Она зевнула и села. Мачера не помнила, как заснула, оставалось подготовить еще треть «Ответственности и силы воли» Херауда к экзаменам, которые скоро должны были начаться. Конечно, она обогнала программу по прикладной науке и второстепенным искусствам, но в последнее время тратила слишком много времени на проекции. Даже тратя столько времени на практику, она бы все успевала, если бы не ужасные головные боли. Если верить правилам, головная боль могла быть вызвана чтением при плохом освещении. В таком случае, чтобы избавиться от них, ей придется читать только днем. Может, так и надо сделать, отложить практику на некоторое время, хотя бы до окончания экзаменов. В конце концов, прикладная наука составляет всего лишь пятнадцать процентов от общего балла.
Мачера наклонила к себе кувшин и увидела, что он пуст. Со вздохом она подхватила его и побрела по спиральной лестнице во двор, к сосуду с дождевой водой. Девушка как раз выпрямлялась с кувшином в руках, как за ее спиной раздался голос:
— Привет. Где же ты пряталась последние несколько недель?
Она вздохнула:
— Привет, Кортойз. Я работала. Но тебе этого не понять.
— Как смешно, — ответил Кортойз Соеф. — Как ни странно, я тоже работал.
— Правда? Над словами из двух слогов? — Молодой человек выглядел непривычно серьезным.
— Не поверишь, в последнее время у меня все чаще возникает непреодолимое желание работать. С тех самых пор, — продолжал он, — как доктор Геннадий вычеркнул мое имя из списка участников облавы за то, что я не сдал вовремя реферат по второстепенным искусствам. Я сразу вспомнил, как на самом деле люблю читать. По правде говоря, я буду вовсе не против, если меня запрут в хорошей библиотеке и выкинут ключи.
Глаза Мачеры округлились.
— Ты должен был участвовать в облаве? — Кортойз кивнул:
— Дядя Ренво использовал свои связи и устроил меня адъютантом или пажом. Я был доволен, как Петрушка, пока не вмешался доктор Геннадий. — Он отвернулся. — Говорят, голову Ренво насадили на кол на причале. Очевидно, это первое, что ты видишь, когда подходишь к таможне.
Мачера пожала плечами.
— Может, это неправда, — дружелюбно сказала она. — Большинство слухов — неправда. Рамо говорит, они специально засылают шпионов, чтобы нас напугать.
Кортойз пожал плечами.
— У них неплохо получается. В военной операции участвовали наши друзья. Гайн Гоше. Мигель Файм. Я чуть не попал. И Мигель был младше меня, черт побери. Я дразнил его за то, что он меня младше на шесть недель. Как может тот, кто младше меня, умереть?
Мачера задумалась.
— Твой кузен Хиро умер, когда ему было пятнадцать, — заметила она и сразу мысленно отругала себя за такую бестактность. В конце концов, упоминание о смерти любимого кузена не поднимет ему настроение.
— Правильно, — холодно сказал Кортойз, — но он болел полгода, по крайней мере мы все знали, что он умрет, мы смирились. Гайн и Мигель не болели. Черт побери! Гайн одолжил мои записи по геометрии всего несколько недель назад. Как я теперь буду сдавать экзамен?
Мачера хотела было отругать его за эгоизм, однако юноша вдруг расплакался. Было ужасно неудобно. Ни разу за годы их знакомства Кортойз не плакал. Даже когда упал около северной цистерны и содрал всю кожу с коленок. Он хотел заплакать, Мачера стояла рядом, наблюдая за ним, как за редким природным явлением, ждала, что он заплачет, но он сдержался. Эта его черта раздражала ее больше всего.
— Кортойз…
— Ладно, к черту всех, — пробормотал он. — Так глупо. Теперь будешь всем рассказывать…
— Не буду.
— Не важно, — сказал он, вытирая нос рукой. — Знаешь, что меня действительно беспокоит? Я знаю, я точно знаю, что должен был быть там. Но если бы я там был, то перепугался бы до смерти и убежал сломя голову. Знаешь, что я только что понял? Всю свою жизнь я был трусом и никогда не осознавал этого.
Мачере отчаянно захотелось оказаться в другом месте, однако, к сожалению, это было невозможно. Часть ее ненавидела Кортойза за то, что он решил расплакаться именно перед ней. Другая часть хотела сжать юношу в объятиях и сказать, что все это не важно; очень странно, потому что Кортойз ей совсем не нравился. Ни капельки.
— Глупости, — быстро сказала она, почти как магистр Гентайль, когда терял терпение во время семинаров. — Ты совсем не трус. Всем время от времени приходят такие мысли.
Кортойз покачал головой.
— С этого момента, — сказал он, глядя на свои модные остроносые ботинки, — я буду делать все возможное, чтобы не попасть в такую ситуацию. И мне все равно, что скажут другие. Чем дальше от поля боя я буду, тем спокойнее.
Мачера невольно усмехнулась.
— Можешь основать новую фракцию. «Не-Хочу-Воевать». Это будет по крайней мере оригинально.
— Стану знаменитым, — ответил Кортойз, улыбаясь сквозь слезы. — Первая абсолютно новая фракция в Шастеле за последние пятьдесят лет.
— Прославишь свою семью, — добавила Мачера.
— Да, конечно, — кивнул Кортойз. — Дядя Ренво мною гордился бы.
Горгас Лордан спрыгнул с коня и отдал поводья сержанту.
— Вам и вашим людям лучше ретироваться, — тихо сказал он. — Оставайтесь в пределах слышимости на случай, если мне что-нибудь понадобится, но это маловероятно.
Он подошел к сараю, оставаясь незамеченным, останавливаясь на каждом шагу, чтобы осмотреться и прислушаться. Так охотник подбирается к кролику сквозь высокую траву, прежде чем нанести удар. Не раздавалось ни звука, указывающего на какую-нибудь деятельность: ни гладкого «ш-шик» лезвия ножа о дерево, ни пилы, ни скрежета, ни голосов. Он предположил не без основания, что Бардас в мастерской. В конце концов, он всего лишь плотник, которому надо зарабатывать на жизнь, поэтому, пока не стемнело, должен быть на рабочем месте. Именно там находятся работники днем.
Если не ушел рубить деревья. Или не умер. Или не испугался облавы и не сбежал. При последней мысли Горгас нахмурился. Люди, которые руководят армиями и профессионально орудуют мечом, не убегают при виде алебардщиков в кусты, как кролики. Ну ладно, тогда он, может, ушел за материалом. Или даже за едой.
Горгас медленно обогнул сарай и на секунду замер перед тем, как войти во двор. Вокруг никаких признаков жизни, к тому же у Горгаса не было ощущения, что за ним наблюдают. Никого нет дома, подсказывал инстинкт, но людей, которые полагаются на инстинкты в такой ситуации, можно описать несколькими прилагательными, и все они синонимичны слову «мертвый». Конечно, маловероятно, чтобы Бардас выпустил стрелу брату в спину или набросился на него с мечом. Однако цель Горгаса — незаметно подкрасться к добыче, а не спугнуть ее. Он позволил себе улыбнуться, вспомнив, как в детстве они с братьями ловили уток на пруду, запихивали их в плетеные корзины и относили в птичник. На свете найдется мало животных, которые могут двигаться быстрее, чем стая испуганных уток, но настоящее веселье начиналось обычно тогда, когда на пруду оставалось около десяти птиц. Горгасу никогда больше не приходилось так старательно трудиться и так сильно потеть.
Три ступеньки к двери сарая, и вот он уже осторожно заглядывает в окно. В мастерской темно, ставни опущены.
В принципе можно спрятаться за грудой дров или за странной хитрой штукой из глины и кирпича, стоявшей в углу. Горгас понял, что это паровая установка для изготовления луков. Отец однажды пытался смастерить что-то подобное, но у него ничего не вышло. Сейчас Горгас собирался полагаться на свои инстинкты, а они подсказывали ему, что Бардаса здесь нет.
Горгас вздохнул и присел на лавку. Неряшливый, заметил он. Повсюду валяются инструменты, стружек по колено. А как же «чистота — залог здоровья»? Он поднял струг и поднес к свету: лезвие изъели пятна ржавчины от дождя. Отца удар бы хватил.
Он аккуратно положил струг на место и смахнул стружки, еле сдержавшись, чтобы не чихнуть. В тисках стоял почти готовый лук — прямой, плоский, предназначенный для военного использования. Горгас провел пальцем по изгибу и поразился его гладкости. Кто-то хорошенько попотел. Зачем? Какой смысл делать лук лучше, чем предписано военной спецификацией? Все равно никто не заметит и не оценит… прошу прощения, брат, никто, кроме нас с тобой. Значит, ты либо превратился в педанта, либо завел себе ученика, для которого не хватает работы. И то, и другое не очень хорошо. Так же как и иметь брата — главу отдела военного снабжения, который следит за тем, чтобы тебе платили вдвое больше, чем остальным. Бардас понятия не имел, что за ним присматривают; его бы удар хватил. Горгас мысленно посмеялся над наивностью брата. Хороший ты человек, Бардас, только немного не от мира сего.
Он вышел из сарая, закрыл за собой дверь, пересек двор и вошел в дом. Там тоже пусто. Не было не только людей, но и мебели. Горгас вспомнил скудную обстановку в доме брата в Перимадее. Все же, размышлял он, оглядывая комнату, нужен особый талант для того, чтобы устроить беспорядок в такой спартанской обстановке.
Он покопался в вещах брата, пока не нашел, что искал. Свиток материи, спрятанный под матрасом, в котором лежал редкий и очень ценный Гюэлэн. Бардас ни за что бы не ушел без него. Помимо денежной стоимости, это был один из самых лучших мечей, и никакой фехтовальщик не расстался бы с ним по своей воле. Если меч все еще здесь, значит, Бардас вернется. Горгас сел на единственный неудобный стул — да, надо признать, плотник из тебя никудышный, братец, — и начал ждать.
По той или иной причине Венарту совсем не хотелось заниматься делами. Но выбора у него не было. Надо было платить и получать деньги, следить за погрузкой, читать фрахтовые контракты и накладные, закупать провизию перед отъездом; а кроме него, заниматься этим некому.
Закон подлости гласит, что, чем больше у тебя дел и чем меньше времени, тем больше сложностей возникает в процессе их выполнения. Людей, которые должны ему деньги, не было дома, зато кредиторы преследовали повсюду. И им было невдомек, что, чем больше времени они тратят на разговоры с ним, тем позже он соберет деньги. Потом Венарт не мог найти людей, чтобы загрузить товар. Когда наконец нашлись несколько тунеядцев и бездельников, согласившихся выполнить работу, и Венарт пошел на таможню, оказалось, что глава порта отсутствует и появится неизвестно когда. Потом обнаружилась ошибка в декларации судового груза, из-за чего ее пришлось переписывать (но клерка, который это сделал, не оказалось в офисе, а все остальные были слишком заняты и не могли принять срочный заказ), у поставщиков не было изюма, а цена на шпагат волшебным образом за ночь подскочила с трех квотеров до десяти. Все указывало на то, что город, который так невзлюбил Венарта, теперь почему-то упорно не желал с ним прощаться.
— Жиропот, — пробормотал последний лавочник в городе, задумчиво почесывая подбородок. — Жиропот. Может, найдется чуть-чуть. Спрос на него небольшой.
Венарт досчитал до десяти.
— Тогда вы не могли бы посмотреть? — предложил он. — Мне нужно как минимум два галлона. Возьму три, если есть.
Лавочник пожал плечами.
— Если и есть, то только в подвале, — ответил он. По тону было непонятно, то ли он просто констатировал факт, то ли намекал на то, что подвал закрыт или что он боится идти туда из-за пауков.
— Не будете ли вы так любезны спуститься и посмотреть?
— Пожалуй, спущусь, — смилостивился лавочник. — Зайдите завтра, скажем, в полдень.
Венарт тяжело вздохнул, пытаясь подавить раздражение, которое копилось в нем последние двадцать минут.
— Хорошо. Спрошу еще у кого-нибудь.
Он развернулся, чтобы уходить, и почти вышел, когда лавочник сказал:
— Подождите. Это недолго. — И исчез, как сквозь пол провалился.
Полчаса спустя лавочник вернулся с пустыми руками.
— У меня есть оливковое масло, — благоговейно сказал он. — Несколько бочонков. Можете купить сколько хотите.
Венарт объяснил, что жиропот ему нужен, чтобы защитить корпус корабля от шашеня, а оливковое масло не только не поможет, а даже навредит.
— Вы уверены, что у вас его нет?
— Может, на чердаке, — ответил лавочник.
Венарт глубоко вздохнул, но прежде, чем успел что-нибудь ответить, за спиной раздался знакомый голос.
— Одолжу тебе немного, если хочешь, — сказала Эйтли. — Отдашь, когда вернемся домой.
Впервые за несколько дней Венарт почувствовал себя почти счастливым.
— Замечательно, — сказал он. — А что ты здесь делаешь?
— Перед тобой Коммерческий банк Зевкис, — улыбаясь, ответила Эйтли. — Ну пойдем, я дам тебе жиропот. К тому же тебе бы не помешало выпить.
— Я и не знал, что твоя фамилия Зевкис, — признался Венарт, когда они шли к причалу. — Хотя, с другой стороны, мне никогда не приходило в голову спросить.
Эйтли пожала плечами.
— Просто разговор не заходил. Ты выглядишь усталым. Много проблем?
Венарт поморщился.
— Можно сказать и так, но лучше не будем об этом. Расскажи мне о Банке.
— На острове есть шастелский филиал, — ответила Эйтли. — Вообще-то он появился совсем недавно. И, проезжая мимо, я решила остановиться здесь, чтобы заглянуть на рынок мягкой мебели на Сконе. По правде говоря, торговля не произвела на меня особого впечатления. Все эти люди кажутся мне довольно жалкими.
Венарт нахмурился.
— Не знаю, заметила ли ты, но между Сконой и Шастелом что-то вроде войны. Не думаю, что останавливаться здесь — очень хорошая идея.
Эйтли пожала плечами.
— Насколько я поняла, все не так просто. Если точнее, никакой войны нет, просто серия несчастных случаев и попыток достигнуть соглашения по некоторым спорным вопросам. Что, — добавила она, — большинство людей считают войной. Для творческой личности здесь огромное поле деятельности.
Венарт посмотрел на нее:
— Вот как?
— Да. Только подумай, Вен. Как можно заниматься бизнесом во время войны? Приходится изворачиваться и использовать воображение.
— Мне показалось, они не хотят сотрудничать друг с другом.
Эйтли усмехнулась:
— Дело не в том, хотят они или нет. На Сконе как минимум пять крупных компаний, являющихся частью совместных предприятий с шастелскими компаниями.
— Безумие, — сказал Венарт.
— Согласна. Это мне и нравится в Сконе и Шастеле. Они не позволяют войне разрушать торговлю.
Венарт не нашел, что сказать, и, пока он обдумывал ответ, Эйтли спросила о Ветриз. Он на секунду закрыл глаза. Единственным плюсом подготовки к отъезду было то, что совсем не оставалось времени на мысли о сестре.
— Она в беде. В очень серьезной беде.
— Ох! — Эйтли остановилась. — Что случилось? — Венарт беспомощно махнул рукой.
— Самое ужасное заключается в том, что я не знаю. Могу только сказать, что это как-то связано с патриархом Алексием, магией и полковником Лорданом. Но что именно произошло…
— Полковником Лорданом, — перебила Эйтли. — Имеешь в виду Горгаса Лордана?
— Нет, Бардаса. Знаешь, твоего Бардаса. На которого ты работала. Если помнишь, он брат директора, но они не ладят. Все это как-то связано с Перимадеей, хотя толком я ничего не знаю.
— Какое отношение имеет к этому Бардас Лордан? — тихо спросила Эйтли.
— Говорю же, все прошло мимо меня. Сначала нас с Триз арестовали, потом директор захотела, чтобы она ей в чем-то помогла, а потом Ветриз сказала, что согласна и хочет остаться и сделать все, что директор прикажет. А я стоял рядом, с ума сходил от беспокойства… Ты слушаешь?
— Что? Конечно, слушаю. Эй, давай что-нибудь выпьем, и ты расскажешь мне все по порядку, с самого начала. Кто знает, может, я чем-нибудь помогу.
Венарт задумался.
— Хорошо. Боюсь, у меня нет никаких догадок, так что, если ты сможешь что-нибудь прояснить, я буду безмерно рад. Боже, зачем я вообще сюда приехал? — горько добавил он. — Самое ужасное место, где я когда-либо бывал. Если бы мы только смогли отсюда выбраться и спокойно доплыть до Острова…
— Да, — нетерпеливо ответила Эйтли, — хорошо. Слушай, здесь на углу есть винный магазин, пойдем туда. Ради Бога, возьми себя в руки и расскажи все с начала.
— Шесть квотеров, — ответил старик, — платите либо уходите.
Бардас Лордан посмотрел на угря, потом на старика и снова на угря. Отруби торговцу конечности — и не отличишь от рыбы.
— Спасибо, — сказал он. — Но я лучше буду голодать. От голода хотя бы не отравишься.
Старик моргнул.
— Как вам угодно. Ничего другого не найдете.
— Это же безумие, — ответил Бардас. — Кучка солдат Шастела бродит по Острову пару дней, поджигает деревни, и вдруг на целой Сконе уже нечего есть?
— Шесть квотеров. Платите либо уходите.
— Четыре.
Старик ничего не ответил. Он умел замирать, как ящерица.
— Пять, — сказал Бардас. — И только потому, что, если я не куплю угря, вы съедите его сами, а я не хочу, чтобы ваша смерть была на моей совести.
— Шесть квотеров. Платите либо уходите.
— О, ради Бога! — Бардас порылся в карманах и достал деньги.
Старик засунул угря под колено и поднес монеты к свету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50