Все более-менее ценное старик всегда носил при себе, и ему незачем было запирать дом, отправляясь в очередной поход.
В окне светился огонек керосиновой лампы, и с улицы было видно, что Уоллес сидит за столом, скрестив руки на груди, и неподвижно смотрит в стенку перед собой.
— Вы говорили, что он мертвецки пьян, — заметил Штерн, заглянув в окно.
— Он мертвецки трезв, — сказал Степан Гончар. — Но это еще хуже.
Одних по пьянке тянет подраться, другие любят поваляться в грязи. Старый Уоллес, наверно, был самым безобидным пьянчугой Эшфорда. Он пил молча и сосредоточенно, пока не терял сознание. Придя в себя, он выглядел совершено трезвым, и только неподвижный взгляд остекленевших глаз выдавал его. В такие минуты он был способен говорить и перемещаться, но делал это с единственной целью — раздобыть выпивку. Как только Уоллесу удавалось дорваться до бутылки, он молча и сосредоточенно опустошал ее — и снова валился с ног. Это продолжалось до тех пор, пока у него не появлялась работа. Получив заказ, Билл Уоллес просил сутки на размышление, седлал старую клячу и уезжал в горы, к ледяному ручью. Назавтра он был готов вести любой караван в любом направлении.
Но сегодня старый Уоллес, похоже, еще не имел никаких заказов.
Дверь сама приоткрылась, как только Гончар шагнул на скрипучее крыльцо.
— Не спится, Билл?
— Опять у меня в башке часики сломались, — пожаловался Уоллес, потягиваясь и зевая. — Целыми днями сплю как убитый, а только стемнеет — не могу глаз сомкнуть. Выпьешь чего-нибудь?
— А что есть?
— Ничего. Я думал, ты с собой принес.
Штерн вышел из-за спины Степана и протянул серебряную фляжку:
— У меня есть немного бренди. Угощайтесь.
Это был опрометчивый поступок, но Гончар не успел бы его предотвратить, даже если бы захотел.
— Сразу видно делового человека, — одобрительно кивнул Уоллес и приложился к фляжке. — Спасибо, мистер.
— У меня есть деловое предложение для вас.
— Думаю, оно мне подойдет. — Старик вытер губы рукавом. — Я согласен. Зайдите ко мне завтра вечером.
— Но… — Штерн успел подхватить его под локоть и усадить на стул.
— Согласен, — твердо повторил Уоллес с закрытыми глазами и с громким стуком уронил голову на стол.
Напрасно растерянный Штерн тряс его за плечо и щипал бесчувственное ухо. Билл Уоллес безмятежно посапывал, навалившись грудью на стол и сложив кулаки под щекой.
— Вы сами виноваты, — заметил Степан. — Не надо было давать ему спиртное. Теперь придется ждать часа три-четыре.
— Ничего, я подожду. Он дал согласие, и я не позволю ему передумать.
Штерн уселся на узкую кровать, покрытую одеялом неопределенного цвета. Он поерзал немного, проверяя ее прочность, а потом непринужденно разлегся.
— Замечательно, — проговорил он. — В таких великолепных условиях можно ждать до самого утра. Правда, я рассчитывал переночевать в гостинице, но здесь ничем не хуже. Во всяком случае, здесь спокойнее, чем в лагере. Мы стоим у озера, а там целые тучи комаров. Интересно, сколько выпивки потребляет наш проводник за сутки? Я имею в виду такое потребление, при котором он сохраняет ориентацию. Надо будет рассчитать его рацион, чтобы он не завел нас в Канаду.
— Не беспокойтесь. Он пьет только дома.
— Замечательно! Профессор Фарбер не доверяет ни трезвенникам, ни пьяницам.
— Профессор Фарбер?
Степан хотел было засыпать этого зануду вопросами о Фарбере. Как он, где он, чем сейчас занимается? Чем закончилась его работа над "золотыми" бобрами? Что с дочкой? За все эти годы он не получил от профессора ни одной весточки. Понятно, что здесь не принято переписываться. В конце концов, чужие люди. Правда, Степан поначалу думал, что не такие уж и чужие… Но профессор, судя по всему, полагал иначе. Да он, видать, и позабыл давно какого-то там Стивена Питерса…
— Профессор Фарбер, — задумчиво повторил Степан.
— Да, тот самый, знаменитый геолог, — важно произнес Штерн. — Конгресс поручил ему весьма важное дело в этих горах, и профессор даже отложил свою экспедицию в Африку ради такого задания. Вот видите, с каким человеком вы могли бы работать. Может быть, передумаете? Я бы охотнее платил вам, чем кому-то другому.
— Нет, — покачал головой Степан Гончар. — Мне не нужны деньги Конгресса.
25. МЕРТВЕЦКИ ТРЕЗВЫЙ
Когда утром Харви Дрейк появился в комнате Гончара, от него заметно пахло духами.
— Стивен, ты знаешь, от какого предложения вчера отказался? Этот Фредерик Штерн — помощник самого Фарбера! Помнишь того чудака, которого мы отбили у банды Юдла? Так он снова объявился в наших краях!
Остаток вчерашнего дня Харви провел в обществе самых осведомленных жителей Эшфорда. Но прежде чем застрять в борделе, он успел немало выведать и без помощи своих душистых информаторов.
Для начала он отправился на железнодорожную станцию и навел справки обо всех пассажирах, прибывших с последним поездом. Его интересовал приличный джентльмен с усиками, который записывал необычные словечки. Но такого среди пассажиров не было. А были восемнадцать китайцев, которые остановились в постоялом дворе при станции, заняв одну комнатку на чердаке. Были еще проповедник с женой и тремя ее сестрами, эта семейка заняла более просторную комнату. А еще один пассажир, сойдя с поезда "Сан-Франциско — Омаха", тут же отправился в конюшню, купил лошадь и помчался куда-то к озеру.
Судя по описаниям, это был не Фредерик Штерн. Не носил усов, не сорил деньгами и меньше всего был похож на ученого, который собирает слова. Он только спросил, как побыстрее проехать к озеру. Этот странный тип глубоко врезался в память хозяина конюшни, потому что заплатил не торгуясь и заодно прикупил две дюжины патронов для винчестера. Еще большее впечатление произвел он на буфетчика. Приезжий заглянул в станционный буфет только для того, чтобы купить кусок пирога. Но буфетчик успел распознать в нем мормона. Потому что только мормоны носят черное, держатся заносчиво и никогда не подходят к стойке бара, чтобы освежиться после долгого путешествия.
Харви хотел расспросить буфетчика подробнее об этом мормоне, но тут сверху спустилось пресвитерианское семейство, и сам проповедник, не дожидаясь расспросов, заявил, что их спутник был не мормоном, а геологом и направлялся он в экспедицию профессора Фарбера, который ищет новые залежи золота. Профессор Фарбер верил, что в Америке золото лежит под ногами у каждого, надо только наклониться и достать его. Последователи профессора рассчитывали, что через несколько десятилетий все американцы станут миллионерами. Всю долгую дорогу от Тихого океана до Скалистых гор проповедник пытался разъяснить этому упрямцу порочность его заблуждения.
Харви ловко остановил патетическую речь, напрямую спросив, как найти этого Фарбера. Проповедник только скорбно поджал губы и отвернулся.
Ни жена проповедника, ни ее сестры не собирались объяснять, как отыскать дорогу к экспедиции профессора. Поэтому пытливый, юноша обратился к другим женщинам, которые знали все обо всех.
В скромном отеле "Золотая Мечта", где все номера были пожизненно заняты дамами, его всегда встречали с искренней радостью. Он был небогат, но щедр и умел быстро и без обид прекращать любые свары между клиентами. Хозяйка неоднократно предлагала ему место буфетчика, но Харви каждый раз подсовывал ей вместо себя кого-нибудь из приятелей. Впрочем, парни не держались на этой опасной работе дольше месяца, и в последнее время Харви Дрейк избегал появляться в "Золотой Мечте", чтобы снова не огорчить хозяйку отказом.
Вчера он заявился туда без традиционного букетика и с таинственным видом попросил у хозяйки пять минут для серьезного разговора.
— Ты уложился в пять минут? — удивленно перебил его Степан Гончар.
— Хватило бы и минуты. Хватило бы и нескольких слов, чтобы сказать все. Но ты же знаешь женщин! — Харви сокрушенно развел руками. — Мне пришлось переговорить по пять минут с каждой из девчонок, и у каждой из них свое понимание о том, что такое "пять минут"!
Оказалось, что об экспедиции профессора Фарбера не знал только один человек на всем Западе, и этим единственным олухом был именно Харви Дрейк. Целый караван чудаков-геологов бродил по Черным холмам еще с прошлого года. Доктор Фарбер неплохо платил проводникам, но геологи никого не нанимали надолго. Местные жители нужны были им только для того, чтобы дойти до какой-нибудь точки, отмеченной на карте их предводителя. А там они разбивали лагерь, проводника отпускали домой и принимались за свою непонятную работу. Геологи никогда не возвращались в город, из которого выходили с проводником. Закончив дела, они сворачивали лагерь, сами, без помощи местных знатоков, шли к другому городу, и там история повторялась.
Порядочные люди так не поступают, единодушно заявляли девушки из "Золотой Мечты". Порядочные люди нанимают проводников на весь сезон и ни от кого не прячутся. Порядочные люди не появляются внезапно в тех местах, где их никто не ждет. И порядочные люди не просят показать им дорогу туда, куда никто не ходит.
— Ты выяснил, где они уже побывали? — спросил Степан Гончар.
— Выяснил. Даже записал, чтоб ты потом не придирался. Но я ничего не понял. Их начальник, этот профессор Фарбер, странный тип. Просто чокнутый. Что ты скажешь об их маршруте?
Харви развернул на столе розовую салфетку с еле заметными следами карандаша. Гончар глянул на нее и сказал:
— Да, странно. Это не маршрут, а путь слепого пьяницы.
— Смотри, в Саратоге он нанимает проводника до Крэйга и отправляется на юг, так? Но потом он вдруг оказывается в Рок Спрингс, то есть на севере, и оттуда движется в Ивенстон. А перед тем как попасть в наши края, его экспедиция целый месяц топталась в Юте. Я же говорю, профессор — чокнутый!
— Но знаешь, в Конгрессе думают, что он здоров. Я слышал, экспедиция оплачена из кармана правительства.
— Неудивительно, — ухмыльнулся Харви. — В Конгрессе сидят такие же мудрецы, как мистер Фарбер. Мало того что он мечется из стороны в сторону. Он еще забирается в самые непригодные для людей уголки. Вот рассуди сам, Стивен. Даже если он найдет золото, или серебро, или хотя бы свинец там, где нет ни одной тропинки, — что с того? Много ли пользы от золота, которое нельзя вывезти?
— Тропинку протоптать недолго. А за золотом потянутся другие чокнутые и натопчут дорогу. Никакие скалы их не остановят.
— Значит, ты думаешь, они ищут золото?
— Ничего я не думаю. Мне нет никакого дела до этого.
— Мне тоже все равно, — сказал Харви. — Я не знаю, что ищет профессор Фарбер. Но мы с тобой найдем это раньше, чем он.
— Я не собираюсь ничего искать, — отрезал Гончар.
— Искать? Разве я предлагаю тебе искать? Искать будет профессор, ему за это деньги платят. А мы будем незаметно держаться у него на хвосте. И как только он выведет нас на золотоносный район, мы с тобой живо застолбим там свои участки. Ну что, как тебе моя идея?
— Это твоя идея.
— Ты что, отказываешься? Погоди, не отвечай. — Харви возбужденно прошелся из угла в угол. — Я не понимаю, что с тобой творится в последнее время. Ты сидишь на одном месте. Не навещаешь даже старых подружек. Если бы ты пьянствовал, мне было бы легче понять тебя. Но я уже забыл, когда видел тебя пьяным, Стивен! А сегодня ты отказываешься от золотой жилы! Ага, ты, видно, не хочешь обставить этого Фарбера? Да кто он такой, этот профессор? Мы спасли его шкуру, а он уехал и даже спасибо не сказал!
— Он сказал.
Их разговор был прерван стуком в дверь.
— Стивен, ты можешь поговорить с шерифом? — спросил Мартин Китс. — Он искал тебя.
Харви быстро спрятал свою розовую салфетку с картой, и Гончар открыл дверь.
— Почему же ты не отправил его ко мне?
— Не хотел мешать. Шериф Коннели просил передать, что он ждет тебя в доме Уоллеса.
Дождавшись, когда затихнут шаги на лестнице, Харви Дрейк насмешливо протянул:
— Вот это да! Стив, ты хорошо устроился. Меня, например, шериф может схватить за шиворот в любое время дня и ночи. А к тебе он скоро будет записываться на прием.
— Брось. Вчера Уоллес был совсем плох. Как бы не начал буянить. Ты пойдешь со мной?
— Конечно, пойду. Я не бросаю друзей, даже когда их вызывает шериф.
Возле дома Уоллеса они увидели нескольких лошадей, среди которых выделялась пегая кобыла шерифа. У крыльца переговаривались двое старожилов Эшфорда — доктор и гробовщик.
Когда-то они даже жили в соседних палатках. Тогда на месте города стоял палаточный лагерь, окруженный фургонами. Доктор долго скрывал свою истинную профессию, и вместе со всеми спозаранку уходил к реке, и вместе со всеми стоял по колено в воде, наклонившись над лотком, и вместе со всеми однажды перестал искать золото, которого здесь оказалось слишком мало. Но к тому времени вокруг поселка старателей уже появились лавки, трактиры и постоялые дворы, появилось множество людей, и люди калечились, люди болели, люди рожали — людям был нужен доктор. И Джозеф Аткинс достал из чемоданчика свои дипломы и лицензии. Он оказался искусным врачевателем, а его бывший партнер по истощенному участку оказался не менее искусным гробовщиком.
— Чудесный денек сегодня, — заметил доктор Аткинс, приветствуя Степана. — Мой барометр предсказывает, что такая погода еще продержится.
— А мои колени считают, что ваш барометр врет, как всегда, — сказал гробовщик. — К вечеру ждите дождя, джентльмены.
— Уж вы-то, старина, не должны жаловаться на дождь.
— Я и не жалуюсь. Мокрую землю копать гораздо приятнее.
В открытом окне показался шериф Коннели.
— Питерс, заходи, — попросил он озабоченно. — Есть пара вопросов к тебе.
Зайдя в дом, Степан Гончар увидел почти ту же самую картину, какую оставил здесь вчера ночью. Старый Уоллес сидел за столом, уткнувшись лицом в локоть согнутой руки. Разница была только в том, что сейчас он был не мертвецки пьяным, а просто мертвым.
Стол был залит кровью, на полу тоже блестела красная лужа. Правая рука Уоллеса свисала, и под ней на полу валялся револьвер.
— Видишь, до чего доводит пьянство? — с суровой назидательностью произнес шериф. — Говорят, ты вчера привел к Уоллесу гостя?
— Да.
— Кто такой?
Степан Гончар пожал плечами:
— Бродяга.
— Что ему было нужно?
— Проводник.
Шериф держал в руках визитную карточку.
— Этот бродяга кое-что забыл, — сказал он. — Я нашел это на столе, под фляжкой. И десять долларов в дырявом кармане Билла. Похоже, что бродяга выдает себя за Фредерика Штерна из Смитсоновского института. И привык оставлять щедрый задаток. Люди говорят, что вы с ним долго сидели в салуне. Это правда?
— Не так долго.
— О чем вы говорили?
— О музыке.
— О музыке, — с сомнением в голосе повторил Коннели. — Это его фляжка?
— Да. Он угостил Уоллеса.
— Щедрый бродяга, очень щедрый. А как вел себя Билл, когда вы пришли?
— Как обычно. Глотнул и свалился. Этот человек остался ждать, пока он очухается. А я ушел.
— Ты догадываешься, что случилось? — спросил шериф.
— Нет. А ты?
— Нетрудно догадаться. Щедрому бродяге надоело ждать. Он оставил свою карточку и задаток, а сам ушел. Наверняка он скоро вернется сюда. Только вот Билл его подвел. Не знаю, что ему привиделось, но он допил бренди и выстрелил себе в ухо.
— Не думал я, что старик на такое способен, — сказал Степан Гончар.
— Все пьяницы кончают одинаково, — заключил Коннели. — Ты, наверно, не знаешь, что Билл давно к этому катился. С тех самых пор, как его полковник застрелился в день капитуляции Роберта Ли Генерал Роберт Ли — главнокомандующий силами Юга в Гражданской войне 1861-1865 гг.
. Вот с того самого дня Билл и начал пить так, как никто больше не пил. Бедняга пьянствовал, чтобы не отправиться за командиром. Он сам мне рассказывал. Все хотел объяснить, что такое честь и гордость настоящего южанина. Жалко… Жалко, что он не прострелил себе башку где-нибудь в другом месте.
Шериф вышел вместе со Степаном из комнаты и сказал гробовщику:
— Можете приступать. За все услуги платит Билл. Думаю, десяти долларов хватит.
— Он большего и не стоит. Но за ним остался еще старый должок на сорок долларов, — проворчал гробовщик.
— Ты их получишь после продажи дома, — ответил шериф.
— Вряд ли мы найдем покупателя на эту лачугу, — сказал Степан. — Знаешь, Брайан, на станции появилась кучка китайцев. Похоже, что это те самые, что работали на прокладке железной дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
В окне светился огонек керосиновой лампы, и с улицы было видно, что Уоллес сидит за столом, скрестив руки на груди, и неподвижно смотрит в стенку перед собой.
— Вы говорили, что он мертвецки пьян, — заметил Штерн, заглянув в окно.
— Он мертвецки трезв, — сказал Степан Гончар. — Но это еще хуже.
Одних по пьянке тянет подраться, другие любят поваляться в грязи. Старый Уоллес, наверно, был самым безобидным пьянчугой Эшфорда. Он пил молча и сосредоточенно, пока не терял сознание. Придя в себя, он выглядел совершено трезвым, и только неподвижный взгляд остекленевших глаз выдавал его. В такие минуты он был способен говорить и перемещаться, но делал это с единственной целью — раздобыть выпивку. Как только Уоллесу удавалось дорваться до бутылки, он молча и сосредоточенно опустошал ее — и снова валился с ног. Это продолжалось до тех пор, пока у него не появлялась работа. Получив заказ, Билл Уоллес просил сутки на размышление, седлал старую клячу и уезжал в горы, к ледяному ручью. Назавтра он был готов вести любой караван в любом направлении.
Но сегодня старый Уоллес, похоже, еще не имел никаких заказов.
Дверь сама приоткрылась, как только Гончар шагнул на скрипучее крыльцо.
— Не спится, Билл?
— Опять у меня в башке часики сломались, — пожаловался Уоллес, потягиваясь и зевая. — Целыми днями сплю как убитый, а только стемнеет — не могу глаз сомкнуть. Выпьешь чего-нибудь?
— А что есть?
— Ничего. Я думал, ты с собой принес.
Штерн вышел из-за спины Степана и протянул серебряную фляжку:
— У меня есть немного бренди. Угощайтесь.
Это был опрометчивый поступок, но Гончар не успел бы его предотвратить, даже если бы захотел.
— Сразу видно делового человека, — одобрительно кивнул Уоллес и приложился к фляжке. — Спасибо, мистер.
— У меня есть деловое предложение для вас.
— Думаю, оно мне подойдет. — Старик вытер губы рукавом. — Я согласен. Зайдите ко мне завтра вечером.
— Но… — Штерн успел подхватить его под локоть и усадить на стул.
— Согласен, — твердо повторил Уоллес с закрытыми глазами и с громким стуком уронил голову на стол.
Напрасно растерянный Штерн тряс его за плечо и щипал бесчувственное ухо. Билл Уоллес безмятежно посапывал, навалившись грудью на стол и сложив кулаки под щекой.
— Вы сами виноваты, — заметил Степан. — Не надо было давать ему спиртное. Теперь придется ждать часа три-четыре.
— Ничего, я подожду. Он дал согласие, и я не позволю ему передумать.
Штерн уселся на узкую кровать, покрытую одеялом неопределенного цвета. Он поерзал немного, проверяя ее прочность, а потом непринужденно разлегся.
— Замечательно, — проговорил он. — В таких великолепных условиях можно ждать до самого утра. Правда, я рассчитывал переночевать в гостинице, но здесь ничем не хуже. Во всяком случае, здесь спокойнее, чем в лагере. Мы стоим у озера, а там целые тучи комаров. Интересно, сколько выпивки потребляет наш проводник за сутки? Я имею в виду такое потребление, при котором он сохраняет ориентацию. Надо будет рассчитать его рацион, чтобы он не завел нас в Канаду.
— Не беспокойтесь. Он пьет только дома.
— Замечательно! Профессор Фарбер не доверяет ни трезвенникам, ни пьяницам.
— Профессор Фарбер?
Степан хотел было засыпать этого зануду вопросами о Фарбере. Как он, где он, чем сейчас занимается? Чем закончилась его работа над "золотыми" бобрами? Что с дочкой? За все эти годы он не получил от профессора ни одной весточки. Понятно, что здесь не принято переписываться. В конце концов, чужие люди. Правда, Степан поначалу думал, что не такие уж и чужие… Но профессор, судя по всему, полагал иначе. Да он, видать, и позабыл давно какого-то там Стивена Питерса…
— Профессор Фарбер, — задумчиво повторил Степан.
— Да, тот самый, знаменитый геолог, — важно произнес Штерн. — Конгресс поручил ему весьма важное дело в этих горах, и профессор даже отложил свою экспедицию в Африку ради такого задания. Вот видите, с каким человеком вы могли бы работать. Может быть, передумаете? Я бы охотнее платил вам, чем кому-то другому.
— Нет, — покачал головой Степан Гончар. — Мне не нужны деньги Конгресса.
25. МЕРТВЕЦКИ ТРЕЗВЫЙ
Когда утром Харви Дрейк появился в комнате Гончара, от него заметно пахло духами.
— Стивен, ты знаешь, от какого предложения вчера отказался? Этот Фредерик Штерн — помощник самого Фарбера! Помнишь того чудака, которого мы отбили у банды Юдла? Так он снова объявился в наших краях!
Остаток вчерашнего дня Харви провел в обществе самых осведомленных жителей Эшфорда. Но прежде чем застрять в борделе, он успел немало выведать и без помощи своих душистых информаторов.
Для начала он отправился на железнодорожную станцию и навел справки обо всех пассажирах, прибывших с последним поездом. Его интересовал приличный джентльмен с усиками, который записывал необычные словечки. Но такого среди пассажиров не было. А были восемнадцать китайцев, которые остановились в постоялом дворе при станции, заняв одну комнатку на чердаке. Были еще проповедник с женой и тремя ее сестрами, эта семейка заняла более просторную комнату. А еще один пассажир, сойдя с поезда "Сан-Франциско — Омаха", тут же отправился в конюшню, купил лошадь и помчался куда-то к озеру.
Судя по описаниям, это был не Фредерик Штерн. Не носил усов, не сорил деньгами и меньше всего был похож на ученого, который собирает слова. Он только спросил, как побыстрее проехать к озеру. Этот странный тип глубоко врезался в память хозяина конюшни, потому что заплатил не торгуясь и заодно прикупил две дюжины патронов для винчестера. Еще большее впечатление произвел он на буфетчика. Приезжий заглянул в станционный буфет только для того, чтобы купить кусок пирога. Но буфетчик успел распознать в нем мормона. Потому что только мормоны носят черное, держатся заносчиво и никогда не подходят к стойке бара, чтобы освежиться после долгого путешествия.
Харви хотел расспросить буфетчика подробнее об этом мормоне, но тут сверху спустилось пресвитерианское семейство, и сам проповедник, не дожидаясь расспросов, заявил, что их спутник был не мормоном, а геологом и направлялся он в экспедицию профессора Фарбера, который ищет новые залежи золота. Профессор Фарбер верил, что в Америке золото лежит под ногами у каждого, надо только наклониться и достать его. Последователи профессора рассчитывали, что через несколько десятилетий все американцы станут миллионерами. Всю долгую дорогу от Тихого океана до Скалистых гор проповедник пытался разъяснить этому упрямцу порочность его заблуждения.
Харви ловко остановил патетическую речь, напрямую спросив, как найти этого Фарбера. Проповедник только скорбно поджал губы и отвернулся.
Ни жена проповедника, ни ее сестры не собирались объяснять, как отыскать дорогу к экспедиции профессора. Поэтому пытливый, юноша обратился к другим женщинам, которые знали все обо всех.
В скромном отеле "Золотая Мечта", где все номера были пожизненно заняты дамами, его всегда встречали с искренней радостью. Он был небогат, но щедр и умел быстро и без обид прекращать любые свары между клиентами. Хозяйка неоднократно предлагала ему место буфетчика, но Харви каждый раз подсовывал ей вместо себя кого-нибудь из приятелей. Впрочем, парни не держались на этой опасной работе дольше месяца, и в последнее время Харви Дрейк избегал появляться в "Золотой Мечте", чтобы снова не огорчить хозяйку отказом.
Вчера он заявился туда без традиционного букетика и с таинственным видом попросил у хозяйки пять минут для серьезного разговора.
— Ты уложился в пять минут? — удивленно перебил его Степан Гончар.
— Хватило бы и минуты. Хватило бы и нескольких слов, чтобы сказать все. Но ты же знаешь женщин! — Харви сокрушенно развел руками. — Мне пришлось переговорить по пять минут с каждой из девчонок, и у каждой из них свое понимание о том, что такое "пять минут"!
Оказалось, что об экспедиции профессора Фарбера не знал только один человек на всем Западе, и этим единственным олухом был именно Харви Дрейк. Целый караван чудаков-геологов бродил по Черным холмам еще с прошлого года. Доктор Фарбер неплохо платил проводникам, но геологи никого не нанимали надолго. Местные жители нужны были им только для того, чтобы дойти до какой-нибудь точки, отмеченной на карте их предводителя. А там они разбивали лагерь, проводника отпускали домой и принимались за свою непонятную работу. Геологи никогда не возвращались в город, из которого выходили с проводником. Закончив дела, они сворачивали лагерь, сами, без помощи местных знатоков, шли к другому городу, и там история повторялась.
Порядочные люди так не поступают, единодушно заявляли девушки из "Золотой Мечты". Порядочные люди нанимают проводников на весь сезон и ни от кого не прячутся. Порядочные люди не появляются внезапно в тех местах, где их никто не ждет. И порядочные люди не просят показать им дорогу туда, куда никто не ходит.
— Ты выяснил, где они уже побывали? — спросил Степан Гончар.
— Выяснил. Даже записал, чтоб ты потом не придирался. Но я ничего не понял. Их начальник, этот профессор Фарбер, странный тип. Просто чокнутый. Что ты скажешь об их маршруте?
Харви развернул на столе розовую салфетку с еле заметными следами карандаша. Гончар глянул на нее и сказал:
— Да, странно. Это не маршрут, а путь слепого пьяницы.
— Смотри, в Саратоге он нанимает проводника до Крэйга и отправляется на юг, так? Но потом он вдруг оказывается в Рок Спрингс, то есть на севере, и оттуда движется в Ивенстон. А перед тем как попасть в наши края, его экспедиция целый месяц топталась в Юте. Я же говорю, профессор — чокнутый!
— Но знаешь, в Конгрессе думают, что он здоров. Я слышал, экспедиция оплачена из кармана правительства.
— Неудивительно, — ухмыльнулся Харви. — В Конгрессе сидят такие же мудрецы, как мистер Фарбер. Мало того что он мечется из стороны в сторону. Он еще забирается в самые непригодные для людей уголки. Вот рассуди сам, Стивен. Даже если он найдет золото, или серебро, или хотя бы свинец там, где нет ни одной тропинки, — что с того? Много ли пользы от золота, которое нельзя вывезти?
— Тропинку протоптать недолго. А за золотом потянутся другие чокнутые и натопчут дорогу. Никакие скалы их не остановят.
— Значит, ты думаешь, они ищут золото?
— Ничего я не думаю. Мне нет никакого дела до этого.
— Мне тоже все равно, — сказал Харви. — Я не знаю, что ищет профессор Фарбер. Но мы с тобой найдем это раньше, чем он.
— Я не собираюсь ничего искать, — отрезал Гончар.
— Искать? Разве я предлагаю тебе искать? Искать будет профессор, ему за это деньги платят. А мы будем незаметно держаться у него на хвосте. И как только он выведет нас на золотоносный район, мы с тобой живо застолбим там свои участки. Ну что, как тебе моя идея?
— Это твоя идея.
— Ты что, отказываешься? Погоди, не отвечай. — Харви возбужденно прошелся из угла в угол. — Я не понимаю, что с тобой творится в последнее время. Ты сидишь на одном месте. Не навещаешь даже старых подружек. Если бы ты пьянствовал, мне было бы легче понять тебя. Но я уже забыл, когда видел тебя пьяным, Стивен! А сегодня ты отказываешься от золотой жилы! Ага, ты, видно, не хочешь обставить этого Фарбера? Да кто он такой, этот профессор? Мы спасли его шкуру, а он уехал и даже спасибо не сказал!
— Он сказал.
Их разговор был прерван стуком в дверь.
— Стивен, ты можешь поговорить с шерифом? — спросил Мартин Китс. — Он искал тебя.
Харви быстро спрятал свою розовую салфетку с картой, и Гончар открыл дверь.
— Почему же ты не отправил его ко мне?
— Не хотел мешать. Шериф Коннели просил передать, что он ждет тебя в доме Уоллеса.
Дождавшись, когда затихнут шаги на лестнице, Харви Дрейк насмешливо протянул:
— Вот это да! Стив, ты хорошо устроился. Меня, например, шериф может схватить за шиворот в любое время дня и ночи. А к тебе он скоро будет записываться на прием.
— Брось. Вчера Уоллес был совсем плох. Как бы не начал буянить. Ты пойдешь со мной?
— Конечно, пойду. Я не бросаю друзей, даже когда их вызывает шериф.
Возле дома Уоллеса они увидели нескольких лошадей, среди которых выделялась пегая кобыла шерифа. У крыльца переговаривались двое старожилов Эшфорда — доктор и гробовщик.
Когда-то они даже жили в соседних палатках. Тогда на месте города стоял палаточный лагерь, окруженный фургонами. Доктор долго скрывал свою истинную профессию, и вместе со всеми спозаранку уходил к реке, и вместе со всеми стоял по колено в воде, наклонившись над лотком, и вместе со всеми однажды перестал искать золото, которого здесь оказалось слишком мало. Но к тому времени вокруг поселка старателей уже появились лавки, трактиры и постоялые дворы, появилось множество людей, и люди калечились, люди болели, люди рожали — людям был нужен доктор. И Джозеф Аткинс достал из чемоданчика свои дипломы и лицензии. Он оказался искусным врачевателем, а его бывший партнер по истощенному участку оказался не менее искусным гробовщиком.
— Чудесный денек сегодня, — заметил доктор Аткинс, приветствуя Степана. — Мой барометр предсказывает, что такая погода еще продержится.
— А мои колени считают, что ваш барометр врет, как всегда, — сказал гробовщик. — К вечеру ждите дождя, джентльмены.
— Уж вы-то, старина, не должны жаловаться на дождь.
— Я и не жалуюсь. Мокрую землю копать гораздо приятнее.
В открытом окне показался шериф Коннели.
— Питерс, заходи, — попросил он озабоченно. — Есть пара вопросов к тебе.
Зайдя в дом, Степан Гончар увидел почти ту же самую картину, какую оставил здесь вчера ночью. Старый Уоллес сидел за столом, уткнувшись лицом в локоть согнутой руки. Разница была только в том, что сейчас он был не мертвецки пьяным, а просто мертвым.
Стол был залит кровью, на полу тоже блестела красная лужа. Правая рука Уоллеса свисала, и под ней на полу валялся револьвер.
— Видишь, до чего доводит пьянство? — с суровой назидательностью произнес шериф. — Говорят, ты вчера привел к Уоллесу гостя?
— Да.
— Кто такой?
Степан Гончар пожал плечами:
— Бродяга.
— Что ему было нужно?
— Проводник.
Шериф держал в руках визитную карточку.
— Этот бродяга кое-что забыл, — сказал он. — Я нашел это на столе, под фляжкой. И десять долларов в дырявом кармане Билла. Похоже, что бродяга выдает себя за Фредерика Штерна из Смитсоновского института. И привык оставлять щедрый задаток. Люди говорят, что вы с ним долго сидели в салуне. Это правда?
— Не так долго.
— О чем вы говорили?
— О музыке.
— О музыке, — с сомнением в голосе повторил Коннели. — Это его фляжка?
— Да. Он угостил Уоллеса.
— Щедрый бродяга, очень щедрый. А как вел себя Билл, когда вы пришли?
— Как обычно. Глотнул и свалился. Этот человек остался ждать, пока он очухается. А я ушел.
— Ты догадываешься, что случилось? — спросил шериф.
— Нет. А ты?
— Нетрудно догадаться. Щедрому бродяге надоело ждать. Он оставил свою карточку и задаток, а сам ушел. Наверняка он скоро вернется сюда. Только вот Билл его подвел. Не знаю, что ему привиделось, но он допил бренди и выстрелил себе в ухо.
— Не думал я, что старик на такое способен, — сказал Степан Гончар.
— Все пьяницы кончают одинаково, — заключил Коннели. — Ты, наверно, не знаешь, что Билл давно к этому катился. С тех самых пор, как его полковник застрелился в день капитуляции Роберта Ли Генерал Роберт Ли — главнокомандующий силами Юга в Гражданской войне 1861-1865 гг.
. Вот с того самого дня Билл и начал пить так, как никто больше не пил. Бедняга пьянствовал, чтобы не отправиться за командиром. Он сам мне рассказывал. Все хотел объяснить, что такое честь и гордость настоящего южанина. Жалко… Жалко, что он не прострелил себе башку где-нибудь в другом месте.
Шериф вышел вместе со Степаном из комнаты и сказал гробовщику:
— Можете приступать. За все услуги платит Билл. Думаю, десяти долларов хватит.
— Он большего и не стоит. Но за ним остался еще старый должок на сорок долларов, — проворчал гробовщик.
— Ты их получишь после продажи дома, — ответил шериф.
— Вряд ли мы найдем покупателя на эту лачугу, — сказал Степан. — Знаешь, Брайан, на станции появилась кучка китайцев. Похоже, что это те самые, что работали на прокладке железной дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38