Услышав эти слова привратника, везирь быстро поднялся и отправился на постоялый двор и приехал к юноше; и когда Нур-ад-дин увидел, что везирь направляется к нему, он поспешно встал и встретил его и поздоровался с ним. И везирь приветствовал его, и сошёл с коня и обнял Нур-аддина, и посадил его рядом с собой и сказал: «О дитя моё, откуда ты прибыл и чего ты хочешь?» – «О владыка, – отвечал Нур-ад-дин, – я прибыл из города Каира. Я был сыном тамошнего везиря, и отец мой переселился к милости Аллаха великого». И Нур-ад-дин рассказал везирю о том, что с ним случилось, от начала до конца, и добавил: «Я решил ни за что не возвращаться, пока не объеду все города и страны».
«О дитя моё, – сказал везирь, услышав его речи, – не слушайся своей души: ты ввергнешь себя в опасность. Земли в запустении, и я боюсь для тебя последствий злой судьбы».
Потом он положил мешок Нур-ад-дина на своего мула и, захватив чепрак и коврик, взял Нур-ад-дина с собой в свой дом. Он поселил его в нарядном помещении и оказал ему уважение и милость, и почувствовал к нему сильную любовь, и сказал ему: «О дитя моё, я стал старым человеком, и у меня нет детей мужского пола, но Аллах послал мне дочь, равную тебе по красоте. Я не допустил к ней многих женихов, но любовь к тебе запала мне в сердце; не согласишься ли ты взять мою дочь себе в служанки, чтобы она ходила за тобою, а ты был ей мужем? Если ты согласен на это, я пойду с тобою к султану Басры и скажу: „Вот сын моего брата“, – и приведу к тому, что ты будешь назначен везирем на моё место, а я сам стану сидеть дома; я старый человек».
Услышав слова везиря Басры, Нур-ад-дин опустил голову и сказал: «Слушаю и повинуюсь!» И везирь обрадовался и приказал своим слугам поставить ему еды и украсить большую приёмную комнату, где обычно справлялись свадьбы эмиров. Потом он собрал своих друзей и пригласил вельмож царства и басрийских купцов и, когда они явились, сказал им: «У меня был брат, везирь в египетских землях, и Аллах послал ему двух сыновей, а мне, как вы знаете, Аллах послал дочку. И мой брат завещал мне выдать мою дочь замуж за одного из его сыновей, и я согласился на это; и когда настало время выдавать дочку замуж, он прислал одного из своих сыновей, вот этого юношу, что присутствует здесь. И по прибытии его ко мне я решил написав его брачный договор с моей дочкой, и он войдёт в мой дом, так как он лучше, чем кто-нибудь чужой. А после этого если он захочет, то останется со мной, а если пожелает уехать, я отправлю его с моей дочерью к его отцу».
И все сказали: «Ты отлично решил!» – и посмотрели на юношу, и он им понравился, когда его увидели. И везирь призвал свидетелей и судей, и написали брачную запись, и зажгли куренья, и выпили сладкого питья, и побрызгали розовой водой, и ушли, а везирь велел своим слугам взять Нур-ад-дина и свести его в баню. И он дал Нур-ад-дину платье из своих собственных одежд и послал ему полотенца, чашки, курильницы и то, что ему было нужно; и когда Нур-ад-дин вышел и надел одежду, он стал подобен луне в четырнадцатую ночь месяца. И, выйдя из бани, Нур-ад-дин сел на мула и ехал, не останавливаясь, до дворца везиря, и, войдя к везирю, поцеловал ему руки, и везирь приветствовал его…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двадцать первая ночь
Когда же настала двадцать первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что везирь поднялся навстречу Нур-ад-дину и приветствовал его и сказал: „Войди сегодня вечером к твоей жене, а завтра я отправлюсь с тобою к султану, и я ожидаю для тебя от Аллаха всякого блага“. И Нур-ад-дин поднялся и вошёл к своей жене, дочери везиря.
Вот что было с Нур-ад-дином. Что же касается его брата, то он, путешествуя с султаном, отсутствовал некоторое время, а вернувшись, не нашёл брата. И он стал расспрашивать о нем слуг, и ему сказали: «В тот день, как ты уехал с султаном, он сел на мула, украсив его праздничной сбруей, и сказал: „Я еду в сторону аль-Кальюбии и пробуду в отсутствии день или два. Моя грудь стеснилась, пусть никто за мной не следует!“ И со дня его отъезда до сегодняшнего дня мы ничего о нем не слышали».
И Шамс-ад-дин расстроился из-за разлуки с братом и был сильно огорчён его исчезновением и сказал про себя: «Все это только из-за того, что я на него накричал в тот вечер! Он принял это к сердцу и уехал путешествовать. Непременно надо послать за ним следом!»
И он пошёл и осведомил об этом султана, и тот написал грамоты и послал почтовых гонцов к своим наместникам во всех землях, а Нур-ад-дин за те двадцать дней, что они отсутствовали, уехал в далёкие страны, и его искали, но не напали на слух о нем и вернулись.
И Шамс-ад-дин отчаялся найти брата и сказал: «Я преступил границы в своём разговоре с братом относительно брака наших детей. О, если бы этого не случилось! Все это произошло по моему малоумиюи непредусмотрительности».
И через короткое время он посватался к дочери одного из каирских купцов и написал брачную запись и вошёл к своей жене. И случилось так, что ночь свадьбы Шамсад-дина и его жены была той ночью, когда Нур-ад-дин вошёл к своей жене, дочери везиря Басры, – и это произошло по воле Аллаха великого, дабы осуществился над тварями его приговор.
И стало так, как братья говорили: их жены понесли от них, и жена Шамс-ад-дина, везиря Каира, родила дочь, лучше которой не было видано в Каире, а жена Нур-аддина родила мальчика, прекраснее которого не видали в его время, как сказал о нем поэт:
О, как строен он! Волоса его и чело его
В темноту и свет весь род людской повергают.
Не кори его ты за родинку на щеке его:
Анемоны все точка чёрная отмечает.
А другой сказал:
Когда красу привели бы, чтоб с ним сравнить,
В смущенье бы опустила краса главу.
А если бы её спросили: «Видала ль ты Подобного?» – то сказала б: «Такого? Нет!»
И Нур-ад-дин назвал его Бедр-ад-дином Хасаном, и дед его обрадовался ему и устроил празднества и трапезы, достойные царских детей. А потом везирь Басры взял Нурад-дина и привёл его к султану, и Нур-ад-дин, подойдя, поцеловал перед ним землю. И был он красноречив, твёрд сердцем, прекрасен и милостив и произнёс такие стихи:
«Да будешь вечно счастлив ты, господин!
Да будешь жив, пока живут мрак и свет.
Когда зайдёт о помыслах речь твоих,
То пляшет время и рукоплещет рок».
И султан поднялся им навстречу и поблагодарил Нурад-дина за то, что он сказал, и спросил своего везиря: «Кто этот юноша?» И везирь рассказал ему его историю с начала до конца и сказал: «Это сын моего брата». – «Как же он сын твоего брата, а мы ничего о нем не слышали?» – спросил султан. И везирь сказал: «О владыка султан, у меня был брат, везирь в египетских землях, и он умер и оставил двух сыновей, и старший сел на его место везирем, а вот этот, его меньшой сын, прибыл ко мне. А я раньше поклялся, что выдам свою дочь только За него, и когда он приехал, я женил его на ней. Он юноша, а я стал дряхлым стариком, и мой слух сделался плох, и ослабла моя сообразительность, и я хотел бы от владыки нашего, султана, чтобы он поставил его на моё место. Это ведь мой племянник и муж моей дочери, и он достоин сана везиря, так как обладает верностью суждения и предусмотрительностью».
И султан посмотрел на Нур-ад-дина, который пришёлся ему по сердцу, и пожаловал ему то, чего хотел везирь. Он выдвинул его в везирстве и приказал дать ему великолепное платье, а кроме того, султан велел ему дать мула из своих личных и назначил ему выдачи и жалованье. И Нур-ад-дин поцеловал султану руку и отправился с тестем в своё жилище, и оба были до крайности обрадованы и говорили: «Это счастливый жребий новорождённого Хасана!» А потом, на следующий день, Нур-ад-дин пошёл к царю и поцеловал землю и произнёс:
«Будь же счастлив по-новому каждодневно
И успех знай, хоть строит враг тебе козни!
И да будут все дни твои вечно белы,
Дни тех же, кто враги тебе, – вечно черны!»
И султан приказал ему сесть на везирское место; и Нур-ад-дин сел и взялся за дела своей службы и стал разбирать случаи с людьми и их тяжбы, как делают обычно везири, – и султан смотрел на него и удивлялся его поступкам, и уму, и сообразительности, и распорядительности; и он полюбил его и приблизил к себе. А когда собрание разошлось, Нур-ад-дин пошёл домой и рассказал своему тестю о том, что было; и старик обрадовался. И Нур-ад-дин продолжал оставаться везирем и не покидал султана ни ночью, ни днём, и султан увеличил ему жалованье и пособия, так что обстоятельства Нур-ад-дина улучшились. И у него появились корабли, ездившие от его имени с товарами, и оказались рабы и невольники, и он возделал много имений, орошённых земель и садов.
А когда его сыну Хасану исполнилось четыре года, скончался старый везирь, отец жены Нур-ад-дина, и Нурад-дин устроил ему великолепный вынос и похоронил его. А после того Нур-ад-дин занялся воспитанием своего сына; и когда тот окреп и ему исполнилось семь лет, он призвал к нему учителя, и поручил ему научить его читать и дать ему образование и хорошо воспитать его. И учитель научил его читать и заставил усвоить полезное в знании, и Хасан повторял Коран в течение многих лет и становился все красивей и стройней, подобно тому, как сказано:
Вот луна, что в небе красы его полной сделалась,
С анемона щёк его солнце светит лучистое.
Красотой он всей целиком владеет, и кажется,
Что созданья все красоту свою у него берут.
И учитель воспитал его во дворце его отца, и Хасан, с тех пор как вырос, не выходил из дворца везиря.
И в один день из дней его отец, везирь Нур-ад-дин, взял его и одел в платье из числа роскошнейших одежд и, посадив на мула из числа лучших его мулов, отправился с ним к султану и ввёл его к нему. И царь посмотрел на Бедр-ад-дина Хасана, сына везиря Нур-ад-дина, который ему понравился, и полюбил его, а жители царства, когда Хасан проехал мимо них в первый раз, направляясь с отцом к царю, были поражены его красотой и сидели на его пути, выжидая, когда он поедет обратно, чтобы взглянуть на его красоту и прелесть и стройный стан, – как сказано:
Наблюдал однажды, ночной порой, звездочёт, и вдруг
Увидал красавца кичливого в одеждах.
И увидел он Близнецов, что щедро рассыпали
Чудеса красот, у него на теле блистающих.
Подарил Сатурн черноту ему его локонов
И от мускуса точки родинок на ланитах.
Яркий Марс ему подарил румянец ланит его,
А Стрелец бросал с лука век его стрелы метко.
Даровал Меркурий великую остроту ему,
А Медведица – та от взглядов злых охраняла,
И смутился тут звездочёт при виде красот его,
И упал он ниц, лобызая землю покорно.
И судья, увидев Хасана, пожаловал его и полюбил и сказал его отцу: «О везирь, следует и необходимо тебе всегда приводить его с собою!» И везирь отвечал: «Слушаю и повинуюсь!»
И Нур-ад-дин вернулся со своим сыном домой, и каждый день он поднимался с ним к султану.
А когда мальчик достиг пятнадцати лет, его отец, везирь Нур-ад-дин, заболел и призвал своего сына и сказал ему: «О дитя моё, знай, что здешний мир – обитель проходящая, а будущая жизнь вечна. Я хочу дать тебе коекакие наставления; пойми же, что я скажу тебе, и устреми на это свой разум».
И он принялся учить его хорошему обхождению с людьми и предусмотрительности, а потом Нур-ад-дин вспомнил брата и родные места и земли и заплакал о разлуке с любимыми и вытер слезы и произнёс такой стих:
«На разлуку вам жалуясь, что мы скажем?
А когда до тоски дойдём – где же путь наш?
Иль пошлём мы гонца за нас с изъяснением?
Но не может излить гонец жалоб страсти.
Иль стерпеть нам? Но может жить ведь влюблённый,
Потерявший любимого, лишь недолю.
Будет жить он в тоске одной и печали.
И ланиты зальёт свои он слезами.
О, сокрытый от глаз моих и ушедший,
Но живущий в душе моей неизменно,
Тебя встречу ль? И помнишь ли ты обет мой,
Что продлится, пока текут эти годы?
Иль забыл ты вдали уже о влюблённом,
Что довольно уже слез пролил, изнурённый?
Ах! Ведь если сведёт любовь нас обоих,
То продлятся упрёки наши не мало».
А окончив говорить стихи и плакать, он обратился к своему сыну и сказал: «Узнай, прежде чем я тебя оставлю, что у тебя есть дядя, везирь в Каире, которого я покинул и уехал без его согласия. Я хочу, чтобы ты взял свиток и записал то, что я тебе скажу».
И Бедр-ад-дин Хасан взял бумажный свиток и стал писать на нем, как сказал ему отец, и Нур-ад-дин продиктовал ему все, что с ним случилось, от начала до конца. И он записал для него время своей женитьбы и день, когда он вошёл к дочери везиря, а также время своего прибытия в Басру и встречи с везирем, и то, что ко дню кончины ему было меньше сорока лет. «И вот моё письмо к нему, и Аллах для него после этого мой преемник, – закончил он, а затем свернул бумагу и запечатал её и сказал: О дитя моё, Хасан, храни это завещание, ибо в этой бумажке указано твоё происхождение и род и племя, и если тебя постигнет какое-нибудь событие, отправляйся в Египет и спроси там о твоём дяде и узнай дорогу к нему и сообщи ему, что я умер на чужбине тоскующий».
И Бедр-ад-дин Хасан взял бумагу и свернул её и зашил в ермолку, между прокладкой и верхом, и намотал на неё тюрбан, плача о своём отце, с которым он расставался молодым. Нур-ад-дин сказал ему: «Я дам тебе пять наставлений. Первое из них: не знайся ни с кем – и спасёшься от зла, ибо спасение в уединении. Не посещай никого и не веди ни с кем дел, – я слышал, как поэт говорил:
Уж не от кого теперь любви ожидать тебе,
И если обидит рок, не будет уж верен друг.
Живи ж в одиночестве и впредь никому не верь.
Я дал тебе искренний совет – и достаточно.
Второе: о дитя моё, не обижай никого, не то судьба тебя обидит. Судьба один день за тебя, один день против тебя, и земная жизнь – это заём с возвратом. Я слышал, как поэт говорил:
Помедли и не спеши к тому, чего хочешь ты,
И к людям будь милостив, чтоб милость к себе пришла.
Над всякой десницею десница всевышнего,
И всякий злодей всегда злодеем испытан был.
Третье наставление: блюди молчание, и пусть твои пороки заставят тебя забыть о пороках других. Сказано: кто молчит – спасётся, – а я слышал, как поэт говорил:
Молчанье красит, безмолвие охраняет нас,
А уж если скажешь – не будь тогда болтливым.
И поистине, если, раз смолчав, ты раскаешься,
То во сказанном ты раскаешься многократно»
Четвёртое: о дитя моё, предостерегу тебя, – не пей вина. Вино – начало всякой ему, вино губит умы. Берегись, берегись, не пей вина, ибо я слышал, как поэт говорил:
Вино я оставил и пьющих его
И стал для хулящих его образцом.
Вино нас сбивает с прямого пути,
И рту отворяет ворота оно.
Пятое наставление: о сын мой, береги деньги, и они сберегут тебя; храни деньги – они сохранят тебя. Не трать без меры – будешь нуждаться в ничтожнейшем из людей. Береги дирхемы – это целительная мазь, ибо я слышал, как кто-то говорил:
Коль деньги мои скудны, никто не дрожит со мной,
А если побольше их – все люди друзья мне.
Как много друзей со мной за щедрость в деньгах дружат
И сколько, когда их нет, меня оставляют!»
И Нур-ад-дин не переставал учить своего сына Бедр-аддина Хасана, пока не вознёсся его дух; и печаль поселилась в его доме, и султан горевал о нем и все эмиры. И его похоронили.
А Бедр-ад-дин пребывал в печали по своему отцу в течение двух месяцев, не садясь на коня, не поднимаясь в диван и не встречаясь с султаном.
И султан разгневался на него и назначил на его меси) кого-то из придворных и посадил его везирем и приказал ему опечатать дома Нур-ад-дина, его владенья и поместья; и новый везирь принялся опечатывать все это и решил схватить его сына, Бедр-ад-дина Хасана, и отвести его к султану, чтобы тот поступил с ним согласно своему решению.
А среди войска был невольник из невольников покойного везиря, и, услышав об этом событии, он погнал своею коня и поспешно прибыл к Бедр-ад-дину Хасану, коюрого он нашёл сидящим у дверей своего дома, с печально опущенной головой и с разбитым сердцем. И невольник сошёл с коня перед Бедр-ад-дином, поцеловал ему руку и сказал: «О господин мой и сын моего господина, скорее, скорее, пока не постиг тебя рок!» И Бедр-ад-дин встревожился и спросил: «Что случилось?» И невольник сказал: «Султан на тебя разгневался и велел схватить тебя, и беда идёт к тебе за мною! Спасай же свою душу!» – «Есть ли у меня ещё время войти в дом и взять с собою кое-что из мирского, чтобы поддержать себя на чужбине?» – спросил Бедр-ад-дин. И невольник ответил: «О господин мой, поднимайся сейчас же и брось думать о доме! – и он поднялся и произнёс:
Спасай свою жизнь, когда поражены горем,
И плачет пусть дом о том, кто его построил.
Ты можешь найти страну для себя другую,
Но душу себе другую найти не можешь!
Дивлюсь я тому, кто в доме живёт позора,
Коль земли творца в равнинах своих просторны.
По важным делам гонца посылать не стоит:
Сама лишь душа добра для себя желает.
И шея у львов крепка потому лишь стала,
Что сами они все нужное им свершают».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349
«О дитя моё, – сказал везирь, услышав его речи, – не слушайся своей души: ты ввергнешь себя в опасность. Земли в запустении, и я боюсь для тебя последствий злой судьбы».
Потом он положил мешок Нур-ад-дина на своего мула и, захватив чепрак и коврик, взял Нур-ад-дина с собой в свой дом. Он поселил его в нарядном помещении и оказал ему уважение и милость, и почувствовал к нему сильную любовь, и сказал ему: «О дитя моё, я стал старым человеком, и у меня нет детей мужского пола, но Аллах послал мне дочь, равную тебе по красоте. Я не допустил к ней многих женихов, но любовь к тебе запала мне в сердце; не согласишься ли ты взять мою дочь себе в служанки, чтобы она ходила за тобою, а ты был ей мужем? Если ты согласен на это, я пойду с тобою к султану Басры и скажу: „Вот сын моего брата“, – и приведу к тому, что ты будешь назначен везирем на моё место, а я сам стану сидеть дома; я старый человек».
Услышав слова везиря Басры, Нур-ад-дин опустил голову и сказал: «Слушаю и повинуюсь!» И везирь обрадовался и приказал своим слугам поставить ему еды и украсить большую приёмную комнату, где обычно справлялись свадьбы эмиров. Потом он собрал своих друзей и пригласил вельмож царства и басрийских купцов и, когда они явились, сказал им: «У меня был брат, везирь в египетских землях, и Аллах послал ему двух сыновей, а мне, как вы знаете, Аллах послал дочку. И мой брат завещал мне выдать мою дочь замуж за одного из его сыновей, и я согласился на это; и когда настало время выдавать дочку замуж, он прислал одного из своих сыновей, вот этого юношу, что присутствует здесь. И по прибытии его ко мне я решил написав его брачный договор с моей дочкой, и он войдёт в мой дом, так как он лучше, чем кто-нибудь чужой. А после этого если он захочет, то останется со мной, а если пожелает уехать, я отправлю его с моей дочерью к его отцу».
И все сказали: «Ты отлично решил!» – и посмотрели на юношу, и он им понравился, когда его увидели. И везирь призвал свидетелей и судей, и написали брачную запись, и зажгли куренья, и выпили сладкого питья, и побрызгали розовой водой, и ушли, а везирь велел своим слугам взять Нур-ад-дина и свести его в баню. И он дал Нур-ад-дину платье из своих собственных одежд и послал ему полотенца, чашки, курильницы и то, что ему было нужно; и когда Нур-ад-дин вышел и надел одежду, он стал подобен луне в четырнадцатую ночь месяца. И, выйдя из бани, Нур-ад-дин сел на мула и ехал, не останавливаясь, до дворца везиря, и, войдя к везирю, поцеловал ему руки, и везирь приветствовал его…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двадцать первая ночь
Когда же настала двадцать первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что везирь поднялся навстречу Нур-ад-дину и приветствовал его и сказал: „Войди сегодня вечером к твоей жене, а завтра я отправлюсь с тобою к султану, и я ожидаю для тебя от Аллаха всякого блага“. И Нур-ад-дин поднялся и вошёл к своей жене, дочери везиря.
Вот что было с Нур-ад-дином. Что же касается его брата, то он, путешествуя с султаном, отсутствовал некоторое время, а вернувшись, не нашёл брата. И он стал расспрашивать о нем слуг, и ему сказали: «В тот день, как ты уехал с султаном, он сел на мула, украсив его праздничной сбруей, и сказал: „Я еду в сторону аль-Кальюбии и пробуду в отсутствии день или два. Моя грудь стеснилась, пусть никто за мной не следует!“ И со дня его отъезда до сегодняшнего дня мы ничего о нем не слышали».
И Шамс-ад-дин расстроился из-за разлуки с братом и был сильно огорчён его исчезновением и сказал про себя: «Все это только из-за того, что я на него накричал в тот вечер! Он принял это к сердцу и уехал путешествовать. Непременно надо послать за ним следом!»
И он пошёл и осведомил об этом султана, и тот написал грамоты и послал почтовых гонцов к своим наместникам во всех землях, а Нур-ад-дин за те двадцать дней, что они отсутствовали, уехал в далёкие страны, и его искали, но не напали на слух о нем и вернулись.
И Шамс-ад-дин отчаялся найти брата и сказал: «Я преступил границы в своём разговоре с братом относительно брака наших детей. О, если бы этого не случилось! Все это произошло по моему малоумиюи непредусмотрительности».
И через короткое время он посватался к дочери одного из каирских купцов и написал брачную запись и вошёл к своей жене. И случилось так, что ночь свадьбы Шамсад-дина и его жены была той ночью, когда Нур-ад-дин вошёл к своей жене, дочери везиря Басры, – и это произошло по воле Аллаха великого, дабы осуществился над тварями его приговор.
И стало так, как братья говорили: их жены понесли от них, и жена Шамс-ад-дина, везиря Каира, родила дочь, лучше которой не было видано в Каире, а жена Нур-аддина родила мальчика, прекраснее которого не видали в его время, как сказал о нем поэт:
О, как строен он! Волоса его и чело его
В темноту и свет весь род людской повергают.
Не кори его ты за родинку на щеке его:
Анемоны все точка чёрная отмечает.
А другой сказал:
Когда красу привели бы, чтоб с ним сравнить,
В смущенье бы опустила краса главу.
А если бы её спросили: «Видала ль ты Подобного?» – то сказала б: «Такого? Нет!»
И Нур-ад-дин назвал его Бедр-ад-дином Хасаном, и дед его обрадовался ему и устроил празднества и трапезы, достойные царских детей. А потом везирь Басры взял Нурад-дина и привёл его к султану, и Нур-ад-дин, подойдя, поцеловал перед ним землю. И был он красноречив, твёрд сердцем, прекрасен и милостив и произнёс такие стихи:
«Да будешь вечно счастлив ты, господин!
Да будешь жив, пока живут мрак и свет.
Когда зайдёт о помыслах речь твоих,
То пляшет время и рукоплещет рок».
И султан поднялся им навстречу и поблагодарил Нурад-дина за то, что он сказал, и спросил своего везиря: «Кто этот юноша?» И везирь рассказал ему его историю с начала до конца и сказал: «Это сын моего брата». – «Как же он сын твоего брата, а мы ничего о нем не слышали?» – спросил султан. И везирь сказал: «О владыка султан, у меня был брат, везирь в египетских землях, и он умер и оставил двух сыновей, и старший сел на его место везирем, а вот этот, его меньшой сын, прибыл ко мне. А я раньше поклялся, что выдам свою дочь только За него, и когда он приехал, я женил его на ней. Он юноша, а я стал дряхлым стариком, и мой слух сделался плох, и ослабла моя сообразительность, и я хотел бы от владыки нашего, султана, чтобы он поставил его на моё место. Это ведь мой племянник и муж моей дочери, и он достоин сана везиря, так как обладает верностью суждения и предусмотрительностью».
И султан посмотрел на Нур-ад-дина, который пришёлся ему по сердцу, и пожаловал ему то, чего хотел везирь. Он выдвинул его в везирстве и приказал дать ему великолепное платье, а кроме того, султан велел ему дать мула из своих личных и назначил ему выдачи и жалованье. И Нур-ад-дин поцеловал султану руку и отправился с тестем в своё жилище, и оба были до крайности обрадованы и говорили: «Это счастливый жребий новорождённого Хасана!» А потом, на следующий день, Нур-ад-дин пошёл к царю и поцеловал землю и произнёс:
«Будь же счастлив по-новому каждодневно
И успех знай, хоть строит враг тебе козни!
И да будут все дни твои вечно белы,
Дни тех же, кто враги тебе, – вечно черны!»
И султан приказал ему сесть на везирское место; и Нур-ад-дин сел и взялся за дела своей службы и стал разбирать случаи с людьми и их тяжбы, как делают обычно везири, – и султан смотрел на него и удивлялся его поступкам, и уму, и сообразительности, и распорядительности; и он полюбил его и приблизил к себе. А когда собрание разошлось, Нур-ад-дин пошёл домой и рассказал своему тестю о том, что было; и старик обрадовался. И Нур-ад-дин продолжал оставаться везирем и не покидал султана ни ночью, ни днём, и султан увеличил ему жалованье и пособия, так что обстоятельства Нур-ад-дина улучшились. И у него появились корабли, ездившие от его имени с товарами, и оказались рабы и невольники, и он возделал много имений, орошённых земель и садов.
А когда его сыну Хасану исполнилось четыре года, скончался старый везирь, отец жены Нур-ад-дина, и Нурад-дин устроил ему великолепный вынос и похоронил его. А после того Нур-ад-дин занялся воспитанием своего сына; и когда тот окреп и ему исполнилось семь лет, он призвал к нему учителя, и поручил ему научить его читать и дать ему образование и хорошо воспитать его. И учитель научил его читать и заставил усвоить полезное в знании, и Хасан повторял Коран в течение многих лет и становился все красивей и стройней, подобно тому, как сказано:
Вот луна, что в небе красы его полной сделалась,
С анемона щёк его солнце светит лучистое.
Красотой он всей целиком владеет, и кажется,
Что созданья все красоту свою у него берут.
И учитель воспитал его во дворце его отца, и Хасан, с тех пор как вырос, не выходил из дворца везиря.
И в один день из дней его отец, везирь Нур-ад-дин, взял его и одел в платье из числа роскошнейших одежд и, посадив на мула из числа лучших его мулов, отправился с ним к султану и ввёл его к нему. И царь посмотрел на Бедр-ад-дина Хасана, сына везиря Нур-ад-дина, который ему понравился, и полюбил его, а жители царства, когда Хасан проехал мимо них в первый раз, направляясь с отцом к царю, были поражены его красотой и сидели на его пути, выжидая, когда он поедет обратно, чтобы взглянуть на его красоту и прелесть и стройный стан, – как сказано:
Наблюдал однажды, ночной порой, звездочёт, и вдруг
Увидал красавца кичливого в одеждах.
И увидел он Близнецов, что щедро рассыпали
Чудеса красот, у него на теле блистающих.
Подарил Сатурн черноту ему его локонов
И от мускуса точки родинок на ланитах.
Яркий Марс ему подарил румянец ланит его,
А Стрелец бросал с лука век его стрелы метко.
Даровал Меркурий великую остроту ему,
А Медведица – та от взглядов злых охраняла,
И смутился тут звездочёт при виде красот его,
И упал он ниц, лобызая землю покорно.
И судья, увидев Хасана, пожаловал его и полюбил и сказал его отцу: «О везирь, следует и необходимо тебе всегда приводить его с собою!» И везирь отвечал: «Слушаю и повинуюсь!»
И Нур-ад-дин вернулся со своим сыном домой, и каждый день он поднимался с ним к султану.
А когда мальчик достиг пятнадцати лет, его отец, везирь Нур-ад-дин, заболел и призвал своего сына и сказал ему: «О дитя моё, знай, что здешний мир – обитель проходящая, а будущая жизнь вечна. Я хочу дать тебе коекакие наставления; пойми же, что я скажу тебе, и устреми на это свой разум».
И он принялся учить его хорошему обхождению с людьми и предусмотрительности, а потом Нур-ад-дин вспомнил брата и родные места и земли и заплакал о разлуке с любимыми и вытер слезы и произнёс такой стих:
«На разлуку вам жалуясь, что мы скажем?
А когда до тоски дойдём – где же путь наш?
Иль пошлём мы гонца за нас с изъяснением?
Но не может излить гонец жалоб страсти.
Иль стерпеть нам? Но может жить ведь влюблённый,
Потерявший любимого, лишь недолю.
Будет жить он в тоске одной и печали.
И ланиты зальёт свои он слезами.
О, сокрытый от глаз моих и ушедший,
Но живущий в душе моей неизменно,
Тебя встречу ль? И помнишь ли ты обет мой,
Что продлится, пока текут эти годы?
Иль забыл ты вдали уже о влюблённом,
Что довольно уже слез пролил, изнурённый?
Ах! Ведь если сведёт любовь нас обоих,
То продлятся упрёки наши не мало».
А окончив говорить стихи и плакать, он обратился к своему сыну и сказал: «Узнай, прежде чем я тебя оставлю, что у тебя есть дядя, везирь в Каире, которого я покинул и уехал без его согласия. Я хочу, чтобы ты взял свиток и записал то, что я тебе скажу».
И Бедр-ад-дин Хасан взял бумажный свиток и стал писать на нем, как сказал ему отец, и Нур-ад-дин продиктовал ему все, что с ним случилось, от начала до конца. И он записал для него время своей женитьбы и день, когда он вошёл к дочери везиря, а также время своего прибытия в Басру и встречи с везирем, и то, что ко дню кончины ему было меньше сорока лет. «И вот моё письмо к нему, и Аллах для него после этого мой преемник, – закончил он, а затем свернул бумагу и запечатал её и сказал: О дитя моё, Хасан, храни это завещание, ибо в этой бумажке указано твоё происхождение и род и племя, и если тебя постигнет какое-нибудь событие, отправляйся в Египет и спроси там о твоём дяде и узнай дорогу к нему и сообщи ему, что я умер на чужбине тоскующий».
И Бедр-ад-дин Хасан взял бумагу и свернул её и зашил в ермолку, между прокладкой и верхом, и намотал на неё тюрбан, плача о своём отце, с которым он расставался молодым. Нур-ад-дин сказал ему: «Я дам тебе пять наставлений. Первое из них: не знайся ни с кем – и спасёшься от зла, ибо спасение в уединении. Не посещай никого и не веди ни с кем дел, – я слышал, как поэт говорил:
Уж не от кого теперь любви ожидать тебе,
И если обидит рок, не будет уж верен друг.
Живи ж в одиночестве и впредь никому не верь.
Я дал тебе искренний совет – и достаточно.
Второе: о дитя моё, не обижай никого, не то судьба тебя обидит. Судьба один день за тебя, один день против тебя, и земная жизнь – это заём с возвратом. Я слышал, как поэт говорил:
Помедли и не спеши к тому, чего хочешь ты,
И к людям будь милостив, чтоб милость к себе пришла.
Над всякой десницею десница всевышнего,
И всякий злодей всегда злодеем испытан был.
Третье наставление: блюди молчание, и пусть твои пороки заставят тебя забыть о пороках других. Сказано: кто молчит – спасётся, – а я слышал, как поэт говорил:
Молчанье красит, безмолвие охраняет нас,
А уж если скажешь – не будь тогда болтливым.
И поистине, если, раз смолчав, ты раскаешься,
То во сказанном ты раскаешься многократно»
Четвёртое: о дитя моё, предостерегу тебя, – не пей вина. Вино – начало всякой ему, вино губит умы. Берегись, берегись, не пей вина, ибо я слышал, как поэт говорил:
Вино я оставил и пьющих его
И стал для хулящих его образцом.
Вино нас сбивает с прямого пути,
И рту отворяет ворота оно.
Пятое наставление: о сын мой, береги деньги, и они сберегут тебя; храни деньги – они сохранят тебя. Не трать без меры – будешь нуждаться в ничтожнейшем из людей. Береги дирхемы – это целительная мазь, ибо я слышал, как кто-то говорил:
Коль деньги мои скудны, никто не дрожит со мной,
А если побольше их – все люди друзья мне.
Как много друзей со мной за щедрость в деньгах дружат
И сколько, когда их нет, меня оставляют!»
И Нур-ад-дин не переставал учить своего сына Бедр-аддина Хасана, пока не вознёсся его дух; и печаль поселилась в его доме, и султан горевал о нем и все эмиры. И его похоронили.
А Бедр-ад-дин пребывал в печали по своему отцу в течение двух месяцев, не садясь на коня, не поднимаясь в диван и не встречаясь с султаном.
И султан разгневался на него и назначил на его меси) кого-то из придворных и посадил его везирем и приказал ему опечатать дома Нур-ад-дина, его владенья и поместья; и новый везирь принялся опечатывать все это и решил схватить его сына, Бедр-ад-дина Хасана, и отвести его к султану, чтобы тот поступил с ним согласно своему решению.
А среди войска был невольник из невольников покойного везиря, и, услышав об этом событии, он погнал своею коня и поспешно прибыл к Бедр-ад-дину Хасану, коюрого он нашёл сидящим у дверей своего дома, с печально опущенной головой и с разбитым сердцем. И невольник сошёл с коня перед Бедр-ад-дином, поцеловал ему руку и сказал: «О господин мой и сын моего господина, скорее, скорее, пока не постиг тебя рок!» И Бедр-ад-дин встревожился и спросил: «Что случилось?» И невольник сказал: «Султан на тебя разгневался и велел схватить тебя, и беда идёт к тебе за мною! Спасай же свою душу!» – «Есть ли у меня ещё время войти в дом и взять с собою кое-что из мирского, чтобы поддержать себя на чужбине?» – спросил Бедр-ад-дин. И невольник ответил: «О господин мой, поднимайся сейчас же и брось думать о доме! – и он поднялся и произнёс:
Спасай свою жизнь, когда поражены горем,
И плачет пусть дом о том, кто его построил.
Ты можешь найти страну для себя другую,
Но душу себе другую найти не можешь!
Дивлюсь я тому, кто в доме живёт позора,
Коль земли творца в равнинах своих просторны.
По важным делам гонца посылать не стоит:
Сама лишь душа добра для себя желает.
И шея у львов крепка потому лишь стала,
Что сами они все нужное им свершают».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349