Придворные поспешно отступили к стенам. Стоявшая позади короля Красноглазая с каменным лицом кивнула одному из своих сотников.
Гвардейцы, лязгая оружием, окружили мертвенно-бледного сановника.
– Ты пренебрег своими обязанностями. Ты хотел выставить меня на посмешище! – ледяным тоном заявил король.
– Господин, я… – Ноги несчастного подогнулись, и он упал на колени.
– Кто тебе приказывал вставать на колени?! – рявкнул на него Редрен.
Церемониймейстер вскочил словно ошпаренный. Казалось, что еще миг, и он лишится чувств. Король замолчал, не отводя от него взгляда. Мгновения тянулись чудовищно долго.
– Чего стоишь? – наконец подал голос король.
Глаза церемониймейстера вылезли из орбит. Челюсть отвисла.
– Ну, подними же эту дрянь, в конце концов! – приказал Редрен.
Кто-то робко хихикнул. Тотчас же дворец сотрясся от раскатов хохота и возгласов «браво». Хотя все ожидали подобного финала, никто из присутствующих еще минуту назад не мог бы побиться об заклад, что все закончится именно так. Монарх, как обычно, выглядел весьма убедительно, тем более что всем хорошо было известно, что каждая дворцовая охота на карийских шпионов или подавление раскрытых заговоров всегда начинались с подобной вспышки королевского гнева. Не однажды после чего-то подобного по булыжникам двора катились отрубленные головы, а то, что жертвами становились исключительно настоящие виновники, в атмосфере всеобщей суматохи и террора казалось оставшимся в живых чистой случайностью. Но сегодня гвардия явно не планировала маневров, которые король именовал «устрашающим примером».
Редрен запахнул мантию, смахнув из-под руки стоявшего на четвереньках церемониймейстера клочок бумаги – причину всего замешательства. Капельмейстер среагировал со свойственным ему здравомыслием, и оркестр возобновил марш с ранее прерванного такта. Придворные вернулись на свои места, а его величество уселся поудобнее на троне и дал знак скипетром.
– Посол его величества султана. Ормеда V! – прохрипел срывающимся голосом церемониймейстер.
Медленно открылись большие резные двери. Вошли трое – посол и двое рабов, один из которых нес какой-то предмет, покрытый красной тканью с золотой бахромой, а второй – украшенную драгоценностями шкатулку. Они торжественно прошли вдоль ряда придворных и остановились перед первой из семи ступеней, ведших к стоявшему над головами подданных трону.
– С чем прибыли? – Король, как обычно, делал вид, будто он единственный во дворце человек, не знающий, что происходит.
К послу приблизился слуга со шкатулкой. Посол Ормеда молча поднял крышку и извлек расшитую жемчугом перчатку.
Он бросил ее на ступень перед собой.
– Вот вызов моего господина, – громко объявил он. – Я пришел с войной!
– В чем же это мы провинились перед нашим братом Ормедом? – Лицо Редрена не выражало ничего кроме безграничного изумления.
Посол холодно посмотрел на него,
– Мой господин раскусил твой преступный замысел, властелин Суминора! Справедливый гнев Кара падет на твою страну. Нам все известно!
– Что именно? – на этот раз вопрос был вполне искренним.
Посол презрительно выпятил губы.
– Величайшая подлость, о какой когда-либо слышал мир. Снедаемый завистью по причине отсутствия потомка мужского пола, ты возжелал лишить моего господина его любимых сыновей. Ты послал человека, задачей которого было погубить их всех с помощью чар, чтобы твои дочери и дальше могли сохнуть старыми девами! С этого мгновения наша земля стала чересчур мала для двух государств – Кары и Суминора. Одно из них должно быть стерто в пыль. Заверяю тебя, король, что это будет не моя родина!
– Что за чушь?! – Редрен едва не потерял самообладание.
– Даже демоны не могли вынести подобной подлости. Котолак, который тебе служил, ведомый справедливым гневом, оставил службу у тебя, прибыл ко двору моего господина и сообщил ему всю правду о заговоре, после чего указал на виновного.
Раздался все усиливающийся удивленный и возмущенный ропот.
– Тагеро! – вырвалось у Ириан.
– Поскольку всем хорошо известно твое двуличие, вероломный властелин Суминора, – продолжал посол, – я принес доказательство, чтобы никто не осмелился усомниться в правдивости слов, которые я произнес от имени моего господина, – он кивнул второму слуге.
Тот подошел, вытянув вперед руки. Посол Ормеда схватил край свободно свисавшей ткани и быстрым движением сдернул ее. Глазам собравшихся предстал запечатанный сосуд, наполненный желтоватой жидкостью, похожей на белое вино. На дне сосуда покоилась голова Родмина.
Крик ужаса пронесся по залу. Редрен вскочил с трона. Скипетр выпал из его руки. Ириан побледнела.
Посол забрал сосуд у слуги, поднял его высоко вверх, показав всем, после чего в жуткой тишине поставил рядом с лежащей на ступенях перчаткой.
– Моя миссия окончена! – заявил он и, повернувшись спиной к королю, сделал три шага к собравшимся придворным. – Благородные суминорцы! – воскликнул он. – Мой вам добрый совет, подумайте еще раз, стоит ли хранить верность правителю, способному на такую жестокость! Ибо гнев моего господина…
– Вон!!! – прорычал Редрен, словно со дна преисподней. Казалось, сейчас он не выдержит, бросится на посла и, не обращая ни на что внимания, растерзает его голыми руками.
Кариец, похоже, это почувствовал, поскольку тут же замолчал и быстрыми шагами покинул зал. Слуги поспешили за ним.
Король Суминора стоял, судорожно вцепившись пальцами в спинку трона. Он смотрел на лицо Родмина, на его вывернутые белками вверх глаза, на приоткрытый рот. Ярость и ненависть стерли с облика Редрена все человеческое. Губы приподнялись, открыв стиснутые зубы. Скулы дрожали. Если бы сейчас на него наложили чары, он мгновенно превратился бы в волколака. Все вокруг затаили дыхание. Даже Ириан отступила на шаг. Наконец король чуть пошевелился и поднял голову.
– Шута ко мне! – приказал он.
Из толпы выступил смертельно, перепуганный паяц.
– Подойди ближе, мой дорогой.
Несчастный начал подниматься на возвышение. Каждую ступень он преодолевал, словно восходил на горную вершину. Наконец он встал перед королем.
– А теперь рассмеши меня!
Мгновение спустя демонический смех Редрена эхом отразился под сводами Посольского зала; отчего у всех застыла кровь в жилах. Открылись двери, и в зал ворвались вооруженные гвардейцы. Они бросились прямо в толпу придворных, выискивая заранее намеченные жертвы. Началась настоящая охота! Поднялась паника. Независимо от того, был ли кто-то шпионом или нет, все кинулись к окнам. Как всегда, страх оказался сильнее голоса рассудка. На этом все и основывалось. Благодаря этому «устрашающий пример» надолго оставался в памяти. Однако по сравнению с сегодняшним вечером бледнели самые кошмарные воспоминания.
Отряд под руководством Красноглазой окружил плотным кольцом короля и рыдающего шута. Раздавались все новые крики ужаса и мольбы о пощаде. Схваченных выволакивали наружу, во двор. Там, около деревянных колод, уже ждали ученики мастера Якоба с топорами в руках. Первые жертвы с хрустом лишились голов. Во всем дворце стражники одновременно и со знанием дела приступили к исполнению приказов Ириан. Стоявший возле палачей офицер, не обращая внимания на пронзительные вопли и мольбы, спокойно вычеркивал из своего списка очередные имена. Каждый, кто хотя бы раз без согласия Редрена принял карийский дар или золото, не имел права пережить эту ночь. В свете факелов потоки крови на камнях расползались во все стороны и сливались вместе, образуя росшие на глазах лужи. Король отправлялся на войну, и потому в столице не должно было остаться никого, кто мог бы замыслить и воплотить в жизнь какой-либо заговор. Когда слуги помогали королю надеть доспехи, к дворцу уже вели группы изменников, схваченных в городе. Много дней шпионы Красноглазой лезли вон из кожи, использовав все накопленные годами сведения, чтобы к этому моменту все было готово. До сих пор удобнее было делать вид, что о многом просто неизвестно, но Редрен приказал закончить эту игру.
Чтобы не терять времени на переноску груд обезглавленных тел, время от времени окровавленные колоды просто переставляли на другое место. Когда наступил рассвет, у палачей уже затекли руки. Один из них отрубал голову за головой, заливаясь истерическим смехом. По двору бегал обезумевший несчастный, которому неверный удар снес лишь макушку. На восходе солнца его величество во главе верной гвардии покинул Катиму.
Предполуденное солнце освещало колонну войска, двигавшуюся в направлении карийской границы.
КОГТИ И СТАЛЬ
Каладен был готов. Самая большая провинция Суминора, граничившая с карийской Нандеей, уже много лет первой противостояла армиям Ормеда V. Четыре могучих цитадели, Денина на краю Северных Болот, Сахен на юге, и Ронт и Авон между ними, образовывали преграду, которой до сих пор удавалось сдерживать очередные набеги. Здесь были сосредоточены почти все войска Каладена. В глубине провинции держали лишь небольшие отряды, задачей которых было поддерживать порядок в городах и на дорогах. Здесь, например, в Карде, от которой до границы было три дня пути, обычно находилось не более пятидесяти солдат. В гарнизоне в большей численности не было необходимости, поскольку до сих пор войны велись и завершались на землях Кара, в Нандае. Крайне редко карийской коннице удавалось создать пролом в поясе пограничных укреплений и продраться на дюжину миль в глубь Суминора. Обычно попытки двух государств померяться силами всегда заканчивались одинаково. Сначала войска Ормеда осаждали какую-либо из главных цитаделей, предпринимая отчаянную, но бесплодную попытку взять ее в течение нескольких ближайших дней. Эта часть конфликта редко продолжалась дольше недели, поскольку именно столько времени требовалось Редрену, чтобы подтянуть дополнительные силы. Осада заканчивалась, а обескровленная в десятках безумных атак армия Кара уходила в Нандею. Потом начиналась погоня, несколько более или менее крупных стычек, иногда решающее сражение, после которого на условиях Редрена заключался мир. Затем в течение нескольких лет Ормед восстанавливал обращенную в руины восточную провинцию, после чего все начиналось сначала. В последний раз, раздраженный отсутствием каких-либо успехов, властитель Кара приказал обойти укрепленную границу Каладена через болота, с севера. Маневр этот, однако, оказался невозможен, и фактически до войны дело не дошло.
Подобный обход с севера никогда больше не пытались повторить. Даже слух о намерении обойти крепость Сахен через леса Рогирры приводил к тому, что в войске дело начинало пахнуть бунтом, а наемники в массовом порядке возвращали жалованье. Рогирра была обителью чудовищ. Упырихи, вампиры и волколаки ночью таились здесь почти за каждым деревом. Днем из своих укрытий вылезали полудницы, утопленники же и василиски поджидали свои жертвы всегда, в любое время дня. Люди забирались сюда редко, так что твари бродили вечно голодные, а запах крови доводил их до бешенства. Проклятыми были эти места. Больше всего чудовищ обитало в лесах, где соприкасались земли Рона, Кара и Суминора. По этой причине граница между Роном и Суминором существовала только на картах, а по единственному тракту, соединявшему оба государства, путешествовали лишь отчаянные головы, которым нечего было терять. Купцы предпочитали пользоваться более длинным, но более надежным морским путем.
Мрачная крепость Сахен, возведенная в том месте, где карийская граница исчезала в глуши враждебного леса, независимо оттого, что предпринимал Ормед, постоянно находилась в осаде. Каждую ночь в темноте под ее стенами вспыхивали красные, синие или желтые глаза, высматривавшие не слишком бдительных стражников. Каменные или кирпичные стены не были препятствием для существ, наделенных мощными когтями. Достаточно было минутной дремоты, мгновения страха, не слишком быстрой реакции, чтобы угрюмую тишину разорвал пронзительный вопль. Стрелы с серебряными наконечниками редко успевали долететь вовремя. Часы ночной стражи переживали лишь те, кого судьба наделила чрезвычайной остротой чувств и прирожденной смелостью. Символом Сахена были укрепленные на крепостных стенах обработанные специальными чарами головы волколаков и упырих. Лес тоже имел свой отличительный знак – на его границе белели обглоданные кости и черепа похищенных из крепости людей. Никто, за исключением жаждавших мученической смерти жрецов, не хоронил эти останки, поскольку поблизости обычно таились василиски, поджидавшие тех, кто приходил оказать мертвым последнюю услугу. Не один преподобный муж удостоился здесь почетного титула Погибшего во Славу Рэха.
Карийцы не осмеливались штурмовать стены Сахена. Первая и последняя попытка захвата крепости десять лет назад стоила им очень дорого. Кроме погибших в сражении, рогирские чудовища каждую ночь брали кровавую дань, прикончив сначала десятки, а потом и сотни солдат. Осада закончилась еще до прибытия подкрепления. Многие из тех, кто пережил этот ад, завершили свои дни в сумасшедших домах. Сам Ормед чудом избежал тогда укуса вампира. С тех пор в Каре появилась поговорка: «Пошел брать Сахен», что означало исключительно жестокую смерть.
Сейчас многое указывало на то, что история повторится. Могучая армия Ормеда собиралась в дне пути к северу от крепости Сахен. До Авона расстояние оттуда составляло два дня пути, что однозначно указывало на место первого удара. Выбор казался весьма странным. Еще более странным было спокойствие, царившее во вражеском лагере. Карийские солдаты и ронийские наемники словно забыли о существовании чудовищ. Возможно, уверенности им добавляло осознание собственной силы, поскольку их было свыше шестидесяти тысяч, и новые отряды все еще прибывали. Подобную мощь редко приходилось видеть за всю историю мира. Разведчики не могли собрать никаких вразумительных сведений. То ли им собирались раздавать какие-то амулеты, то ли предполагалось, что чудовища испугаются такой массы людей, то ли что их уже нет… В воздухе висело ожидание чего-то непонятного и страшного. Сахен подготовился к отражению атак, которые могли продолжаться без перерыва по нескольку десятков часов. На некотором расстоянии от крепости встали дополнительные отряды. Пополнили запасы.
Третья ночь после объявления войны началась так же, как и предыдущие. На стены поднялись обученные стражники, вооруженные луками и копьями с серебряными наконечниками и топорами, выкованными из медных самородков. Зубцы стен освещали лишь щепотки светящейся трухи – это было необходимо, поскольку яркий свет не позволял заметить что-либо в темноте, царившей у подножия крепости и в окружавшем ее рву. С заходом солнца раздались не замолкавшие ни на мгновение крики стоявших на постах солдат, непрерывно извещавших друг друга о каждом замеченном внизу движении и подтверждавших, что они не спят. Упырихи умели взбираться по стенам так же тихо, как коты, котолаки же делали это еще тише. Лишь напряженные до предела нервы и обострившееся внимание могли помешать реальности превратиться в кошмар. Если какому-то чудовищу удалось бы взобраться на стену крепости, это означало верную смерть для нескольких человек. Ни одно оружие не могло сравниться, со сверхъестественной силой и быстротой демона. За каждую насаженную на шест голову приходилось платить чьей-то смертью или тяжкими ранами.
Где-то вдали раздался вой волколака. Он не произвел ни на кого никакого впечатления, ибо был здесь совершенно обычным. Первой твари ответила вторая, находившаяся значительно ближе. Затем послышался пронзительный визг упырихи. Мгновение тишины, и снова вой, уже почти у самых стен! У солдат сильнее забились сердца, руки крепче сжали магическое оружие. Какое-то время ничего не происходило, но потом началось такое, отчего даже у самых отважных волосы встали дыбом. Тьма, окружавшая стены крепости, внезапно взвыла пронзительным хором чудовищных голосов. Внизу вспыхнули десятки пар светящихся глаз, и с каждым мгновением появлялись все новые. Они приближались. Вскоре перед глазами, онемевших от ужаса стражников возникло колеблющееся море светящихся точек. Новые его волны накатывались со стороны леса. Кваканье, вой, шипение и визг слились в один зловещий рев. Задрожала земля. Кривые когти вцепились в щели между кирпичами, подтягивая за собой чудовищные тела.
– Они идут сюда!!! Идут сюда! И-идут… – многократный возглас обежал стены, и безумный ужас охватил всех.
Стражники могли противостоять нескольким, может быть дюжине тварей, может быть нескольким десяткам, но не тысячам! Сверхъестественные силы Рогирры, казалось, поднялись против крепости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Гвардейцы, лязгая оружием, окружили мертвенно-бледного сановника.
– Ты пренебрег своими обязанностями. Ты хотел выставить меня на посмешище! – ледяным тоном заявил король.
– Господин, я… – Ноги несчастного подогнулись, и он упал на колени.
– Кто тебе приказывал вставать на колени?! – рявкнул на него Редрен.
Церемониймейстер вскочил словно ошпаренный. Казалось, что еще миг, и он лишится чувств. Король замолчал, не отводя от него взгляда. Мгновения тянулись чудовищно долго.
– Чего стоишь? – наконец подал голос король.
Глаза церемониймейстера вылезли из орбит. Челюсть отвисла.
– Ну, подними же эту дрянь, в конце концов! – приказал Редрен.
Кто-то робко хихикнул. Тотчас же дворец сотрясся от раскатов хохота и возгласов «браво». Хотя все ожидали подобного финала, никто из присутствующих еще минуту назад не мог бы побиться об заклад, что все закончится именно так. Монарх, как обычно, выглядел весьма убедительно, тем более что всем хорошо было известно, что каждая дворцовая охота на карийских шпионов или подавление раскрытых заговоров всегда начинались с подобной вспышки королевского гнева. Не однажды после чего-то подобного по булыжникам двора катились отрубленные головы, а то, что жертвами становились исключительно настоящие виновники, в атмосфере всеобщей суматохи и террора казалось оставшимся в живых чистой случайностью. Но сегодня гвардия явно не планировала маневров, которые король именовал «устрашающим примером».
Редрен запахнул мантию, смахнув из-под руки стоявшего на четвереньках церемониймейстера клочок бумаги – причину всего замешательства. Капельмейстер среагировал со свойственным ему здравомыслием, и оркестр возобновил марш с ранее прерванного такта. Придворные вернулись на свои места, а его величество уселся поудобнее на троне и дал знак скипетром.
– Посол его величества султана. Ормеда V! – прохрипел срывающимся голосом церемониймейстер.
Медленно открылись большие резные двери. Вошли трое – посол и двое рабов, один из которых нес какой-то предмет, покрытый красной тканью с золотой бахромой, а второй – украшенную драгоценностями шкатулку. Они торжественно прошли вдоль ряда придворных и остановились перед первой из семи ступеней, ведших к стоявшему над головами подданных трону.
– С чем прибыли? – Король, как обычно, делал вид, будто он единственный во дворце человек, не знающий, что происходит.
К послу приблизился слуга со шкатулкой. Посол Ормеда молча поднял крышку и извлек расшитую жемчугом перчатку.
Он бросил ее на ступень перед собой.
– Вот вызов моего господина, – громко объявил он. – Я пришел с войной!
– В чем же это мы провинились перед нашим братом Ормедом? – Лицо Редрена не выражало ничего кроме безграничного изумления.
Посол холодно посмотрел на него,
– Мой господин раскусил твой преступный замысел, властелин Суминора! Справедливый гнев Кара падет на твою страну. Нам все известно!
– Что именно? – на этот раз вопрос был вполне искренним.
Посол презрительно выпятил губы.
– Величайшая подлость, о какой когда-либо слышал мир. Снедаемый завистью по причине отсутствия потомка мужского пола, ты возжелал лишить моего господина его любимых сыновей. Ты послал человека, задачей которого было погубить их всех с помощью чар, чтобы твои дочери и дальше могли сохнуть старыми девами! С этого мгновения наша земля стала чересчур мала для двух государств – Кары и Суминора. Одно из них должно быть стерто в пыль. Заверяю тебя, король, что это будет не моя родина!
– Что за чушь?! – Редрен едва не потерял самообладание.
– Даже демоны не могли вынести подобной подлости. Котолак, который тебе служил, ведомый справедливым гневом, оставил службу у тебя, прибыл ко двору моего господина и сообщил ему всю правду о заговоре, после чего указал на виновного.
Раздался все усиливающийся удивленный и возмущенный ропот.
– Тагеро! – вырвалось у Ириан.
– Поскольку всем хорошо известно твое двуличие, вероломный властелин Суминора, – продолжал посол, – я принес доказательство, чтобы никто не осмелился усомниться в правдивости слов, которые я произнес от имени моего господина, – он кивнул второму слуге.
Тот подошел, вытянув вперед руки. Посол Ормеда схватил край свободно свисавшей ткани и быстрым движением сдернул ее. Глазам собравшихся предстал запечатанный сосуд, наполненный желтоватой жидкостью, похожей на белое вино. На дне сосуда покоилась голова Родмина.
Крик ужаса пронесся по залу. Редрен вскочил с трона. Скипетр выпал из его руки. Ириан побледнела.
Посол забрал сосуд у слуги, поднял его высоко вверх, показав всем, после чего в жуткой тишине поставил рядом с лежащей на ступенях перчаткой.
– Моя миссия окончена! – заявил он и, повернувшись спиной к королю, сделал три шага к собравшимся придворным. – Благородные суминорцы! – воскликнул он. – Мой вам добрый совет, подумайте еще раз, стоит ли хранить верность правителю, способному на такую жестокость! Ибо гнев моего господина…
– Вон!!! – прорычал Редрен, словно со дна преисподней. Казалось, сейчас он не выдержит, бросится на посла и, не обращая ни на что внимания, растерзает его голыми руками.
Кариец, похоже, это почувствовал, поскольку тут же замолчал и быстрыми шагами покинул зал. Слуги поспешили за ним.
Король Суминора стоял, судорожно вцепившись пальцами в спинку трона. Он смотрел на лицо Родмина, на его вывернутые белками вверх глаза, на приоткрытый рот. Ярость и ненависть стерли с облика Редрена все человеческое. Губы приподнялись, открыв стиснутые зубы. Скулы дрожали. Если бы сейчас на него наложили чары, он мгновенно превратился бы в волколака. Все вокруг затаили дыхание. Даже Ириан отступила на шаг. Наконец король чуть пошевелился и поднял голову.
– Шута ко мне! – приказал он.
Из толпы выступил смертельно, перепуганный паяц.
– Подойди ближе, мой дорогой.
Несчастный начал подниматься на возвышение. Каждую ступень он преодолевал, словно восходил на горную вершину. Наконец он встал перед королем.
– А теперь рассмеши меня!
Мгновение спустя демонический смех Редрена эхом отразился под сводами Посольского зала; отчего у всех застыла кровь в жилах. Открылись двери, и в зал ворвались вооруженные гвардейцы. Они бросились прямо в толпу придворных, выискивая заранее намеченные жертвы. Началась настоящая охота! Поднялась паника. Независимо от того, был ли кто-то шпионом или нет, все кинулись к окнам. Как всегда, страх оказался сильнее голоса рассудка. На этом все и основывалось. Благодаря этому «устрашающий пример» надолго оставался в памяти. Однако по сравнению с сегодняшним вечером бледнели самые кошмарные воспоминания.
Отряд под руководством Красноглазой окружил плотным кольцом короля и рыдающего шута. Раздавались все новые крики ужаса и мольбы о пощаде. Схваченных выволакивали наружу, во двор. Там, около деревянных колод, уже ждали ученики мастера Якоба с топорами в руках. Первые жертвы с хрустом лишились голов. Во всем дворце стражники одновременно и со знанием дела приступили к исполнению приказов Ириан. Стоявший возле палачей офицер, не обращая внимания на пронзительные вопли и мольбы, спокойно вычеркивал из своего списка очередные имена. Каждый, кто хотя бы раз без согласия Редрена принял карийский дар или золото, не имел права пережить эту ночь. В свете факелов потоки крови на камнях расползались во все стороны и сливались вместе, образуя росшие на глазах лужи. Король отправлялся на войну, и потому в столице не должно было остаться никого, кто мог бы замыслить и воплотить в жизнь какой-либо заговор. Когда слуги помогали королю надеть доспехи, к дворцу уже вели группы изменников, схваченных в городе. Много дней шпионы Красноглазой лезли вон из кожи, использовав все накопленные годами сведения, чтобы к этому моменту все было готово. До сих пор удобнее было делать вид, что о многом просто неизвестно, но Редрен приказал закончить эту игру.
Чтобы не терять времени на переноску груд обезглавленных тел, время от времени окровавленные колоды просто переставляли на другое место. Когда наступил рассвет, у палачей уже затекли руки. Один из них отрубал голову за головой, заливаясь истерическим смехом. По двору бегал обезумевший несчастный, которому неверный удар снес лишь макушку. На восходе солнца его величество во главе верной гвардии покинул Катиму.
Предполуденное солнце освещало колонну войска, двигавшуюся в направлении карийской границы.
КОГТИ И СТАЛЬ
Каладен был готов. Самая большая провинция Суминора, граничившая с карийской Нандеей, уже много лет первой противостояла армиям Ормеда V. Четыре могучих цитадели, Денина на краю Северных Болот, Сахен на юге, и Ронт и Авон между ними, образовывали преграду, которой до сих пор удавалось сдерживать очередные набеги. Здесь были сосредоточены почти все войска Каладена. В глубине провинции держали лишь небольшие отряды, задачей которых было поддерживать порядок в городах и на дорогах. Здесь, например, в Карде, от которой до границы было три дня пути, обычно находилось не более пятидесяти солдат. В гарнизоне в большей численности не было необходимости, поскольку до сих пор войны велись и завершались на землях Кара, в Нандае. Крайне редко карийской коннице удавалось создать пролом в поясе пограничных укреплений и продраться на дюжину миль в глубь Суминора. Обычно попытки двух государств померяться силами всегда заканчивались одинаково. Сначала войска Ормеда осаждали какую-либо из главных цитаделей, предпринимая отчаянную, но бесплодную попытку взять ее в течение нескольких ближайших дней. Эта часть конфликта редко продолжалась дольше недели, поскольку именно столько времени требовалось Редрену, чтобы подтянуть дополнительные силы. Осада заканчивалась, а обескровленная в десятках безумных атак армия Кара уходила в Нандею. Потом начиналась погоня, несколько более или менее крупных стычек, иногда решающее сражение, после которого на условиях Редрена заключался мир. Затем в течение нескольких лет Ормед восстанавливал обращенную в руины восточную провинцию, после чего все начиналось сначала. В последний раз, раздраженный отсутствием каких-либо успехов, властитель Кара приказал обойти укрепленную границу Каладена через болота, с севера. Маневр этот, однако, оказался невозможен, и фактически до войны дело не дошло.
Подобный обход с севера никогда больше не пытались повторить. Даже слух о намерении обойти крепость Сахен через леса Рогирры приводил к тому, что в войске дело начинало пахнуть бунтом, а наемники в массовом порядке возвращали жалованье. Рогирра была обителью чудовищ. Упырихи, вампиры и волколаки ночью таились здесь почти за каждым деревом. Днем из своих укрытий вылезали полудницы, утопленники же и василиски поджидали свои жертвы всегда, в любое время дня. Люди забирались сюда редко, так что твари бродили вечно голодные, а запах крови доводил их до бешенства. Проклятыми были эти места. Больше всего чудовищ обитало в лесах, где соприкасались земли Рона, Кара и Суминора. По этой причине граница между Роном и Суминором существовала только на картах, а по единственному тракту, соединявшему оба государства, путешествовали лишь отчаянные головы, которым нечего было терять. Купцы предпочитали пользоваться более длинным, но более надежным морским путем.
Мрачная крепость Сахен, возведенная в том месте, где карийская граница исчезала в глуши враждебного леса, независимо оттого, что предпринимал Ормед, постоянно находилась в осаде. Каждую ночь в темноте под ее стенами вспыхивали красные, синие или желтые глаза, высматривавшие не слишком бдительных стражников. Каменные или кирпичные стены не были препятствием для существ, наделенных мощными когтями. Достаточно было минутной дремоты, мгновения страха, не слишком быстрой реакции, чтобы угрюмую тишину разорвал пронзительный вопль. Стрелы с серебряными наконечниками редко успевали долететь вовремя. Часы ночной стражи переживали лишь те, кого судьба наделила чрезвычайной остротой чувств и прирожденной смелостью. Символом Сахена были укрепленные на крепостных стенах обработанные специальными чарами головы волколаков и упырих. Лес тоже имел свой отличительный знак – на его границе белели обглоданные кости и черепа похищенных из крепости людей. Никто, за исключением жаждавших мученической смерти жрецов, не хоронил эти останки, поскольку поблизости обычно таились василиски, поджидавшие тех, кто приходил оказать мертвым последнюю услугу. Не один преподобный муж удостоился здесь почетного титула Погибшего во Славу Рэха.
Карийцы не осмеливались штурмовать стены Сахена. Первая и последняя попытка захвата крепости десять лет назад стоила им очень дорого. Кроме погибших в сражении, рогирские чудовища каждую ночь брали кровавую дань, прикончив сначала десятки, а потом и сотни солдат. Осада закончилась еще до прибытия подкрепления. Многие из тех, кто пережил этот ад, завершили свои дни в сумасшедших домах. Сам Ормед чудом избежал тогда укуса вампира. С тех пор в Каре появилась поговорка: «Пошел брать Сахен», что означало исключительно жестокую смерть.
Сейчас многое указывало на то, что история повторится. Могучая армия Ормеда собиралась в дне пути к северу от крепости Сахен. До Авона расстояние оттуда составляло два дня пути, что однозначно указывало на место первого удара. Выбор казался весьма странным. Еще более странным было спокойствие, царившее во вражеском лагере. Карийские солдаты и ронийские наемники словно забыли о существовании чудовищ. Возможно, уверенности им добавляло осознание собственной силы, поскольку их было свыше шестидесяти тысяч, и новые отряды все еще прибывали. Подобную мощь редко приходилось видеть за всю историю мира. Разведчики не могли собрать никаких вразумительных сведений. То ли им собирались раздавать какие-то амулеты, то ли предполагалось, что чудовища испугаются такой массы людей, то ли что их уже нет… В воздухе висело ожидание чего-то непонятного и страшного. Сахен подготовился к отражению атак, которые могли продолжаться без перерыва по нескольку десятков часов. На некотором расстоянии от крепости встали дополнительные отряды. Пополнили запасы.
Третья ночь после объявления войны началась так же, как и предыдущие. На стены поднялись обученные стражники, вооруженные луками и копьями с серебряными наконечниками и топорами, выкованными из медных самородков. Зубцы стен освещали лишь щепотки светящейся трухи – это было необходимо, поскольку яркий свет не позволял заметить что-либо в темноте, царившей у подножия крепости и в окружавшем ее рву. С заходом солнца раздались не замолкавшие ни на мгновение крики стоявших на постах солдат, непрерывно извещавших друг друга о каждом замеченном внизу движении и подтверждавших, что они не спят. Упырихи умели взбираться по стенам так же тихо, как коты, котолаки же делали это еще тише. Лишь напряженные до предела нервы и обострившееся внимание могли помешать реальности превратиться в кошмар. Если какому-то чудовищу удалось бы взобраться на стену крепости, это означало верную смерть для нескольких человек. Ни одно оружие не могло сравниться, со сверхъестественной силой и быстротой демона. За каждую насаженную на шест голову приходилось платить чьей-то смертью или тяжкими ранами.
Где-то вдали раздался вой волколака. Он не произвел ни на кого никакого впечатления, ибо был здесь совершенно обычным. Первой твари ответила вторая, находившаяся значительно ближе. Затем послышался пронзительный визг упырихи. Мгновение тишины, и снова вой, уже почти у самых стен! У солдат сильнее забились сердца, руки крепче сжали магическое оружие. Какое-то время ничего не происходило, но потом началось такое, отчего даже у самых отважных волосы встали дыбом. Тьма, окружавшая стены крепости, внезапно взвыла пронзительным хором чудовищных голосов. Внизу вспыхнули десятки пар светящихся глаз, и с каждым мгновением появлялись все новые. Они приближались. Вскоре перед глазами, онемевших от ужаса стражников возникло колеблющееся море светящихся точек. Новые его волны накатывались со стороны леса. Кваканье, вой, шипение и визг слились в один зловещий рев. Задрожала земля. Кривые когти вцепились в щели между кирпичами, подтягивая за собой чудовищные тела.
– Они идут сюда!!! Идут сюда! И-идут… – многократный возглас обежал стены, и безумный ужас охватил всех.
Стражники могли противостоять нескольким, может быть дюжине тварей, может быть нескольким десяткам, но не тысячам! Сверхъестественные силы Рогирры, казалось, поднялись против крепости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59