Полыхнуло красным, и раздался нечеловеческий крик. Ослепленный, Тревис закрыл глаза, а когда вновь открыл их, фигура исчезла.
Тревис повернулся к Грейс:
— Куда…
Рядом появилась Вани.
— Быстро в машину, — бросила она.
Никто не стал с ней спорить. Тревис распахнул дверцу, и они с Грейс юркнули внутрь. Вани уже сидела на месте водителя. Взревел двигатель, завизжали тормоза, и машина рванулась вперед. Раздался удар о капот, машина перескочила через какое-то препятствие — видимо, то была одна из мерзких тварей, и вскоре беглецы уже неслись прочь от мотеля.
— Кто это был? — спросила Грейс. — Тот человек в маске?
— Это был не человек, — ответила Вани. — Скирати. Чародей. Именно его присутствие ты чувствовала, Грейс Беккет. Он повелитель горлетов.
Последнее слово она произнесла, словно это было ругательство.
— Горлеты? — с трудом выговорил Тревис, горло его все еще болело.
— Да, это слово означает Голодные Пасти. Чародеи частенько создают подобных для своих черных дел, но такую разновидность я видела впервые. Однако чародею не понравился укус твоего кинжала, Тревис Уайлдер. Хорошо, что у тебя есть такое оружие.
Машина даже не на волос не изменила курс, когда Вани протянула руку и раздавила странного паука, неизвестно откуда оказавшегося в машине. Она опустила стекло и выбросила прочь золотой комочек.
— Что это? — озадаченно спросила Грейс. Ответ был кратким:
— Смерть.
Тревис посмотрел на свой стилет. Камень на рукоятке перестал светиться. Опасность миновала. Пока.
Навстречу промчались несколько полицейских машин с включенными мигалками и сиренами. Однако Тревис почему-то знал, что полицейским не удастся обнаружить ни горлетов, ни их хозяина в золотой маске.
— Куда мы едем? — спросила Грейс.
— Туда, где вы будете в безопасности.
— А потом?
— Мы должны освободить вашего товарища. Рыцаря.
— Бельтана? Ты знаешь, где Бельтан? — Да.
Тревис глубоко вздохнул:
— Ты с Зеи, верно, Вани?
Она кивнула. Тревис продолжал:
— Зачем ты следовала за мной? И почему помогла нам?
— Потому, что мое предназначение — вернуть вас на Зею.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГИБЕЛЬ БОГОВ
34
Лирит стояла на носу «Вестника судьбы», глядя, как с каждым новым прикосновением брызг к ее щеке в мерцающем воздухе один за другим вырастают из моря золотые купола.
Покрытое легкой рябью море напоминало неровную серебряную пластину, расплющенную под тяжелыми ударами солнечного молота. Белые меловые утесы устремлялись в лазурное небо; их пики венчали ровные колоннады стройных стволов итайи. Желтые листья деревьев процеживали слепящие солнечные лучи. Ветер дул со стороны Летнего моря, и изящный двухмачтовый корабль, что уносил странников прочь от Вольного Города Джендарры, своей стремительностью напоминал дельфина. Вскоре они миновали два одинаковых обелиска, вытесанных из того же белого известняка, что и утесы, и оказались в объятиях лазурного залива. Отсюда оставалось рукой подать до самого древнего города Фаленгарта.
— Вот она где! — раздался сзади чей-то резкий и скрипучий голос.
Лирит обернулась от балюстрады, и ее лицо осветила улыбка. Ее длинные пряди развевались под порывами ветра, словно парус.
— Капитан Магард!
Капитан «Вестника» был еще не стар — не старше, чем лет на десять, ее самой. Но жизнь на морях брала свое. Мощные плечи уже начали слегка горбиться от долгих бдений за штурвалом, и на руках не хватало пальцев. Но вот алая его рубаха и штаны своей яркостью мало чем уступали тем небылицам, которые он про себя рассказывал.
Лирит снова обратила взор к берегу. Таррас вырастал из моря буквально на глазах. Вдали, над золотом куполов, подобно комочкам белого пуха кружили птицы. Мощные желтоватые стены вздымались концентрическими кругами, а над ними в вышине поблескивали знаменитые городские шпили.
Магард расхохотался — как с ним случалось довольно часто и по любому поводу — и указал на массивные обелиски, проплывавшие в тот момент слева и справа от них.
— Уже и не вспомню, сколько раз мне случалось проходить через Ворота Мерона, и всякий раз дух захватывает!
Лирит кивнула. Ей еще ни разу не доводилось видеть ничего подобного. Обелиски высились на концах двух скалистых выступов, взявших залив в крепкие объятия. Своими гигантскими размерами они превосходили самые высокие башни доминионов и в то же время были стройны и изящны. Светлую поверхность покрывали резные письмена, слегка сглаженные многовековыми атаками ветра и соли. Расстояние между этими громадами было велико, под стать им самим, — в ворота Мерона без риска столкновения могли беспрепятственно пройти два десятка кораблей. Застыв по сторонам залива, каменные колоссы, казалось, поддерживали купол неба.
— Мерон был сыном Тарона, первого императора Тарраса, — пояснил Магард. — Считается, что он возвел эти обелиски в память о победах отца. По крайней мере так гласит официальная версия.
Лирит удивленно выгнула бровь:
— А неофициальная?
— Говорят, будто Мерон тем самым увековечил не отцовские победы на полях сражений, а свои собственные — в опочивальне. Из того, что известно о Мероне, нетрудно догадаться, что послужило прообразом этих памятников.
— Но, капитан Магард, это же настоящие громады!
— Что ж, если верить историкам, Мерон был о себе высокого мнения.
Лирит прикрыла рот рукой, сдерживая смех.
— Ладно, мне пора вниз, — произнес Магард и отошел от балюстрады. — Надо спускать паруса и переходить на весла. Входим в порт.
Он зашагал прочь. Но в следующее мгновение обернулся и спросил:
— Значит, это твой первый визит в Таррас?
— Да.
В черных глазах капитана вспыхнул огонь.
— Тогда послушайся моего совета, девочка. Это древний город, такой древний, что уже позабыл многое из того, чего другие города не узнают никогда. Говорят, ключи в колодцах Тарраса бьют не водой, а вином — столь хмельным, что от него тает даже самый стойкий дух, и столь горьким, что способно отравить этой горечью даже самое чистое сердце.
Лирит задумалась над его словами. Да, Таррас — город древний и давно пришедший в упадок. Когда-то Таррасская империя подмяла под себя почти весь Фаленгарт, и мощнее ее не было на всей Зее. Но с течением столетий, оказавшись во власти слабых, жестоких и тщеславных императоров, она постепенно начала дряхлеть. Границы ее сдвинулись к югу, подставив северные земли сначала под удары варварских племен, а позднее — семи доминионов. Теперь империя состояла разве что из самого Тарраса и еще нескольких мелких городков, лепившихся по берегам Летнего моря.
И все равно, хотя Таррас давно миновал зенит своего могущества и славы, он оставался величайшим городом мира. Лирит как зачарованная глядела на бесчисленные купола, устремленные в небо шпили и огромные изогнутые мосты.
Капитан исчез где-то на нижней палубе, а Лирит вернулась на нос корабля. Город был совсем близко. Теплый, дремотный ветер доносил ароматы пряностей. Было видно, как в порту снуют люди — мужчины и женщины в разноцветных развевающихся одеждах. Просто невероятно, как всего за две недели она перенеслась в совершенно иной мир!
Нет, даже не верится, что еще две недели назад они на рассвете покинули Ар-Толор — спустя день после того, как Мелия узнала о смерти Ондо. А еще в тот день они обнаружили Таркиса, шута, который еще совсем недавно был королем Толории, — выпучив косые глаза, он болтался, подвешенный за шею к потолочной балке.
Убийство Таркиса повергло всех обитателей замка в ужас. Большинство поговаривало, что тот, мол, сам виноват, уж больно распустил язык, и кто-то из рыцарей решил наконец ему отомстить. Но говорили и другое, причем боязливым шепотом, как в самом замке, так и за его стенами, — что жизнью он поплатился не за то, что оскорбил рыцаря или лорда. Мол, виной всему женщина. Ведь вряд ли назовешь совпадением, что Таркис встретил свой весьма малоприятный конец как раз в тот момент, когда колдуньи, тайком прибывшие в Ар-Толор на Верховный Шабаш, столь же тихо собирались отбыть по домам.
Лирит точно знала, что колдуньи здесь ни при чем, а простолюдины охочи до сплетен, особенно если напуганы. И все же… было в этих слухах и домыслах зерно истины. Каким-то внутренним чутьем Лирит чувствовала, что к кошмарной смерти причастна женщина. Но кто? И почему?
Последней Таркиса живым видела Эйрин. А чуть позже в тот же день о том, что он попался ей на глаза, поведала баронесса. Прислушиваясь к нити Паутины жизни, Лирит слышала слова Таркиса — причем точно так же, как их запомнила Эйрин.
Она видит все насквозь… Мне негде спрятаться… Она находит меня даже во сне. Не только она наделена зрением. Я тоже их видел…
В тупик Лирит поставили его последние слова.
Бойтесь живую и мертвую, ибо нет вам спасения из ее паутины.
Как можно одновременно быть живой и мертвой? И зачем этой женщине убивать шута?
К сожалению, все это только прибавило загадочности и без того странному, окутанному тайной уходу из жизни Таркиса. Но к вечеру того дня Лирит и Эйрин уже знали, что лично их ждут дела куда более неотложные.
С наступлением темноты, когда рогатая луна начала клониться к западному горизонту, девушек призвала к себе Иволейна.
— Я хочу возложить на вас одну ношу, — произнесла королева, как только они вошли в ее покои. — Признаюсь, она не из тех, что переполнила бы мое сердце радостью, и тем не менее мне не остается ничего другого. Просто я привязана к Узору, и как я вынуждена просить вас выполнить мою просьбу, так и вы не должны мне в ней отказать.
Лирит не догадывалась, чего стоило Иволейне вступить в самое средоточие Узора, однако наверняка цена, которую она заплатила, была гораздо дороже той, что Лирит могла себе представить. Иволейна избегала смотреть им в глаза, движения и слова ее тоже были какими-то неестественными, словно ее кто-то заморозил.
В углу, сурово поджав губы, стояла Тресса. В течение всего разговора рыжеволосая колдунья не обронила ни слова.
— И что за ношу ты хочешь на нас возложить? — наконец осмелев, спросила Лирит.
Ответ Иволейны в некотором роде круто изменил весь ход их с Эйрин жизни.
— Леди Мелия держит путь в Таррас вместе с бардом по имени Фолкен Черная Рука. Вы составите им компанию. В течение всего путешествия не спускайте с них глаз и как можно больше разузнайте о человеке по имени Тревис Уайлдер, которого колдуньи называют Разбивателем Рун. Если он вернется к ним…
Королева умолкла. Ее стройные плечи поникли, а рука непроизвольно сжалась в кулак.
— Да, Ваше величество.
Иволейна так и не посмотрела на них. Выражение на ее лице было отнюдь не тем, что ожидала увидеть Лирит, — не было в нем ни гнева, ни стальной решимости. И лишь во взгляде сиял ледяной отблеск. Сердце Лирит мгновенно похолодело — она словно увидела королеву Толории совершенно иными глазами. Ибо отблеск этот был не что иное, как страх.
— Если это произойдет, вы должны мгновенно поставить меня в известность.
Аудиенция закончилась, и Тресса неслышным, но твердым шагом проводила их до двери.
— Да хранит тебя Сайя, — произнесла Лирит, шагнув через порог.
Тресса обернулась на Иволейну — та все еще стояла у окна, стройная фигура на фоне сгущавшейся тьмы.
— Да хранит Сайя вас всех, — прошептала королева.
Затем дверь за ними затворилась, и Лирит с Эйрин остались одни посреди коридора. Девушки переглянулись, и в следующее мгновение их обеих словно прорвало. Нет, никто из них толком не понимал, что означали слова Иволейны, но страх, застывший в ее глазах, был красноречивее всяких слов. Однако Узор был предельно ясен, и им предстояло взяться за порученное дело.
Пока они шли к горнице, где остановились Мелия и Фолкен, Лирит успела в уме выстроить доводы — правдоподобное объяснение причин, почему они с Эйрин должны сопровождать эту пару во время путешествия на юг. Оказалось, она зря старалась.
— Дорогие мои, — произнесла Мелия, обнимая их обеих, — буду только рада, что вы поедете вместе с нами!
— Спасибо вам, — поблагодарил их у двери Фолкен после того, как они условились, что встретятся на рассвете следующего дня.
Хищное лицо барда казалось усталым и изможденным.
— Измотанный скитаниями бард не лучший попутчик в такое время, как это. Для Мелии будет куда приятнее иметь рядом с собой двух юных красавиц, а еще двух подруг, которых она любит всем сердцем.
От этих его слов обе юные красавицы онемели.
Неужели вы слепы! — хотелось крикнуть Лирит. Мы же приставлены шпионить за вами, а заодно и за Тревисом.
Но она только посмотрела барду в глаза и кивнула.
Когда девушки шли назад коридорами замка, они остановились у двери, что вела в комнату Даржа. Его, как опекуна Эйрин, следовало поставить в известность об их решении.
— Сейчас же начинаю собирать вещи, — ответил им рыцарь.
— И ты не хочешь ничего у нас спросить? — удивилась про себя Лирит, но удержалась, понимая бесполезность вопроса. Дарж доверял им не меньше, чем Мелия с Фолкеном.
Так даже лучше, мысленно произнесла Эйрин, когда они отошли чуть дальше от его комнаты.
Это как понимать?
Лирит все еще не знала, когда баронесса научилась говорить, не прибегая к словам. Голос Эйрин прозвучал у нее в мозгу громко и четко.
Как сказала Иволейна… Узор изменить нельзя. С нашей ли помощью или нет, колдуньи намерены заняться поисками Тревиса. И как мне кажется, будет намного лучше, если его обнаружим именно мы с тобой — его друзья, те, кому он небезразличен.
Лирит понимала, что Эйрин права. Иволейна ведь не запрещала им заговорить с ним, предостеречь его, посоветовать вернуться домой и никогда больше не показывать носа на Зею. То была нить, которую, рискуя навлечь на себя удар судьбы, сестра Мирда отваживалась вплести в полотно жизни.
К тому же еще неизвестно, увидят ли они Тревиса вообще. А также Грейс или Бельтана. Хотя мысль эта по-своему утешала.
На следующее утро, когда только-только начинало рассветать и по земле стелился туман, а путники садились на лошадей, Лирит подняла глаза и увидела, что откуда-то сверху, из узкого окна, на них смотрит бледное лицо. И тотчас ей стало понятно, что слова своего она не сдержала.
Как Теравиану стало известно об ее отъезде из Ар-Толора, она не ведала, и этот вопрос не давал ей покоя всю дорогу. Возможно, он подслушал разговор Иволейны и Трессы, когда те обсуждали между собой, что неплохо было бы отправить Лирит и Эйрин на юг вместе с Мелией. Теравиан большой мастер шпионить, оставаясь при этом в тени.
Нет, здесь что-то не вяжется. Лирит ведь разговаривала с ним в последнюю ночь шабаша, всего за несколько часов до того, как Мелия узнала об убийстве бога. Как ни трудно в такое поверить, ответ напрашивался один.
Теравиан наделен Даром!
Что ж, талант встречается и у мужчин. Лирит знала одного отрока по имени Дейнен, который в известной мере обладал этим даром — например, в ослепительном свете солнца он как-то раз видел собственную смерть, и видение сбылось. И все-таки талант этот чаще присущ женщинам, он если и встречается у мальчиков, то в пору их возмужания пропадает без следа. Но Теравиану больше шестнадцати зим, и он уже мужчина, если не умом, так телом, и если верить его словам, видения являются ему не впервые.
Впрочем, какое это имеет значение? Лирит подозревала, что королева Иволейна заботилась о Теравиане не из-за одного только уважения к ее союзнику, кейлаванскому королю Бореасу.
Стоило им покинуть стены замка и выехать на дорогу, ведущую в морю, как Лирит тотчас ощутила прилив бодрости. Напоенный солнцем осенний день уступил эстафету золотистому вечеру, и хотя по-прежнему было тепло, в воздухе с самой зари оставалась утренняя прохлада, которая куда-то исчезала только с наступлением бархатных сумерек.
Они немного поговорили, пока ехали на юг через Толорию. Молчание было слегка окрашено горечью утраты, однако было в нем и нечто успокаивающее. Путь лежал через густонаселенные земли. И все равно с всеобщего молчаливого согласия путешественники избегали усадеб и придорожных гостиниц, предпочитая останавливаться на ночлег под раскидистой сенью деревьев, и несколько раз располагались в талатрине, что остался от древнего Таррасского пути. Погода оказалась благосклонна к ним, и было просто грешно проводить столь благословенные часы внутри стен постоялых дворов.
По утрам, еще до рассвета, Лирит просыпалась, свернувшись калачиком под теплым одеялом рядом с Эйрин, и слушала, как Мелия негромко читает молитвы, пока Фолкен, позвякивая котелком и сковородкой, готовит завтрак. Вскоре после этого обычно раздавался негромкий бой часов, затем, облаченный в неизменную кольчугу, поднимался Дарж и, опустившись рядом с ними на колени, принимался будить. Ароматы мэддока бывали столь соблазнительны, что Лирит волей-неволей выползала из своей импровизированной постели и садилась к огню, зажав в ладонях горячую глиняную кружку, а Фолкен тем временем раздавал поджаренный на сковородке хлеб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Тревис повернулся к Грейс:
— Куда…
Рядом появилась Вани.
— Быстро в машину, — бросила она.
Никто не стал с ней спорить. Тревис распахнул дверцу, и они с Грейс юркнули внутрь. Вани уже сидела на месте водителя. Взревел двигатель, завизжали тормоза, и машина рванулась вперед. Раздался удар о капот, машина перескочила через какое-то препятствие — видимо, то была одна из мерзких тварей, и вскоре беглецы уже неслись прочь от мотеля.
— Кто это был? — спросила Грейс. — Тот человек в маске?
— Это был не человек, — ответила Вани. — Скирати. Чародей. Именно его присутствие ты чувствовала, Грейс Беккет. Он повелитель горлетов.
Последнее слово она произнесла, словно это было ругательство.
— Горлеты? — с трудом выговорил Тревис, горло его все еще болело.
— Да, это слово означает Голодные Пасти. Чародеи частенько создают подобных для своих черных дел, но такую разновидность я видела впервые. Однако чародею не понравился укус твоего кинжала, Тревис Уайлдер. Хорошо, что у тебя есть такое оружие.
Машина даже не на волос не изменила курс, когда Вани протянула руку и раздавила странного паука, неизвестно откуда оказавшегося в машине. Она опустила стекло и выбросила прочь золотой комочек.
— Что это? — озадаченно спросила Грейс. Ответ был кратким:
— Смерть.
Тревис посмотрел на свой стилет. Камень на рукоятке перестал светиться. Опасность миновала. Пока.
Навстречу промчались несколько полицейских машин с включенными мигалками и сиренами. Однако Тревис почему-то знал, что полицейским не удастся обнаружить ни горлетов, ни их хозяина в золотой маске.
— Куда мы едем? — спросила Грейс.
— Туда, где вы будете в безопасности.
— А потом?
— Мы должны освободить вашего товарища. Рыцаря.
— Бельтана? Ты знаешь, где Бельтан? — Да.
Тревис глубоко вздохнул:
— Ты с Зеи, верно, Вани?
Она кивнула. Тревис продолжал:
— Зачем ты следовала за мной? И почему помогла нам?
— Потому, что мое предназначение — вернуть вас на Зею.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГИБЕЛЬ БОГОВ
34
Лирит стояла на носу «Вестника судьбы», глядя, как с каждым новым прикосновением брызг к ее щеке в мерцающем воздухе один за другим вырастают из моря золотые купола.
Покрытое легкой рябью море напоминало неровную серебряную пластину, расплющенную под тяжелыми ударами солнечного молота. Белые меловые утесы устремлялись в лазурное небо; их пики венчали ровные колоннады стройных стволов итайи. Желтые листья деревьев процеживали слепящие солнечные лучи. Ветер дул со стороны Летнего моря, и изящный двухмачтовый корабль, что уносил странников прочь от Вольного Города Джендарры, своей стремительностью напоминал дельфина. Вскоре они миновали два одинаковых обелиска, вытесанных из того же белого известняка, что и утесы, и оказались в объятиях лазурного залива. Отсюда оставалось рукой подать до самого древнего города Фаленгарта.
— Вот она где! — раздался сзади чей-то резкий и скрипучий голос.
Лирит обернулась от балюстрады, и ее лицо осветила улыбка. Ее длинные пряди развевались под порывами ветра, словно парус.
— Капитан Магард!
Капитан «Вестника» был еще не стар — не старше, чем лет на десять, ее самой. Но жизнь на морях брала свое. Мощные плечи уже начали слегка горбиться от долгих бдений за штурвалом, и на руках не хватало пальцев. Но вот алая его рубаха и штаны своей яркостью мало чем уступали тем небылицам, которые он про себя рассказывал.
Лирит снова обратила взор к берегу. Таррас вырастал из моря буквально на глазах. Вдали, над золотом куполов, подобно комочкам белого пуха кружили птицы. Мощные желтоватые стены вздымались концентрическими кругами, а над ними в вышине поблескивали знаменитые городские шпили.
Магард расхохотался — как с ним случалось довольно часто и по любому поводу — и указал на массивные обелиски, проплывавшие в тот момент слева и справа от них.
— Уже и не вспомню, сколько раз мне случалось проходить через Ворота Мерона, и всякий раз дух захватывает!
Лирит кивнула. Ей еще ни разу не доводилось видеть ничего подобного. Обелиски высились на концах двух скалистых выступов, взявших залив в крепкие объятия. Своими гигантскими размерами они превосходили самые высокие башни доминионов и в то же время были стройны и изящны. Светлую поверхность покрывали резные письмена, слегка сглаженные многовековыми атаками ветра и соли. Расстояние между этими громадами было велико, под стать им самим, — в ворота Мерона без риска столкновения могли беспрепятственно пройти два десятка кораблей. Застыв по сторонам залива, каменные колоссы, казалось, поддерживали купол неба.
— Мерон был сыном Тарона, первого императора Тарраса, — пояснил Магард. — Считается, что он возвел эти обелиски в память о победах отца. По крайней мере так гласит официальная версия.
Лирит удивленно выгнула бровь:
— А неофициальная?
— Говорят, будто Мерон тем самым увековечил не отцовские победы на полях сражений, а свои собственные — в опочивальне. Из того, что известно о Мероне, нетрудно догадаться, что послужило прообразом этих памятников.
— Но, капитан Магард, это же настоящие громады!
— Что ж, если верить историкам, Мерон был о себе высокого мнения.
Лирит прикрыла рот рукой, сдерживая смех.
— Ладно, мне пора вниз, — произнес Магард и отошел от балюстрады. — Надо спускать паруса и переходить на весла. Входим в порт.
Он зашагал прочь. Но в следующее мгновение обернулся и спросил:
— Значит, это твой первый визит в Таррас?
— Да.
В черных глазах капитана вспыхнул огонь.
— Тогда послушайся моего совета, девочка. Это древний город, такой древний, что уже позабыл многое из того, чего другие города не узнают никогда. Говорят, ключи в колодцах Тарраса бьют не водой, а вином — столь хмельным, что от него тает даже самый стойкий дух, и столь горьким, что способно отравить этой горечью даже самое чистое сердце.
Лирит задумалась над его словами. Да, Таррас — город древний и давно пришедший в упадок. Когда-то Таррасская империя подмяла под себя почти весь Фаленгарт, и мощнее ее не было на всей Зее. Но с течением столетий, оказавшись во власти слабых, жестоких и тщеславных императоров, она постепенно начала дряхлеть. Границы ее сдвинулись к югу, подставив северные земли сначала под удары варварских племен, а позднее — семи доминионов. Теперь империя состояла разве что из самого Тарраса и еще нескольких мелких городков, лепившихся по берегам Летнего моря.
И все равно, хотя Таррас давно миновал зенит своего могущества и славы, он оставался величайшим городом мира. Лирит как зачарованная глядела на бесчисленные купола, устремленные в небо шпили и огромные изогнутые мосты.
Капитан исчез где-то на нижней палубе, а Лирит вернулась на нос корабля. Город был совсем близко. Теплый, дремотный ветер доносил ароматы пряностей. Было видно, как в порту снуют люди — мужчины и женщины в разноцветных развевающихся одеждах. Просто невероятно, как всего за две недели она перенеслась в совершенно иной мир!
Нет, даже не верится, что еще две недели назад они на рассвете покинули Ар-Толор — спустя день после того, как Мелия узнала о смерти Ондо. А еще в тот день они обнаружили Таркиса, шута, который еще совсем недавно был королем Толории, — выпучив косые глаза, он болтался, подвешенный за шею к потолочной балке.
Убийство Таркиса повергло всех обитателей замка в ужас. Большинство поговаривало, что тот, мол, сам виноват, уж больно распустил язык, и кто-то из рыцарей решил наконец ему отомстить. Но говорили и другое, причем боязливым шепотом, как в самом замке, так и за его стенами, — что жизнью он поплатился не за то, что оскорбил рыцаря или лорда. Мол, виной всему женщина. Ведь вряд ли назовешь совпадением, что Таркис встретил свой весьма малоприятный конец как раз в тот момент, когда колдуньи, тайком прибывшие в Ар-Толор на Верховный Шабаш, столь же тихо собирались отбыть по домам.
Лирит точно знала, что колдуньи здесь ни при чем, а простолюдины охочи до сплетен, особенно если напуганы. И все же… было в этих слухах и домыслах зерно истины. Каким-то внутренним чутьем Лирит чувствовала, что к кошмарной смерти причастна женщина. Но кто? И почему?
Последней Таркиса живым видела Эйрин. А чуть позже в тот же день о том, что он попался ей на глаза, поведала баронесса. Прислушиваясь к нити Паутины жизни, Лирит слышала слова Таркиса — причем точно так же, как их запомнила Эйрин.
Она видит все насквозь… Мне негде спрятаться… Она находит меня даже во сне. Не только она наделена зрением. Я тоже их видел…
В тупик Лирит поставили его последние слова.
Бойтесь живую и мертвую, ибо нет вам спасения из ее паутины.
Как можно одновременно быть живой и мертвой? И зачем этой женщине убивать шута?
К сожалению, все это только прибавило загадочности и без того странному, окутанному тайной уходу из жизни Таркиса. Но к вечеру того дня Лирит и Эйрин уже знали, что лично их ждут дела куда более неотложные.
С наступлением темноты, когда рогатая луна начала клониться к западному горизонту, девушек призвала к себе Иволейна.
— Я хочу возложить на вас одну ношу, — произнесла королева, как только они вошли в ее покои. — Признаюсь, она не из тех, что переполнила бы мое сердце радостью, и тем не менее мне не остается ничего другого. Просто я привязана к Узору, и как я вынуждена просить вас выполнить мою просьбу, так и вы не должны мне в ней отказать.
Лирит не догадывалась, чего стоило Иволейне вступить в самое средоточие Узора, однако наверняка цена, которую она заплатила, была гораздо дороже той, что Лирит могла себе представить. Иволейна избегала смотреть им в глаза, движения и слова ее тоже были какими-то неестественными, словно ее кто-то заморозил.
В углу, сурово поджав губы, стояла Тресса. В течение всего разговора рыжеволосая колдунья не обронила ни слова.
— И что за ношу ты хочешь на нас возложить? — наконец осмелев, спросила Лирит.
Ответ Иволейны в некотором роде круто изменил весь ход их с Эйрин жизни.
— Леди Мелия держит путь в Таррас вместе с бардом по имени Фолкен Черная Рука. Вы составите им компанию. В течение всего путешествия не спускайте с них глаз и как можно больше разузнайте о человеке по имени Тревис Уайлдер, которого колдуньи называют Разбивателем Рун. Если он вернется к ним…
Королева умолкла. Ее стройные плечи поникли, а рука непроизвольно сжалась в кулак.
— Да, Ваше величество.
Иволейна так и не посмотрела на них. Выражение на ее лице было отнюдь не тем, что ожидала увидеть Лирит, — не было в нем ни гнева, ни стальной решимости. И лишь во взгляде сиял ледяной отблеск. Сердце Лирит мгновенно похолодело — она словно увидела королеву Толории совершенно иными глазами. Ибо отблеск этот был не что иное, как страх.
— Если это произойдет, вы должны мгновенно поставить меня в известность.
Аудиенция закончилась, и Тресса неслышным, но твердым шагом проводила их до двери.
— Да хранит тебя Сайя, — произнесла Лирит, шагнув через порог.
Тресса обернулась на Иволейну — та все еще стояла у окна, стройная фигура на фоне сгущавшейся тьмы.
— Да хранит Сайя вас всех, — прошептала королева.
Затем дверь за ними затворилась, и Лирит с Эйрин остались одни посреди коридора. Девушки переглянулись, и в следующее мгновение их обеих словно прорвало. Нет, никто из них толком не понимал, что означали слова Иволейны, но страх, застывший в ее глазах, был красноречивее всяких слов. Однако Узор был предельно ясен, и им предстояло взяться за порученное дело.
Пока они шли к горнице, где остановились Мелия и Фолкен, Лирит успела в уме выстроить доводы — правдоподобное объяснение причин, почему они с Эйрин должны сопровождать эту пару во время путешествия на юг. Оказалось, она зря старалась.
— Дорогие мои, — произнесла Мелия, обнимая их обеих, — буду только рада, что вы поедете вместе с нами!
— Спасибо вам, — поблагодарил их у двери Фолкен после того, как они условились, что встретятся на рассвете следующего дня.
Хищное лицо барда казалось усталым и изможденным.
— Измотанный скитаниями бард не лучший попутчик в такое время, как это. Для Мелии будет куда приятнее иметь рядом с собой двух юных красавиц, а еще двух подруг, которых она любит всем сердцем.
От этих его слов обе юные красавицы онемели.
Неужели вы слепы! — хотелось крикнуть Лирит. Мы же приставлены шпионить за вами, а заодно и за Тревисом.
Но она только посмотрела барду в глаза и кивнула.
Когда девушки шли назад коридорами замка, они остановились у двери, что вела в комнату Даржа. Его, как опекуна Эйрин, следовало поставить в известность об их решении.
— Сейчас же начинаю собирать вещи, — ответил им рыцарь.
— И ты не хочешь ничего у нас спросить? — удивилась про себя Лирит, но удержалась, понимая бесполезность вопроса. Дарж доверял им не меньше, чем Мелия с Фолкеном.
Так даже лучше, мысленно произнесла Эйрин, когда они отошли чуть дальше от его комнаты.
Это как понимать?
Лирит все еще не знала, когда баронесса научилась говорить, не прибегая к словам. Голос Эйрин прозвучал у нее в мозгу громко и четко.
Как сказала Иволейна… Узор изменить нельзя. С нашей ли помощью или нет, колдуньи намерены заняться поисками Тревиса. И как мне кажется, будет намного лучше, если его обнаружим именно мы с тобой — его друзья, те, кому он небезразличен.
Лирит понимала, что Эйрин права. Иволейна ведь не запрещала им заговорить с ним, предостеречь его, посоветовать вернуться домой и никогда больше не показывать носа на Зею. То была нить, которую, рискуя навлечь на себя удар судьбы, сестра Мирда отваживалась вплести в полотно жизни.
К тому же еще неизвестно, увидят ли они Тревиса вообще. А также Грейс или Бельтана. Хотя мысль эта по-своему утешала.
На следующее утро, когда только-только начинало рассветать и по земле стелился туман, а путники садились на лошадей, Лирит подняла глаза и увидела, что откуда-то сверху, из узкого окна, на них смотрит бледное лицо. И тотчас ей стало понятно, что слова своего она не сдержала.
Как Теравиану стало известно об ее отъезде из Ар-Толора, она не ведала, и этот вопрос не давал ей покоя всю дорогу. Возможно, он подслушал разговор Иволейны и Трессы, когда те обсуждали между собой, что неплохо было бы отправить Лирит и Эйрин на юг вместе с Мелией. Теравиан большой мастер шпионить, оставаясь при этом в тени.
Нет, здесь что-то не вяжется. Лирит ведь разговаривала с ним в последнюю ночь шабаша, всего за несколько часов до того, как Мелия узнала об убийстве бога. Как ни трудно в такое поверить, ответ напрашивался один.
Теравиан наделен Даром!
Что ж, талант встречается и у мужчин. Лирит знала одного отрока по имени Дейнен, который в известной мере обладал этим даром — например, в ослепительном свете солнца он как-то раз видел собственную смерть, и видение сбылось. И все-таки талант этот чаще присущ женщинам, он если и встречается у мальчиков, то в пору их возмужания пропадает без следа. Но Теравиану больше шестнадцати зим, и он уже мужчина, если не умом, так телом, и если верить его словам, видения являются ему не впервые.
Впрочем, какое это имеет значение? Лирит подозревала, что королева Иволейна заботилась о Теравиане не из-за одного только уважения к ее союзнику, кейлаванскому королю Бореасу.
Стоило им покинуть стены замка и выехать на дорогу, ведущую в морю, как Лирит тотчас ощутила прилив бодрости. Напоенный солнцем осенний день уступил эстафету золотистому вечеру, и хотя по-прежнему было тепло, в воздухе с самой зари оставалась утренняя прохлада, которая куда-то исчезала только с наступлением бархатных сумерек.
Они немного поговорили, пока ехали на юг через Толорию. Молчание было слегка окрашено горечью утраты, однако было в нем и нечто успокаивающее. Путь лежал через густонаселенные земли. И все равно с всеобщего молчаливого согласия путешественники избегали усадеб и придорожных гостиниц, предпочитая останавливаться на ночлег под раскидистой сенью деревьев, и несколько раз располагались в талатрине, что остался от древнего Таррасского пути. Погода оказалась благосклонна к ним, и было просто грешно проводить столь благословенные часы внутри стен постоялых дворов.
По утрам, еще до рассвета, Лирит просыпалась, свернувшись калачиком под теплым одеялом рядом с Эйрин, и слушала, как Мелия негромко читает молитвы, пока Фолкен, позвякивая котелком и сковородкой, готовит завтрак. Вскоре после этого обычно раздавался негромкий бой часов, затем, облаченный в неизменную кольчугу, поднимался Дарж и, опустившись рядом с ними на колени, принимался будить. Ароматы мэддока бывали столь соблазнительны, что Лирит волей-неволей выползала из своей импровизированной постели и садилась к огню, зажав в ладонях горячую глиняную кружку, а Фолкен тем временем раздавал поджаренный на сковородке хлеб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61