Конечно, Гарри Тюдор хотел бы убрать принцев со своего пути, чтобы захватить трон.
– Я думаю, что это правильное предположение. Да, – ровным голосом заметил Воррик, – их существование будет создавать трудности будущим претендентам на трон. Однако, это все же не объясняет, почему Бе-кингему пришлось такое совершить. На что он мог надеяться в этом случае?
– Конечно же, на корону, насколько вам известно. Он хочет получить ее сам и у него есть законные претензии. Лорд Гастингс попытался предупредить об этом Ричарда, но тот даже слушать не стал. Бекингем был рядом с Ричардом в тот самый момент. Ричард ему очень доверяет, но я никогда не думала, что ему следует доверять. Анна тоже так думала. Она сказала, что он очень напоминает ей Георга, герцога Кларенского. А Ричард был всегда слеп по отношению к своему вероломному брату. Да, если в самом деле мальчики мертвы, то винить, в этом надо только Бекингема. Может быть, Гарри Тюдор вообще к этому не имеет никакого отношения, хотя я в этом очень сомневаюсь. В конце концов, он обещал жениться на Бесс Вудвилл, если получит трон, не так ли?
– Матерь Божья, какой альянс! Это все интриги Елизаветы Вудвилл, разрабатываемые и поощряемые леди Стейнли.
– Да, держу пари, что в этом замешана баронесса. Это так похоже на нее! Бесспорно, это она разработала весь этот план, а ее сын вместе с Вудвиллами и Бекин-гемом будут достаточно сильны, чтобы сместить Ричарда с трона. Действительно, как только Ричард будет мертв, Бекингем попытается заполучить корону, и, значит, леди Стейнли догадывается об этом. Правда?
– Да. Поэтому Гарри Тюдор и она к этому готовы. А если умрет Бекингем, то кто останется? Младший сын Георга, Воррик, этакий бесхитростный мальчик. Конечно, никто не пожелает видеть его на троне. Останется только Джек Денапоул, племянник Ричарда по его сестре Елизавете, но это незначительная помеха, как я догадываюсь.
– Да, теперь мне все понятно. Еще раз говорю вам, милорд: если принцы мертвы, то это проделки леди Стейнли. Сам Бекингем не догадался бы совершить такое преступление.
– Да, пожалуй, что нет, – согласился Воррик. – Однако, это всего лишь догадки, а реальных доказательств того, что мальчики мертвы, нет. Они, действительно, могут оказаться в Шерифф Хаттон, как ты в самом начале и предполагала. Но ведь принцев нигде не видно, и в октябре Генри Стедфорд, герцог Бекингем, был в тесной связи с Джоном Мортоном, епископом Эли, которого под стражей отослали в Бейтнард под попечительство Бекингема на Уэльсе. Гарри Тюдор и Вудвилли ополчились против короля Ричарда.
С самого начала с восстанием ничего не вышло. Вначале начался ужасный шторм, который продолжался несколько дней, принесший с собой потоки повисшего пеленой дождя, который люди называли «большим потоком». Многие утонули, когда реки Англии вышли из берегов и затопили близлежащие территории. Там, где когда-то были поля и луга, теперь были целые озера воды, а грязные дороги напоминали собой болота. Большинство уэльсцев, которые присоединились к Бекингему в поддержку Гарри Тюдора, были отрезаны от герцога силами Вагнов, которые были йоркистами, выступавшими против Бекингема. Не успел герцог уехать из Брекнока, как враги подожгли его земли.
В Херефордшире кузены Генри, Хамфри и Томас Стедфорды создали оппозицию, и те люди, которые, по мнению графа, должны были быть на его стороне, больше не хотели гражданской войны. Из-за проклятого дождя река Северн так разлилась, что Бекингем и его быстро истощавшиеся силы не смогли через нее перебраться и были отрезаны от Вудвиллов, которые теперь в любом случае, не стали бы ему помогать. Восстание на Юге под руководством лорда Дорсета уже частично было подавлено, и епископ Мортон бежал. Корабли Гарри Тюдора дважды отбрасывало штормом, и пока он добрался до Дорсета, его поджидала ловушка. К счастью, Гарри, проживший всю свою жизнь в ссылке, оказался сообразительным, и когда солдаты выстроились на берегу, убеждая, что они люди Бекингема, он все-таки не стал пришвартовываться. Он поплыл в Плимут в Девони, где его ждал Воррик Тремейн, граф Хок-харст, чтобы сообщить ему, что Бекингем – дурак, и восстание провалилось.
Дождь безжалостно лил на головы наемных солдат Гарри, которые везли Воррика на лодке к одному из кораблей, стоявших в Ла-Манше, где его ожидал Гарри. День выдался хмурым и туманным. Острый осенний запах смешивался с сырым запахом моря. Воррик промок до костей, потому что предательские волны захлестывали за борт. Пока лодка причаливала к большому судну, он вымок и продрог так, что зуб на зуб не попадал. Но, к счастью Воррика, в камине каюты Гарри горел огонь. Воррик с удовольствием протянул руки к огню, пока несколько оруженосцев растирали его тело полотенцами. Потом Воррику принесли поесть и выпить бренди. Наконец, согревшись, он повернулся и испытующе посмотрел на Гарри в мерцающем свете камина.
Они вместе выросли на Уэльсе. В прошлом, до ссылки Гарри, Воррик и его братья часто посещали замок Стенброк, а потом замок Гарлич, куда приезжали с матерью и дядей Джаспером Тюдором, а когда его семью обвинили в предательстве – со своим опекуном лордом Гербертом. Дедушка Воррика, лорд Овейн Пенкарег, был одним из верных друзей Джаспера Тюдора. Однако, Воррик не видел Гарри несколько лет.
Гарри Тюдор, двадцатишестилетний мужчина, был на три года моложе Воррика, но выглядел старше по той простой причине, что его усталое лицо представляло собой ничего не выражающую маску. Среднего роста, Гарри был прекрасно сложен. Но копна белокурых волос и светлые глаза делали его лицо каким-то бесцветным. Однако, он унаследовал классические черты лица своей матери, леди Стейнли. Его голос был негромким и приятным на слух.
– Итак, Воррик, – устало сказал Гарри, когда тот немного отдохнул, – значит, я не стану королем Англии?
– Нет, Гарри, на этот раз – нет.
Мужчины немного помолчали. Каждый думал о своем, вспоминая прошлое. Они шли по разным дорогам – такова была необходимость, и они это понимали. Теперь их жизненные пути снова встретились. На этот раз их объединила общая цель: воздвигнуть Гарри на престол Англии. Воррик был уверен, что он принял правильное решение. Гарри женится на юной Бесс Вудвилл – дочери Эдуарда и соединит дома… Наконец, Гарри вновь заговорил.
– Бекингем, конечно, все испортил, – сухо заговорил Воррик, плеснув немногро бренди в бокал. – Он попытался тебя обмануть, как мы и предполагали. Люди Бекингема отказались выступать на его стороне. Даже его собственные кузены не пришли на его защиту, а вместо этого образовали оппозицию. Люди Ричарда взяли Бекингема в плен и отправили его в Солсбери, где временно расположился Ричард. Там они представили Бекингема перед сэром Ральфом Аштоном.
Люди Ричарда захватили Бекингема в плен и отвезли его в Солсбери, где временно остановился Ричард. Там они представили Бекингема перед сэром Ральфом Аштоном и обвинили его в предательстве. Бекингема признали виновным, и на следующий же день казнили.
– Он нашел плохую смерть, как сказали мне. Он остался трусом до конца. А Вудвилли? – спросил Гарри.
– Они укрываются в святилище и не убегают. Гарри помолчал, размышляя.
– Ну тогда, – продолжал он, – мне нет необходимости здесь задерживаться. Я только навлеку на тебя лишнюю опасность, да и на себя тоже, Воррик. Особенно после того, как моя мать проинформировала меня, что твоя жена – преданная сторонница Йорков.
– Да, милорд, – ответил Воррик на слова Гарри. – Наши политические разногласия доставляют нам обоим боль. Она преданно любит Ричарда, потому что он и его жена Анна были очень добры к ней, когда она была ребенком.
– Ричарду повезло, что к нему так лояльно относятся, – суховато заметил Гарри.
– Да, милорд, – откровенно сказал Воррик. Потом вызывающе добавил. – Я все равно не расстанусь со своей Изабеллой, Гарри, потому что я ее очень люблю. Это она залечила мне рану, которую нанесло предательство. Если я вас не устраиваю…
– Нет, нет, – перебил Гарри. – Я рад, что ты счастлив со своей женой, Воррик, независимо от ее убеждений; и я извиняюсь, если был резок. Это просто потому, что я устал и хочу уехать домой на Уэльс. Я не стану просить тебя отказаться от жены ради меня. Я не просил у тебя хорошего отношения ко мне, так как я знаю, что ты преданно служил.
– Гарри, ты должен кое-что узнать, прежде чем вернешься домой в Бретань.
– Да, что такое? Воррик выпил большой глоток бренди, затем медленно произнес:
– Я считаю, что принцы убиты.
У Гарри перехватило дыхание, сердце бешено застучало у него в груди, потому что он подумал о том, кончина принцев подвинула его намного ближе к Короне, долгожданной Короне. Потом, наконец, он покачал головой. На его побелевшем лице появилось легкое сожаление.
– Нет, Воррик, это, должно быть, всего лишь только грязные сплетни. Насколько я его знаю, то не думаю, что Ричард Плантагенет стал бы убивать детей своего брата. Он рискует многое потерять, убив их. Существует множество других людей, которые значительно выиграют, если такое случится. Я не верю, чтобы Ричард совершил такую ошибку.
– Я тоже, милорд. Мне кажется, что это сделал Бекингем. Возможно, все случилось в отсутствие Ричарда.
– Бекингем был дураком, Воррик. Ты сам сказал это, – подчеркнул Гарри. – Я не сомневаюсь, что у него самого не хватило бы ума выносить этот план. Должно быть, кто-то более умный стоял за ним. Какой-то кукловод, дергающий за веревки. Кто бы мог втянуть его в этот заговор?
Воррик настороженно опустил ресницы, потому что, к сожалению, существовали пределы человеческой дружбы.
– Я не знаю, милорд, – ответил он, как мог, ровным голосом, глядя на кубок с вином, не смея встретиться глазами с Гарри.
– Ну хватит об этом, Воррик! – сказал Гарри, чувствуя, что Воррик чего-то не досказал. – Конечно же, у тебя есть свое подозрение, если ты считаешь, что принцы убиты. И что их убил Бекингем.
– Да, – кивнул Воррик, подтверждая это. Потом специально помолчал. – Но я не решаюсь сказать тебе о них, Гарри. Думаю, что тебе лучше не знать, кого я подозреваю.
Были только двое близких Гарри людей, которых Воррик отказывался называть; один из них был в Бретани вместе с Гарри – слишком далеко, чтобы запланировать и разработать это убийство до мелочей, необходимых для того, чтобы план удался…
Неожиданно в каюте стало очень тихо. В жаровне трещали угли и подскакивали к решетке, а в сальнике тихо колыхалось пламя свечи. На улице шел дождь, он безжалостно хлестал по крыше каюты и палубе колышущегося на волнах корабля. На улице то тихо стонал, то угрожающе завывал ветер, рвал спущенные паруса, от чего мачты и тимберсы скрипели и трещали, яростно сопротивляясь буре.
Волны Ла-Манша ревели и хлестали о корпус корабля, как будто хотели разбить его на куски.
Гарри побледнел, он едва дышал. Сердце сжалось у него в груди тугим узлом, который, казалось, вытеснял воздух из тела.
Как могла его мать совершить такое жестокое преступление? Да, Гарри хотел получить корону – но такой ли ценой? Возможно, и так. Если он будет знать, что на нем лежит половина вины матери за это преступление – убийство двух невинных мальчиков?
– Надеюсь, что она молится за нас, – прошептал он. Потом закрыл лицо руками, как человек, понесший невосполнимую утрату. Воррик, как тень, незаметно выскользнул из каюты и осторожно закрыл за собой дверь.
Изабелла вздохнула и слегка пошевелилась, почувствовав, как матрац на кровати опустился под тяжестью теплого тела, которое легло рядом с ней. В комнате было темно и она еще не совсем проснулась, но без сомнения, узнала этот знакомый запах и с радостью протянула руки к своему мужу.
– Воррик, – выдохнула Изабелла, подвигаясь поближе к его обнаженному телу. – Ах, как мне было без тебя плохо!
Он тихо рассмеялся.
– И мне, любимая. Как ты так точно определила, что это я, Белла? – спросил он. – Неужели я тебе никогда не говорил, что быть слишком уверенным в чем-то глупо.
– Даже если бы я ослепла, все равно узнала бы вас, мой любимый. Кроме того, – она подразнила его, – вы единственный человек, который может спокойно войти ко мне в комнату, минуя комнату Кэрливела.
– Да, – согласился Воррик, – он уже собирался перерезать мне горло, когда я хотел войти к тебе в комнату. Слава Богу, что я не оставил Мэдога охранять тебя. Бесспорно, ты бы проснулась.
– Ужасная мысль, Воррик, – Изабелла невольно вздрогнула, – больше не говори мне такое. Ну как наш дом? Все еще стоит?
– Да. Слегка, правда разрушен штормом, но крестьяне уже начали его восстанавливать. Не могу передать тебе, Изабелла, как меня распирало от гордости, когда я увидел, что они сделали по собственному желанию. Пока я женился на тебе, большинство крестьян после такой катастрофы, бесспорно, просто бы уехали. Мне есть за что тебя любить, дорогая.
– Ну тогда люби меня, милый. Ведь уже больше месяца, как тебя не было со мной. И я за эти ночи очень соскучилась по тебе.
– И я по тебе, – прошептал Воррик, прежде чем его рот нашел в темноте ее губы.
Казалось, что земля поплыла из-под нее, когда она в каком-то полузабытьи, всегда охватывавшем ее при его прикосновении, почувствовала огонь захватившей ее страсти. Ощущение ее губ, трепетавших под его губами, вызвало в Воррике страстное желание. Он приоткрыл их, его язык яростно ворвался в ее рот, смакуя и наслаждаясь. С каждой секундой он становился все более требовательным. От прикосновения языка Изабеллы, сплетавшемся с языком Воррика, он приходил в восторг. Действительно, слишком долго они не были вместе.
Целуясь, они любовно ласкали друг друга. Их руки ласкали нагую трепетавшую плоть, возбуждая все более сладостные чувства. Пальцы Воррика накрыли грудь Изабеллы, его большие пальцы слегка провели по ее соскам, заставив ее задрожать от удовольствия, когда их нежные верхушки напряглись и стали упругими маленькими вершинами… В темноте она могла только различать очертания его лица, но она чувствовала, что его янтарные глаза полны страсти. Она упивалась мыслью, что он хочет ее, что ей удалось сделать ручным этого сильного человека, который носил эмблему сокола.
Его губы оставили нежный след на ее лице, висках, шелковых прядях волос. Она чувствовала его теплое дыхание и от слов, которые он прошептал, ее сердце забилось в бешеном восторге.
– Милая, – прошептал он тихим и хриплым голосом, – моя любимая Роза Восторга, как же я хочу тебя! Я никогда не могу тобой насытиться! Ты околдовала меня, любимая!
– Если так, то тебя держит только колдовское зелье, Воррик. Я не колдунья, но всегда чувствую, что наши ночи окутаны каким-то волшебством.
– Да, я тоже это чувствую. Мы созданы друг для друга, Белла, принадлежим друг другу сейчас, и так будет всегда! Ничего нас не разлучит, клянусь!
Он полностью зарылся в ее серебристой гриве, которая, как великолепный водопад, струилась по подушкам. Она была такая мягкая, как шелк. Он вновь поцеловал ее спутанные пряди, обвернув их вокруг шеи, проводя ими, как кончиками лент, по коже.
– Сладкая, любимая, – шептал он.
Изабелла еще крепче сжала его в своих объятьях, и ее руки скользнули по его телу к бедрам, лаская сильные мускулы. Она чувствовала пульсирующее движение, когда он тесно прижался к ней. Она даже почувствовала зарубцевавшиеся шрамы у него на груди, животе, бедрах, которые остались после битв. Другой женщине старые грубые раны могли показаться отвратительными, но для Изабеллы каждая из них была целой главой из жизни Воррика, указание на его блестящее мужество.
Его губы коснулись одной груди, а рука поползла вниз и стала ласкать теплое влажное место. Изабелла дала ему понять, чтобы он вошел в нее, потому что она также страстно желала его и готова была его принять.
Вскоре он вошел в нее, вливаясь всей силой страсти. Изабелла произвольно выгнулась навстречу ему, ощущая до боли потребность в нем. Она ощущала внутри горячее дикое желание и была, как натянутая струна, которая, казалось, вот-вот лопнет, если ее покрепче натянуть.
Теперь они лежали на боку, приспосабливая ритм движений к новому такту, совпадая с ним, когда Воррик стал входить в нее все быстрее и быстрее. Теперь его лицо лежало у нее на плече, зубы мягко покусывали мягкую впадину, от чего по ее телу расходились приятные волны, которые будоражили ей кровь вместе с этими лихорадочными толчками.
Изабелла вскрикнула, когда знойные сладостные толчки потрясли ее тело, и Воррик неожиданно, прижав ее к себе всем телом, задрожал от удовольствия.
Они тихо лежали рядом, и тишину нарушало только их дыхание, когда грубая буйная сила, не дававшая им покоя, утихала.
Воррик нежно прижал Изабеллу к груди, одной рукой поглаживая ее влажные волосы, прижимаясь к ее плечу и целуя ее.
– Я очень люблю тебя, – прошептал он.
– И я тебя, – нежно повторила Изабелла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Я думаю, что это правильное предположение. Да, – ровным голосом заметил Воррик, – их существование будет создавать трудности будущим претендентам на трон. Однако, это все же не объясняет, почему Бе-кингему пришлось такое совершить. На что он мог надеяться в этом случае?
– Конечно же, на корону, насколько вам известно. Он хочет получить ее сам и у него есть законные претензии. Лорд Гастингс попытался предупредить об этом Ричарда, но тот даже слушать не стал. Бекингем был рядом с Ричардом в тот самый момент. Ричард ему очень доверяет, но я никогда не думала, что ему следует доверять. Анна тоже так думала. Она сказала, что он очень напоминает ей Георга, герцога Кларенского. А Ричард был всегда слеп по отношению к своему вероломному брату. Да, если в самом деле мальчики мертвы, то винить, в этом надо только Бекингема. Может быть, Гарри Тюдор вообще к этому не имеет никакого отношения, хотя я в этом очень сомневаюсь. В конце концов, он обещал жениться на Бесс Вудвилл, если получит трон, не так ли?
– Матерь Божья, какой альянс! Это все интриги Елизаветы Вудвилл, разрабатываемые и поощряемые леди Стейнли.
– Да, держу пари, что в этом замешана баронесса. Это так похоже на нее! Бесспорно, это она разработала весь этот план, а ее сын вместе с Вудвиллами и Бекин-гемом будут достаточно сильны, чтобы сместить Ричарда с трона. Действительно, как только Ричард будет мертв, Бекингем попытается заполучить корону, и, значит, леди Стейнли догадывается об этом. Правда?
– Да. Поэтому Гарри Тюдор и она к этому готовы. А если умрет Бекингем, то кто останется? Младший сын Георга, Воррик, этакий бесхитростный мальчик. Конечно, никто не пожелает видеть его на троне. Останется только Джек Денапоул, племянник Ричарда по его сестре Елизавете, но это незначительная помеха, как я догадываюсь.
– Да, теперь мне все понятно. Еще раз говорю вам, милорд: если принцы мертвы, то это проделки леди Стейнли. Сам Бекингем не догадался бы совершить такое преступление.
– Да, пожалуй, что нет, – согласился Воррик. – Однако, это всего лишь догадки, а реальных доказательств того, что мальчики мертвы, нет. Они, действительно, могут оказаться в Шерифф Хаттон, как ты в самом начале и предполагала. Но ведь принцев нигде не видно, и в октябре Генри Стедфорд, герцог Бекингем, был в тесной связи с Джоном Мортоном, епископом Эли, которого под стражей отослали в Бейтнард под попечительство Бекингема на Уэльсе. Гарри Тюдор и Вудвилли ополчились против короля Ричарда.
С самого начала с восстанием ничего не вышло. Вначале начался ужасный шторм, который продолжался несколько дней, принесший с собой потоки повисшего пеленой дождя, который люди называли «большим потоком». Многие утонули, когда реки Англии вышли из берегов и затопили близлежащие территории. Там, где когда-то были поля и луга, теперь были целые озера воды, а грязные дороги напоминали собой болота. Большинство уэльсцев, которые присоединились к Бекингему в поддержку Гарри Тюдора, были отрезаны от герцога силами Вагнов, которые были йоркистами, выступавшими против Бекингема. Не успел герцог уехать из Брекнока, как враги подожгли его земли.
В Херефордшире кузены Генри, Хамфри и Томас Стедфорды создали оппозицию, и те люди, которые, по мнению графа, должны были быть на его стороне, больше не хотели гражданской войны. Из-за проклятого дождя река Северн так разлилась, что Бекингем и его быстро истощавшиеся силы не смогли через нее перебраться и были отрезаны от Вудвиллов, которые теперь в любом случае, не стали бы ему помогать. Восстание на Юге под руководством лорда Дорсета уже частично было подавлено, и епископ Мортон бежал. Корабли Гарри Тюдора дважды отбрасывало штормом, и пока он добрался до Дорсета, его поджидала ловушка. К счастью, Гарри, проживший всю свою жизнь в ссылке, оказался сообразительным, и когда солдаты выстроились на берегу, убеждая, что они люди Бекингема, он все-таки не стал пришвартовываться. Он поплыл в Плимут в Девони, где его ждал Воррик Тремейн, граф Хок-харст, чтобы сообщить ему, что Бекингем – дурак, и восстание провалилось.
Дождь безжалостно лил на головы наемных солдат Гарри, которые везли Воррика на лодке к одному из кораблей, стоявших в Ла-Манше, где его ожидал Гарри. День выдался хмурым и туманным. Острый осенний запах смешивался с сырым запахом моря. Воррик промок до костей, потому что предательские волны захлестывали за борт. Пока лодка причаливала к большому судну, он вымок и продрог так, что зуб на зуб не попадал. Но, к счастью Воррика, в камине каюты Гарри горел огонь. Воррик с удовольствием протянул руки к огню, пока несколько оруженосцев растирали его тело полотенцами. Потом Воррику принесли поесть и выпить бренди. Наконец, согревшись, он повернулся и испытующе посмотрел на Гарри в мерцающем свете камина.
Они вместе выросли на Уэльсе. В прошлом, до ссылки Гарри, Воррик и его братья часто посещали замок Стенброк, а потом замок Гарлич, куда приезжали с матерью и дядей Джаспером Тюдором, а когда его семью обвинили в предательстве – со своим опекуном лордом Гербертом. Дедушка Воррика, лорд Овейн Пенкарег, был одним из верных друзей Джаспера Тюдора. Однако, Воррик не видел Гарри несколько лет.
Гарри Тюдор, двадцатишестилетний мужчина, был на три года моложе Воррика, но выглядел старше по той простой причине, что его усталое лицо представляло собой ничего не выражающую маску. Среднего роста, Гарри был прекрасно сложен. Но копна белокурых волос и светлые глаза делали его лицо каким-то бесцветным. Однако, он унаследовал классические черты лица своей матери, леди Стейнли. Его голос был негромким и приятным на слух.
– Итак, Воррик, – устало сказал Гарри, когда тот немного отдохнул, – значит, я не стану королем Англии?
– Нет, Гарри, на этот раз – нет.
Мужчины немного помолчали. Каждый думал о своем, вспоминая прошлое. Они шли по разным дорогам – такова была необходимость, и они это понимали. Теперь их жизненные пути снова встретились. На этот раз их объединила общая цель: воздвигнуть Гарри на престол Англии. Воррик был уверен, что он принял правильное решение. Гарри женится на юной Бесс Вудвилл – дочери Эдуарда и соединит дома… Наконец, Гарри вновь заговорил.
– Бекингем, конечно, все испортил, – сухо заговорил Воррик, плеснув немногро бренди в бокал. – Он попытался тебя обмануть, как мы и предполагали. Люди Бекингема отказались выступать на его стороне. Даже его собственные кузены не пришли на его защиту, а вместо этого образовали оппозицию. Люди Ричарда взяли Бекингема в плен и отправили его в Солсбери, где временно расположился Ричард. Там они представили Бекингема перед сэром Ральфом Аштоном.
Люди Ричарда захватили Бекингема в плен и отвезли его в Солсбери, где временно остановился Ричард. Там они представили Бекингема перед сэром Ральфом Аштоном и обвинили его в предательстве. Бекингема признали виновным, и на следующий же день казнили.
– Он нашел плохую смерть, как сказали мне. Он остался трусом до конца. А Вудвилли? – спросил Гарри.
– Они укрываются в святилище и не убегают. Гарри помолчал, размышляя.
– Ну тогда, – продолжал он, – мне нет необходимости здесь задерживаться. Я только навлеку на тебя лишнюю опасность, да и на себя тоже, Воррик. Особенно после того, как моя мать проинформировала меня, что твоя жена – преданная сторонница Йорков.
– Да, милорд, – ответил Воррик на слова Гарри. – Наши политические разногласия доставляют нам обоим боль. Она преданно любит Ричарда, потому что он и его жена Анна были очень добры к ней, когда она была ребенком.
– Ричарду повезло, что к нему так лояльно относятся, – суховато заметил Гарри.
– Да, милорд, – откровенно сказал Воррик. Потом вызывающе добавил. – Я все равно не расстанусь со своей Изабеллой, Гарри, потому что я ее очень люблю. Это она залечила мне рану, которую нанесло предательство. Если я вас не устраиваю…
– Нет, нет, – перебил Гарри. – Я рад, что ты счастлив со своей женой, Воррик, независимо от ее убеждений; и я извиняюсь, если был резок. Это просто потому, что я устал и хочу уехать домой на Уэльс. Я не стану просить тебя отказаться от жены ради меня. Я не просил у тебя хорошего отношения ко мне, так как я знаю, что ты преданно служил.
– Гарри, ты должен кое-что узнать, прежде чем вернешься домой в Бретань.
– Да, что такое? Воррик выпил большой глоток бренди, затем медленно произнес:
– Я считаю, что принцы убиты.
У Гарри перехватило дыхание, сердце бешено застучало у него в груди, потому что он подумал о том, кончина принцев подвинула его намного ближе к Короне, долгожданной Короне. Потом, наконец, он покачал головой. На его побелевшем лице появилось легкое сожаление.
– Нет, Воррик, это, должно быть, всего лишь только грязные сплетни. Насколько я его знаю, то не думаю, что Ричард Плантагенет стал бы убивать детей своего брата. Он рискует многое потерять, убив их. Существует множество других людей, которые значительно выиграют, если такое случится. Я не верю, чтобы Ричард совершил такую ошибку.
– Я тоже, милорд. Мне кажется, что это сделал Бекингем. Возможно, все случилось в отсутствие Ричарда.
– Бекингем был дураком, Воррик. Ты сам сказал это, – подчеркнул Гарри. – Я не сомневаюсь, что у него самого не хватило бы ума выносить этот план. Должно быть, кто-то более умный стоял за ним. Какой-то кукловод, дергающий за веревки. Кто бы мог втянуть его в этот заговор?
Воррик настороженно опустил ресницы, потому что, к сожалению, существовали пределы человеческой дружбы.
– Я не знаю, милорд, – ответил он, как мог, ровным голосом, глядя на кубок с вином, не смея встретиться глазами с Гарри.
– Ну хватит об этом, Воррик! – сказал Гарри, чувствуя, что Воррик чего-то не досказал. – Конечно же, у тебя есть свое подозрение, если ты считаешь, что принцы убиты. И что их убил Бекингем.
– Да, – кивнул Воррик, подтверждая это. Потом специально помолчал. – Но я не решаюсь сказать тебе о них, Гарри. Думаю, что тебе лучше не знать, кого я подозреваю.
Были только двое близких Гарри людей, которых Воррик отказывался называть; один из них был в Бретани вместе с Гарри – слишком далеко, чтобы запланировать и разработать это убийство до мелочей, необходимых для того, чтобы план удался…
Неожиданно в каюте стало очень тихо. В жаровне трещали угли и подскакивали к решетке, а в сальнике тихо колыхалось пламя свечи. На улице шел дождь, он безжалостно хлестал по крыше каюты и палубе колышущегося на волнах корабля. На улице то тихо стонал, то угрожающе завывал ветер, рвал спущенные паруса, от чего мачты и тимберсы скрипели и трещали, яростно сопротивляясь буре.
Волны Ла-Манша ревели и хлестали о корпус корабля, как будто хотели разбить его на куски.
Гарри побледнел, он едва дышал. Сердце сжалось у него в груди тугим узлом, который, казалось, вытеснял воздух из тела.
Как могла его мать совершить такое жестокое преступление? Да, Гарри хотел получить корону – но такой ли ценой? Возможно, и так. Если он будет знать, что на нем лежит половина вины матери за это преступление – убийство двух невинных мальчиков?
– Надеюсь, что она молится за нас, – прошептал он. Потом закрыл лицо руками, как человек, понесший невосполнимую утрату. Воррик, как тень, незаметно выскользнул из каюты и осторожно закрыл за собой дверь.
Изабелла вздохнула и слегка пошевелилась, почувствовав, как матрац на кровати опустился под тяжестью теплого тела, которое легло рядом с ней. В комнате было темно и она еще не совсем проснулась, но без сомнения, узнала этот знакомый запах и с радостью протянула руки к своему мужу.
– Воррик, – выдохнула Изабелла, подвигаясь поближе к его обнаженному телу. – Ах, как мне было без тебя плохо!
Он тихо рассмеялся.
– И мне, любимая. Как ты так точно определила, что это я, Белла? – спросил он. – Неужели я тебе никогда не говорил, что быть слишком уверенным в чем-то глупо.
– Даже если бы я ослепла, все равно узнала бы вас, мой любимый. Кроме того, – она подразнила его, – вы единственный человек, который может спокойно войти ко мне в комнату, минуя комнату Кэрливела.
– Да, – согласился Воррик, – он уже собирался перерезать мне горло, когда я хотел войти к тебе в комнату. Слава Богу, что я не оставил Мэдога охранять тебя. Бесспорно, ты бы проснулась.
– Ужасная мысль, Воррик, – Изабелла невольно вздрогнула, – больше не говори мне такое. Ну как наш дом? Все еще стоит?
– Да. Слегка, правда разрушен штормом, но крестьяне уже начали его восстанавливать. Не могу передать тебе, Изабелла, как меня распирало от гордости, когда я увидел, что они сделали по собственному желанию. Пока я женился на тебе, большинство крестьян после такой катастрофы, бесспорно, просто бы уехали. Мне есть за что тебя любить, дорогая.
– Ну тогда люби меня, милый. Ведь уже больше месяца, как тебя не было со мной. И я за эти ночи очень соскучилась по тебе.
– И я по тебе, – прошептал Воррик, прежде чем его рот нашел в темноте ее губы.
Казалось, что земля поплыла из-под нее, когда она в каком-то полузабытьи, всегда охватывавшем ее при его прикосновении, почувствовала огонь захватившей ее страсти. Ощущение ее губ, трепетавших под его губами, вызвало в Воррике страстное желание. Он приоткрыл их, его язык яростно ворвался в ее рот, смакуя и наслаждаясь. С каждой секундой он становился все более требовательным. От прикосновения языка Изабеллы, сплетавшемся с языком Воррика, он приходил в восторг. Действительно, слишком долго они не были вместе.
Целуясь, они любовно ласкали друг друга. Их руки ласкали нагую трепетавшую плоть, возбуждая все более сладостные чувства. Пальцы Воррика накрыли грудь Изабеллы, его большие пальцы слегка провели по ее соскам, заставив ее задрожать от удовольствия, когда их нежные верхушки напряглись и стали упругими маленькими вершинами… В темноте она могла только различать очертания его лица, но она чувствовала, что его янтарные глаза полны страсти. Она упивалась мыслью, что он хочет ее, что ей удалось сделать ручным этого сильного человека, который носил эмблему сокола.
Его губы оставили нежный след на ее лице, висках, шелковых прядях волос. Она чувствовала его теплое дыхание и от слов, которые он прошептал, ее сердце забилось в бешеном восторге.
– Милая, – прошептал он тихим и хриплым голосом, – моя любимая Роза Восторга, как же я хочу тебя! Я никогда не могу тобой насытиться! Ты околдовала меня, любимая!
– Если так, то тебя держит только колдовское зелье, Воррик. Я не колдунья, но всегда чувствую, что наши ночи окутаны каким-то волшебством.
– Да, я тоже это чувствую. Мы созданы друг для друга, Белла, принадлежим друг другу сейчас, и так будет всегда! Ничего нас не разлучит, клянусь!
Он полностью зарылся в ее серебристой гриве, которая, как великолепный водопад, струилась по подушкам. Она была такая мягкая, как шелк. Он вновь поцеловал ее спутанные пряди, обвернув их вокруг шеи, проводя ими, как кончиками лент, по коже.
– Сладкая, любимая, – шептал он.
Изабелла еще крепче сжала его в своих объятьях, и ее руки скользнули по его телу к бедрам, лаская сильные мускулы. Она чувствовала пульсирующее движение, когда он тесно прижался к ней. Она даже почувствовала зарубцевавшиеся шрамы у него на груди, животе, бедрах, которые остались после битв. Другой женщине старые грубые раны могли показаться отвратительными, но для Изабеллы каждая из них была целой главой из жизни Воррика, указание на его блестящее мужество.
Его губы коснулись одной груди, а рука поползла вниз и стала ласкать теплое влажное место. Изабелла дала ему понять, чтобы он вошел в нее, потому что она также страстно желала его и готова была его принять.
Вскоре он вошел в нее, вливаясь всей силой страсти. Изабелла произвольно выгнулась навстречу ему, ощущая до боли потребность в нем. Она ощущала внутри горячее дикое желание и была, как натянутая струна, которая, казалось, вот-вот лопнет, если ее покрепче натянуть.
Теперь они лежали на боку, приспосабливая ритм движений к новому такту, совпадая с ним, когда Воррик стал входить в нее все быстрее и быстрее. Теперь его лицо лежало у нее на плече, зубы мягко покусывали мягкую впадину, от чего по ее телу расходились приятные волны, которые будоражили ей кровь вместе с этими лихорадочными толчками.
Изабелла вскрикнула, когда знойные сладостные толчки потрясли ее тело, и Воррик неожиданно, прижав ее к себе всем телом, задрожал от удовольствия.
Они тихо лежали рядом, и тишину нарушало только их дыхание, когда грубая буйная сила, не дававшая им покоя, утихала.
Воррик нежно прижал Изабеллу к груди, одной рукой поглаживая ее влажные волосы, прижимаясь к ее плечу и целуя ее.
– Я очень люблю тебя, – прошептал он.
– И я тебя, – нежно повторила Изабелла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54