.."
Из коридора донеслись шум, чья-то ругань, обрывки властных команд... Взяв со стола пачку, Владислав вытряхнул сигарету.
- Как бы комендант не пожаловал... - предупредил друга Максим и потихоньку выглянул за дверь.
Но пилот, будто не расслышав, или попросту не обратив внимания щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Лихачев вернулся внутрь камеры и, тихо подойдя к нему, зашептал:
- Влад, кажется он приехал... Добавит ведь тебе за курение.
Договорить приятель не успел. В коридоре раздались шаги и дверь "кельи" широко распахнулась. На пороге стоял контр-адмирал, по милости которого, друзья "мотали" срок. Из-за его плеча беспокойно выглядывал дежурный майор...
Арестанты встали. В руке летчика вызывающе дымила сигарета, которую он, впрочем, даже не пытался спрятать.
Комендант с угрюмым лицом, молча вошел в "люксовые апартаменты". За ним с жалким видом плелся пожилой вояка с повязкой на рукаве. Сообразив, что из-за наглых авиаторов грандиозного скандала не избежать, он решил хоть как-то повлиять, или смягчить предгрозовую ситуацию:
- Майор, я же предупреждал вас, что курить запрещается...
Пилот молчал. Контр-адмирал, не замечая постояльцев и не обращая внимания на верещание пожилого дежурного, осмотрел камеру.
- Вас нормально кормят? - неожиданно абсолютно спокойным голосом спросил он, увидев на столе целлофановый пакет с провизией.
- Вполне... - чуть пожав плечами, и так же спокойно ответил Берестов.
- Жалобы, пожелания есть?
- Нет.
Комендант ещё раз окинул помещение придирчивым взглядом. Затем, достав из кармана белоснежный носовой платок, наклонился и провел им по каменной плите пола. Помахав испачканной тряпицей перед носом своего подчиненного, контр-адмирал негромко произнес:
- Немедленно произвести приборку. И передайте по смене, чтобы офицерскую каюту драили ежедневно, как в лазарете, ясно?
- Так точно... - вытянувшись, отозвался старый служака.
Покидая прокуренное помещение и, уже переступив порог, "зверь" остановился, и, обернувшись к Владиславу, произнес:
- Мне доложили - у вас были серьезные проблемы с ногой. Если нужна медицинская помощь - могу сегодня же прислать хорошего врача...
- Я почти здоров. Благодарю вас...
Дверь за местной "администрацией" бесшумно закрылась.
- Вот те раз! - изумленно пробормотал Макс, когда в коридоре стихли шаги грозного визитера, - а какого душегуба из него рисовали.
Летчик расстегнул верхнюю пуговицу кителя и затушил дотлевшую до фильтра сигарету. Лихачев, облегченно вздохнув, уселся на кровать и предположил:
- Видать, он не только про твое колено выяснил, раз так по-человечески обошелся...
Через пару минут в камеру, постучав, осторожно вошел все ещё насмерть испуганный дежурный. Следом проворно проскочили два матроса с ведрами и тряпками. Тут же разбежавшись по разным углам клетушки, они принялись отмывать полы.
- Пошли мужики в коридорчике покурим, пока морячки приберутся, попросил страж.
Арестанты вышли из каюты.
- Шеф покинул наш отель?
- Уехал, слава Богу...
Пожилой офицер дрожащими пальцами держал сигарету и никак не мог перевести дух. Затем, чуть успокоившись, признался:
- Ну, ребятки, скажу я вам, в рубашках мы рождены. Особенно ты майор... Сколько лет служу в комендатуре, не видывал от него подобного либерализма. Совсем постарел, видать, мужик...
- Напрасно я пренебрег осторожностью, - отвечал Берестов, - вас чуть не подставил... Извините.
- Ладно уж, чего там... Сегодня Господь миловал, но впредь вам надо быть поосторожней.
Закончив уборку, матросы прошмыгнули мимо офицеров и друзья, докурив, вернулись в родной чуланчик. Все сияло первозданной чистотой, и даже воздух в камере стал, как будто свежей.
- Давно бы так, - буркнул капитан, - спасибо товарищу коменданту...
- Так за что же он тебе трое суток влепил? - поинтересовался летчик, поудобнее устраиваясь на кровати.
- Есть у меня одна дурацкая привычка... - протянул Лихачев, улыбаясь. - С курсантских времен фуражку чаще в руках таскаю, чем на голове. Наверное, боюсь - лысину раньше времени протрет...
- Действительно странный мужик... - пробормотал Владислав, прикрывая глаза.
* * *
Неверно было бы сказать, что о катастрофе экипажа Берестова через несколько месяцев забыли. Погибших и пропавших без вести часто вспоминали друзья, командиры, да и те люди, которые хоть иногда, мимолетно сталкивались с ними по службе или по каким-то иным делам. Но обитатели летного городка по-прежнему жили своими повседневными заботами. Время неумолимо летело. Ни одна весть о трех пропавших авиаторах более не сотрясла гарнизон. Командир, радист и стрелок словно канули в небытие и раны в сердцах продолжающих службу товарищей, постепенно затягивались.
Лихачевы весь отпуск не отходили от Александры. Иногда Настя заставала её в своей комнате плачущей, или подолгу сидящей без движения за столом, бессмысленно смотрящей куда-то в пространство. Они всячески старались отвлечь девушку. Водили её в театры, не раз устраивали совместные выходы по магазинам, сидели все вместе в ресторанчиках... Но вскоре настала пора прощаться.
- Приезжай к нам, моя хорошая, - говорила, обняв её, Анастасия, - я возьму отпуск за свой счет, Макс отпросится со службы. Раздобудем палатку, уйдем в сопки на несколько дней...
- Нет, Настенька... - шептала в ответ младшая сестра, - там все будет напоминать о нем.
- Ну, до лета ещё столько времени. Возможно, и Влад отыщется...
- Я надеюсь...
- И мы тоже все верим. Ты держись, Сашенька, в жизни ведь всякое происходит...
Вернувшись в Приморье, Максим с Настей снова окунулись в гущу гарнизонной жизни. Капитан днями пропадал в лаборатории эксплуатационной части, возвращаясь под вечер уставшим, но довольным. Отношения с женой постепенно восстанавливались, возвращая былую теплоту и нежность. Анастасия тоже чувствовала перемену. Муж после катастрофы Владислава перестал замыкаться в себе, проводил все свободное время возле нее, поддерживал и сопереживал. Она не стала выстраивать преград и сопротивляться сближению, что, возможно, позволила бы себе несколько месяцев назад. Оказалось, что и Макс вовсе не лишен способности выслушать, понять, посочувствовать и подсказать. Отныне он оставался единственной родственной душой в далеком военном гарнизоне. Только на него девушка могла опереться в недавнем горе, исподволь догадываясь, что муж давно все понимал, но не давал воли ревности, не делал поспешных, размашистых шагов к отторжению...
Образ Берестова все же продолжал жить в её сердце. Некогда невостребованная, не выпущенная на свободу любовь к этому ушедшему, видимо, в вечность человеку, не позволяла Анастасии в одночасье стереть из памяти яркие воспоминания, забыть тоску. Трагедия младшей сестры добавляла и без того мучительных переживаний.
Саша присылала письма регулярно, каждую неделю. С наивным упорством она спрашивала в конце очередного послания - нет ли новостей в ходе поисков. Анастасия аккуратно отвечала ей, старательно описывая их с Лихачевым жизнь, работу, какие-то текущие проблемы... Задавала при этом сестре множество вопросов об учебе, её жизни, тщательно обходя при этом тему минувшей катастрофы. Но через неделю Александра вновь присылала письмо, в конце которого спрашивала о том же и умоляла ответить...
Несколько дней назад, прочитав очередную просьбу Саши, Настя на предстартовом медицинском осмотре, измеряя давление командиру полка пожилому полковнику, не удержалась и тихо спросила:
- Виталий Николаевич, вы не могли бы ответить на один вопрос...
- Конечно, Настенька. Спрашивай.
- Прошу вас, скажите честно - есть хоть малейшая надежда увидеть живым Берестова?
Опытный летчик, помолчал, не сводя с неё доброго взгляда и, неторопливо расправляя рукав комбинезона, ответил:
- С точки зрения всевозможных, заумных теории - увы. Но, видишь ли, девочка... У меня дома, в рабочем столе, лежит толстенная папка с вырезками газетных и журнальных статей с такими невероятными случаями, что я ей Богу не возьму на себя ответственность делать какие-то однозначные заявления.
- Вы считаете...
- И предполагать что-либо бессмысленно! - не дал договорить он врачу. - Легко ошибешься в версиях, но веры терять нельзя! Хочешь увидеть его жди!
- Его очень любит моя сестра. И он её тоже...
- Тем более. Значит, ждите обе. Владислав, как человек и мне всегда оставался симпатичен. Вот и я его жду...
- Макс, Сашенька до сих пор верит... - отрешенно сказала Настя, протягивая очередной листочек с ровным почерком, - я не знаю, что ей написать...
Лихачев прочитал короткое письмо, затем встал, выключил телевизор и задумчиво произнес:
- Прошло почти пять месяцев... Тут уж и все мои доводы, озвученные ей в Саратове, бессильны. Никакой надежды... Ты сама-то веришь?
- Пожалуй, только в чудо...
- Пригласи её к нам понастойчивее. Пожив здесь без Влада, она скорее привыкнет к тому, что его больше нет...
- Возможно, ты прав. Хотя, мне кажется - это через чур жестокий метод лечения.
- У тебя есть другие предложения?
Жена покачала головой:
- Какие могут быть предложения!? Ума не приложу...
- У неё же скоро заканчиваются экзамены, - напомнил Максим, - вот и зови на каникулы. Действительно что-нибудь придумаем с культурным отдыхом. На неделю меня, скорее всего, не отпустят, но денька три-четыре выкроить можно, плюс выходные...
- Да, ты прав! - встала с кресла Анастасия, - сегодня же напишу Саше и предложу приехать.
Но спустя десять дней от младшей сестры вновь пришел мягкий отказ на приглашение погостить. Она благодарила за участие, но в конце короткого послания, были приписаны несколько строк:
"Я все понимаю, Настенька. Тебе ведь нечем ответить на мои просьбы поделиться новостями о поисках. Видимо, никаких новостей попросту нет... Но все же я верю, что Влад вернется, и не хочу думать о плохом. Забыть его все равно не удастся, сколько бы времени не прошло... А снова побывать в тех местах, где познакомилась с ним, где впервые услышала слова признания, сказала о любви сама, где он обнимал меня - прости, но это выше моих сил. Я не смогу прожить там и дня..."
Дочитав письмо, Анастасия не выдержала и разрыдалась у Максима на плече...
Наступившее вскоре лето, снова погрузило Дальний Восток в благоуханную зелень и раскаляло к полудню города, навевая желание их обитателей провести выходные на тенистых берегах прохладных речушек или возле моря. В одно из воскресений чета Лихачевых, собрав корзину с провизией, отправилась по тропинке за пределы гарнизона в сторону извилистой, горной реки. Идя вдоль стремительного потока в поисках удобного для отдыха места, они, сами того не предполагая, набрели на ту полянку, где чуть меньше года назад провели день Александра и Владислав.
- Боже, какая красота... - удивленно пробормотала Настя.
- Вот и останемся тут. Давай-ка мне покрывало...
Соорудив импровизированный "стол", они вошли в обжигающую холодом воду и плавали до тех пор, пока обоих не потянуло согреться на жарком солнцепеке. Позже, сидя напротив друг друга и смакуя домашнее, молодое вино, супруги опять вспоминали Сашу - её прошлый приезд, общение в зимнем отпуске, письма...
- Какое было бы счастье, окажись мы сейчас здесь все вчетвером... мечтательно произнесла девушка.
- У неё непременно все наладится, - уверенно ответил Макс, - просто нужно какое-то время. Она ещё приедет к нам погостить, вот увидишь...
- Я тоже надеюсь... Эх, если бы не тот злополучный вылет! Как ты думаешь, они ведь, наверное уже поженились бы этим летом?
- Не терзай себя Настенька... К чему теперь эти предположения? Александре необходимо выходить из кризиса и продолжать жить дальше.
- Знать бы, как помочь ей преодолеть этот затяжной шок. Я и сама-то не могу забыть Влада.
Не ответив, капитан долго смотрел на раскидистые заросли папоротника, украшавшие противоположный берег. Затем, проведя ладонью по роскошным волосам жены, негромко спросил:
- Ты любила его?
- Да, Максим... - выдержав в свою очередь паузу, ответила Анастасия.
Допив небольшими глоточками вино из походного, металлического стаканчика, она продолжила признание:
- Любил и он меня... Но тебе не стоит думать о чем-то скверном - все это жило глубоко внутри нас... Остальное происходило на расстоянии, а уж когда в его жизни появилась Сашенька, мы оба навсегда излечились от бесполезных чувств.
- Я догадывался об этом... - задумчиво произнес Макс, - но ничего плохого о тебе ни разу не допустил в сердце.
Настя обняла мужа и, устроив голову на его плече, прошептала:
- Ты стал совсем другим в последнее время. Дай Бог, чтобы наше счастье снова вернулось...
Ближе к вечеру, окунувшись ещё разок в прохладную реку и обсохнув, супруги не спеша собрались и тронулись в обратный путь. Войдя на широкую асфальтированную дорожку военного городка, девушка взяла мужа под руку и заметила шедших навстречу широкими, размашистыми шагами пятерых однокашников Владислава. Еще за десяток шагов, они дружно и приветливо поздоровались. Лешка из полка ракетоносцев, чуть замедлив движение, поинтересовался:
- Вы с речки, граждане? Как водичка?
- В самый раз! - проинформировал Максим, - только поздновато уж сегодня, согреться на солнышке после купания не получится.
- Ничего, когда есть повод - время и холод не имеют значения, улыбаясь, пропел майор и собрался идти дальше.
- А что у вас за праздник-то сегодня, Леш? - обернувшись, поинтересовалась Анастасия скорее ради приличия - чтобы не пройти мимо, не сказав ни слова.
- Как, что за праздник? - изумился летчик. - Вы что не в курсе!?
- Нет... - почти одновременно пожали плечами Лихачевы.
Пятеро майоров остановились и, переглядываясь, улыбались. Лешка, смакуя момент истины, с ответом медлил...
- Что случилось-то? - нетерпеливо настаивала девушка, оглянувшись, но, продолжая медленно идти в сторону дома.
- Ну, даете... - сжалился довольный майор. - Весь гарнизон на ушах, а они не знают! Владька ж Берестов отыскался!
Макс с Настей как по команде остановились и, растерянно хлопая глазами, замерли, не в состоянии сказать ни слова...
- Вот и у меня была такая же реакция! - хохотнул приятель, - с ума можно сойти от подобных новостей, да?!
- Живым отыскался?.. - все ещё не веря, пролепетала девушка.
- Разумеется! Каким же еще... Говорят, вчера из Благовещенска привезли самолетом и сразу уложили в госпиталь. Вот решили с друзьями отметить сногсшибательное событие! - радостно объявил балагур и, махнув на прощание рукой, присоединился к веселой компании...
- Господи... Господи, какое счастье... - шептала Настя, быстро поднимаясь по лестнице, - иди скорее отпрашивайся, Максим! Поедем завтра звонить Сашеньке! Или нет! Едем сегодня же на попутках - чтобы она не провела ещё одни сутки в страданиях!
- Успокойся, милая. Мы сделаем иначе, - открыв дверь квартиры, более уравновешенно сказал Лихачев.
- Как? Ну, говори же скорее! Боже, я ничего не могу сообразить...
- Наше почтовое отделение ещё работает. Быстренько переодевайся, и побежали давать срочную телеграмму!
- Теперь я точно знаю, за что тебя люблю! - с изумлением глядя на сообразительного мужа, воскликнула счастливая Анастасия.
После перелета Благовещенск-Владивосток, Берестова продержали в госпитале две недели. Интенсивное и настоящее лечение опытных врачей Центрального Госпиталя быстро дало ощутимые результаты. Воспалительные процессы колена пошли на убыль, опухоль спала и офицер хоть и с тросточкой, но мог вполне сносно двигаться в течение дня. К вечеру боль в суставе появлялась вновь, утром же, после непродолжительной разминки - отпускала.
Все это время майора с завидным постоянством опекали представители КГБ, военной контрразведки и бригада следователей из военной прокуратуры. Большая часть чинов прибыла из столицы на следующий день, после размещения бывшего пленного летчика в одноместной, уютной палате госпиталя. Каждый день, сменяя друг друга, специалисты различных ведомств наведывались, в сверкавшие белизной апартаменты, и часами беседовали, задавая, как правило, одни и те же вопросы и аккуратно записывая обстоятельные ответы.
Охрану из коридора, что размещалась напротив входа в палату, и не допускавшую малейшего общения пилота с кем-либо, сняли только в день выписки. Следственная группа завершала работу во Владивостоке.
Задержав Владислава в краевом центре и на субботу, генерал, возглавлявший комиссию от контрразведки, прощался с ним в одном из кабинетов штаба Тихоокеанского Флота, разговаривая "по душам":
- Ты уж майор не обижайся... - низким голосом говорил седой человек в штатском костюме, - мы тоже люди и понимаем, как нелепо с тобой обошлась жизнь. Хотя, некоторые считают - повезло. Но надо во всем досконально разобраться. Потерпи...
Берестов молчал. Ему было что ответить, но порой наступали часы, когда жажда справедливости и ясности будущего уступала место апатии и безразличию ко всему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25