Необъятное, реальное и страшное, оно было со всех сторон, словно удушливое облако. Он снова пил человечью кровь и ел человечье мясо.
Он не мог в это поверить, но не верить тоже не мог… ведь это было, было, все время было! Вернулись самые худшие воспоминания, о которых он так долго пытался забыть.
От его прежней гордости ничего не осталось. Теперь существовало лишь отвратительное несмываемое пятно, тяжелое, словно свинец на веках, которые, как он знал, он никогда не осмелится поднять, чтобы взглянуть кому-либо в глаза.
Он стал никем. Жалким рабом звериных инстинктов.
Он представил себе, что пожирает окровавленный мозг, раздирает живот, чтобы добраться до печени… В конце концов, он знал этот вкус, помнил… Его затошнило.
К счастью, он не позавтракал.
– …как раз тогда, господин, он стоял на страже возле тех замурованных пирийцев, – Донесся до него обрывок чьих-то показаний.
– Каких замурованных? – воскликнул Ксин, охваченный внезапным предчувствием.
– Пирийцы – каннибалы, – пояснил Дарон, – но, пока они пожирают друг друга, это нас не волнует. Лишь когда они пробираются на нашу сторону, чтобы отлавливать людей для своих пиршеств, а мы узнаем об этом, то поступаем с ними по уже довольно старому в этих краях обычаю, то есть отправляемся в их земли, ловим всегда втрое больше, чем они, загоняем их в какую-нибудь дыру, вход в которую замуровывается, и держим их там до тех пор, пока они сами друг друга с голоду не сожрут, а потом пока все не сдохнут. Одного или двух выпускаем на свободу, чтобы они могли рассказать об этом своим. Алькс же стоял на страже возле каземата все время, необходимое, чтобы как следует схватился раствор.
– Как долго это продолжалось? – лихорадочно спросил Ксин.
Дарон многозначительно посмотрел на своего собеседника.
– Неделю, господин, – ответил тот.
– А пирийцев сколько было?
– Ровно восемнадцать, господин.
– Какой-нибудь особенный среди них был?
Дружинник беспомощно развел руками:
– Этого я не знаю, господин.
– Я видел! – неожиданно вмешался кто-то еще. – Чародей какой-то ихний был или вроде того…
Корчму заполнил грохот отодвигаемых табуретов и скамей.
– Брать оружие, ломы, молоты и что еще надо! – загремел, перекрывая шум, голос Дарона.
Началась всеобщая суматоха и беготня. Враждебность к Ксину куда-то бесследно улетучилась. Все выбежали из корчмы на двор и двинулись в сторону подземелья. Вскоре разгоряченная толпа заполнила подвалы замка, зажглись факелы.
– Показать мне этот каземат! – приказал Дарон стражникам.
Несколько мгновений спустя они стояли перед каменной стеной.
– Разрушить!
Грохот и лязг заглушили шум голосов. Загремели падающие каменные обломки. Вскоре они пробили стену, и отверстие начало быстро увеличиваться. Четверо с размаху били кирками. Все большие глыбы отваливались под ударами железа.
– Хватит! – Дарон вытащил меч и, взяв у кого-то факел, первым скрылся в дыре. За ним последовал Ксин и другие с факелами.
Свет залил влажную нору. Наступила тишина. Тех, кто ожидал увидеть уже полуразложившиеся, со следами зубов и изогнувшиеся в конвульсиях трупы, ждало разочарование.
– Во имя Рэха, ты был прав, – ошеломленно пробормотал Дарон.
Они лежали нетронутые, ровно, один рядом с другим, образуя круг, а руки их были соединены. Чародей привлекал к себе особое внимание – он лежал на животе, явно замыкая собой этот круг зловещей силы.
Ни один из них никак не реагировал на появление Дарона и остальных, хотя они наверняка еще были живы, – они были погружены в глубокую летаргию и лишь поэтому не умерли. Все были крайне истощены.
Ксин подошел к остолбеневшему Дарону:
– Здесь они не могли прийти в себя после того потрясения, но, видимо, смогли восстановить хотя бы часть своей прежней силы и с ее помощью… – Он не закончил и, опустив голову, подавленно отступил назад.
Дарон наконец опомнился. Глаза его вспыхнули мрачным огнем.
– Добить эту дрянь! – процедил он сквозь зубы.
Подземелье наполнилось свистом мечей, треском ломающихся костей и скрежетом разрубаемого мяса и сухожилий. Солдаты трудились в полном молчании. Никто не произнес ни звука, пока не был убит последний из лежащих. Тогда кто-то доложил об этом Дарону.
Дарон не ответил, лишь огляделся вокруг. Он искал Ксина, но котолака не было. Видимо, он куда-то ушел. «Нужно его найти…» – подумал он, а вслух приказал:
– Вынести немедленно отсюда эту падаль и глубоко закопать!
Он направился к выходу.
Ксина он нашел не скоро. На поиски ушел почти целый час. Лишь под конец его осенило, и он заглянул в корчму. Ксин был там, он спал, уронив голову на стол. Дарон подошел и тронул его за плечо. Котолак не дрогнул – он был пьян до потери сознания.
Грохот кулаком в дверь вырвал Ксина из похмельного сна. Он протер опухшие глаза, выбрался из постели и открыл. На пороге стоял мрачный Дарон.
– Что случилось? – пробормотал Ксин.
– Второй труп, – последовал сухой ответ.
Котолак мгновенно протрезвел:
– Где?!
– На верхней террасе, под твоим окном. Выгляни.
Ксин пошел в указанном направлении и высунулся наружу. Глаза не сразу привыкли к яркому солнцу…
Растерзанное тело лежало в луже крови не дальше чем в ста шагах от стены, в которой находилось его окно… Все как вчера. Он посмотрел на подоконник, и ледяное щупальце схватило его за горло – на камнях белели продольные царапины… Стоявший позади Дарон тоже их заметил. Ксин пошатнулся и медленно, скорчившись, сел на пол.
– Зачем ты пил?.. – Никто не в состоянии был бы определить по голосу Дарона, какие чувства одолевали его.
Ксин молчал.
– Вино здесь совершенно ни при чем, – неожиданно сказал кто-то.
Он поднял взгляд. Над ним стоял Берт, а рядом Аллиро. Видимо, они вошли вместе. Старый солдат смотрел на Ксина с отвращением и ужасом…
– Из-за потрясения, которое он перенес во время схватки с аниматорами, пробудилась его истинная природа, – продолжал истребитель. – Конец всем иллюзиям! Вот она, голая правда!
Он подошел к Ксину и провел рукой по его волосам.
– Смотрите! Даже вылизаться успел!
– Убери лапы, Берт! – рявкнул Дарон.
Аллиро повернулся и вышел из комнаты, а истребитель посмотрел на Дарона.
– Дело ясное, решай, – спокойно сказал он.
– Нет ни одного свидетеля…
– Свидетель лежит там! – Берт показал за окно. – Хочешь, чтобы был еще и третий?
Дарон не обратил на него внимания:
– Ксин, отзовись!
Тот продолжал молчать.
– Ты уже бывал когда-нибудь пьяным перед Превращением? – спросил Дарон.
Ксин отрицательно покачал головой.
– Так, может быть, поэтому?..
– Ты заблуждаешься, Ферго, вино здесь ни при чем.
– Не твое дело, здесь я командую! Ксин, слушай! Я дам тебе шанс. Слышишь? Сегодняшнюю ночь ты проведешь в этой комнате, никто тебя запирать не будет. Ты свободен. До утра… И не пей. Понял?
Ксин утвердительно кивнул.
– Идем! – позвал Дарон.
– Ты с ума сошел, Ферго.
– Молчи!
За выходящими закрылась дверь. Котолак остался один.
Часы ползли в темпе улитки, а он все еще сидел на том же месте, словно страшная тяжесть вдавливала его в пол. Еду ему приносила Мара. Они не разговаривали. Он с усилием заставлял себя есть, ведь нужно же было хоть чем-то заняться.
Наконец, после целого дня мучений наступили проклятые и благословенные сумерки. Превращение вызвало такую же боль, как и прежде, поскольку он пренебрег какими-либо приготовлениями.
Какое-то время он лежал неподвижно, и ничего не происходило, но внезапно он почувствовал, что его сознание гаснет! Отчаянные попытки защититься ни к чему не привели. Он попытался подняться и не смог. Тело перестало слушаться… Безумным усилием воли он попытался удержаться на грани, но сознание сопротивлялось все слабее и слабее…
Блеск зеленых глаз угасал с каждым мгновением, пока наконец не погас совсем, и веки бессильно упали.
– Проснись!
Ксин узнал голос Дарона. Он открыл глаза – было уже утро. Он повернулся, посмотрел на кузена. Можно было уже ни о чем не спрашивать. Все ясно.
– Третий… – сказал Дарон, – на этот раз возле замка, поскольку я не поставил вчера стражу на стены… – тихо добавил он.
Ксин какое-то время смотрел в потолок. Страх неожиданно исчез, спало нервное напряжение. Его охватило какое-то странное спокойствие. Он снова был самим собой. Казалось, к нему вернулись прежние силы…
Дарон все еще ждал его слов. И услышал их.
– Оставь меня одного. Можешь прийти сюда через два часа. Возьми свидетелей, если нужно… – медленно проговорил Ксин.
Дарон облегченно вздохнул:
– Хорошо. – Он кивнул и вышел.
Ксин еще немного полежал на кровати. Потом встал, запер дверь и не спеша оделся. Он надел самую лучшую свою одежду. Тщательно причесавшись, он направился в угол комнаты и взял с полки продолговатый, завернутый в белое полотно предмет. Присев, словно в позе для медитации, он положил сверток рядом с собой. Он освободил камзол на груди, расстегнул рубашку. Ксин развернул ткань – внутри был стилет. Он вынул его из ножен – медь и серебро замерцали двухцветным блеском.
Сжав рукоять обеими руками, он повернул острие к себе.
«Пора…» – подумал он и гордо улыбнулся.
Быстрым, решительным движением Ксин поднял руки вверх…
ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО КОРОЛЕВА-МАТЬ
Первые три дня ничего не происходило. Все это время придворные были охвачены невыносимым ужасом, который, в особенности после захода солнца, превращался в массовую истерию. Люди запирались на ночь в сундуках и ящиках, баррикадировали двери комнат чем только было возможно, а малейший шум или шорох доводил их до безумия.
Всеобщий страх углубляло осознание полной бессмысленности подобных мер, поскольку все знали, что во всем дворце нигде нет достаточно крепких ворот или даже стен, способных сдержать упыриху, которая сумела разрушить столь тяжелую крышку гробницы…
Так что ситуация напоминала пучок пропитанной смолой соломы, которой требовался лишь крохотный огонек, но на четвертую ночь нашлось и это. Какой-то человек, внезапно испугавшись собственной тени, свихнулся со страху и с пронзительным криком начал бегать от двери к двери, колотить в них кулаками и вопить: «Чудовище идет!»
В мгновение ока безумие охватило одно из крыльев дворца. Охваченные ужасом придворные прыгали из окон, давили друг друга на лестницах и в коридорах, несколько человек приняли яд, а десятка полтора, в основном женщины, навсегда лишились рассудка. Лишь дисциплинированность гвардии и хладнокровие офицеров предотвратили дальнейшее распространение паники.
Утром выяснилось, что свыше полусотни обитателей злополучной части дворца пострадали телесно или душевно, кроме того, насчитали двадцать трупов. Ни на одном из покойников не обнаружили ран от клыков или когтей…
Таким образом, Редрен снова был вынужден перестать играть роль собственного шута и решительно взяться за дело, как и подобает монарху.
Сразу же, как только ему доложили о случившемся в подземелье, он отправил в Дину посланника с приказом Ксину немедленно возвращаться, а сам вместе с Родмином занялся выяснением причин разрушения саркофага.
Много времени на это им не потребовалось…
Как ни удивительно, когда тайное стало явным, обошлось без вспышки гнева. Король буркнул что-то насчет того, что виновникам следовало бы кое-что отрезать, а кое-что зашить, но только когда все закончится, и больше к этой теме не возвращался. Видимо, на злость у него просто не было времени, ибо куда более серьезной проблемой оказалось найти место, где упыриха пребывает днем. Не было никаких сомнений в том, что день она наверняка проводит в каком-то из потайных помещений, а по ночам путешествует по системе секретных ходов и коридоров, построенных за века в катимском дворце. Проблема заключалась в том, что все планы самой старой его части пропали около восьми лет назад.
Родмин готов был поверить во что угодно, только не в случайную пропажу…
Начались поиски, но добровольцы, забиравшиеся в этот лабиринт не имея указаний, либо заходили в тупик, либо блуждали по тайным ходам и ничего не находили, пока в конце концов одна из групп, не успевшая выбраться оттуда до захода солнца, не пропала без вести. Их нашли только через два дня. Выглядели они так, словно их смолола чудовищная мясорубка. Останки пришлось похоронить в одном большом ящике, поскольку фрагменты тел невозможно было приписать конкретным личностям.
За все это время королева не нападала ни на кого за пределами своей мрачной обители. Могло создаться впечатление, что она не слишком заинтересована в том, чтобы пугать живших во дворце…
В такой ситуации Редрен довольно быстро поддался на лихорадочные уговоры советников и, чтобы не дразнить упыриху, прекратил посылать усиленные отряды стражи в угрюмую путаницу сырых коридоров. Казалось, будто существует некий неписаный договор. Во дворец начало возвращаться спокойствие. Через неделю жизнь пошла почти своим чередом, и лишь более многочисленные и чаще расставленные посты свидетельствовали о том, что это не так.
Особо надежная охрана непрерывно окружала самого короля и королеву. Даже в спальне их величеств, вокруг супружеского ложа, каждую ночь стояло полроты гвардии. То же происходило и в укромных местах…
Надежды на покой, однако, оказались ложными. Неожиданно исчез недоразвитый карлик, который иногда помогал настоящему шуту веселить короля. Разодранный матрас и смятая постель не вызывали сомнений в том, Кто был тому виной, а отсутствие крови свидетельствовало о том, что его похитили!
Невозможно было определить, что преобладало в разговорах, которые позже вели между собой придворные об этом событии, – страх или, может быть, удивление. Все терялись в догадках, зачем мог понадобиться упырихе этот несчастный придурок.
Ответ пришел быстро, однако он не только ничего не объяснил, но еще больше запутал загадку…
В одну из ночей в комнату Родмина с криком ворвался его ученик Эрто.
– Мастер, в лаборатории творится что-то странное! – заорал он, срывая с мага одеяло.
– Что такое?! – Маг вскочил.
– Там кто-то есть, но дверь заперта!
– Ты вызвал стражу? – Родмин поспешно одевался.
– Да, мастер, но они боятся войти, да и ключей у них нет…
Они выбежали в коридор. Возле лаборатории они застали человек тридцать гвардейцев, а их командир сразу же подошел к Родмину:
– Сейчас все тихо, ваше благородие, но только что слышны были будто бы шаги…
Страшный шум не дал офицеру договорить. Раздался грохот, потом звон бьющегося стекла.
– Это шкаф с банками для ингредиентов, – пояснил маг, – кажется, его опрокинули.
Новый грохот, смешанный с пронзительным треском ломающегося дерева, едва их не оглушил.
– Стол?.. – удивился Родмин.
– Мастер, она там? – испуганно спросил Эрто.
– Похоже на то, дорогой мой…
– Входим? – По голосу офицера явно чувствовалось, что ему хотелось бы услышать отрицательный ответ.
Что-то сильно ударилось о дверь – они аж подскочили от испуга.
– Нет, – исполнил его желание Родмин, – но встаньте тут, на случай, если она выйдет…
Стражники деловито образовали ощетинившийся пиками забор, а маг и Эрто поспешно спрятались за ним.
Звуки бьющегося стекла и ломающегося дерева продолжали доноситься из-за дубовых дверей и стихли лишь за час до рассвета. Однако, прежде чем войти, они дождались восхода солнца, чтобы быть уверенными до конца…
Об оборудовании лаборатории нельзя было даже сказать, что оно уничтожено, – оно было попросту перемолото, и все обломки тщательно перемешаны. Не уцелел ни один кусок дерева величиной больше ладони. Обломки ровным слоем устилали весь пол, и над ними ничего не выступало. В воздухе ощущался запах, с которым до сих пор не приходилось сталкиваться никому. Запахи сала висельников и мандрагоры были едва лишь самыми скромными из его составляющих.
Родмин окинул затуманенным взглядом развороченную груду мусора, которая еще вчера вечером была его лабораторией.
– Зачем она это сделала? – удивился Эрто.
– Сперва отсюда много чего вынесли, – убежденно ответил маг, – и благодаря этому мы никогда не узнаем, что, собственно, пропало.
– Но как она сюда пробралась? – воскликнул командир гвардейцев.
– Видимо, где-то должен быть потайной ход, о котором я ничего не знал, – пробормотал маг.
Тщательно, пядь за пядью, они осмотрели все стены, проверяя даже самые мелкие трещины и царапины. Ничего обнаружить не удалось. Пламя свечи, перемещаемой вдоль стен, не дрогнуло ни в одном месте. Пришлось сдаться.
– Ничего не поделаешь, – махнул рукой Родмин. – Старые каменщики слишком хорошо знали свое дело.
– Мастер, – подал голос Эрто, – ты говорил, что что-то пропало…
– Да, ибо если бы она расколотила здесь все, обломков было бы больше. Так я думаю.
– Но как упыриха могла что-либо взять? Ведь у них нет пальцев? Разве когти годятся для того, чтобы хватать ими предметы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Он не мог в это поверить, но не верить тоже не мог… ведь это было, было, все время было! Вернулись самые худшие воспоминания, о которых он так долго пытался забыть.
От его прежней гордости ничего не осталось. Теперь существовало лишь отвратительное несмываемое пятно, тяжелое, словно свинец на веках, которые, как он знал, он никогда не осмелится поднять, чтобы взглянуть кому-либо в глаза.
Он стал никем. Жалким рабом звериных инстинктов.
Он представил себе, что пожирает окровавленный мозг, раздирает живот, чтобы добраться до печени… В конце концов, он знал этот вкус, помнил… Его затошнило.
К счастью, он не позавтракал.
– …как раз тогда, господин, он стоял на страже возле тех замурованных пирийцев, – Донесся до него обрывок чьих-то показаний.
– Каких замурованных? – воскликнул Ксин, охваченный внезапным предчувствием.
– Пирийцы – каннибалы, – пояснил Дарон, – но, пока они пожирают друг друга, это нас не волнует. Лишь когда они пробираются на нашу сторону, чтобы отлавливать людей для своих пиршеств, а мы узнаем об этом, то поступаем с ними по уже довольно старому в этих краях обычаю, то есть отправляемся в их земли, ловим всегда втрое больше, чем они, загоняем их в какую-нибудь дыру, вход в которую замуровывается, и держим их там до тех пор, пока они сами друг друга с голоду не сожрут, а потом пока все не сдохнут. Одного или двух выпускаем на свободу, чтобы они могли рассказать об этом своим. Алькс же стоял на страже возле каземата все время, необходимое, чтобы как следует схватился раствор.
– Как долго это продолжалось? – лихорадочно спросил Ксин.
Дарон многозначительно посмотрел на своего собеседника.
– Неделю, господин, – ответил тот.
– А пирийцев сколько было?
– Ровно восемнадцать, господин.
– Какой-нибудь особенный среди них был?
Дружинник беспомощно развел руками:
– Этого я не знаю, господин.
– Я видел! – неожиданно вмешался кто-то еще. – Чародей какой-то ихний был или вроде того…
Корчму заполнил грохот отодвигаемых табуретов и скамей.
– Брать оружие, ломы, молоты и что еще надо! – загремел, перекрывая шум, голос Дарона.
Началась всеобщая суматоха и беготня. Враждебность к Ксину куда-то бесследно улетучилась. Все выбежали из корчмы на двор и двинулись в сторону подземелья. Вскоре разгоряченная толпа заполнила подвалы замка, зажглись факелы.
– Показать мне этот каземат! – приказал Дарон стражникам.
Несколько мгновений спустя они стояли перед каменной стеной.
– Разрушить!
Грохот и лязг заглушили шум голосов. Загремели падающие каменные обломки. Вскоре они пробили стену, и отверстие начало быстро увеличиваться. Четверо с размаху били кирками. Все большие глыбы отваливались под ударами железа.
– Хватит! – Дарон вытащил меч и, взяв у кого-то факел, первым скрылся в дыре. За ним последовал Ксин и другие с факелами.
Свет залил влажную нору. Наступила тишина. Тех, кто ожидал увидеть уже полуразложившиеся, со следами зубов и изогнувшиеся в конвульсиях трупы, ждало разочарование.
– Во имя Рэха, ты был прав, – ошеломленно пробормотал Дарон.
Они лежали нетронутые, ровно, один рядом с другим, образуя круг, а руки их были соединены. Чародей привлекал к себе особое внимание – он лежал на животе, явно замыкая собой этот круг зловещей силы.
Ни один из них никак не реагировал на появление Дарона и остальных, хотя они наверняка еще были живы, – они были погружены в глубокую летаргию и лишь поэтому не умерли. Все были крайне истощены.
Ксин подошел к остолбеневшему Дарону:
– Здесь они не могли прийти в себя после того потрясения, но, видимо, смогли восстановить хотя бы часть своей прежней силы и с ее помощью… – Он не закончил и, опустив голову, подавленно отступил назад.
Дарон наконец опомнился. Глаза его вспыхнули мрачным огнем.
– Добить эту дрянь! – процедил он сквозь зубы.
Подземелье наполнилось свистом мечей, треском ломающихся костей и скрежетом разрубаемого мяса и сухожилий. Солдаты трудились в полном молчании. Никто не произнес ни звука, пока не был убит последний из лежащих. Тогда кто-то доложил об этом Дарону.
Дарон не ответил, лишь огляделся вокруг. Он искал Ксина, но котолака не было. Видимо, он куда-то ушел. «Нужно его найти…» – подумал он, а вслух приказал:
– Вынести немедленно отсюда эту падаль и глубоко закопать!
Он направился к выходу.
Ксина он нашел не скоро. На поиски ушел почти целый час. Лишь под конец его осенило, и он заглянул в корчму. Ксин был там, он спал, уронив голову на стол. Дарон подошел и тронул его за плечо. Котолак не дрогнул – он был пьян до потери сознания.
Грохот кулаком в дверь вырвал Ксина из похмельного сна. Он протер опухшие глаза, выбрался из постели и открыл. На пороге стоял мрачный Дарон.
– Что случилось? – пробормотал Ксин.
– Второй труп, – последовал сухой ответ.
Котолак мгновенно протрезвел:
– Где?!
– На верхней террасе, под твоим окном. Выгляни.
Ксин пошел в указанном направлении и высунулся наружу. Глаза не сразу привыкли к яркому солнцу…
Растерзанное тело лежало в луже крови не дальше чем в ста шагах от стены, в которой находилось его окно… Все как вчера. Он посмотрел на подоконник, и ледяное щупальце схватило его за горло – на камнях белели продольные царапины… Стоявший позади Дарон тоже их заметил. Ксин пошатнулся и медленно, скорчившись, сел на пол.
– Зачем ты пил?.. – Никто не в состоянии был бы определить по голосу Дарона, какие чувства одолевали его.
Ксин молчал.
– Вино здесь совершенно ни при чем, – неожиданно сказал кто-то.
Он поднял взгляд. Над ним стоял Берт, а рядом Аллиро. Видимо, они вошли вместе. Старый солдат смотрел на Ксина с отвращением и ужасом…
– Из-за потрясения, которое он перенес во время схватки с аниматорами, пробудилась его истинная природа, – продолжал истребитель. – Конец всем иллюзиям! Вот она, голая правда!
Он подошел к Ксину и провел рукой по его волосам.
– Смотрите! Даже вылизаться успел!
– Убери лапы, Берт! – рявкнул Дарон.
Аллиро повернулся и вышел из комнаты, а истребитель посмотрел на Дарона.
– Дело ясное, решай, – спокойно сказал он.
– Нет ни одного свидетеля…
– Свидетель лежит там! – Берт показал за окно. – Хочешь, чтобы был еще и третий?
Дарон не обратил на него внимания:
– Ксин, отзовись!
Тот продолжал молчать.
– Ты уже бывал когда-нибудь пьяным перед Превращением? – спросил Дарон.
Ксин отрицательно покачал головой.
– Так, может быть, поэтому?..
– Ты заблуждаешься, Ферго, вино здесь ни при чем.
– Не твое дело, здесь я командую! Ксин, слушай! Я дам тебе шанс. Слышишь? Сегодняшнюю ночь ты проведешь в этой комнате, никто тебя запирать не будет. Ты свободен. До утра… И не пей. Понял?
Ксин утвердительно кивнул.
– Идем! – позвал Дарон.
– Ты с ума сошел, Ферго.
– Молчи!
За выходящими закрылась дверь. Котолак остался один.
Часы ползли в темпе улитки, а он все еще сидел на том же месте, словно страшная тяжесть вдавливала его в пол. Еду ему приносила Мара. Они не разговаривали. Он с усилием заставлял себя есть, ведь нужно же было хоть чем-то заняться.
Наконец, после целого дня мучений наступили проклятые и благословенные сумерки. Превращение вызвало такую же боль, как и прежде, поскольку он пренебрег какими-либо приготовлениями.
Какое-то время он лежал неподвижно, и ничего не происходило, но внезапно он почувствовал, что его сознание гаснет! Отчаянные попытки защититься ни к чему не привели. Он попытался подняться и не смог. Тело перестало слушаться… Безумным усилием воли он попытался удержаться на грани, но сознание сопротивлялось все слабее и слабее…
Блеск зеленых глаз угасал с каждым мгновением, пока наконец не погас совсем, и веки бессильно упали.
– Проснись!
Ксин узнал голос Дарона. Он открыл глаза – было уже утро. Он повернулся, посмотрел на кузена. Можно было уже ни о чем не спрашивать. Все ясно.
– Третий… – сказал Дарон, – на этот раз возле замка, поскольку я не поставил вчера стражу на стены… – тихо добавил он.
Ксин какое-то время смотрел в потолок. Страх неожиданно исчез, спало нервное напряжение. Его охватило какое-то странное спокойствие. Он снова был самим собой. Казалось, к нему вернулись прежние силы…
Дарон все еще ждал его слов. И услышал их.
– Оставь меня одного. Можешь прийти сюда через два часа. Возьми свидетелей, если нужно… – медленно проговорил Ксин.
Дарон облегченно вздохнул:
– Хорошо. – Он кивнул и вышел.
Ксин еще немного полежал на кровати. Потом встал, запер дверь и не спеша оделся. Он надел самую лучшую свою одежду. Тщательно причесавшись, он направился в угол комнаты и взял с полки продолговатый, завернутый в белое полотно предмет. Присев, словно в позе для медитации, он положил сверток рядом с собой. Он освободил камзол на груди, расстегнул рубашку. Ксин развернул ткань – внутри был стилет. Он вынул его из ножен – медь и серебро замерцали двухцветным блеском.
Сжав рукоять обеими руками, он повернул острие к себе.
«Пора…» – подумал он и гордо улыбнулся.
Быстрым, решительным движением Ксин поднял руки вверх…
ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО КОРОЛЕВА-МАТЬ
Первые три дня ничего не происходило. Все это время придворные были охвачены невыносимым ужасом, который, в особенности после захода солнца, превращался в массовую истерию. Люди запирались на ночь в сундуках и ящиках, баррикадировали двери комнат чем только было возможно, а малейший шум или шорох доводил их до безумия.
Всеобщий страх углубляло осознание полной бессмысленности подобных мер, поскольку все знали, что во всем дворце нигде нет достаточно крепких ворот или даже стен, способных сдержать упыриху, которая сумела разрушить столь тяжелую крышку гробницы…
Так что ситуация напоминала пучок пропитанной смолой соломы, которой требовался лишь крохотный огонек, но на четвертую ночь нашлось и это. Какой-то человек, внезапно испугавшись собственной тени, свихнулся со страху и с пронзительным криком начал бегать от двери к двери, колотить в них кулаками и вопить: «Чудовище идет!»
В мгновение ока безумие охватило одно из крыльев дворца. Охваченные ужасом придворные прыгали из окон, давили друг друга на лестницах и в коридорах, несколько человек приняли яд, а десятка полтора, в основном женщины, навсегда лишились рассудка. Лишь дисциплинированность гвардии и хладнокровие офицеров предотвратили дальнейшее распространение паники.
Утром выяснилось, что свыше полусотни обитателей злополучной части дворца пострадали телесно или душевно, кроме того, насчитали двадцать трупов. Ни на одном из покойников не обнаружили ран от клыков или когтей…
Таким образом, Редрен снова был вынужден перестать играть роль собственного шута и решительно взяться за дело, как и подобает монарху.
Сразу же, как только ему доложили о случившемся в подземелье, он отправил в Дину посланника с приказом Ксину немедленно возвращаться, а сам вместе с Родмином занялся выяснением причин разрушения саркофага.
Много времени на это им не потребовалось…
Как ни удивительно, когда тайное стало явным, обошлось без вспышки гнева. Король буркнул что-то насчет того, что виновникам следовало бы кое-что отрезать, а кое-что зашить, но только когда все закончится, и больше к этой теме не возвращался. Видимо, на злость у него просто не было времени, ибо куда более серьезной проблемой оказалось найти место, где упыриха пребывает днем. Не было никаких сомнений в том, что день она наверняка проводит в каком-то из потайных помещений, а по ночам путешествует по системе секретных ходов и коридоров, построенных за века в катимском дворце. Проблема заключалась в том, что все планы самой старой его части пропали около восьми лет назад.
Родмин готов был поверить во что угодно, только не в случайную пропажу…
Начались поиски, но добровольцы, забиравшиеся в этот лабиринт не имея указаний, либо заходили в тупик, либо блуждали по тайным ходам и ничего не находили, пока в конце концов одна из групп, не успевшая выбраться оттуда до захода солнца, не пропала без вести. Их нашли только через два дня. Выглядели они так, словно их смолола чудовищная мясорубка. Останки пришлось похоронить в одном большом ящике, поскольку фрагменты тел невозможно было приписать конкретным личностям.
За все это время королева не нападала ни на кого за пределами своей мрачной обители. Могло создаться впечатление, что она не слишком заинтересована в том, чтобы пугать живших во дворце…
В такой ситуации Редрен довольно быстро поддался на лихорадочные уговоры советников и, чтобы не дразнить упыриху, прекратил посылать усиленные отряды стражи в угрюмую путаницу сырых коридоров. Казалось, будто существует некий неписаный договор. Во дворец начало возвращаться спокойствие. Через неделю жизнь пошла почти своим чередом, и лишь более многочисленные и чаще расставленные посты свидетельствовали о том, что это не так.
Особо надежная охрана непрерывно окружала самого короля и королеву. Даже в спальне их величеств, вокруг супружеского ложа, каждую ночь стояло полроты гвардии. То же происходило и в укромных местах…
Надежды на покой, однако, оказались ложными. Неожиданно исчез недоразвитый карлик, который иногда помогал настоящему шуту веселить короля. Разодранный матрас и смятая постель не вызывали сомнений в том, Кто был тому виной, а отсутствие крови свидетельствовало о том, что его похитили!
Невозможно было определить, что преобладало в разговорах, которые позже вели между собой придворные об этом событии, – страх или, может быть, удивление. Все терялись в догадках, зачем мог понадобиться упырихе этот несчастный придурок.
Ответ пришел быстро, однако он не только ничего не объяснил, но еще больше запутал загадку…
В одну из ночей в комнату Родмина с криком ворвался его ученик Эрто.
– Мастер, в лаборатории творится что-то странное! – заорал он, срывая с мага одеяло.
– Что такое?! – Маг вскочил.
– Там кто-то есть, но дверь заперта!
– Ты вызвал стражу? – Родмин поспешно одевался.
– Да, мастер, но они боятся войти, да и ключей у них нет…
Они выбежали в коридор. Возле лаборатории они застали человек тридцать гвардейцев, а их командир сразу же подошел к Родмину:
– Сейчас все тихо, ваше благородие, но только что слышны были будто бы шаги…
Страшный шум не дал офицеру договорить. Раздался грохот, потом звон бьющегося стекла.
– Это шкаф с банками для ингредиентов, – пояснил маг, – кажется, его опрокинули.
Новый грохот, смешанный с пронзительным треском ломающегося дерева, едва их не оглушил.
– Стол?.. – удивился Родмин.
– Мастер, она там? – испуганно спросил Эрто.
– Похоже на то, дорогой мой…
– Входим? – По голосу офицера явно чувствовалось, что ему хотелось бы услышать отрицательный ответ.
Что-то сильно ударилось о дверь – они аж подскочили от испуга.
– Нет, – исполнил его желание Родмин, – но встаньте тут, на случай, если она выйдет…
Стражники деловито образовали ощетинившийся пиками забор, а маг и Эрто поспешно спрятались за ним.
Звуки бьющегося стекла и ломающегося дерева продолжали доноситься из-за дубовых дверей и стихли лишь за час до рассвета. Однако, прежде чем войти, они дождались восхода солнца, чтобы быть уверенными до конца…
Об оборудовании лаборатории нельзя было даже сказать, что оно уничтожено, – оно было попросту перемолото, и все обломки тщательно перемешаны. Не уцелел ни один кусок дерева величиной больше ладони. Обломки ровным слоем устилали весь пол, и над ними ничего не выступало. В воздухе ощущался запах, с которым до сих пор не приходилось сталкиваться никому. Запахи сала висельников и мандрагоры были едва лишь самыми скромными из его составляющих.
Родмин окинул затуманенным взглядом развороченную груду мусора, которая еще вчера вечером была его лабораторией.
– Зачем она это сделала? – удивился Эрто.
– Сперва отсюда много чего вынесли, – убежденно ответил маг, – и благодаря этому мы никогда не узнаем, что, собственно, пропало.
– Но как она сюда пробралась? – воскликнул командир гвардейцев.
– Видимо, где-то должен быть потайной ход, о котором я ничего не знал, – пробормотал маг.
Тщательно, пядь за пядью, они осмотрели все стены, проверяя даже самые мелкие трещины и царапины. Ничего обнаружить не удалось. Пламя свечи, перемещаемой вдоль стен, не дрогнуло ни в одном месте. Пришлось сдаться.
– Ничего не поделаешь, – махнул рукой Родмин. – Старые каменщики слишком хорошо знали свое дело.
– Мастер, – подал голос Эрто, – ты говорил, что что-то пропало…
– Да, ибо если бы она расколотила здесь все, обломков было бы больше. Так я думаю.
– Но как упыриха могла что-либо взять? Ведь у них нет пальцев? Разве когти годятся для того, чтобы хватать ими предметы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59