К счастью, все закончилось лишь тем, что он насмерть перепугал несколько лягушек.
Позже, после возвращения из-под Кемра, произошли события, принесшие ему славу величайшего истребителя нечисти. Вампиров, полудниц, василисков и даже трех котолаков… Он не смог бы уже сосчитать, сколько чудовищ уничтожил ударами когтей, клинком из магического дамаста, просто голыми руками или самыми обычными осиновыми кольями.
Он расправлялся со своими жертвами быстро, как правило с ходу, так же как и с первым своим василиском в Катиме. Обычно он не готовился специально, а если и приходилось, то только лишь в тех случаях, когда до этого погибали многие опытные истребители. Так было, в частности, перед встречей с каждым из трех котолаков… Он на мгновение остановился.
– Котолаков да… – Он испытывал какую-то неопределенную гордость, в которой даже сам перед собой сперва стыдился признаться. Они были иными, более отважными, более опасными, нежели все прочие сверхъестественные существа, а он был одним из них. Да, он убивал их, но и радовался тому, что это было не так уж просто сделать. Свое восхищение и гордость он, однако, скрывал в глубинах души, пока не понял наконец, что он, Ксин Ферго, попросту нечеловек. В то время как другие постепенно забывали о его происхождении, для него именно, оно становилось источником внутренней силы и чувства независимости.
Была лишь одна разновидность людей, которые не собирались об этом забывать, – истребители. У них были к тому причины, и немаловажные (помимо давних событий): Ксин отобрал у них самых богатых клиентов. Графы, купцы, принцы предпочитали его ловкость, а временами и умение хранить тайну, не всегда успешным, часто заканчивавшимся расследованием, действиям профессиональных охотников.
Ксин был непревзойденным – ни один истребитель не смел противопоставить свои знания и умения его прирожденным способностям. Так что ничего удивительного, что в свое время идея Дарона Ферго пришлась им весьма по душе.
Это было полгода спустя после отражения нападения островитян. Если бы не предупреждение Родмина и помощь нескольких верных гвардейцев…
Покушение было действительно крайне тщательно продумано. Для Дарона это закончилось изгнанием, а для истребителей и Ксина – договором о первенстве и разделе охотничьих угодий. Однако, по очевидным причинам, соблюдать его удавалось далеко не всегда.
К счастью, дело, которым он собирался заняться, полностью ему соответствовало: истребители пытались и не справились – значит, мог действовать Ксин.
Он подошел к двери своего жилища и открыл ее. Ханти не было там, где он ее оставил. Он заглянул в другие комнаты – тоже никого. Вошел в спальню – она сидела перед зеркалом, закрыв лицо руками. Когда он положил ей руку на плечо, она вздрогнула.
– Это ты, – проговорила она бесцветным голосом. – Пришел мною попользоваться?
Слова ее задели его за живое.
– Пожалуйста. – Она повернулась и расстегнула застежку на плече платья.
– Перестань, я… – Он сумел обрести дар речи.
– Почему, ведь я твоя собственность, ты сам час назад доказал это Родмину.
– Прости, я не должен был так с тобой разговаривать, извини, – повторил он.
– И все-таки ты вел себя именно так.
– Ты меня рассердила.
– И это тебя оправдывает, не так ли?
– Что, хочешь еще раз? – Он раздраженно повернулся к выходу. – Слишком скромные извинения? Могу еще, при Родмине, – от прежнего смирения не осталось и следа, – как пожелаешь.
– Ксин, нет.
Он остановился.
– Все не так. – Она встала рядом с ним. – Я не хочу, чтобы ты был такой.
Он с усилием подавил раздражение и гнев. Почему-то временами появлялось странное ощущение, что они чужие друг другу…
– Хорошо, не буду. Больше не повторится.
– Спасибо.
Они молчали, не глядя друг другу в глаза.
– Что-то происходит между нами… – с грустью заметил Ксин. – С тех пор, как я вернулся из Кемра…
– Я знаю. – Она отступила на шаг и прошептала: – Я знаю почему.
– Не думай об этом, Ханти, – мягко сказал он.
– Это все дети, – казалось, она его не слышала, – я не дала их тебе. – Это была лишь часть правды. Уже несколько лет она старалась делать все, чтобы, этой части хватало в качестве целого…
– Может, оно и к лучшему, – пытался он ее утешить.
– Ты всегда хотел иметь сына или дочь, похожих на меня, ты говорил…
– Правда, – не смог возразить Ксин.
– Ты имеешь право взять себе другую. Ты должен…
– Вот только та дочь, которая у меня, может быть, будет, была бы совсем не похожа на тебя, понимаешь ли…
– О Ксин! – Она прижалась к нему.
– Как-нибудь переживем, верно? – Он грустно улыбнулся.
Она не ответила, всхлипывая, словно маленькая девочка. Он молча обнял ее и повел к кровати. Они сели. Ханти медленным движением сбросила шелк с другого плеча. Ксин вытащил заколки из ее волос и взъерошил ей прическу. В глазах Ханти замерцали голубые искорки. Она выразительным жестом постучала по железу панциря.
– Помоги мне. – Он начал возиться с одной из пряжек.
Ремешки вскоре поддались, и выпуклая серо-голубая скорлупа с лязгом покатилась по полу.
Обнаженные руки оплели шею Ксина, а его ладони нашли и обхватили ее груди. Соски сами вошли между пальцев, которые начали их поглаживать и мягко сжимать. Вздохнув, она потянулась к нему губами. Плавно, словно плавящийся воск, оба опустились на постель. Какое-то время спустя рука Ксина отпустила покрывшуюся румянцем грудь и змеей переместилась вниз, по животу и бедру, к, твердой округлости коленей. Шелковистые бедра уже ждали под складками ткани. Она раздвинула их, открывая дорогу ласкам.
Платье над ее лоном, подобно отливной волне, начало с тихим шелестом отступать, открывая ноги, которые медленно поднялись вверх, поколебались и поспешно, словно крылья бабочки, раскрылись на всю ширину. Ксин жадно провел ладонью по напрягшемуся телу, наслаждаясь упругостью форм, окружавших розовую щель. Палец наткнулся на источник влаги и невольно скользнул по нему…
В то же самое мгновение губы женщины оторвались от губ мужчины, уносимые внезапной судорогой изгибающейся шеи. Сдавленный стон затих под потолком спальни.
Рука, на которую опирался Ксин, ослабла, и он, медленно наклонившись, рухнул в сладостную бездну, на дно, где ждали его блестящие от влаги лепестки женственности…
Руки Ханти освободили его от сковывающей одежды. Ловкие и быстрые, они приняли его таран, словно сокровище, извлекли из складок кожи, а мгновение спустя замкнули, будто в раковине, и смело направили к открытому лону. Она взяла его обеими руками и, высоко подняв ноги, глубоко и плавно вонзила в себя.
Несмелая улыбка появилась на губах Ханти, когда он дошел до дна. Она чуть приподняла бедра и раскинула руки.
Он сделал первое движение…
Она ответила ему судорогой – ее горячее и мягкое, волнующееся лоно обожгло внезапным наслаждением. Дыхание Ксина превратилось в отрывистое сопение.
Он быстро повторил.
Она закачалась, напряглась, словно готовясь сбежать. Схватила его за шею.
Он сильнее обхватил ее руками, и опять…
– Дай еще…
– Бери… вот… все твое… Должно быть…
Гримаса стерла с ее лица недавнюю улыбку. Голова откинулась назад. Из открытого рта донесся сдавленный стон.
Не прерываясь, не теряя размеренного ритма, он наклонился ниже, придавливая торсом верхушки подрагивающих грудей.
– О, вот так! Еще, еще, е-ще! О! О! Та-ак… а… а… А! ААА!!!..
Приглушенный стон зазвучал в ушах Ксина, словно победные фанфары. Подхваченный могучей волной ее экстаза, он овладел ею, обуздал, словно всадник непослушную лошадь, и снова вдавил в глубь шелковой постели.
Руки, что сперва блуждали по его спине, а потом дергали его за волосы, чтобы в последние мгновения конвульсивно цепляться за простынку теперь лежали бессильно и неподвижно, так же как и вся Ханти.
Она ушла куда-то далеко, а зернышки наслаждения, которые с каждым толчком он извлекал из ее тела, по капле заполнили бокал его желания. Падая туда одно за другим, они превращались в волны, нараставшие в нем все быстрее и круче.
Он навалился на нее сильнее, ускорил темп, она это почувствовала – уже возвращалась к нему, открывшись так широко, как только могла. Беспомощные руки ожили. Длинные ноги снова оплели его. Ноги, бедра, живот – они были везде. Он вторгался в нее, пронзал, она прижалась губами к его уху.
– Я твое поле, паши меня, паши глубже, – страстно прошептала она.
Он дернулся, словно от удара бича, закрыл глаза. Теперь уже не частью тела, но весь он погрузился в нее и затрепетал, словно птица, тонущая в глубинах обезумевшей стихии. Вспыхнуло ослепительное солнце.
Первая судорога поразила его вдоль бедер до самого крестца…
– О, вот так! Пожалуйста, – в экстазе вздыхала она, – о, еще… о, так, сей во мне, да, пожалуйста… о дорогой, любимый… любимый…
Она прижала к груди его беспомощную голову, погладила по волосам, натянула одеяло на него и на себя. Он уже спал крепким, каменным сном. Она заснула вскоре после него.
Они так и лежали, потные, нагие, безразличные и чуждые всему миру, замкнутые в своем собственном, ограниченном их телами и пространством, заполненном шумом их дыхания. Ничего больше и ничего, кроме этого. Пара влюбленных.
ДРЕМЛЮЩАЯ УГРОЗА
Они проснулись одновременно через час или два и приветствовали друг друга легким поцелуем. Ксин потянулся, а Ханти приподнялась на локте, окинув критическим взглядом смятую ткань платья.
– Твой панцирь выглядит намного лучше, – сказала она, любовно потираясь щекой о его плечо. – Не помню, когда мы последний раз были друг с другом настолько, настолько… – Она внезапно задумалась. Какое-то время она искала подходящие слова, потом отрицательно покачала головой. – Ну, скажи хоть что-нибудь. – Она толкнула мужа носом.
– Я как раз думаю, – ответил он, обнимая ее, – но что-то не могу найти ничего такого, чего бы ты раньше не слышала.
– Я в последнее время боялась, что ты в конце концов возьмешь себе какую-нибудь из этих чванливых сук, которые постоянно смотрят на тебя так, словно вот-вот лишатся чувств.
– Вот только не знаю, о чем бы я мог с ними разговаривать?
– Ты же не думаешь, что им бы захотелось беседовать о тайнах магии и философии Онно? У них у всех сразу между ног мокро становится при мысли о том, что они могли бы с тобой переспать во время полнолуния. Я знаю нескольких, которые на все готовы, чтобы оказаться тогда у тебя в лапах. Даже королева меня как-то раз спрашивала, как ты это делаешь после Превращения.
– И что ты ей ответила?
Ханти покрылась румянцем и заморгала.
– Честно говоря, я тебя чуть-чуть перехвалила, но только чуть-чуть… – Она игриво посмотрела на него.
– Ну вот видишь, – рассмеялся он, – и ты им еще удивляешься?
– Тогда я хотела, чтобы они мне завидовали, я была спокойна за своего демона. – Она неожиданно погрустнела.
– А теперь?
– Ты такой хороший, но…
– Тс-с! – Он приложил ей палец к губам. – Пора вставать.
Одним прыжком он соскочил с постели, мягко, словно шелковая ткань, опустившись на пол. Быстро одевшись, он протянул руку к щиту.
– Я тебе помогу, – предложила Ханти.
– Нет, на сегодняшнюю ночь я надену самую тяжелую кольчугу, на всякий случай, – добавил он.
– Уезжаешь…
– Да, но только утром.
– Тогда зачем это?
– Извини, не могу сказать.
Он поцеловал ее и вышел из спальни. Не желая тратить времени на вызов слуг, он сам открыл сундук с одеждой и достал тяжелый, завернутый в оленью кожу сверток.
Развязав несколько ремешков, он развернул его и, тщательно осмотрев ряды стальных звеньев, ловко натянул кольчугу через голову. Вскоре он был уже готов. Еще немного подумав, он подошел к другому ящику и достал оттуда маленький стилет, острие которого искрилось волнистыми извивами сплава меди и серебра.
«Только бы им не пораниться», – подумал он, пряча стилет под плащом.
Из спальни Ханти донесся звук колокольчика – она вызывала служанку. Девушка выбежала из своей комнаты и на пороге разминулась с Ксином. Увидев господина, она смиренно поклонилась, но, когда он уже не мог ее видеть, поспешно начертала на груди и лоне замысловатый Знак, защищавший от семени зла…
Теперь нужно было увидеться с королем. Занимаемая должность давала ему доступ к Редрену в любое время дня и ночи, и старый слуга, как обычно, проводил его туда, где пребывал монарх.
Его величество сидел за маленьким столиком черного дерева, с выражением смертельной скуки на лице непрерывно выигрывая в кости у какого-то унылого придворного. Рядом с ними сидела новая наложница, явно впервые оказавшаяся рядом с монархом, поскольку она все время буквально из кожи вон лезла, стараясь заинтересовать Редрена то глубиной декольте, то длиной ног, то, наконец, соблазнительной улыбкой.
«Когда он играет, она с тем же успехом могла бы кокетничать с евнухом», – подумал Ксин, произнося приветственную формулу. Король с явным усилием поднял взгляд и соизволил его заметить.
– О Ксин, – проговорил он, – а мы сегодня как раз о тебе думали.
– Да, господин.
– И пришли к выводу, что тебя следовало бы прогнать туда, откуда ты пришел.
– Почему, ваше величество? – спокойно спросил он.
Если Редрен по крайней мере раз в три дня не грозит кому-нибудь изгнанием, то он либо болен, либо чересчур сыт. Лишь когда он не говорил ничего вообще, приходила пора паковать манатки или готовить иглу и дратву, чтобы пришить на месте голову…
– Слишком скучно тут стало с тех пор, как ты следишь за порядком во дворце, – пояснил король. – Никаких интриг, авантюр, не говоря уже о заговорах. Даже сплетни ходят не такие, как раньше. И все это из-за твоей зверской легенды. Все боятся слово лишнее сказать, чтобы не угодить тебе в лапы…
Ксин понял, на что намекает король: три года назад дюжине сторонников карийской династии пришло в голову свергнуть властителя. Это была первая и до сих пор единственная попытка дворцового переворота за время карьеры Ксина на посту начальника стражи. Заранее узнав о готовящемся заговоре от своих шпионов, в одну из ночей, когда на небе светила круглая яркая луна, он по очереди посетил всех зачинщиков. Никакого вреда он им не причинил, лишь дал понять, что весьма не прочь полакомиться свежей печенкой каждого из них. На следующий день приятно было смотреть, как те наперегонки мчались к королю и, поливая друг друга грязью, молили о прощении. Участие в этой истории доносчиков не афишировалось, зато Родмин бросил пару слово о якобы имевшихся у него способностях читать мысли без необходимости смотреть испытуемому в глаза. Результат не заставил себя ждать и имел долговременные последствия…
Недовольство Редрена, даже притворное, несомненно, было на руку Ксину. Пользуясь случаем, он тотчас же попросил разрешения уехать и с легкостью его получил, хотя и без особого энтузиазма со стороны короля.
– Нам что, самим себя охранять? – недовольно ворчал Редрен, а его новое «приобретение» на этот раз словно невзначай зацепило веером край юбки и задрало ее на колени. Одновременно девушка набрала в грудь столько воздуха, что соски ее выскользнули из-за кружевного декольте.
«Сейчас лопнет…» – промелькнуло в голове Ксина. Тем временем монарх небрежным жестом прогнал своего партнера.
– Садись, капитан, хватит дурачиться, хочу сыграть честно.
Он посмотрел вслед удалявшемуся с поклонами придворному и добавил:
– Интересно, как это у них получается? Он ведь играл моими костями, а сам даже ни разу вничью не свел…
Ксин едва скрыл дикий блеск в глазах. Он-то хорошо знал, что ремесленники, занимавшиеся изготовлением игральных костей, производили специальную их разновидность – кости для короля и для игры с королем.
К счастью, магнит у него с собой был.
В первой партии он буквально разгромил Редрена, но второй выиграл после упорной борьбы, следующие две свел вничью, чтобы в пятой исключительно эффектно проиграть. Его величество был вне себя от счастья, одноразовая же королева, видимо, что-то в конце концов уразумела, поскольку во время последней партии сидела спокойно, с физиономией голодного стервятника.
Когда Ксин выразил желание покинуть монарха, тот не хотел его отпускать. Лишь некоторое время спустя ему удалось отвертеться, сославшись на свои обязанности.
Уходя, он бросил взгляд на короля; Редрен любил прикидываться полным придурком и прекрасно чувствовал себя в этой роли. Однако голова у него соображала, и мало кто мог с ним в этом сравниться. Беда тому, кто осмелился бы вырвать монарха из его любимого состояния и заставить его думать, – это почти всегда заканчивалось для смельчака встречей с мастером Якобом…
Этим вечером Ксина еще ждал доклад подчинённых ему офицеров. Он основательно на него опоздал, и они начинали уже проявлять нетерпение. Когда он вошел, ропот утих, все встали.
– Прошу прощения, у его величества сегодня счастливая рука, – объяснил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Позже, после возвращения из-под Кемра, произошли события, принесшие ему славу величайшего истребителя нечисти. Вампиров, полудниц, василисков и даже трех котолаков… Он не смог бы уже сосчитать, сколько чудовищ уничтожил ударами когтей, клинком из магического дамаста, просто голыми руками или самыми обычными осиновыми кольями.
Он расправлялся со своими жертвами быстро, как правило с ходу, так же как и с первым своим василиском в Катиме. Обычно он не готовился специально, а если и приходилось, то только лишь в тех случаях, когда до этого погибали многие опытные истребители. Так было, в частности, перед встречей с каждым из трех котолаков… Он на мгновение остановился.
– Котолаков да… – Он испытывал какую-то неопределенную гордость, в которой даже сам перед собой сперва стыдился признаться. Они были иными, более отважными, более опасными, нежели все прочие сверхъестественные существа, а он был одним из них. Да, он убивал их, но и радовался тому, что это было не так уж просто сделать. Свое восхищение и гордость он, однако, скрывал в глубинах души, пока не понял наконец, что он, Ксин Ферго, попросту нечеловек. В то время как другие постепенно забывали о его происхождении, для него именно, оно становилось источником внутренней силы и чувства независимости.
Была лишь одна разновидность людей, которые не собирались об этом забывать, – истребители. У них были к тому причины, и немаловажные (помимо давних событий): Ксин отобрал у них самых богатых клиентов. Графы, купцы, принцы предпочитали его ловкость, а временами и умение хранить тайну, не всегда успешным, часто заканчивавшимся расследованием, действиям профессиональных охотников.
Ксин был непревзойденным – ни один истребитель не смел противопоставить свои знания и умения его прирожденным способностям. Так что ничего удивительного, что в свое время идея Дарона Ферго пришлась им весьма по душе.
Это было полгода спустя после отражения нападения островитян. Если бы не предупреждение Родмина и помощь нескольких верных гвардейцев…
Покушение было действительно крайне тщательно продумано. Для Дарона это закончилось изгнанием, а для истребителей и Ксина – договором о первенстве и разделе охотничьих угодий. Однако, по очевидным причинам, соблюдать его удавалось далеко не всегда.
К счастью, дело, которым он собирался заняться, полностью ему соответствовало: истребители пытались и не справились – значит, мог действовать Ксин.
Он подошел к двери своего жилища и открыл ее. Ханти не было там, где он ее оставил. Он заглянул в другие комнаты – тоже никого. Вошел в спальню – она сидела перед зеркалом, закрыв лицо руками. Когда он положил ей руку на плечо, она вздрогнула.
– Это ты, – проговорила она бесцветным голосом. – Пришел мною попользоваться?
Слова ее задели его за живое.
– Пожалуйста. – Она повернулась и расстегнула застежку на плече платья.
– Перестань, я… – Он сумел обрести дар речи.
– Почему, ведь я твоя собственность, ты сам час назад доказал это Родмину.
– Прости, я не должен был так с тобой разговаривать, извини, – повторил он.
– И все-таки ты вел себя именно так.
– Ты меня рассердила.
– И это тебя оправдывает, не так ли?
– Что, хочешь еще раз? – Он раздраженно повернулся к выходу. – Слишком скромные извинения? Могу еще, при Родмине, – от прежнего смирения не осталось и следа, – как пожелаешь.
– Ксин, нет.
Он остановился.
– Все не так. – Она встала рядом с ним. – Я не хочу, чтобы ты был такой.
Он с усилием подавил раздражение и гнев. Почему-то временами появлялось странное ощущение, что они чужие друг другу…
– Хорошо, не буду. Больше не повторится.
– Спасибо.
Они молчали, не глядя друг другу в глаза.
– Что-то происходит между нами… – с грустью заметил Ксин. – С тех пор, как я вернулся из Кемра…
– Я знаю. – Она отступила на шаг и прошептала: – Я знаю почему.
– Не думай об этом, Ханти, – мягко сказал он.
– Это все дети, – казалось, она его не слышала, – я не дала их тебе. – Это была лишь часть правды. Уже несколько лет она старалась делать все, чтобы, этой части хватало в качестве целого…
– Может, оно и к лучшему, – пытался он ее утешить.
– Ты всегда хотел иметь сына или дочь, похожих на меня, ты говорил…
– Правда, – не смог возразить Ксин.
– Ты имеешь право взять себе другую. Ты должен…
– Вот только та дочь, которая у меня, может быть, будет, была бы совсем не похожа на тебя, понимаешь ли…
– О Ксин! – Она прижалась к нему.
– Как-нибудь переживем, верно? – Он грустно улыбнулся.
Она не ответила, всхлипывая, словно маленькая девочка. Он молча обнял ее и повел к кровати. Они сели. Ханти медленным движением сбросила шелк с другого плеча. Ксин вытащил заколки из ее волос и взъерошил ей прическу. В глазах Ханти замерцали голубые искорки. Она выразительным жестом постучала по железу панциря.
– Помоги мне. – Он начал возиться с одной из пряжек.
Ремешки вскоре поддались, и выпуклая серо-голубая скорлупа с лязгом покатилась по полу.
Обнаженные руки оплели шею Ксина, а его ладони нашли и обхватили ее груди. Соски сами вошли между пальцев, которые начали их поглаживать и мягко сжимать. Вздохнув, она потянулась к нему губами. Плавно, словно плавящийся воск, оба опустились на постель. Какое-то время спустя рука Ксина отпустила покрывшуюся румянцем грудь и змеей переместилась вниз, по животу и бедру, к, твердой округлости коленей. Шелковистые бедра уже ждали под складками ткани. Она раздвинула их, открывая дорогу ласкам.
Платье над ее лоном, подобно отливной волне, начало с тихим шелестом отступать, открывая ноги, которые медленно поднялись вверх, поколебались и поспешно, словно крылья бабочки, раскрылись на всю ширину. Ксин жадно провел ладонью по напрягшемуся телу, наслаждаясь упругостью форм, окружавших розовую щель. Палец наткнулся на источник влаги и невольно скользнул по нему…
В то же самое мгновение губы женщины оторвались от губ мужчины, уносимые внезапной судорогой изгибающейся шеи. Сдавленный стон затих под потолком спальни.
Рука, на которую опирался Ксин, ослабла, и он, медленно наклонившись, рухнул в сладостную бездну, на дно, где ждали его блестящие от влаги лепестки женственности…
Руки Ханти освободили его от сковывающей одежды. Ловкие и быстрые, они приняли его таран, словно сокровище, извлекли из складок кожи, а мгновение спустя замкнули, будто в раковине, и смело направили к открытому лону. Она взяла его обеими руками и, высоко подняв ноги, глубоко и плавно вонзила в себя.
Несмелая улыбка появилась на губах Ханти, когда он дошел до дна. Она чуть приподняла бедра и раскинула руки.
Он сделал первое движение…
Она ответила ему судорогой – ее горячее и мягкое, волнующееся лоно обожгло внезапным наслаждением. Дыхание Ксина превратилось в отрывистое сопение.
Он быстро повторил.
Она закачалась, напряглась, словно готовясь сбежать. Схватила его за шею.
Он сильнее обхватил ее руками, и опять…
– Дай еще…
– Бери… вот… все твое… Должно быть…
Гримаса стерла с ее лица недавнюю улыбку. Голова откинулась назад. Из открытого рта донесся сдавленный стон.
Не прерываясь, не теряя размеренного ритма, он наклонился ниже, придавливая торсом верхушки подрагивающих грудей.
– О, вот так! Еще, еще, е-ще! О! О! Та-ак… а… а… А! ААА!!!..
Приглушенный стон зазвучал в ушах Ксина, словно победные фанфары. Подхваченный могучей волной ее экстаза, он овладел ею, обуздал, словно всадник непослушную лошадь, и снова вдавил в глубь шелковой постели.
Руки, что сперва блуждали по его спине, а потом дергали его за волосы, чтобы в последние мгновения конвульсивно цепляться за простынку теперь лежали бессильно и неподвижно, так же как и вся Ханти.
Она ушла куда-то далеко, а зернышки наслаждения, которые с каждым толчком он извлекал из ее тела, по капле заполнили бокал его желания. Падая туда одно за другим, они превращались в волны, нараставшие в нем все быстрее и круче.
Он навалился на нее сильнее, ускорил темп, она это почувствовала – уже возвращалась к нему, открывшись так широко, как только могла. Беспомощные руки ожили. Длинные ноги снова оплели его. Ноги, бедра, живот – они были везде. Он вторгался в нее, пронзал, она прижалась губами к его уху.
– Я твое поле, паши меня, паши глубже, – страстно прошептала она.
Он дернулся, словно от удара бича, закрыл глаза. Теперь уже не частью тела, но весь он погрузился в нее и затрепетал, словно птица, тонущая в глубинах обезумевшей стихии. Вспыхнуло ослепительное солнце.
Первая судорога поразила его вдоль бедер до самого крестца…
– О, вот так! Пожалуйста, – в экстазе вздыхала она, – о, еще… о, так, сей во мне, да, пожалуйста… о дорогой, любимый… любимый…
Она прижала к груди его беспомощную голову, погладила по волосам, натянула одеяло на него и на себя. Он уже спал крепким, каменным сном. Она заснула вскоре после него.
Они так и лежали, потные, нагие, безразличные и чуждые всему миру, замкнутые в своем собственном, ограниченном их телами и пространством, заполненном шумом их дыхания. Ничего больше и ничего, кроме этого. Пара влюбленных.
ДРЕМЛЮЩАЯ УГРОЗА
Они проснулись одновременно через час или два и приветствовали друг друга легким поцелуем. Ксин потянулся, а Ханти приподнялась на локте, окинув критическим взглядом смятую ткань платья.
– Твой панцирь выглядит намного лучше, – сказала она, любовно потираясь щекой о его плечо. – Не помню, когда мы последний раз были друг с другом настолько, настолько… – Она внезапно задумалась. Какое-то время она искала подходящие слова, потом отрицательно покачала головой. – Ну, скажи хоть что-нибудь. – Она толкнула мужа носом.
– Я как раз думаю, – ответил он, обнимая ее, – но что-то не могу найти ничего такого, чего бы ты раньше не слышала.
– Я в последнее время боялась, что ты в конце концов возьмешь себе какую-нибудь из этих чванливых сук, которые постоянно смотрят на тебя так, словно вот-вот лишатся чувств.
– Вот только не знаю, о чем бы я мог с ними разговаривать?
– Ты же не думаешь, что им бы захотелось беседовать о тайнах магии и философии Онно? У них у всех сразу между ног мокро становится при мысли о том, что они могли бы с тобой переспать во время полнолуния. Я знаю нескольких, которые на все готовы, чтобы оказаться тогда у тебя в лапах. Даже королева меня как-то раз спрашивала, как ты это делаешь после Превращения.
– И что ты ей ответила?
Ханти покрылась румянцем и заморгала.
– Честно говоря, я тебя чуть-чуть перехвалила, но только чуть-чуть… – Она игриво посмотрела на него.
– Ну вот видишь, – рассмеялся он, – и ты им еще удивляешься?
– Тогда я хотела, чтобы они мне завидовали, я была спокойна за своего демона. – Она неожиданно погрустнела.
– А теперь?
– Ты такой хороший, но…
– Тс-с! – Он приложил ей палец к губам. – Пора вставать.
Одним прыжком он соскочил с постели, мягко, словно шелковая ткань, опустившись на пол. Быстро одевшись, он протянул руку к щиту.
– Я тебе помогу, – предложила Ханти.
– Нет, на сегодняшнюю ночь я надену самую тяжелую кольчугу, на всякий случай, – добавил он.
– Уезжаешь…
– Да, но только утром.
– Тогда зачем это?
– Извини, не могу сказать.
Он поцеловал ее и вышел из спальни. Не желая тратить времени на вызов слуг, он сам открыл сундук с одеждой и достал тяжелый, завернутый в оленью кожу сверток.
Развязав несколько ремешков, он развернул его и, тщательно осмотрев ряды стальных звеньев, ловко натянул кольчугу через голову. Вскоре он был уже готов. Еще немного подумав, он подошел к другому ящику и достал оттуда маленький стилет, острие которого искрилось волнистыми извивами сплава меди и серебра.
«Только бы им не пораниться», – подумал он, пряча стилет под плащом.
Из спальни Ханти донесся звук колокольчика – она вызывала служанку. Девушка выбежала из своей комнаты и на пороге разминулась с Ксином. Увидев господина, она смиренно поклонилась, но, когда он уже не мог ее видеть, поспешно начертала на груди и лоне замысловатый Знак, защищавший от семени зла…
Теперь нужно было увидеться с королем. Занимаемая должность давала ему доступ к Редрену в любое время дня и ночи, и старый слуга, как обычно, проводил его туда, где пребывал монарх.
Его величество сидел за маленьким столиком черного дерева, с выражением смертельной скуки на лице непрерывно выигрывая в кости у какого-то унылого придворного. Рядом с ними сидела новая наложница, явно впервые оказавшаяся рядом с монархом, поскольку она все время буквально из кожи вон лезла, стараясь заинтересовать Редрена то глубиной декольте, то длиной ног, то, наконец, соблазнительной улыбкой.
«Когда он играет, она с тем же успехом могла бы кокетничать с евнухом», – подумал Ксин, произнося приветственную формулу. Король с явным усилием поднял взгляд и соизволил его заметить.
– О Ксин, – проговорил он, – а мы сегодня как раз о тебе думали.
– Да, господин.
– И пришли к выводу, что тебя следовало бы прогнать туда, откуда ты пришел.
– Почему, ваше величество? – спокойно спросил он.
Если Редрен по крайней мере раз в три дня не грозит кому-нибудь изгнанием, то он либо болен, либо чересчур сыт. Лишь когда он не говорил ничего вообще, приходила пора паковать манатки или готовить иглу и дратву, чтобы пришить на месте голову…
– Слишком скучно тут стало с тех пор, как ты следишь за порядком во дворце, – пояснил король. – Никаких интриг, авантюр, не говоря уже о заговорах. Даже сплетни ходят не такие, как раньше. И все это из-за твоей зверской легенды. Все боятся слово лишнее сказать, чтобы не угодить тебе в лапы…
Ксин понял, на что намекает король: три года назад дюжине сторонников карийской династии пришло в голову свергнуть властителя. Это была первая и до сих пор единственная попытка дворцового переворота за время карьеры Ксина на посту начальника стражи. Заранее узнав о готовящемся заговоре от своих шпионов, в одну из ночей, когда на небе светила круглая яркая луна, он по очереди посетил всех зачинщиков. Никакого вреда он им не причинил, лишь дал понять, что весьма не прочь полакомиться свежей печенкой каждого из них. На следующий день приятно было смотреть, как те наперегонки мчались к королю и, поливая друг друга грязью, молили о прощении. Участие в этой истории доносчиков не афишировалось, зато Родмин бросил пару слово о якобы имевшихся у него способностях читать мысли без необходимости смотреть испытуемому в глаза. Результат не заставил себя ждать и имел долговременные последствия…
Недовольство Редрена, даже притворное, несомненно, было на руку Ксину. Пользуясь случаем, он тотчас же попросил разрешения уехать и с легкостью его получил, хотя и без особого энтузиазма со стороны короля.
– Нам что, самим себя охранять? – недовольно ворчал Редрен, а его новое «приобретение» на этот раз словно невзначай зацепило веером край юбки и задрало ее на колени. Одновременно девушка набрала в грудь столько воздуха, что соски ее выскользнули из-за кружевного декольте.
«Сейчас лопнет…» – промелькнуло в голове Ксина. Тем временем монарх небрежным жестом прогнал своего партнера.
– Садись, капитан, хватит дурачиться, хочу сыграть честно.
Он посмотрел вслед удалявшемуся с поклонами придворному и добавил:
– Интересно, как это у них получается? Он ведь играл моими костями, а сам даже ни разу вничью не свел…
Ксин едва скрыл дикий блеск в глазах. Он-то хорошо знал, что ремесленники, занимавшиеся изготовлением игральных костей, производили специальную их разновидность – кости для короля и для игры с королем.
К счастью, магнит у него с собой был.
В первой партии он буквально разгромил Редрена, но второй выиграл после упорной борьбы, следующие две свел вничью, чтобы в пятой исключительно эффектно проиграть. Его величество был вне себя от счастья, одноразовая же королева, видимо, что-то в конце концов уразумела, поскольку во время последней партии сидела спокойно, с физиономией голодного стервятника.
Когда Ксин выразил желание покинуть монарха, тот не хотел его отпускать. Лишь некоторое время спустя ему удалось отвертеться, сославшись на свои обязанности.
Уходя, он бросил взгляд на короля; Редрен любил прикидываться полным придурком и прекрасно чувствовал себя в этой роли. Однако голова у него соображала, и мало кто мог с ним в этом сравниться. Беда тому, кто осмелился бы вырвать монарха из его любимого состояния и заставить его думать, – это почти всегда заканчивалось для смельчака встречей с мастером Якобом…
Этим вечером Ксина еще ждал доклад подчинённых ему офицеров. Он основательно на него опоздал, и они начинали уже проявлять нетерпение. Когда он вошел, ропот утих, все встали.
– Прошу прощения, у его величества сегодня счастливая рука, – объяснил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59