Их было шестнадцать, и в соответствии с распоряжениями Красноглазой они сразу же заняли посты у ворот и на стенах монастыря. Настоятель ограничился несколькими не слишком громкими протестами, после чего заперся в своей келье. Известия из Катимы вселяли надежду. Новые чудовища не появились, а кладбище теперь стерегла группа истребителей, с запозданием прибывших по вызову Марона. Им передали весть о появлении летуна. Так что внешне все было спокойно, но можно было не сомневаться, что это лишь затишье перед бурей. Тагеро явно затевал нечто значительно более изощренное, чем подъем из могил пусть даже легиона мертвецов. Тем временем Родмин открыл на кардийском рынке небольшую палатку, где начал продавать мази против лишая, язв и для роста волос. Слава придворного мага его величества принесла ему десятки клиентов. Лишь Ириан подозревала, что за этим чудачеством кроется поражение, понесенное в столкновении с Тагеро. Разум Родмина, видимо, основательно помутился, а она ничем не могла ему помочь.
На монастырском газоне страдал Каад. Похоже было, что больше, чем раны, ему повредило проглатывание собственного хвоста. Сей странный поступок он объяснял теперь желанием, чтобы новый хвост, который должен был у него вырасти, был не только таким же самым, но и тем же самым, что и прежний.
Мино целый день спал после вчерашних процедур, которым подвергли его братья-медики. По их мнению, рана, хотя и огромная, оказалась не слишком глубокой и должна была быстро затянуться и зажить. Они уверяли, что если примененные зелья и лекарства воспрепятствуют заражению, то парень пролежит лишь дня три-четыре. Пока, однако, Мино все время бредил во сне, упорно зовя Риду, чем доводил до отчаяния и слез сидевшую у его постели Ириан. Никогда прежде ей не приходилось испытывать подобного бессилия. Вдвойне мертвая соперница никак не желала сдаваться! Гнев и страдания разрывали душу той, что одержала победу в поединке в судебном зале. Лишь одно явно вырисовывалось в этом хаосе чувств: гордая упыриха Красноглазая проигрывала внутреннюю борьбу Ириан – простой девушке, влюбившейся первый раз в жизни.
Вечером прибыла повозка, нагруженная орудиями пыток. Двое подмастерьев из Карды под надзором мастера Якоба начали ее разгружать. Сундуки и наполненные железом корзины переносили в помещение, соседнее с тем, где держали Мефто.
Ириан вышла от Мино, когда ей сообщили о прибытии солдат. С тех пор она все время носилась по монастырю, выслушивая доклады и отдавая мелкие поручения. Она остановилась рядом с палачом.
– Когда начнешь допрос, господин? – спросила она.
– Подготовка займет самое меньшее дня два, может быть, три…
– Так долго?! Я думала, еще сегодня ночью!..
Мастер Якоб отрицательно покачал головой.
– Эту разновидность пыток мы между собой называем «черепаховый суп». Суть ее заключается в причинении столь невыносимой боли, чтобы она разорвала все узы воли и ворвалась в разум человека, словно кипяток под панцирь черепахи. Если бы, однако, дело было только в этом, я мог бы начать через несколько часов. Нельзя, однако, допустить, чтобы этот несчастный, когда ощутит всю мощь страданий, через несколько мгновений испустил дух, лишился разума или потерял сознание. Он должен оставаться в сознании и давать показания. Поэтому он сперва должен восстановить силы. Мы будем кормить его через трубку, введенную в желудок, а потом впрыснем в жилы снадобья, которые воспрепятствуют преждевременной смерти и помешательству. Поверь мне, госпожа, излишняя спешка уведет нас в никуда.
– Делай, что считаешь нужным, – вздохнула Ириан. – Но помни, что каждый час промедления – это время, отданное нашему врагу.
– Не забуду, госпожа. – Мастер Якоб повернулся к своим помощникам. – Эй, ты! – крикнул он. – Осторожнее с той бутылью!
Красноглазая вернулась в свою келью. Она заперла дверь на засов и позаботилась о том, чтобы сквозь занавеску на прямоугольном, похожем на бойницу окошке не попал внутрь ни один лучик звездного света. На столе осталась лишь коптящая сальная свеча, которую полчаса назад принес служка-послушник. Девушка раздавила ее ладонью, смяв пламя и размазав горячий жир по доскам стола. Наступила темнота, руку пронзила жгучая боль. Она машинально вытерла ладонь о куртку и закрыла глаза. Все еще было слишком светло! Пульсирующая чернота оказалась недостаточно густой для того, чтобы залить и погасить осознание собственного поражения. Она проиграла. На месте Тагеро она придумала бы тысячи способов освободить Мефто или, по крайней мере, не допустила бы пыток. Возможно также, что Тагеро сочтет, что игра не стоит свеч, и позволит мучить могильщика вволю. Ибо, если даже мастер Якоб вытянет из Мефто сведения, где искать Тагеро, то она ведь все равно не пойдет ловить чародея без кого-либо, кто мог бы ему противостоять. Тем временем Родмин взялся за уличную торговлю! Из-за всего этого ей приходилось сидеть здесь, словно шлюхе в День Добродетели, и молиться всем богам, чтобы встроенные в фундамент монастыря тотемы и талисманы обладали достаточной Силой. К тому же еще настоятель, жрецы, Мино и Редрен… Она зашла в тупик, но больше ничего поделать не могла. Ириан хотелось раствориться во мраке, заполнявшем келью и ее разум.
Первое движение рукой ускользнуло от ее сознания. Лишь мгновение спустя она поняла, что развязывает ремни, стягивавшие полы куртки. Она яростно рванула ее. Освобожденные груди, словно доверчивые зверьки, скользнули остроконечными мордочками между пальцев. По коже пробежала дрожь, обозначившись тысячами холмиков, выросших вокруг каждого волоска. Она сбросила сандалии, штаны и шелковую набедренную повязку. На ощупь добравшись до кровати, она скорчилась на жесткой постели. Внутри у нее вдруг разверзлась клокочущая пустота, а вместе с ней появилось болезненное желание ее заполнить. Между ног обильно проступила влага. Она погрузила руку в мягкие волосы, и невообразимое наслаждение поразило ее, словно внезапный блеск полуденного солнца. Пальцам не давало проникнуть глубже тесное препятствие, готовое пропустить не более чем кончик одного из них. Стало больно. Она убрала руку. Но выше… Поток раскаленных игл прошил низ живота, промчался вдоль позвоночника и рассыпался под веками дождем ослепительных искр. Маленькая скользкая шишечка расплющилась, придавленная кончиком пальца, и ускользнула куда-то вбок. Она снова нашла ее и осторожно дотронулась, словно до капли растекшегося по стеклу масла. Наслаждение и забытье завертелись в танце, унося Красноглазую в царство чувств. Здесь время текло лишь по ее воле. Она замедляла его или ускоряла, упоительно растягивая мгновения или сокращая их до вспышки безумия, пока в конце концов вселенная не взбунтовалась против нее. Все вокруг помчалось вверх, унося Ириан в ослепительную бездну.
Пальцы свободной руки со всей силой впились в полотно матраса, и мгновение спустя рывок когтей выдрал из него клок соломы. Протяжный скрежет и тихое поскуливание затихли в полумраке монастырского коридора…
На рассвете Красноглазую разбудил стук в дверь. Прибыл посланник из Карды с известием, что Родмин пропал без вести.
Стражники во время ночного обхода в здании суда обнаружили открытую дверь в комнату, где маг спал и устроил свою лабораторию. То, что они увидели внутри, могло свидетельствовать, что он был похищен. Разворошенная постель и разбитая банка с каким-то веществом на полу не могли, однако, служить однозначным доказательством.
Очередная опора выскользнула из-под ног Ириан. Правда, она все равно не могла рассчитывать на помощь Родмина, но дополнительная порция неуверенности была последним, чего ей недоставало. Невидимая петля на шее Красноглазой затянулась чуть сильнее. Оставалось лишь ждать. Она села за стол и уставилась на серую паутину в углу между двумя стенами и потолком.
Незадолго до полудня к ней заглянул один из братьев-медиков и сказал, что Мино только что проснулся, а его рана выглядит хорошо. Она поблагодарила за известие и не двинулась с места. Монах вышел. В келью влетела большая зеленая муха.
Несколько часов спустя явился сам настоятель с какими-то претензиями или угрозами. Ей не хотелось его слушать. Она вызвала стражу из коридора и велела вывести его вон, после чего приказала начальнику стражи следить за всеми его действиями.
Муха все еще была здесь. Описывая очередные круги, она зацепилась за паутину, порвала в ней несколько нитей и полетела дальше. Ее монотонное жужжание начало действовать Ириан на нервы.
Помощник мастера Якоба доложил, что приготовления к пыткам идут как надо. Проклятая муха прямо-таки просилась, чтобы ее поймали и раздавили!
Снова посланник из Карды. Истребители обнаружили останки пяти чудовищ с кладбища и решили, что город нелегально нанял кого-то не из их гильдии. Они утверждают, что их обманули, и намерены уйти. Красноглазая поспешно написала Тадину, чтобы он воспрепятствовал этому и публично объявил, что чудовищ убили истребители, а затем выплатил им обычное вознаграждение. Когда она отдавала письмо стоявшему в дверях человеку, муха снова влетела в паутину и на этот раз основательно в ней застряла. Несколько мгновений было тихо, словно сбитое с толку насекомое размышляло над своим положением, но тут же снова набралось смелости и начало трудолюбиво выпутываться из сети. Красноглазая посмотрела на солдата.
– Кроме того, передай Тадину, что он должен сделать все возможное, чтобы убедить их остаться. В случае необходимости пусть удвоит ставки… – Краем глаза она заметила, что в щели между кирпичами, за паутиной что-то пошевелилось. Паук выбрался из укрытия и прыгнул к мухе. С сухим треском взорвался ослепительно белый огненный шар.
– Ложись! – завопила Ириан, бросаясь через порог в коридор.
Взрыв был не слишком громким, но волна Силы нанесла могучий удар. Голубые молнии пробежали по стенам, разрывая кирпичи и камни. По полу застучали обломки. Дверь слетела с петель, келью же заполнило облако пыли и запах, похожий на тот, что бывает после грозы, но значительно более резкий. Гонца отбросило к противоположной стене. С ним, однако, ничего не случилось, лишь лицо его вытянулось в безграничном изумлении.
– Что это было? – пробормотал он.
Ириан подняла голову и встала на четвереньки. С ее плеч и спины осыпалась кирпичная крошка и множество обломков.
– Жизненная сила, – коротко ответила она. – То, что насыщает тело каждого живого существа и покидает его в момент смерти. Судя по всему, в этой мухе с чьей-то помощью ее было исключительно много…
Раздались крики и топот бегущих стражников.
– Госпожа, ты цела?! – спросил начальник стражи, окидывая взглядом келью. В том месте, где находилась паутина, теперь зияла громадная дыра, от которой зигзагами расходились трещины.
– Все в порядке. – Ириан уже встала. – Кто-то прислал мне один маленький сувенир! – язвительно заметила она.
– Не понимаю?
– Сюда влетела муха, насыщенная огромным количеством Силы. Если бы не некий сумасбродный паук, вы сейчас собирали бы меня по кусочкам в корзинку!
– Покушение? – в конце концов сообразил стражник.
Она утвердительно кивнула и посерьезнела.
– Немедленно сообщи всем, что если им жизнь дорога, пусть даже червячка пальцем тронуть не смеют. Это приказ! А ты… – она повернулась к гонцу, – чего еще ждешь?! В Карду! Немедленно!!!
Солдат опомнился и побежал к лестнице. Красноглазая поправила вуаль, один из краев которой разорвался при падении.
– Найдите мне новую келью, – сказала она, дотрагиваясь до трещины. – Чтоб им всем провалиться!
История с мухой решительно изменила настроение Ириан. Осознание постоянной опасности перестало ее беспокоить. Теперь она смотрела на происходящее словно издали. Она оценила тот факт, что еще жива… Ириан решила, что этому можно лишь радоваться, и действительность сразу же стала намного важнее неясного будущего. Так ей, по крайней мере, казалось…
Остаток дня и весь последующий она прожила как в лихорадке, лично участвуя в решении всех вопросов. Она проверяла бдительность стражи, следила, чтобы все ее приказы исполнялись вплоть до мельчайших деталей. Значительно вежливее она стала относиться и к настоятелю.
Чаще всего она заглядывала в помещение, превращенное в камеру пыток. Мефто, обнаженный и с отрезанными веками, уже лежал привязанный к столу, над которым было подвешено большое прямоугольное зеркало. Мастер Якоб спокойно и внимательно дозировал количество вводимых в тело могильщика жидкостей. Помощники же шлифовали лезвия орудий и очищали от ржавчины части пыточных машин. Подготовка велась тщательная и серьезная. Однако из-за медлительности ее Красноглазая не могла там выдержать больше трех минут. Она выбегала из подвала на очередной обход монастыря и постов стражи, чтобы снова вернуться туда через час или два.
Было лишь одно место, которого она избегала – келья Мино. Время от времени кто-нибудь передавал ей, что он хочет ее видеть и просит о встрече, но она не в силах была пойти туда и взглянуть ему в глаза. Она не хотела, боялась, может быть, была рассержена, может быть, ей было жаль его или стыдно перед ним – собственно говоря, она сама не знала почему. Когда она проходила мимо, ее ноги просто сами выбирали иное направление…
Четвертая ночь превратилась в бездну кошмаров. Отчетливее всего Ириан запомнила скелет Каада, с грохотом извивавшийся на мрачной монастырской лестнице, ребра отваливались и ползали, словно белые черви, отраженные в тысячах зеркал. Утром от вчерашней эйфории не осталось и следа. Она лежала в постели, разбитая, вся в поту, тупо глядя в потолок. Ей казалось, будто от нее осталась лишь пустая оболочка, в которой молчаливый, ветер гонял туда и обратно холмы пепла. Ни единого следа жизни, мыслей или чувств.
– Я люблю Мино… – Она прошептала эти слова, словно маг – свое последнее заклинание. Они прозвучали глухо, но их эхо где-то там, на границе сознания и забытья, зазвучало колоколом надежды. Ириан встала с постели, схватила стоявший на столе кувшин с водой и вылила на голову его содержимое.
– Я люблю Мино! – воскликнула она, стараясь перекричать плеск льющейся воды, которая показалась ей дождем, пролившимся на пустыню. Отфыркиваясь, она схватила плащ, накинула его на себя и выбежала за дверь, забыв о вуали. Словно безумная, она помчалась по коридорам, шлепая босыми ногами по отполированным миллионами ног камням. Тени в капюшонах разбегались в стороны.
– Я люблю тебя!
Она ворвалась в его келью.
Он приподнялся на локте и улыбнулся.
– Я так хотел, чтобы ты пришла, ждал тебя. Прости меня… – начал он.
– Она тебя не любила, а я – да! – До нее еще не дошло, что его не нужно ни в чем убеждать. Быстрым движением она сбросила плащ и, нагая, припала к постели, склонившись над ним. Мино мягко взял ее за руку.
– Я знаю, – тихо сказал он. – Но мне так тяжело было с этим смириться. А потом еще признаться перед тобой, что ты… что я… тебя… и притом больше, чем ее, – Он начал целовать ее в грудь. Вздохнув, она поискала губами его губы.
– Ты что, мокрая? – спросил он.
– Не важно… – Она снова склонилась над ним, жадно впитывая его поцелуи.
Она придвинулась к нему. Ладонь Мино, гладившая спину девушки, скользнула к ягодице, а потом коснулась открытого лона. Ириан начала бить дрожь. Пальцы парня неожиданно замерли.
– Ты что… первый раз? – с радостным недоверием спросил он.
Она подняла голову.
– Да, я хочу тебе отдаться, – Горящие красным огнем глаза расширились и повлажнели.
– Любимая моя. – Он крепко обнял ее, целуя шею и плечи.
Она медленно накрыла ладонью низ его живота. От прежней робости не осталось и следа. Она ласкала его все более страстно и уверенно. Ее рука нашла нужный ритм.
– Откуда ты знаешь, как это делается? – удивленно спросил он, тяжело дыша.
– Как-то раз подглядывала за служанкой… – прошептала она ему на ухо. – Хорошая у меня память, правда?
– Иди ко мне! – Он схватил ее за талию.
– Да… – Она ловко уселась на нем верхом, после чего чуть отодвинулась и покачала бедрами, чтобы ввести Мино в преддверие своей женственности. Он почувствовал, как его набухший член проникает через теплую и скользкую щель между бедрами Ириан, а потом находит и натягивает девственное препятствие на пути в нутро девушки.
– Хочешь сама? – тихо спросил он.
– Я твоя, делай со мной что хочешь! – выдохнула она, закрывая глаза. – Я хочу этого…
Ладони Мино сжались на бедрах Ириан. Уверенным движением он притянул ее к себе и вошел в нее до самого дна. Она вскрикнула, вскинув вверх руки.
– Ты… – восхищенно проговорил он.
– Твоя… твоя… твоя! – зарыдала она, поднимаясь и опускаясь.
Он охватил ладонями грудь девушки, поглощая прекрасное, соединившееся с ним тело, наслаждаясь завоеванным на него правом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
На монастырском газоне страдал Каад. Похоже было, что больше, чем раны, ему повредило проглатывание собственного хвоста. Сей странный поступок он объяснял теперь желанием, чтобы новый хвост, который должен был у него вырасти, был не только таким же самым, но и тем же самым, что и прежний.
Мино целый день спал после вчерашних процедур, которым подвергли его братья-медики. По их мнению, рана, хотя и огромная, оказалась не слишком глубокой и должна была быстро затянуться и зажить. Они уверяли, что если примененные зелья и лекарства воспрепятствуют заражению, то парень пролежит лишь дня три-четыре. Пока, однако, Мино все время бредил во сне, упорно зовя Риду, чем доводил до отчаяния и слез сидевшую у его постели Ириан. Никогда прежде ей не приходилось испытывать подобного бессилия. Вдвойне мертвая соперница никак не желала сдаваться! Гнев и страдания разрывали душу той, что одержала победу в поединке в судебном зале. Лишь одно явно вырисовывалось в этом хаосе чувств: гордая упыриха Красноглазая проигрывала внутреннюю борьбу Ириан – простой девушке, влюбившейся первый раз в жизни.
Вечером прибыла повозка, нагруженная орудиями пыток. Двое подмастерьев из Карды под надзором мастера Якоба начали ее разгружать. Сундуки и наполненные железом корзины переносили в помещение, соседнее с тем, где держали Мефто.
Ириан вышла от Мино, когда ей сообщили о прибытии солдат. С тех пор она все время носилась по монастырю, выслушивая доклады и отдавая мелкие поручения. Она остановилась рядом с палачом.
– Когда начнешь допрос, господин? – спросила она.
– Подготовка займет самое меньшее дня два, может быть, три…
– Так долго?! Я думала, еще сегодня ночью!..
Мастер Якоб отрицательно покачал головой.
– Эту разновидность пыток мы между собой называем «черепаховый суп». Суть ее заключается в причинении столь невыносимой боли, чтобы она разорвала все узы воли и ворвалась в разум человека, словно кипяток под панцирь черепахи. Если бы, однако, дело было только в этом, я мог бы начать через несколько часов. Нельзя, однако, допустить, чтобы этот несчастный, когда ощутит всю мощь страданий, через несколько мгновений испустил дух, лишился разума или потерял сознание. Он должен оставаться в сознании и давать показания. Поэтому он сперва должен восстановить силы. Мы будем кормить его через трубку, введенную в желудок, а потом впрыснем в жилы снадобья, которые воспрепятствуют преждевременной смерти и помешательству. Поверь мне, госпожа, излишняя спешка уведет нас в никуда.
– Делай, что считаешь нужным, – вздохнула Ириан. – Но помни, что каждый час промедления – это время, отданное нашему врагу.
– Не забуду, госпожа. – Мастер Якоб повернулся к своим помощникам. – Эй, ты! – крикнул он. – Осторожнее с той бутылью!
Красноглазая вернулась в свою келью. Она заперла дверь на засов и позаботилась о том, чтобы сквозь занавеску на прямоугольном, похожем на бойницу окошке не попал внутрь ни один лучик звездного света. На столе осталась лишь коптящая сальная свеча, которую полчаса назад принес служка-послушник. Девушка раздавила ее ладонью, смяв пламя и размазав горячий жир по доскам стола. Наступила темнота, руку пронзила жгучая боль. Она машинально вытерла ладонь о куртку и закрыла глаза. Все еще было слишком светло! Пульсирующая чернота оказалась недостаточно густой для того, чтобы залить и погасить осознание собственного поражения. Она проиграла. На месте Тагеро она придумала бы тысячи способов освободить Мефто или, по крайней мере, не допустила бы пыток. Возможно также, что Тагеро сочтет, что игра не стоит свеч, и позволит мучить могильщика вволю. Ибо, если даже мастер Якоб вытянет из Мефто сведения, где искать Тагеро, то она ведь все равно не пойдет ловить чародея без кого-либо, кто мог бы ему противостоять. Тем временем Родмин взялся за уличную торговлю! Из-за всего этого ей приходилось сидеть здесь, словно шлюхе в День Добродетели, и молиться всем богам, чтобы встроенные в фундамент монастыря тотемы и талисманы обладали достаточной Силой. К тому же еще настоятель, жрецы, Мино и Редрен… Она зашла в тупик, но больше ничего поделать не могла. Ириан хотелось раствориться во мраке, заполнявшем келью и ее разум.
Первое движение рукой ускользнуло от ее сознания. Лишь мгновение спустя она поняла, что развязывает ремни, стягивавшие полы куртки. Она яростно рванула ее. Освобожденные груди, словно доверчивые зверьки, скользнули остроконечными мордочками между пальцев. По коже пробежала дрожь, обозначившись тысячами холмиков, выросших вокруг каждого волоска. Она сбросила сандалии, штаны и шелковую набедренную повязку. На ощупь добравшись до кровати, она скорчилась на жесткой постели. Внутри у нее вдруг разверзлась клокочущая пустота, а вместе с ней появилось болезненное желание ее заполнить. Между ног обильно проступила влага. Она погрузила руку в мягкие волосы, и невообразимое наслаждение поразило ее, словно внезапный блеск полуденного солнца. Пальцам не давало проникнуть глубже тесное препятствие, готовое пропустить не более чем кончик одного из них. Стало больно. Она убрала руку. Но выше… Поток раскаленных игл прошил низ живота, промчался вдоль позвоночника и рассыпался под веками дождем ослепительных искр. Маленькая скользкая шишечка расплющилась, придавленная кончиком пальца, и ускользнула куда-то вбок. Она снова нашла ее и осторожно дотронулась, словно до капли растекшегося по стеклу масла. Наслаждение и забытье завертелись в танце, унося Красноглазую в царство чувств. Здесь время текло лишь по ее воле. Она замедляла его или ускоряла, упоительно растягивая мгновения или сокращая их до вспышки безумия, пока в конце концов вселенная не взбунтовалась против нее. Все вокруг помчалось вверх, унося Ириан в ослепительную бездну.
Пальцы свободной руки со всей силой впились в полотно матраса, и мгновение спустя рывок когтей выдрал из него клок соломы. Протяжный скрежет и тихое поскуливание затихли в полумраке монастырского коридора…
На рассвете Красноглазую разбудил стук в дверь. Прибыл посланник из Карды с известием, что Родмин пропал без вести.
Стражники во время ночного обхода в здании суда обнаружили открытую дверь в комнату, где маг спал и устроил свою лабораторию. То, что они увидели внутри, могло свидетельствовать, что он был похищен. Разворошенная постель и разбитая банка с каким-то веществом на полу не могли, однако, служить однозначным доказательством.
Очередная опора выскользнула из-под ног Ириан. Правда, она все равно не могла рассчитывать на помощь Родмина, но дополнительная порция неуверенности была последним, чего ей недоставало. Невидимая петля на шее Красноглазой затянулась чуть сильнее. Оставалось лишь ждать. Она села за стол и уставилась на серую паутину в углу между двумя стенами и потолком.
Незадолго до полудня к ней заглянул один из братьев-медиков и сказал, что Мино только что проснулся, а его рана выглядит хорошо. Она поблагодарила за известие и не двинулась с места. Монах вышел. В келью влетела большая зеленая муха.
Несколько часов спустя явился сам настоятель с какими-то претензиями или угрозами. Ей не хотелось его слушать. Она вызвала стражу из коридора и велела вывести его вон, после чего приказала начальнику стражи следить за всеми его действиями.
Муха все еще была здесь. Описывая очередные круги, она зацепилась за паутину, порвала в ней несколько нитей и полетела дальше. Ее монотонное жужжание начало действовать Ириан на нервы.
Помощник мастера Якоба доложил, что приготовления к пыткам идут как надо. Проклятая муха прямо-таки просилась, чтобы ее поймали и раздавили!
Снова посланник из Карды. Истребители обнаружили останки пяти чудовищ с кладбища и решили, что город нелегально нанял кого-то не из их гильдии. Они утверждают, что их обманули, и намерены уйти. Красноглазая поспешно написала Тадину, чтобы он воспрепятствовал этому и публично объявил, что чудовищ убили истребители, а затем выплатил им обычное вознаграждение. Когда она отдавала письмо стоявшему в дверях человеку, муха снова влетела в паутину и на этот раз основательно в ней застряла. Несколько мгновений было тихо, словно сбитое с толку насекомое размышляло над своим положением, но тут же снова набралось смелости и начало трудолюбиво выпутываться из сети. Красноглазая посмотрела на солдата.
– Кроме того, передай Тадину, что он должен сделать все возможное, чтобы убедить их остаться. В случае необходимости пусть удвоит ставки… – Краем глаза она заметила, что в щели между кирпичами, за паутиной что-то пошевелилось. Паук выбрался из укрытия и прыгнул к мухе. С сухим треском взорвался ослепительно белый огненный шар.
– Ложись! – завопила Ириан, бросаясь через порог в коридор.
Взрыв был не слишком громким, но волна Силы нанесла могучий удар. Голубые молнии пробежали по стенам, разрывая кирпичи и камни. По полу застучали обломки. Дверь слетела с петель, келью же заполнило облако пыли и запах, похожий на тот, что бывает после грозы, но значительно более резкий. Гонца отбросило к противоположной стене. С ним, однако, ничего не случилось, лишь лицо его вытянулось в безграничном изумлении.
– Что это было? – пробормотал он.
Ириан подняла голову и встала на четвереньки. С ее плеч и спины осыпалась кирпичная крошка и множество обломков.
– Жизненная сила, – коротко ответила она. – То, что насыщает тело каждого живого существа и покидает его в момент смерти. Судя по всему, в этой мухе с чьей-то помощью ее было исключительно много…
Раздались крики и топот бегущих стражников.
– Госпожа, ты цела?! – спросил начальник стражи, окидывая взглядом келью. В том месте, где находилась паутина, теперь зияла громадная дыра, от которой зигзагами расходились трещины.
– Все в порядке. – Ириан уже встала. – Кто-то прислал мне один маленький сувенир! – язвительно заметила она.
– Не понимаю?
– Сюда влетела муха, насыщенная огромным количеством Силы. Если бы не некий сумасбродный паук, вы сейчас собирали бы меня по кусочкам в корзинку!
– Покушение? – в конце концов сообразил стражник.
Она утвердительно кивнула и посерьезнела.
– Немедленно сообщи всем, что если им жизнь дорога, пусть даже червячка пальцем тронуть не смеют. Это приказ! А ты… – она повернулась к гонцу, – чего еще ждешь?! В Карду! Немедленно!!!
Солдат опомнился и побежал к лестнице. Красноглазая поправила вуаль, один из краев которой разорвался при падении.
– Найдите мне новую келью, – сказала она, дотрагиваясь до трещины. – Чтоб им всем провалиться!
История с мухой решительно изменила настроение Ириан. Осознание постоянной опасности перестало ее беспокоить. Теперь она смотрела на происходящее словно издали. Она оценила тот факт, что еще жива… Ириан решила, что этому можно лишь радоваться, и действительность сразу же стала намного важнее неясного будущего. Так ей, по крайней мере, казалось…
Остаток дня и весь последующий она прожила как в лихорадке, лично участвуя в решении всех вопросов. Она проверяла бдительность стражи, следила, чтобы все ее приказы исполнялись вплоть до мельчайших деталей. Значительно вежливее она стала относиться и к настоятелю.
Чаще всего она заглядывала в помещение, превращенное в камеру пыток. Мефто, обнаженный и с отрезанными веками, уже лежал привязанный к столу, над которым было подвешено большое прямоугольное зеркало. Мастер Якоб спокойно и внимательно дозировал количество вводимых в тело могильщика жидкостей. Помощники же шлифовали лезвия орудий и очищали от ржавчины части пыточных машин. Подготовка велась тщательная и серьезная. Однако из-за медлительности ее Красноглазая не могла там выдержать больше трех минут. Она выбегала из подвала на очередной обход монастыря и постов стражи, чтобы снова вернуться туда через час или два.
Было лишь одно место, которого она избегала – келья Мино. Время от времени кто-нибудь передавал ей, что он хочет ее видеть и просит о встрече, но она не в силах была пойти туда и взглянуть ему в глаза. Она не хотела, боялась, может быть, была рассержена, может быть, ей было жаль его или стыдно перед ним – собственно говоря, она сама не знала почему. Когда она проходила мимо, ее ноги просто сами выбирали иное направление…
Четвертая ночь превратилась в бездну кошмаров. Отчетливее всего Ириан запомнила скелет Каада, с грохотом извивавшийся на мрачной монастырской лестнице, ребра отваливались и ползали, словно белые черви, отраженные в тысячах зеркал. Утром от вчерашней эйфории не осталось и следа. Она лежала в постели, разбитая, вся в поту, тупо глядя в потолок. Ей казалось, будто от нее осталась лишь пустая оболочка, в которой молчаливый, ветер гонял туда и обратно холмы пепла. Ни единого следа жизни, мыслей или чувств.
– Я люблю Мино… – Она прошептала эти слова, словно маг – свое последнее заклинание. Они прозвучали глухо, но их эхо где-то там, на границе сознания и забытья, зазвучало колоколом надежды. Ириан встала с постели, схватила стоявший на столе кувшин с водой и вылила на голову его содержимое.
– Я люблю Мино! – воскликнула она, стараясь перекричать плеск льющейся воды, которая показалась ей дождем, пролившимся на пустыню. Отфыркиваясь, она схватила плащ, накинула его на себя и выбежала за дверь, забыв о вуали. Словно безумная, она помчалась по коридорам, шлепая босыми ногами по отполированным миллионами ног камням. Тени в капюшонах разбегались в стороны.
– Я люблю тебя!
Она ворвалась в его келью.
Он приподнялся на локте и улыбнулся.
– Я так хотел, чтобы ты пришла, ждал тебя. Прости меня… – начал он.
– Она тебя не любила, а я – да! – До нее еще не дошло, что его не нужно ни в чем убеждать. Быстрым движением она сбросила плащ и, нагая, припала к постели, склонившись над ним. Мино мягко взял ее за руку.
– Я знаю, – тихо сказал он. – Но мне так тяжело было с этим смириться. А потом еще признаться перед тобой, что ты… что я… тебя… и притом больше, чем ее, – Он начал целовать ее в грудь. Вздохнув, она поискала губами его губы.
– Ты что, мокрая? – спросил он.
– Не важно… – Она снова склонилась над ним, жадно впитывая его поцелуи.
Она придвинулась к нему. Ладонь Мино, гладившая спину девушки, скользнула к ягодице, а потом коснулась открытого лона. Ириан начала бить дрожь. Пальцы парня неожиданно замерли.
– Ты что… первый раз? – с радостным недоверием спросил он.
Она подняла голову.
– Да, я хочу тебе отдаться, – Горящие красным огнем глаза расширились и повлажнели.
– Любимая моя. – Он крепко обнял ее, целуя шею и плечи.
Она медленно накрыла ладонью низ его живота. От прежней робости не осталось и следа. Она ласкала его все более страстно и уверенно. Ее рука нашла нужный ритм.
– Откуда ты знаешь, как это делается? – удивленно спросил он, тяжело дыша.
– Как-то раз подглядывала за служанкой… – прошептала она ему на ухо. – Хорошая у меня память, правда?
– Иди ко мне! – Он схватил ее за талию.
– Да… – Она ловко уселась на нем верхом, после чего чуть отодвинулась и покачала бедрами, чтобы ввести Мино в преддверие своей женственности. Он почувствовал, как его набухший член проникает через теплую и скользкую щель между бедрами Ириан, а потом находит и натягивает девственное препятствие на пути в нутро девушки.
– Хочешь сама? – тихо спросил он.
– Я твоя, делай со мной что хочешь! – выдохнула она, закрывая глаза. – Я хочу этого…
Ладони Мино сжались на бедрах Ириан. Уверенным движением он притянул ее к себе и вошел в нее до самого дна. Она вскрикнула, вскинув вверх руки.
– Ты… – восхищенно проговорил он.
– Твоя… твоя… твоя! – зарыдала она, поднимаясь и опускаясь.
Он охватил ладонями грудь девушки, поглощая прекрасное, соединившееся с ним тело, наслаждаясь завоеванным на него правом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59