— И долго нам тут лежать? — спросил он.
Это был очередной бессмысленный вопрос. Но Гончар не мог молчать. Потому что молчание делало его похожим на Эванса.
— Сейчас они там делятся на две банды, — говорил Майвис, глядя куда-то в небо. — Одни пойдут в обход. Другие начнут нас расстреливать. Капитан уложил коней, но лошади могут испугаться и вскочить. Таких убьют первыми. Люди тоже могут вскочить от испуга. Будут бегать с места на место. Таких тоже убьют первыми. Потом на нас набросятся со спины, пока мы будем отстреливаться. Наступит время томагавков. Последних добьют пиками.
— Нас тут пятнадцать стрелков, неужели не отобьемся?
— Их было сорок.
— Ну и что? Это не перевес для штурма.
— Ты похож на Мортимера. Он очень любит такие слова: "перевес", "маневр", "тактика". Сиу не знают, что такое перевес.
— Я им объясню, — сказал Степан Гончар.
Майвис повернул к нему спокойное лицо:
— Не злись, Зимний Туман. Сегодня отличный день для смерти.
— У меня на сегодня другие планы.
Гончар поднял винтовку убитого, стряхнул песок.
— Почему мы не стреляем по ивам? Там кто-то сидит.
— Ты видишь?
— Нет. Но если мы ударим залпом…
— То потратим патроны и срубим много-много веток.
Степан отполз, подтянув за собой тяжелый "спрингфилд", и улегся у самой воды, за мокрой корягой. Он вставил патрон и положил ствол на корягу, а сам устроился поудобнее, широко раскинув ноги. Под животом кололась мокрая жесткая трава, и струйка воды противно сползала в сапог.
Он не сводил глаз с самой высокой ивы на том берегу. В густой сетке ее седых листьев, сверкающих на ветру, ему чудился человеческий силуэт. Вот рука, схватившаяся за сук. Вот голова, едва выступающая, прижатая к стволу. "Все это, возможно, только мерещится мне. Но ведь проверить-то несложно", — подумал Степан Гончар и надавил на спусковой крючок.
Широкий приклад резко толкнулся в плечо, и дым расплескался над водой. Степан мгновенно откатился в сторону и услышал отчаянный вопль на том берегу. В следующий миг оттуда загремела, наверно, сотня винтовок. Пули срезали ветки кустарника, взметали фонтаны песка и брызг. Дико заржала раненая лошадь, другая захрипела, повалилась и забилась в агонии.
— Держите лошадей! — закричал капитан. — Не давайте им подняться! Целься! Залпом — огонь!
На беспорядочную, хотя и плотную пальбу с того берега кавалеристы Мортимера отвечали слаженными залпами своих "спрингфилдов". Степан поднял голову и увидел, что та отдельная ива, по которой он выстрелил, стала ровно вдвое ниже. Из ивняка вылетали струи дыма, за листьями мелькали тени и вспышки.
— Прекратить огонь! — скомандовал капитан.
Майвис приложил ладони ко рту и прокричал что-то в сторону индейцев. Ему ответили короткой фразой между выстрелами, и тогда он привстал на колено и изо всех сил выкрикнул что-то такое, от чего на том берегу внезапно стихла пальба.
— Ты убил сына вождя, — сказал шайен, хлопнув Степана по плечу. — Я им сказал, что то была пуля Зимнего Тумана. Они будут гордиться этим.
— Откуда они про меня знают?
— Про тебя все знают.
Снова захлопали выстрелы с того берега, но теперь они были редкими. Кавалеристы ответили залпом, и выстрелы умолкли.
— Уходят! — закричал кто-то.
— Не стрелять! Это может быть ловушка, — прокричал капитан. — Хотят вытянуть нас из укрытия!
Над ивняком заклубилось облако пыли, и оттуда донесся слитный рокот множества копыт. Рокот затихал постепенно, и пыль растаяла в воздухе. В напряженной тишине было слышно, как журчит вода, омывая опущенные ветви.
— Ушли?
— Ушли. Сержант Эванс, отправьте людей на разведку.
— Эванс убит, сэр.
— Капрал Гриффит, принимайте взвод. Двоих в разведку.
Степан Гончар снял сапог и вылил оттуда набравшуюся воду. Вода была красной. "Что за черт?" — удивился и испугался Степан. Он вдруг почувствовал, что нога подгибается сама собой, и медленно опустился на песок. Схватившись за бедро, он нащупал липкую ткань джинсов и посмотрел на ладонь — она была красной от крови.
— Да ты ранен, брат, — сказал Майвис насмешливо. — Дай посмотреть. У тебя пуля сидит в ноге.
— Не может быть, — сказал Степан, боясь посмотреть на ногу. — Я не чувствовал удара, ничего не было!
— Что же ты, сам собой свалился с кобылы? Сиу тебя достали. Это бывает, Стивен. Мой отец, вождь Красная Птица, однажды вернулся из боя с наконечником копья в боку. Так он даже не помнил, как его проткнули.
— Ты мне зубы не заговаривай, — сказал Степан, внезапно слабея. Приступ тошноты подкатил чуть ли не к глазам, и он вспомнил, что, падая с лошади, почувствовал какой-то сильный удар в ногу.
— Сейчас я ее выну, сейчас, — спокойно приговаривал Майвис. — Ну-ка, повернись на живот.
Гончар не ощущал никакой боли, и ему казалось, что шайен подшучивает над ним. Но стоило ему повернуться на живот и немного расслабить мышцы, как ногу обожгло, словно ударом хлыста. Он вскрикнул и закусил губу.
— Хорошая пуля, чистая, — удовлетворенно говорил Майвис. — Сейчас выну. А то еще бывают пули, обмотанные нитками или надрезанные. Те — хуже всего. Кромсают человека. А твоя пуля — вот, полюбуйся, даже не помялась. Она тебя на излете догнала. Э, нет, не вставай, теперь тебя перевязать надо, пока ты все тут кровью не залил. Кровь тебе еще пригодится…
Голос шайена доносился словно издалека. Песок, корни кустов, иссеченные листья и стреляные гильзы — все закружилось перед глазами Гончара, и он опустил лицо в прохладный песок…
Ему показалось, что он закрыл глаза только на миг. Но, открыв их, увидел над собой озабоченное лицо капитана Мортимера.
— Вы можете встать, Питерс?
Степан с трудом сел на песке и увидел, что его нога выше колена обмотана окровавленной тряпкой. Тупая пульсирующая боль под повязкой еще беспокоила его, но он смог встать, опираясь на капитана.
Было слышно, как где-то рядом лопаты звонко вонзаются в плотный песок. Гончар не сразу сообразил, что находится уже не на острове, а на высоком речном берегу. А островок, где они отбивались, остался внизу и отсюда казался таким чистеньким, аккуратным, с изумрудными и седыми кустами у самой воды и парой раскидистых деревьев посередке.
— Мне очень жаль, Питерс, — сказал капитан, глядя в сторону. — Очень жаль. У нас потери. Большие потери.
Степан повернул голову туда, куда смотрел капитан, и увидел несколько песчаных холмиков. Солдаты быстро забрасывали песком последнюю, крайнюю могилу. Двое вязали кресты из оструганных тонких стволов.
— Шесть человек, — сказал капитан. — Среди них ваша… Ваша женщина, Питерс. Мне очень жаль.
"Саби погибла? Когда? Как? Почему?" — целый рой вопросов загудел в голове Степана, но он не мог выговорить ни слова.
— Мы не можем увозить с собой тела погибших, — говорил Мортимер. — Когда появится возможность, за ними вернутся. Если желаете, ее тело тоже доставят в форт. Правда, шайены хоронят не так, как мы.
"Дети, — подумал Степан. — Шаути и Вокини. Что я им скажу? Что с ними будет? Мне придется остаться с ними. Саби, Саби. Вот ты и добилась своего. Я останусь в нашей палатке. Буду ходить на охоту с твоей родней. Моя слава вырастет. Саби, Саби".
— Me Cay Бис не шайенка, — сказал Майвис. — Она из племени оттава. Пусть ее тело останется здесь. Это хорошее место.
С трудом забравшись в седло, Степан оглянулся на шесть крестов, оставшихся за спиной.
— На кого у нас записан этот участок, не помните? — спросил он у Мортимера.
— Он еще не отмечен на карте.
— Так давайте отметим. Владелец этой земли — Шаути Питерс.
"Шаути будет хорошим хозяином, — подумал Степан. — Непоседа Вокини вырастет воином, охотником, а Шаути найдет применение для этой земли".
— Следует записать полное имя, — напомнил капитан. — И место проживания.
— Шаути Джефферсон Питерс. Место проживания — Эшфорд, Небраска.
Капитан сложил карту и спрятал ее обратно в планшет.
— Понимаю вас, — сказал он. — Этот участок обеспечит вашего сына на всю жизнь.
— Может быть. Если только он захочет стать фермером.
— Что? — удивился Мортимер. — Каким еще фермером? О чем вы, Питерс? Вся эта земля будет перекуплена за очень хорошие деньги в ближайшие два-три года. Мальчик получит в наследство не голую прерию, а приличный счет в банке.
— Неужели так много желающих поселиться здесь? — спросил Степан, оглядывая бескрайние холмистые просторы.
— Здесь поселится горнорудная компания Гуггенхайма. Вы не знали? Под этими травами и кустами — золото. Лопатой до него не доберешься, здесь требуется промышленная разработка. Такое под силу только крупной компании.
— Золото, говорите? Опять это золото! Это сучье золото!
Степан выругался. По-русски. Выругался так, как давно уже не матерился, длинно и однообразно. Досталось и Гуггенхайму, и Фарберу с его бобрами, и краснокожим сиу, и всем их матерям.
От его голоса кобыла вдруг перешла на рысь и помчала, обгоняя строй. Степан, не видя ничего вокруг, несся над травой и песком. Над золотом, будь оно проклято.


Часть вторая

24. ОТЕЦ-ОСНОВАТЕЛЬ

Когда спустя три года Степан снова оказался за Волчьей рекой, здесь трудно было бы заметить какие-нибудь перемены. Земля, нарезанная на участки, давно уже сменила своих владельцев, но при этом не изменилась сама. Все так же парили канюки над прерией и струились мутные воды среди низких берегов.
Эти места оставались по-прежнему дикими, и Степан любил охотиться здесь. Они долго шли по следу небольшого стада бизонов и разделились на гребне холма. Степан с Джеффом спустились по северному склону, а Майвис, Медведь и Вокини остались на южном.
Это получилось как бы само собой. Степан не выбирал себе спутников, но почти всегда его сопровождал именно Джефф-Шаути. Чем старше становились близнецы, тем больше была заметна разница в их характерах. Вокини, получивший при крещении имя Пол, во всем старался походить на Майвиса. Он был молчаливым, замкнутым и даже на лошадей никогда не кричал, предпочитая погонять их свистом или хворостиной. А Джефф мог задать шестьдесят вопросов в минуту, и только Степан был способен долго выдерживать его напор.
— А ты был в настоящих городах, не таких, как Эшфорд? — спросил Джефф, как только остальные охотники скрылись из виду. — В таких, где люди живут друг у друга на голове в каменных домах высотой с тополь? Майвис видел такие дома в Чикаго.
— Был я в Чикаго. Видел и Бостон, и Нью-Йорк, — перечислил Степан. — В следующем году возьму тебя с собой. Пора тебе самому увидеть большие каменные дома и каменные дороги.
— Я не хочу в город.
— Я тоже. Но мне надо там уладить свои дела. Ты мне поможешь. Вдвоем мы справимся быстрее.
— Ладно, — неохотно согласился мальчишка. — Майвис говорит, что в городах люди ездят на поезде от одного дома до другого. Почему они не ходят пешком или не ездят верхом?
Степан понял, что Красная Птица говорил племяннику о конке, и принялся рассказывать Джеффу о системе общественного транспорта, стараясь не упоминать такие слова, как "метро" или "автобус". Больше всего маленького шайена удивляло то, с какой легкостью бледнолицые жители городов расставались с деньгами. Платить за то, что тебя перевезли на три сотни шагов? Платить за крышу над головой и за воду в твоем кувшине? Платить за воду — разве это не то же самое, что платить за воздух?
Так, беседуя о странностях городской жизни, они провели целый час на ветру, пересекая один холм за другим, пока наконец не увидели своего бизона.
Он брел по долине между двумя склонами. Одинокий, медлительный и неповоротливый. Совсем как трактор.
Они быстро спешились, и мальчишка отвел коней на другую сторону склона, а Степан остался лежать в можжевельнике, наблюдая за бизоном.
Бык медленно удалялся, поднимаясь по противоположному склону. До него было метров триста пятьдесят. Далековато для "шарпса" "Шарпс" — однозарядная винтовка системы Шарпса.

, даже с учетом того, что Степан сегодня засыпал в свои патроны чуть больше пороха, чем положено. Надо было подбираться поближе, и Гончар медленно пополз от одного куста до другого.
Одинокие бизоны гораздо осторожнее тех, кто пасется в стаде. Они уже знают, как опасен запах оружия. И стоит такому бизону завидеть человека с винтовкой, как он немедленно побежит прочь, сначала медленно, а потом своим неуклюжим, но поразительно быстрым галопом, и никакой скакун не догонит его.
Если этот бизон уйдет за холм, там его встретят Майвис и Горбатый Медведь, а уж эти-то добычу не упустят. Степан легко представил, как шайены похвалят его после охоты, сказав, что Зимний Туман сегодня был самым лучшим загонщиком.
Гончар добрался до самого последнего куста и замер там. Расстояние между ним и бизоном сократилось, но все же не настолько, чтобы стрелять наверняка. И вдруг огромный бык остановился, медленно развернулся на месте и пошел вниз по склону — пошел в сторону Степана.
Бизон двигался к нему под углом, подставив бок под выстрел. Степан увидел, как ветер взъерошил его мохнатую шкуру. Он навел мушку чуть выше складки за плечом и выстрелил. Боковой ветер тут же отнес пороховой дым, и Гончар увидел, как бизон пошатнулся от удара пули.
Но бык не упал. Еще ниже опустив огромную голову, он сделал несколько медленных шагов вперед, прежде чем вторая пуля прошила его тело и взбила облачко пыли на склоне. Только после третьего попадания у него подломились передние ноги, он осел на землю, и его светлый горб застыл неподвижно.
Джефф подбежал к Степану, и обе лошади трусили следом за индейцем.
— Почему ты не подпустил его ближе? Он же шел прямо на тебя.
— А ты сам подумай. Почему он повернул в мою сторону? — спросил Гончар, собирая в траве пустые гильзы.
— Наверно, что-то его напугало с той стороны холма.
— А что могло напугать бизона?
Мальчишка расхохотался, показывая пальцем на гребень холма, где возникли фигурки всадников:
— Вокини! Вот кого испугался бык! Вот кто у нас лучший загонщик!
Степан и Джефф не торопились к убитому бизону. Там уже собрались другие охотники и первыми приступили к тяжелой, нудной и кровавой работе. Надо было снять шкуру, разделать тушу и погрузить мясо на лошадей. Мясо отвезут в деревню, и на протяжении нескольких недель женщины будут вялить его, как и мясо других добытых бизонов: нарезать мякоть на полосы и развешивать для вяления на солнце. Женщины растянут шкуры на колышках и отскоблят их. И все будут судачить о том, какой он хороший охотник, Зимний Туман, как много бизонов он добыл для своей родни. Перемоют они косточки и его белой подружке, которая поет в салуне. Наверно, это из-за нее Зимний Туман не берет себе жен из рода Горбатого Медведя, хотя у того уже подросли прелестные дочки…
Вот о чем думал Степан Гончар, неторопливо подходя к убитому бизону.
— Видишь, как надо загонять бизона? — издалека крикнул ему Майвис. — Мы вывели его прямо под твой выстрел!
Вечером, как всегда по пятницам, Степан Гончар занял свое привычное место в салуне Виттакера, за угловым столиком рядом с невысокой сценой. За прошедшие годы в Верхнем Эшфорде появилось сразу три заведения, где можно было выпить и поиграть в карты. Виски везде подавали неважное, а у Виттакера оно было просто дрянным. И все-таки в пятницу вечером Гончара можно было застать только здесь.
Обычно он сидел один. Все знали о его привычках, и возле него Виттакер даже не ставил второе кресло. Поэтому Харви Дрейк, появившись в салуне, бесцеремонно подтащил стул от соседнего столика. Он уселся рядом со Степаном и заказал две порции виски.
— Удивляешь ты меня, Стиви, — сказал он. — Как ты можешь сидеть весь вечер и ничего не пить?
— У тебя есть дело ко мне?
— Да нет. Просто шел мимо. Слушай, Стиви, а ведь мы давно никуда не выбирались. Может, съездим в Чикаго, развеемся?
— Я подумаю.
— Когда надумаешь, не забудь меня пригласить. А если ты вдруг наймешься кому-нибудь в проводники, я охотно составлю тебе компанию.
Харви оборачивался, рассматривая публику. Он словно искал кого-то, но пока не находил.
— Засиделся я тут, засиделся. Пора бы заняться серьезным делом. Заработать денег и махнуть в большой город. В Денвер, к примеру.
— Большой город любит большие деньги, а у тебя их нет, — спокойно ответил Гончар.
— Пока нет, пока. Стиви, если присмотреться, то заработать можно на любом пустяке. Вот час назад, например, я получил доллар ни за что. Абсолютно ни за что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38