимов в Англии или дать России само название страны и насе
ляющего ее народа (слово «Россия» происходит от одного из норманнских пл
емен Ц русов). Что же касается более тонких, трудно поддающихся научному
анализу влияний, таких как передача другим народам своей языческой ярос
ти, отваги, безжалостной энергии и системы ценностей, то рассматриваемая
рукопись Ибн Фадлана убедительно демонстрирует нам, насколько сильно м
ногие типичные черты мировоззрения норманнов укоренились в нашем совр
еменном сознании. В образе жизни викингов действительно есть нечто неве
роятно близкое современному способу существования, и более того, эта бли
зость является ни в коей мере не отталкивающей, а, наоборот, притягательн
ой.
ОБ АВТОРЕ
Несомненно, следует сказать несколько слов об Ибн Фадлане Ц человеке, к
оторый обращается к нам через тысячелетие и чей голос доносится до нас с
квозь эту толщу лет и сквозь фильтры бесчисленных переводов и переложен
ий, сделанных на десяток языков людьми, принадлежащими к самым различным
лингвистическим и культурным традициям.
О нем лично мы не знаем почти ничего. Бесспорно, он был человеком образова
нным и, судя по тому, какие походы и приключения сумел выдержать, не очень
старым. В своей рукописи он прямо указывает на то, что относится к числу пр
иближенных халифа, не выказывая тем не менее по отношению к своему повел
ителю особых восторгов. (В этом он, впрочем, не одинок: халифа аль-Муктадир
а дважды пытались свергнуть с трона, и в конце концов он был убит одним из
собственных офицеров.)
Об окружении автора и стране, в которой он жил, мы знаем большее. В десятом
веке Багдад, именовавшийся Городом Мира, был самым цивилизованным город
ом на земле. В нем насчитывалось более миллиона жителей Ц внутри знамен
итого кольца крепостных стен. Багдад был средоточием интеллектуальной
и коммерческой деятельности и всегда отличался роскошью в сочетании с и
зяществом и элегантностью. В прохладных покоях его дворцов и в благоухаю
щих садах накапливались несметные сокровища огромной империи.
В ту эпоху багдадские арабы уже были мусульманами, причем ревностными пр
иверженцами этой религии. Впрочем, город был всегда открыт и для людей, ко
торые выглядели, вели себя или молились иначе, чем местные жители. В ту эпо
ху арабов никак нельзя было назвать провинциальным народом, отчего их св
идетельства, касающиеся иноземных культур, приобретают особую ценност
ь.
Сам Ибн Фадлан, несомненно, наделен неординарным умом и наблюдательност
ью. С равной заинтересованностью он описывает как детали повседневной ж
изни встреченных им людей, так и их верования и представления о мире. Мног
ое из того, чему он становится очевидцем, кажется ему вульгарным, диким и в
арварским, но он не тратит много времени на выражение негодования по это
му поводу; единожды высказав свое неодобрение, он вновь переходит к бесс
трастному рассказу о своих наблюдениях. При этом он описывает увиденное
, не прибегая к снисходительному тону.
Его манера письма может показаться довольно эксцентричной для читател
ей, привыкших к западной литературной традиции; он не рассказывает истор
ию, которую можно было бы слушать. Нам же свойственно воспринимать как са
мо собой разумеющееся, что восприятие драмы в нашей культуре восходит в
первую очередь к устной традиции Ц живому исполнению своего сочинения
бардом перед аудиторией, часто занятой своими делами и потому нетерпели
вой либо впавшей в сонливость после обильного пиршества. Наши древнейши
е эпические истории Ц вроде «Илиады», «Беовульфа» или «Песни о Роланде»
Ц создавались для того, чтобы их исполняли певцы и сказители, чьей главн
ой обязанностью было развлечение присутствующей публики.
Но Ибн Фадлан был не сказителем, а писателем, и развлечение ни в коем случа
е не было его основной задачей. Не входило в его обязанности и прославлен
ие кого-либо из слушающих его властителей, равно как и повторение в очере
дной раз с все новыми подробностями мифов того общества, в котором он жил.
Напротив, его рукопись представляет собой отчет посланника, предоставл
яемый главе страны по возвращении из долгого путешествия; по интонации э
то скорее отчет ревизора, сборщика налогов, но никак не барда; автор прояв
ляет себя как антрополог, а не как драматург. Зачастую он переходит от одн
ого фрагмента своего повествования к другому, не использовав полностью
все средства художественного описания какого-либо яркого события, обра
щаясь при этом к не самым выигрышным в художественном отношении деталям
, не позволяя своим эмоциям и личному отношению воздействовать на общий
четкий и уравновешенный стиль повествования.
Эта его бесстрастность порой кажется нам сегодня даже излишней сухость
ю. Читатель, не привыкший к такой скупости описания, может даже не восприн
ять при беглом знакомстве с текстом всю меру наблюдательности и талант а
втора. В течение долгих столетий после Ибн Фадлана существовала другая т
радиция ознакомления с путевыми заметками. Путешественники, не заботяс
ь о правдоподобии, писали один за другим лживые, спекулятивные, откровен
но фантастические отчеты о том, что им довелось увидеть в пути. Говорящие
животные, покрытые перьями летающие люди, встречи с гигантских размеров
чудищами и единорогами Ц вот типичные персонажи и сюжеты подобных путе
вых заметок. Всего двести лет назад вполне здравомыслящие в любом другом
отношении европейцы публиковали в своих журналах очевидную чушь о том,
как африканские бабуины организуют армии и ведут вполне осмысленные во
йны с местными фермерами. Таких примеров можно привести немало.
Ибн Фаддан никогда не опускается до домыслов и спекуляций. Каждое слово
в его рукописи Ц это правдивое свидетельство. Если он записывает с чужи
х слов, это непременно отмечено. Столь же непременно оговорены события и
явления, свидетелем которых он стал лично: поэтому фраза «я видел это сво
ими глазами» так часто встречается в тексте.
В конце концов именно эта полная правдивость и делает повествование сто
ль пугающим, леденящим кровь. Встреча автора с чудовищами из тумана, «пож
ирателями мертвых» описана с тем же вниманием к деталям, тем же трезвым с
кептицизмом и бесстрастностью, которые характерны и для других частей м
анускрипта.
Впрочем, обо всем этом читатель может судить сам.
ОТЪЕЗД ИЗ ГОРОДА МИРА
Во имя Аллаха Всемилостивого и Милосердного, Повелителя обоих миров, бла
гословен будь величайший из пророков, наш господин и повелитель Мухамма
д, избранный Богом, и да пребудет душа его в вечном мире и благодати до тог
о самого дня, когда исполнятся его пророчества!
Это книга Ахмеда ибн-Фадлана ибн-аль-Аббаса ибн-Рашида ибн-Хаммада, подч
иненного Мухаммада ибн-Сулеймана, посланника правителя аль-Муктадира к
королю Сакалибы, в которой автор повествует о том, что он видел в землях т
юрков, хазар, сакалибов, башкир, русов и норманнов, об их царях и об обычаях
жизни народов, населяющих эти страны.
Послание от Иилтавара, царя Сакалибы, было доставлено ко двору повелител
я всех правоверных аль-Муктадира. В своем послании повелитель иноземног
о царства обращался к нашему правителю с просьбой прислать ему кого-либ
о, кто смог бы наставить его на путь истинный в вопросах религии и подробн
о ознакомить с законами ислама; нужен был царю Йилтавару и человек, котор
ый воздвиг бы в его столице мечеть и построил передвижную трибуну, с кото
рой можно было бы обращаться с проповедью к подданным и обращать их в ист
инную мусульманскую веру во всех уголках его царства; нужен был ему и сов
етник в области возведения фортификационных сооружений и устройства р
абот по их строительству. Обо всем этом царь Сакалибы нижайше молил вели
кого халифа. Посредником в передаче этого послания выступил Дадир аль-Х
урами.
Повелитель всех правоверных аль-Мукта-дир, как это теперь хорошо извест
но, не был величайшим и справедливейшим из халифов. Слишком влекли его уд
овольствия этой жизни и слишком доверял он льстивым и в то же время лживы
м речам своих придворных, которые, пользуясь слабостями халифа, обманыва
ли его во многих государственных делах и обогащались за счет государств
енной казны за его спиной. Я не принадлежал к этому кругу приближенных пр
авителя Ц как по должности, так и вследствие не слишком благосклонного
отношения аль-Муктадира к моей персоне. Причины же тому были следующие.
В Городе Мира жил пожилой купец по имени ибн-Карин, и было у него в достатк
е всего, что только можно пожелать, за исключением щедрого сердца и любви
к людям. Строго хранил он от глаз посторонних свое золото, а наравне с ним
и свою молодую жену, которую никто никогда не видел, но о которой все говор
или как о женщине невероятной красоты. В один прекрасный день халиф напр
авил меня с посланием в дом ибн-Карина, и вскоре я предстал перед воротами
его богатого жилища и потребовал впустить меня, показав слуге запечатан
ное личной печатью халифа послание. По сей день мне неведомо, о чем говори
лось в том письме, но это не имеет отношения к моему повествованию, а по пр
ошествии стольких лет вовсе потеряло какое бы то ни было значение.
Самого купца дома не оказалось, он уехал куда-то по своим делам; привратни
ку я объяснил, что должен дождаться возвращения хозяина, поскольку халиф
приказал мне вручить послание адресату в собственные руки. Повинуясь за
кону, привратник впустил меня. Чтобы распахнуть для меня двери, потребов
алось некоторое время, ибо их украшало множество замков, засовов, задвиж
ек, цепочек и прочих запоров, как это заведено в домах скупых и подозрител
ьных людей. Наконец меня впустили, и я прождал во внутреннем дворе почти ц
елый день, мучимый голодом и жаждой. Тем не менее слуги скряги-купца так и
не удосужились предложить мне какого бы то ни было угощения или напитка.
Солнце прошло зенит, и в самые жаркие послеполуденные часы, когда дом зат
их и слуги погрузились в сон, я тоже почувствовал дремоту. Пробуждение мо
е было прекрасно: оно сопровождалось видением молодой прекрасной женщи
ны в белоснежном одеянии. Я сразу понял, что передо мной та самая красавиц
а Ц жена старого купца, которую никто никогда не видел. Она ничего не сказ
ала, но знаками предложила следовать за ней в одну из комнат, а затем запер
ла за нами дверь на засов. Я насладился ею как женщиной буквально в следую
щую же минуту. Чтобы добиться ее согласия, мне не пришлось прикладывать н
икаких усилий, чему удивляться не приходится: ведь муж ее был стар и, без с
омнения, нечасто баловал своим вниманием. Вторая половина дня пролетела
для меня как одна минута, и мы очнулись лишь тогда, когда услышали снаружи
голос вернувшегося хозяина дома. Его супруга тотчас же встала с нашего л
ожа и исчезла, все так же не произнеся ни слова в моем присутствии. Мне же п
ришлось довольно поспешно приводить в порядок себя и свое одеяние.
На этот раз я не мог не оценить с благодарностью то количество замков и за
совов, что преграждали вход в дом даже его владельцу. Тем не менее времени
мне чуть-чуть не хватило, и ибн-Карин застал меня еще в комнате и, естестве
нно, что-то заподозрил. Он спросил меня, что я здесь делаю и почему не жду ег
о возвращения во дворе дома, как и подобает посланнику. На это я ответил, ч
то прождал его достаточно долго и, почувствовав голод, а также страдая от
жары, зашел в дом в поисках еды, воды и тени. Такая ложь, разумеется, могла сл
ужить лишь формальной отговоркой; купец мне не поверил и пожаловался на
меня халифу. Тот, насколько мне известно, прекрасно понял, в чем была истин
ная моя вина, и в кругу приближенных от души посмеялся над незадачливым м
ужем. Официально же он решил продемонстрировать придворным суровость к
тому, кого уличили в нарушении порядка. При первом же удобном случае, когд
а царь Сакалибы нижайше попросил халифа направить в его страну посла, на
ш повелитель не без наущения мстительного ибн-Карина отправил меня в да
льний путь, прочь из Багдада, мало интересуясь моим мнением по поводу это
го назначения.
С нами вместе в путь отправился посланник царя Сакалибы по имени Абдалла
ибн-Басту аль-Хазари, человек недалекий, поверхностный, но на редкость н
удный и словоохотливый. В состав посольства вошли также Такин аль-Тюрки,
Барс аль-Саклаби Ц оба назначенные проводниками Ц и покорный слуга ув
ажаемого читателя. С собой мы везли немало подарков для правителя страны
Сакалиба, его супруги, детей и высших военачальников. Везли мы также неко
торое количество разных лекарств, распоряжаться которыми было поручен
о Саузану аль-Рази. Таков был состав нашего посольства.
Итак, мы отправились в путь в четверг 11-го дня месяца сафара 309-го года
1 1
21 июня 921 года
из Города Мира 2
2
Багдад
. На один день мы остановились в Нахраване и оттуда совершили быстр
ый переход до аль-Даскары, где остановились на три дня. Затем без лишних о
становок и задержек мы преодолели следующий участок пути и добрались до
Хальвана. Здесь мы остановились на два дня. Оттуда наш караван проследов
ал к Кирмизину, где мы оставались также два дня. Затем мы снова пустились в
путь и, добравшись до Хамадана, сделали остановку на три дня. Дальше отпра
вились в Саву, где сделали остановку на два дня. Оттуда наш путь лежал на Р
ей, где нам пришлось задержаться на одиннадцать дней в ожидании Ахмада и
бн-Али, брата аль-Рази, который должен был прибыть туда и отправиться вме
сте с нами в Хувар аль-Рей. Встретившись с ним, мы направились в Хувар аль-Р
ей, где сделали остановку на три дня.
Этот абзац дает представление о той манере ,
в которой Ибн Фадлан описывает само путешествие. Примерно четверть всей
рукописи представляет простое перечисление населенных пунктов
, через которые пролегал путь посольства ,
с указанием количества дней , проведен
ных в каждом из них. Большую часть подобных перечислений я при подготовк
е данной публикации позволил себе опустить.
Ввиду того что посольство , возглавляемое И
бн Фадланом , двигалось на север ,
ему пришлось прервать путешествие и сделать длительную остановку
на время зимы.
Наше пребывание в Рурганийе было продолжительным; мы провели там нескол
ько дней месяца рагаба 3
3
ноябрь
и целиком месяцы сабан, рамадан и саввал. Такая долгая остановка бы
ла вызвана необходимостью переждать холодное время года и избежать опа
сностей и невзгод, связанных с суровыми погодными условиями. Мне поведал
и о двух жителях города, которые поехали на верблюдах в лес за дровами. По
недомыслию или забывчивости они не взяли с собой кремень и трут и вынужд
ены были заночевать в лесу без костра. Наутро, когда рассвело, они обнаруж
или своих верблюдов мертвыми. Животные пали, не выдержав холода.
Я своими глазами видел, что рыночная площадь и улицы Гурганийи зимой пра
ктически безлюдны, потому что жители предпочитают сидеть по домам, спаса
ясь от стужи. Порой можно пройти по улицам города, не встретив по пути ни о
дного прохожего. Однажды я сам, совершив, несмотря на холод, необходимое о
мовение в подготовленном бассейне, вошел в дом и обнаружил, что моя бород
а замерзла, превратившись в кусок льда. Мне пришлось отогревать ее у очаг
а. Дни и ночи я проводил в доме, построенном внутри другого дома, а именно
Ц внутри самого здания была поставлена тюркская войлочная юрта, и при э
том я почти не снимал с себя множества одежд и меховых накидок. Несмотря н
а все это, порой по ночам моя щека примерзала к подушке.
Я своими глазами видел, как, страдая от ужасных морозов, трескалась земля
и раскалывались пополам могучие стволы старых деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
ведение и редкую целеустремленность. Их обширные торговые связи доказы
вает тот факт, что арабские монеты появились в Скандинавии не позднее 692 г
ода нашей эры. В течение четырех последующих столетий купцы-пираты из чи
сла викингов проникли на запад до Ньюфаундленда, на юг до Сицилии и Греци
и (где ими были оставлены надписи, высеченные на львах Делоса) и на восток
до Уральских гор в России, где их торговые экспедиции пересекались с кар
аванными путями северной линии Великого шелкового пути в Китай. Да, вики
нги не были строителями империй и, согласно существующей точке зрения, и
х влияние на данных территориях не было постоянным и сколько-нибудь зна
чительным. Тем не менее последние исследования доказывают, что это влиян
ие было вполне достаточным для того, чтобы, например, оставить огромное к
оличество топонимов в Англии или дать России само название страны и насе
ляющего ее народа (слово «Россия» происходит от одного из норманнских пл
емен Ц русов). Что же касается более тонких, трудно поддающихся научному
анализу влияний, таких как передача другим народам своей языческой ярос
ти, отваги, безжалостной энергии и системы ценностей, то рассматриваемая
рукопись Ибн Фадлана убедительно демонстрирует нам, насколько сильно м
ногие типичные черты мировоззрения норманнов укоренились в нашем совр
еменном сознании. В образе жизни викингов действительно есть нечто неве
роятно близкое современному способу существования, и более того, эта бли
зость является ни в коей мере не отталкивающей, а, наоборот, притягательн
ой.
ОБ АВТОРЕ
Несомненно, следует сказать несколько слов об Ибн Фадлане Ц человеке, к
оторый обращается к нам через тысячелетие и чей голос доносится до нас с
квозь эту толщу лет и сквозь фильтры бесчисленных переводов и переложен
ий, сделанных на десяток языков людьми, принадлежащими к самым различным
лингвистическим и культурным традициям.
О нем лично мы не знаем почти ничего. Бесспорно, он был человеком образова
нным и, судя по тому, какие походы и приключения сумел выдержать, не очень
старым. В своей рукописи он прямо указывает на то, что относится к числу пр
иближенных халифа, не выказывая тем не менее по отношению к своему повел
ителю особых восторгов. (В этом он, впрочем, не одинок: халифа аль-Муктадир
а дважды пытались свергнуть с трона, и в конце концов он был убит одним из
собственных офицеров.)
Об окружении автора и стране, в которой он жил, мы знаем большее. В десятом
веке Багдад, именовавшийся Городом Мира, был самым цивилизованным город
ом на земле. В нем насчитывалось более миллиона жителей Ц внутри знамен
итого кольца крепостных стен. Багдад был средоточием интеллектуальной
и коммерческой деятельности и всегда отличался роскошью в сочетании с и
зяществом и элегантностью. В прохладных покоях его дворцов и в благоухаю
щих садах накапливались несметные сокровища огромной империи.
В ту эпоху багдадские арабы уже были мусульманами, причем ревностными пр
иверженцами этой религии. Впрочем, город был всегда открыт и для людей, ко
торые выглядели, вели себя или молились иначе, чем местные жители. В ту эпо
ху арабов никак нельзя было назвать провинциальным народом, отчего их св
идетельства, касающиеся иноземных культур, приобретают особую ценност
ь.
Сам Ибн Фадлан, несомненно, наделен неординарным умом и наблюдательност
ью. С равной заинтересованностью он описывает как детали повседневной ж
изни встреченных им людей, так и их верования и представления о мире. Мног
ое из того, чему он становится очевидцем, кажется ему вульгарным, диким и в
арварским, но он не тратит много времени на выражение негодования по это
му поводу; единожды высказав свое неодобрение, он вновь переходит к бесс
трастному рассказу о своих наблюдениях. При этом он описывает увиденное
, не прибегая к снисходительному тону.
Его манера письма может показаться довольно эксцентричной для читател
ей, привыкших к западной литературной традиции; он не рассказывает истор
ию, которую можно было бы слушать. Нам же свойственно воспринимать как са
мо собой разумеющееся, что восприятие драмы в нашей культуре восходит в
первую очередь к устной традиции Ц живому исполнению своего сочинения
бардом перед аудиторией, часто занятой своими делами и потому нетерпели
вой либо впавшей в сонливость после обильного пиршества. Наши древнейши
е эпические истории Ц вроде «Илиады», «Беовульфа» или «Песни о Роланде»
Ц создавались для того, чтобы их исполняли певцы и сказители, чьей главн
ой обязанностью было развлечение присутствующей публики.
Но Ибн Фадлан был не сказителем, а писателем, и развлечение ни в коем случа
е не было его основной задачей. Не входило в его обязанности и прославлен
ие кого-либо из слушающих его властителей, равно как и повторение в очере
дной раз с все новыми подробностями мифов того общества, в котором он жил.
Напротив, его рукопись представляет собой отчет посланника, предоставл
яемый главе страны по возвращении из долгого путешествия; по интонации э
то скорее отчет ревизора, сборщика налогов, но никак не барда; автор прояв
ляет себя как антрополог, а не как драматург. Зачастую он переходит от одн
ого фрагмента своего повествования к другому, не использовав полностью
все средства художественного описания какого-либо яркого события, обра
щаясь при этом к не самым выигрышным в художественном отношении деталям
, не позволяя своим эмоциям и личному отношению воздействовать на общий
четкий и уравновешенный стиль повествования.
Эта его бесстрастность порой кажется нам сегодня даже излишней сухость
ю. Читатель, не привыкший к такой скупости описания, может даже не восприн
ять при беглом знакомстве с текстом всю меру наблюдательности и талант а
втора. В течение долгих столетий после Ибн Фадлана существовала другая т
радиция ознакомления с путевыми заметками. Путешественники, не заботяс
ь о правдоподобии, писали один за другим лживые, спекулятивные, откровен
но фантастические отчеты о том, что им довелось увидеть в пути. Говорящие
животные, покрытые перьями летающие люди, встречи с гигантских размеров
чудищами и единорогами Ц вот типичные персонажи и сюжеты подобных путе
вых заметок. Всего двести лет назад вполне здравомыслящие в любом другом
отношении европейцы публиковали в своих журналах очевидную чушь о том,
как африканские бабуины организуют армии и ведут вполне осмысленные во
йны с местными фермерами. Таких примеров можно привести немало.
Ибн Фаддан никогда не опускается до домыслов и спекуляций. Каждое слово
в его рукописи Ц это правдивое свидетельство. Если он записывает с чужи
х слов, это непременно отмечено. Столь же непременно оговорены события и
явления, свидетелем которых он стал лично: поэтому фраза «я видел это сво
ими глазами» так часто встречается в тексте.
В конце концов именно эта полная правдивость и делает повествование сто
ль пугающим, леденящим кровь. Встреча автора с чудовищами из тумана, «пож
ирателями мертвых» описана с тем же вниманием к деталям, тем же трезвым с
кептицизмом и бесстрастностью, которые характерны и для других частей м
анускрипта.
Впрочем, обо всем этом читатель может судить сам.
ОТЪЕЗД ИЗ ГОРОДА МИРА
Во имя Аллаха Всемилостивого и Милосердного, Повелителя обоих миров, бла
гословен будь величайший из пророков, наш господин и повелитель Мухамма
д, избранный Богом, и да пребудет душа его в вечном мире и благодати до тог
о самого дня, когда исполнятся его пророчества!
Это книга Ахмеда ибн-Фадлана ибн-аль-Аббаса ибн-Рашида ибн-Хаммада, подч
иненного Мухаммада ибн-Сулеймана, посланника правителя аль-Муктадира к
королю Сакалибы, в которой автор повествует о том, что он видел в землях т
юрков, хазар, сакалибов, башкир, русов и норманнов, об их царях и об обычаях
жизни народов, населяющих эти страны.
Послание от Иилтавара, царя Сакалибы, было доставлено ко двору повелител
я всех правоверных аль-Муктадира. В своем послании повелитель иноземног
о царства обращался к нашему правителю с просьбой прислать ему кого-либ
о, кто смог бы наставить его на путь истинный в вопросах религии и подробн
о ознакомить с законами ислама; нужен был царю Йилтавару и человек, котор
ый воздвиг бы в его столице мечеть и построил передвижную трибуну, с кото
рой можно было бы обращаться с проповедью к подданным и обращать их в ист
инную мусульманскую веру во всех уголках его царства; нужен был ему и сов
етник в области возведения фортификационных сооружений и устройства р
абот по их строительству. Обо всем этом царь Сакалибы нижайше молил вели
кого халифа. Посредником в передаче этого послания выступил Дадир аль-Х
урами.
Повелитель всех правоверных аль-Мукта-дир, как это теперь хорошо извест
но, не был величайшим и справедливейшим из халифов. Слишком влекли его уд
овольствия этой жизни и слишком доверял он льстивым и в то же время лживы
м речам своих придворных, которые, пользуясь слабостями халифа, обманыва
ли его во многих государственных делах и обогащались за счет государств
енной казны за его спиной. Я не принадлежал к этому кругу приближенных пр
авителя Ц как по должности, так и вследствие не слишком благосклонного
отношения аль-Муктадира к моей персоне. Причины же тому были следующие.
В Городе Мира жил пожилой купец по имени ибн-Карин, и было у него в достатк
е всего, что только можно пожелать, за исключением щедрого сердца и любви
к людям. Строго хранил он от глаз посторонних свое золото, а наравне с ним
и свою молодую жену, которую никто никогда не видел, но о которой все говор
или как о женщине невероятной красоты. В один прекрасный день халиф напр
авил меня с посланием в дом ибн-Карина, и вскоре я предстал перед воротами
его богатого жилища и потребовал впустить меня, показав слуге запечатан
ное личной печатью халифа послание. По сей день мне неведомо, о чем говори
лось в том письме, но это не имеет отношения к моему повествованию, а по пр
ошествии стольких лет вовсе потеряло какое бы то ни было значение.
Самого купца дома не оказалось, он уехал куда-то по своим делам; привратни
ку я объяснил, что должен дождаться возвращения хозяина, поскольку халиф
приказал мне вручить послание адресату в собственные руки. Повинуясь за
кону, привратник впустил меня. Чтобы распахнуть для меня двери, потребов
алось некоторое время, ибо их украшало множество замков, засовов, задвиж
ек, цепочек и прочих запоров, как это заведено в домах скупых и подозрител
ьных людей. Наконец меня впустили, и я прождал во внутреннем дворе почти ц
елый день, мучимый голодом и жаждой. Тем не менее слуги скряги-купца так и
не удосужились предложить мне какого бы то ни было угощения или напитка.
Солнце прошло зенит, и в самые жаркие послеполуденные часы, когда дом зат
их и слуги погрузились в сон, я тоже почувствовал дремоту. Пробуждение мо
е было прекрасно: оно сопровождалось видением молодой прекрасной женщи
ны в белоснежном одеянии. Я сразу понял, что передо мной та самая красавиц
а Ц жена старого купца, которую никто никогда не видел. Она ничего не сказ
ала, но знаками предложила следовать за ней в одну из комнат, а затем запер
ла за нами дверь на засов. Я насладился ею как женщиной буквально в следую
щую же минуту. Чтобы добиться ее согласия, мне не пришлось прикладывать н
икаких усилий, чему удивляться не приходится: ведь муж ее был стар и, без с
омнения, нечасто баловал своим вниманием. Вторая половина дня пролетела
для меня как одна минута, и мы очнулись лишь тогда, когда услышали снаружи
голос вернувшегося хозяина дома. Его супруга тотчас же встала с нашего л
ожа и исчезла, все так же не произнеся ни слова в моем присутствии. Мне же п
ришлось довольно поспешно приводить в порядок себя и свое одеяние.
На этот раз я не мог не оценить с благодарностью то количество замков и за
совов, что преграждали вход в дом даже его владельцу. Тем не менее времени
мне чуть-чуть не хватило, и ибн-Карин застал меня еще в комнате и, естестве
нно, что-то заподозрил. Он спросил меня, что я здесь делаю и почему не жду ег
о возвращения во дворе дома, как и подобает посланнику. На это я ответил, ч
то прождал его достаточно долго и, почувствовав голод, а также страдая от
жары, зашел в дом в поисках еды, воды и тени. Такая ложь, разумеется, могла сл
ужить лишь формальной отговоркой; купец мне не поверил и пожаловался на
меня халифу. Тот, насколько мне известно, прекрасно понял, в чем была истин
ная моя вина, и в кругу приближенных от души посмеялся над незадачливым м
ужем. Официально же он решил продемонстрировать придворным суровость к
тому, кого уличили в нарушении порядка. При первом же удобном случае, когд
а царь Сакалибы нижайше попросил халифа направить в его страну посла, на
ш повелитель не без наущения мстительного ибн-Карина отправил меня в да
льний путь, прочь из Багдада, мало интересуясь моим мнением по поводу это
го назначения.
С нами вместе в путь отправился посланник царя Сакалибы по имени Абдалла
ибн-Басту аль-Хазари, человек недалекий, поверхностный, но на редкость н
удный и словоохотливый. В состав посольства вошли также Такин аль-Тюрки,
Барс аль-Саклаби Ц оба назначенные проводниками Ц и покорный слуга ув
ажаемого читателя. С собой мы везли немало подарков для правителя страны
Сакалиба, его супруги, детей и высших военачальников. Везли мы также неко
торое количество разных лекарств, распоряжаться которыми было поручен
о Саузану аль-Рази. Таков был состав нашего посольства.
Итак, мы отправились в путь в четверг 11-го дня месяца сафара 309-го года
1 1
21 июня 921 года
из Города Мира 2
2
Багдад
. На один день мы остановились в Нахраване и оттуда совершили быстр
ый переход до аль-Даскары, где остановились на три дня. Затем без лишних о
становок и задержек мы преодолели следующий участок пути и добрались до
Хальвана. Здесь мы остановились на два дня. Оттуда наш караван проследов
ал к Кирмизину, где мы оставались также два дня. Затем мы снова пустились в
путь и, добравшись до Хамадана, сделали остановку на три дня. Дальше отпра
вились в Саву, где сделали остановку на два дня. Оттуда наш путь лежал на Р
ей, где нам пришлось задержаться на одиннадцать дней в ожидании Ахмада и
бн-Али, брата аль-Рази, который должен был прибыть туда и отправиться вме
сте с нами в Хувар аль-Рей. Встретившись с ним, мы направились в Хувар аль-Р
ей, где сделали остановку на три дня.
Этот абзац дает представление о той манере ,
в которой Ибн Фадлан описывает само путешествие. Примерно четверть всей
рукописи представляет простое перечисление населенных пунктов
, через которые пролегал путь посольства ,
с указанием количества дней , проведен
ных в каждом из них. Большую часть подобных перечислений я при подготовк
е данной публикации позволил себе опустить.
Ввиду того что посольство , возглавляемое И
бн Фадланом , двигалось на север ,
ему пришлось прервать путешествие и сделать длительную остановку
на время зимы.
Наше пребывание в Рурганийе было продолжительным; мы провели там нескол
ько дней месяца рагаба 3
3
ноябрь
и целиком месяцы сабан, рамадан и саввал. Такая долгая остановка бы
ла вызвана необходимостью переждать холодное время года и избежать опа
сностей и невзгод, связанных с суровыми погодными условиями. Мне поведал
и о двух жителях города, которые поехали на верблюдах в лес за дровами. По
недомыслию или забывчивости они не взяли с собой кремень и трут и вынужд
ены были заночевать в лесу без костра. Наутро, когда рассвело, они обнаруж
или своих верблюдов мертвыми. Животные пали, не выдержав холода.
Я своими глазами видел, что рыночная площадь и улицы Гурганийи зимой пра
ктически безлюдны, потому что жители предпочитают сидеть по домам, спаса
ясь от стужи. Порой можно пройти по улицам города, не встретив по пути ни о
дного прохожего. Однажды я сам, совершив, несмотря на холод, необходимое о
мовение в подготовленном бассейне, вошел в дом и обнаружил, что моя бород
а замерзла, превратившись в кусок льда. Мне пришлось отогревать ее у очаг
а. Дни и ночи я проводил в доме, построенном внутри другого дома, а именно
Ц внутри самого здания была поставлена тюркская войлочная юрта, и при э
том я почти не снимал с себя множества одежд и меховых накидок. Несмотря н
а все это, порой по ночам моя щека примерзала к подушке.
Я своими глазами видел, как, страдая от ужасных морозов, трескалась земля
и раскалывались пополам могучие стволы старых деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25