Бардас поднял голову.
— Интересно, — сказал он. — И кто же твой шпион?
— Ни за кем я не шпионю, просто забочусь о семье. Но раз ты спросил, это Мигас Сойдан. Помнишь, он повсюду ходил со своей тележкой и ремонтировал горшки?
— Боже мой, так он до сих пор жив? Должно быть, ему лет сто.
— Семьдесят семь, — ответила Ньесса. — Каждый месяц он ездит в Торнойс, передает информацию моему поверенному, а тот сообщает новости мне. Я давно за ними слежу, просто чтобы знать, что с ними все в порядке.
— Ясно. — Бардас на мгновение задумался. — Значит, ты в курсе, что я посылал им деньги.
Ньесса кивнула.
— С деньгами ты никогда не умел обращаться. Как говорила мать, ты бы попытался залепить дырку в чайнике водой.
Бардас покачал головой.
— Так мне, наверное, и надо, — сказал он, — за то, что решил, что им можно доверить такое простое задание, как получение денег. — Он печально улыбнулся. — Помнишь ведьму, которая жила в полуразвалившемся сарае? Ее сын несколько лет посылал ей деньги, а она их аккуратно закапывала в землю, питаясь одной репой и одеваясь в старые мешки. Говорила, что хранит на черный день. А потом, когда она умерла и деньги раскопали, оказалось, что там было не менее трехсот золотых квотеров, хватило бы, чтобы купить всю долину. Не знаю, хуже это или лучше, чем расточительство.
Ньесса щелкнула языком.
— Крестьянин с деньгами — то же самое, что обезьяна с луком, пользы никакой. Кстати о семье, ты так и не спросил, как дела у Горгаса.
— Да, не спросил.
— Он уехал на пару дней за лесом, должен вернуться сегодня или завтра. Я хочу, чтобы ты был здесь, когда он приедет. Я больше не желаю наблюдать за вашими перепалками. Ты не обязан его любить, но постарайся хотя бы не провоцировать неприятности.
Бардас улыбнулся:
— Я? Как ты сама сказала, я потерял интерес. Знаешь, последи за тем, чтобы он не вставал на моем пути, и я не буду с ним связываться, идет?
— Нет. — Ньесса смотрела на Бардаса так, как будто он отказывался есть свой обед. — Я не могу позволить ему расстраиваться и переживать, ему надо руководить войной. Но мы подумаем об этом позже. И еще одно. Моя дочь сейчас живет у Горгаса. Мы прикладываем все усилия, чтобы она не узнала, что ты здесь, однако рано или поздно это случится, и возникнут проблемы. Горгас говорит, что научился контролировать ее, сейчас она ведет себя намного лучше. Но я ее мать и понимаю, что давно прошло то время, когда на нее можно было повлиять. Я не хочу заключать ее в тюрьму, однако, кажется, выбора у меня нет. Исъют ужасно эгоистична.
Бардас потер подбородок.
— Собираешься запереть ее? Интересно. И на сколько? Навсегда?
Ньесса нетерпеливо посмотрела на него.
— Пока не знаю, — сказала она. — Я просто смотрю в лицо фактам. Ее нельзя отпускать. Но и в тюрьму сажать не нужно, нет, ей требуется тихое, уютно местечко, где о ней будут заботиться, по крайней мере некоторое время. В любом случае, если вы не встретитесь, беспокоиться не о чем.
Бардас кивнул:
— Все под контролем. Хорошо. А теперь мне можно идти?
— Думаю, да, — ответила Ньесса. — Я хочу, чтобы сейчас ты находился в главном здании, клерк покажет дорогу. Не знаю, чем ты собираешься заниматься, дело твое. Ты достаточно взрослый, чтобы уметь самостоятельно найти себе развлечение. Но я не желаю, чтобы ты покидал здание, не предупредив меня, или болтался вокруг без охраны. Ясно? Я не прошу слишком многого, — добавила она. — Ты понимаешь не хуже меня, что это для твоего же блага.
Бардас вздохнул.
— Если несложно, мне хотелось бы иметь какую-нибудь мастерскую, инструменты, материал и все такое. Просто чтобы у меня появилась иллюзия, что я занимаюсь чем-то полезным.
— Без проблем, — ответила Ньесса. — Уверена, Горгас скажет, что вклад в войну будет принят с благодарностью. По-моему, он высоко ценит твою работу. Хотя я лично считаю, что это пристрастное мнение.
— Знаю, — согласился Бардас. — Он всегда был слишком мягкосердечным.
Островитяне строили самые великолепные палаты для совещаний во всем мире и называли ассамблеи, которые устраивали там, городскими встречами.
Дом встреч возвели семьдесят лет назад, и островитяне им очень гордились, в частности, потому, что построен он был на благотворительные деньги.
Островитяне отличались от остальных своей способностью превращать обязанность в удовольствие, благодаря чему добивались во всех начинаниях огромного успеха. Большей частью это было продолжением навязчивого желания соревноваться друг с другом; однажды кто-то из них выделил двадцать золотых квотеров в фонд строительства Дома встреч, и, естественно, следующий вкладчик отдал двадцать пять квотеров, а следующий — тридцать. Для каждого торговца стало делом чести привезти из путешествия что-нибудь для проекта: бочонок цветной мозаики, рулон алого бархата, серебряный канделябр, десять тысяч коллеонских металлических гвоздей.
Когда наконец было объявлено о завершении постройки дома, со стороны купцов поднялась волна недовольства и негодования, ведь многие не успели внести свои пожертвования, и ходили слухи, что под стенами здания хранятся листы золота, заплесневелые тюки с парчой и бочки с гипсом. Как только постройка была закончена, все потеряли к ней интерес, поток пожертвований постепенно начал уменьшаться и вскоре совсем иссяк, и теперь никто уже не обращал внимания на великолепную мозаику или причудливую крышу. Дом встреч стал частью повседневной жизни, как будто стоял здесь всегда, и люди смотрели на него только как на место, где проводились встречи, ничего более.
Венарт Аузейл прибыл на встречу на час раньше, лишь для того, чтобы успеть занять место. Новости о том, что Шастел хочет взять в аренду семьдесят кораблей и напасть на Скону, облетели Остров подобно слухам о бесплатном пиве. Сначала жители отнеслись к ним с недоверием, потом все владельцы судоходных средств размером больше, чем чаша для супа, пришли в Дом встреч, чтобы попробовать отхватить кусок шастелских сокровищ. Наконец Венарту удалось найти место на скамейке в седьмом ряду между полным купцом, с которым он однажды разговаривал на ярмарке, и группой пожилых мужчин с кислыми лицами из синдиката торговцев сельдью.
Спустя некоторое время (время, проведенное в непосредственной близости с торговцами сельдью, тянется очень медленно) спонсоры встречи поднялись, представились и объявили цель собрания: да, Шастел действительно хочет взять в аренду корабли, в основном грузовые суда, которые можно использовать в военных целях, хотя также они заинтересованы и в катерах, которые могут служить эскортом. Аккредитованные представители Фонда на Острове наделены властью принимать тендеры на контракты от частных лиц, синдикатов и компаний, в письменном виде, в главном офисе Фонда на Малом рынке, результаты будут вывешены на площади через три дня. Есть вопросы?
Венарт набрал в легкие воздух и сел прямо.
— Мне хотелось бы кое-что сказать, — прокричал он, недооценив легендарную акустику дома.
Все уставились на него.
— Мне хотелось бы кое-что сказать, — повторил он тише. — Кто не знает меня, я Венарт Аузейл, может, вы знали моего отца, Ноя Аузейла. Дело в том, что у меня есть сестра, и семья Лорданов держит ее против воли на Сконе. Почему, я не знаю. Стерва, которая управляет Банком, послала за нами, когда мы собирались уезжать, потом арестовала мою сестру и дала мне два дня на то, чтобы покинуть Скону. Ну, я не буду здесь рассказывать обо всех сложностях, только скажу, что вся наша жизнь зависит от возможности свободно передвигаться по всему миру, зная, что никто не посмеет нас запугивать, потому что мы — островитяне. Очевидно, я пристрастен, это моя сестра, и я с ума схожу от беспокойства. Прежде чем вы скажете: «Конечно, жалко парня, но какое отношение это имеет ко мне?», я хочу, чтобы вы подумали о следующем. Если мы позволим им так себя вести, то весь мир начнет считать, что мы не умеем постоять за себя, и если вас такое положение вещей устраивает, то меня — нет. Теперь у нас есть еще одна причина, помимо материальной выгоды, помочь Шастелу в войне против Сконы. И пока есть возможность, надо настоять на том, чтобы конечным пунктом при подписании мирного договора между Шастелом и Сконой стало требование отпустить мою сестру.
Венарт сел, и в воздухе повисла тишина, вызванная наполовину сочувствием, наполовину смущением. Наконец кто-то в одиннадцатом ряду встал. Венарт не узнал его.
— На самом деле последний оратор — боюсь, не уловил его имени, — поднял важный вопрос. Я не уверен в том, что он сделал это намеренно. Как бы то ни было, дело вот в чем: мы — торговцы, деловые люди. И одна из причин, по которой наши дела процветают, заключается в том, что мы живем на Острове и никто не смеет нападать на нас, так как знает, что у нас самая большая на свете флотилия, и за двести лет мы доказали, что сообщество, подобное нашему, не нуждается ни в каком правительстве. И это прекрасно, — бодро продолжил оратор, — если бы могли выбрать любое место на свете и могли бы заниматься, чем захотим, мы все равно остались бы здесь и продолжали бы торговать, потому что Остров — самое лучшее на свете место. Подумайте об этом. Хорошенько подумайте.
Он на мгновение замолчал. Вокруг не раздавалось ни звука.
— А теперь, — продолжал оратор, — наши друзья из Банка Шастела приехали сюда и предложили огромные деньги за аренду наших кораблей. Замечательно, не так ли? Говорю вам, когда новости достигли моих ушей, я был на седьмом небе от счастья, ведь у меня два корабля и отличное грузовое судно, которое застраховано на такую сумму денег, что я с нетерпением дожидаюсь дня, когда оно напорется на какую-нибудь скалу, потому что сейчас от него нет никакой пользы, и симпатичный катерок, который легко скользит по водной глади и вмещает столько груза, сколько я спокойно могу унести в карманах; а эти люди готовы заплатить мне за месячную аренду больше, чем я смогу заработать за сезон. Однако потом я задумался, и вот что я скажу. Дело в том, что Шастел берет в аренду наши корабли для войны. Не поймите меня неправильно, если Шастел и Скона хотят намять друг другу бока, я совсем не против, а если для этого им нужно закупить продукты или материалы, я с удовольствием продам и тем, и другим все необходимое. Заглядывая в будущее, скажу, что Сконе лучше бы не высовываться, просто потому, что их государственная политика включает модификацию и расширение, говоря простым языком, друзья, это означает подрыв нашего бизнеса, продажу более дешевых товаров, снабжение только собственных торговых синдикатов и вообще урезание нашей доли во всех областях торговли. И мне такое вовсе не нравится. Нехорошо, когда правительство вмешивается в бизнес, это то же самое, что впустить лису в курятник. Поэтому, если они плохо кончат, я буду расхаживать вокруг с улыбкой от уха до уха, напевая под нос веселую песенку.
Раздался смех. Оратор дождался тишины, потом продолжил.
— Но, — сказал он немного более строго, — есть небольшая проблема. Предположим, мы окажемся замешанными в войне, и Шастел проиграет. Хорошо это для бизнеса? Я так не думаю. Вряд ли потом мы будем желанными гостями на Сконе. Хорошо, скажете вы, однако такое невозможно, зачем волноваться? Справедливо, но, предположим, Шастел все же победит. Изменится ли ситуация к лучшему? Ну же, подумайте. Как на нас будут все смотреть? Как на людей с Острова, которые заключили союз с Шастелом против Сконы. Посмотрим с другой стороны: до настоящего момента мы всегда были независимы, поэтому никто нам не докучает. С нами легко вести торговлю, мы честно заключаем сделки. И цены на Острове почти самые низкие, нет никакого смысла рвать с нами отношения, это равносильно тому, чтобы собрать все деньги в мешок и выбросить его в море. А теперь представьте, как все изменится после того, как мы выступим в роли государственного правительства. Остров присоединился к Шастелу в войне против Сконы, Остров требует освобождения заложников. Я не собираюсь больше распространяться на эту тему, соседи, думаю, вам и так уже все стало ясно.
Хорошо, скажете вы, что же нам теперь делать? Бойкотировать предложение? Отказаться от солидного дохода только из-за смутных опасений, что остальной мир нас невзлюбит? Не слишком умно, верно? И предположим, вы будете хорошим мальчиком и решите отказаться от предложения, а ваш сосед решит, что не собирается позволять всякой политической ерунде вставать на пути его бизнеса, и подпишет договор с Шастелом? Мое предложение заключается в следующем. Большое спасибо Эйтли, как там ее фамилия, Зевкис, да, Эйтли Зевкис, и остальным представителям Банка и всем желающим подписать с ними контракт: вперед, поступайте, как вам угодно. Но мне хотелось бы, чтобы наши представители послали Фонду сообщение о том, что мы не принимаем ничью сторону, не просим ничьей помощи, потому что Остров — не государство, мы просто люди, живущие в одном месте и занимающиеся одинаковой работой. Ни в коем случае мы не должны выдвигать требования правительствам других стран. Извини, сосед, я искренне тебе сочувствую, но таково мое мнение. Мы не будем принимать ничью сторону, мы не будем никому сочувствовать. Нам все равно.
Венарт ушел с собрания расстроенный и обозленный. В самом начале казалось, что все поддерживают сделку с Шастелом, за исключением небольшой группы людей, которые сотрудничали со Сконой (позже он узнал, что к их числу принадлежал и этот оратор, как Венарт и большинство присутствующих подозревали с самого начала). Решено было послать Шастелу довольно оскорбительную нотацию вместе с подписанными контрактами на аренду кораблей. Как настаивал оратор, в ней не должно было быть ни слова о девушке по имени Ветриз Аузейл.
Венарт пришел домой, хлопнул дверью и направился в счетную комнату, где его клерки переписывали письма и занимались вычислениями. Он был в очень плохом настроении, поэтому отругал одного клерка за то, что тот зажег лампу, хотя еще можно было что-то разглядеть и при дневном свете, другого — за то, что взял новый карандаш вместо того, чтобы использовать старый, если аккуратно его поточить. И в комнате было очень тихо, когда пришел швейцар и объявил, что прибыла Эйтли Зевкис и хочет увидеть хозяина.
— Все ясно, — сказала она, когда Венарт налил ей теплого вина с медом и корицей. — Я сделаю все, что смогу. У тебя есть какие-нибудь идеи по поводу того, что замышляет Ньесса?
Венарт отрицательно покачал головой:
— Вообще-то мне кажется, что это как-то связано с магией, старым Алексием и Бардасом Лорданом. А значит, если бы мне даже кто-нибудь сказал, что происходит, я бы все равно ничего не понял.
Эйтли кивнула:
— Мне ясно, что ты имеешь в виду, но я не уверена, что верю во все это. Впрочем, можешь не сомневаться, я приложу все усилия, чтобы вызволить Ветриз. К примеру, пошлю сообщение с намеками на то, что они могут сделать, чтобы привлечь Остров на свою сторону. Я вовсе не удивлюсь, если они проглотят приманку. Они просто не в состоянии представить, что у нас нет правительства, и предпочитают придумывать какие-то секретные организации, которые втайне всем заправляют. Мысль о скрытом требовании освободить заложников при публичном объявлении нейтралитета как раз покажется им наиболее логичной. Насколько мне известно, они хотят биться до смерти, чтобы навсегда избавиться от Сконы, и никто не будет подписывать никаких мирных договоров или соглашений. Извини, что я так пессимистично настроена, просто не хочу давать тебе фальшивых надежд.
— Пожалуйста, сделай, что сможешь, — попросил Венарт, подливая себе вина. — Мне правда ничего не приходит в голову, кроме того, чтобы выведать что-нибудь о военных планах Шастела, а потом обменять информацию на сестру. А шансы разузнать то, что неизвестно Ньессе, практически равны нулю. С ней так сложно справиться, Эйтли. Я думаю, она на все пойдет ради достижения своих целей.
— Обещаю сделать все, что смогу, — повторила Эйтли, отказываясь от вина. — По крайней мере я найду способ связаться с Ветриз, если это хоть как-то поднимет тебе настроение.
Венарт улыбнулся впервые за последние несколько дней.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Я напишу что-нибудь сегодня и рано утром отошлю тебе. Она хотя бы будет знать, что о ней не забыли. Ладно, хватит об этом. Что тебе известно о войне? Исход уже очевиден, как все говорят?
Эйтли неопределенно взмахнула рукой.
— Если подсчитаешь силы с одной и с другой стороны, — сказала она, — то сам все поймешь. Шесть тысяч алебардщиков против семисот регулярных лучников и кого там еще Горгас сумеет найти. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это понять. С другой стороны, — продолжала она, выглядывая в окно, — посмотри на ситуацию с другой стороны. Может, количество не так важно. Помнишь, как Горгас расправился с рейдом из Шастела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50