Жили — не тужили. Однажды истопили они баньку и париться решили по старшинству. Первым пощел отец — поддал парку, пропотел — ив озеро. Потом была матушка — попарилась, согрелась — и купаться. Затем наступила очередь детей. Раньше они парились вместе, в баньке малышам места хватало. Нынче же подросли оба, росту и весу набрали. Заупрямился младший мальчишка, мол, не хочу в тесноте жаться, идем париться по очереди. Ответил ему старший отрок, что не дело так поступать — четвертый пар испокон веков обдерихе принадлежит. Злобен тот дух и мстителен. Коли его не почтить, каверзу страшную учинить может.
Уверил брата младший отрок, что отдаст обдерихе четвертый пар, сам же и пятым удовольствуется. Попарился старшой, попотел, и в озеро к бате и матушке отправился. Младшой же в баню отправился. Как внутрь вошел — так больше и не вернулся.
Обеспокоились родичи, что младший братец на озеро не идет, к бане возвратились, а там пар коромыслом. Отец хотел внутрь бежать, да только ошпарился. Мать хотела в дверь войти, — чуть не задохнулась. А брат старший и пытаться не стал, знал, что это проделки обдерихи, а с ним шутки плохи. Как остыла банька, внутрь родичи попали — ив плач. Увидели, что от братца младшего осталось, чуть без чувств не свалились: кости да мясо вареное, кожа с тела клочьями сползла, будто ящерица старую шкурку сбросила.
Как вспомнил ту историю Радим — мигом вспотел. Ох, не к добру эти шорохи и скрипы.
В лицо пахнуло жаром. Скоморох явственно ощутил, что в бане становится все жарче. Причину происходящего понять не мог, а потому только крепче сжал обереги. Радим попытался вспомнить какой-нибудь древний заговор от злых духов, но, кроме пары отбрехов про Чура, ничего на ум не шло. Скоморох скороговоркой прошептал заклинания, включая обрывок христианской молитвы, однако это не помогло. — В бане стало очень горячо. Раскаленные камни в кладке засветились алым огнем, наполняя клеть зловещим светом. Радим решил, что пришло время звать на помощь. Пусть немедленно откроют дверь!
— Ш-шлуш-шай ш-шлово Гош-шпода, ш-шмерт-ный! — раздался шипящий голос. — Покайш-шя в грех-хах-х! Верниш-шь в ш-швятое лоно!
Радим инстинктивно упал на колени. Он никак не мог понять, кто говорит.
— Кто? Кто здесь?… — Скомороху было страшно до дрожи.
— Ух-ходи отш-шюда! Верниш-шь в ш-швятое лоно! — шипение доносилось со стороны очага.
Присмотревшись, Радим удостоверился, что голос исходит от каменной кладки. Пленник с ужасом распознал полыхающее алым светом человеческое лицо, сложенное из раскаленных булыжников. Жуткий лик смотрел единственным оком прямо на скомороха.
— Ещ-ще еш-шть время! Ш-штупай в лес! Ш-шту-пай сквозь него! Верниш-шь в ш-швятое лоно!
У Радима пересохло в горле, руки и ноги отказались повиноваться.
— Твои грех-хи уш-шасны! Покайшшя в них-х, и будеш-шь прощ-щен! Ш-штупай, или ш-шдохни! Верниш-шь в ш-швятое лоно!
Вид алого лица был отвратителен. Огненные губы шевелились в такт словам, но в то же время скомороху чудилось, что голос звучит прямо в голове. Огромным усилием воли Радим заставил себя закрыть глаза. Он хотел, чтобы кошмар исчез, растворился без следа.
Боги вняли мольбам скомороха. Шипение прекратилось, жар спал, и когда Радим рискнул открыть глаза, он не увидел ничего, кроме темноты, наполнявшей баню. Сон, страшный сон… Это казалось наиболее простым объяснением случившегося. Или все-таки не сон? Если это был обдериха, то что он хотел сказать?
Не успел пленник как следует обдумать смысл кошмара, как скрипнула входная дверь. На миг ярко сверкнул месяц, потом его заслонила темная фигура. Радим прищурился.
— Не бойся! Это я — Млада! — раздался шепот. — пришла тебя освободить.
Радим был несказанно удивлен ее появлением.
— Зачем? Что случилось?
— Господин Остромир уговорил князя заковать тебя в железо и завтра отправить в Новгород. Неизвестно, что он дальше с тобой сделает. Валуня сказал: надо бежать.
— Бежать? Не сносить мне головы… — Радим быстро продумывал возможные ситуации. — Поймают — железо благом покажется. А что ты сделала со сторожем?
— Им занялся Валуня. Поторопись, пожалуйста! Вот твой мешок! Я туда еще пирогов положила…
— Добро, — увидев свои пожитки в целости и сохранности, Радим воспрял духом и решил, что свобода дает больше возможностей, чем неволя. — Пойдем.
Следом за Младой скоморох осторожно вышел из баньки и двинулся к плетню. Месяц светил ярко, поэтому дорогу было хорошо видно. С одной стороны, это на руку — идти легче, с другой — самих беглецов тоже издалека видно. Подбираясь к калитке, Радим заметил безвольно замершее в стороне тело. Свет падал человеку на лицо, потому скоморох без труда признал одного из дружинников, которые вели его к князю, а затем в баньку. Третьяк. Ратник был мертв, его тело было рассечено. Валуня из-за Радима зарезал сотоварища? Скомороха покоробило. Сомнения закрались в душу, но он не дал им воли. Решившись на побег, нельзя останавливаться на полдороге.
Млада вывела Радима на опушку леса и здесь попрощалась.
— Иди вдоль ручья. Слышишь, за бурьяном журчат? Он выведет тебя к Мете. Пойдешь против течения. Дойдешь до Волочка. Удачи!
— Спасибо, Млада. И Валуне передай мою благо-дарность!
— Передам, обязательно! До встречи!
Млада на прощание поклонилась и спешно пошла к Березейке. Радим постоял, глядя ей вслед, а потом двинулся на звук бегущей воды. Он свободен и вроде как не внакладе. Потеряно только ожерелье, а мешок с пожитками остался нетронутым. Не самое худшее развитие событий.

Глава 4
В лесу Радим на себе испытал, что осенние ночи теплом не балуют. До сих пор его согревала непрерывная череда приключений, теперь же холод, проникнув сквозь рубаху, пробирал до костей. Радим достал из мешка кафтан и немеющими пальцами натянул на себя. Чтоб стало веселее, решил перекусить, благо сразу нашел завернутые в тряпицу пироги Млады.
Набив рот вкусной выпечкой с начинкой из смородины, скоморох почувствовал себя гораздо лучше. Даже сил прибавилось, страх перед преследователями улетучился, а ноги зашагали быстрее.
Конечно, ночной лес опасен. Это Радим знал не понаслышке, самому приходилось бедовать, и в ямы падать, и с тропы сбиваться. Но в этот раз выбирать не приходилось — чем дальше он уйдет, тем больше выиграет. По остывшему следу псы вряд ли пойдут, а людям его век не сыскать.
Ночной лес был полон жизни. То там, то здесь кто-то хлопал крыльями, надрывно ухал, потрескивали ветки, шумели деревья. Радим был на короткой ноге с лесными тварями. Конечно, он боялся встреч с медведем-шатуном или волками, но был готов к ним. На этот случай в мешке лежал длинный нож с прочной костяной рукоятью.
Не слишком пугали и лесные духи. Против леших и шишиг хорошо помогали висящие на шее обереги. Гораздо больше Радима страшила встреча с людьми. Князь по малому поводу в такую глухомань с дружиной не пойдет. Значит, в новгородской земле действительно серьезные неприятности. Похоже, тати совсем распоясались и спуску никому не дают, вон даже целые села вырезают. А где разбойному люду прятаться, как не в лесу? Не ровен час, наткнешься на татей. Вот тогда придется попотеть.
Радим будто в воду глядел. Не успел он пройти по ручью пары верст, как увидел отблески костра. Впереди кто-то был.
Собственно, вариантов у Радима имелось немного: обойти костер справа либо слева. При этом нельзя потерять из виду ручей — местность незнакомая, можно заблудиться.
Скоморох присел, вслушиваясь в доносящиеся от костра звуки. Там разговаривали люди. Они вели беседу в полный голос, ничего не остерегаясь. Разобрать слов Радим не мог, но это его не волновало. Главное, что люди у костра заняты собой и, вероятно, не обратят внимания, если мимо осторожно проскользнет случайный путник.
Чтобы не создавать шума, Радим решил не переходить ручей. Он отправился по тому берегу, на котором стоял, — лишь чуть углубился в чащу. Ступал теперь с огромной осторожностью, старался не хрустеть валежником, не задевать развесистые еловые лапы. Это удавалось с трудом. Скоморох бесшумно поравнялся с костром, отделенным от него лишь несколькими кустами, и затаился, переводя дыхание. Пройти еще столько же — и он в безопасности.
У костра сидели человек десять. Одеты небогато: в некрашеные холсты и кожи. На ногах — либо драные лапти, либо грязные мозоли. Однако когда Радим перевел взгляд выше, у него вмиг похолодело в груди.
Их лица скрывали грубо выделанные личины. Ни один уважающий себя скоморох не стал бы выступать в таком виде. Ценились личины, искусно расписанные признанными мастерами. Брови, нос, рот — все должно было светиться яркими красками. Здесь же — невыразительные деревяшки с двумя отверстиями для глаз. Именно эта невыразительность более всего и пугала. У людей отсутствовали лица. Перед костром сидели безликие.
— Время на исходе. Но все складывается в нашу пользу, братья. Князь здесь, значит, победа близка.
Говорил человек, чья личина выделялась отсутствием второго ока. Кроме того, на его голове не было ни единого волоска.
— Он оказался глупым, — усмехнулся щербатый старик в полуличине — она скрывала его лицо только ото лба до носа, оставляя открытыми рот и седую бороду.
— Все, кто не вернулся в лоно, — глупцы! — ответил одноглазый.
Услышав слово из ужасного сна, Радим встрепенулся. Ох, неприятная компания здесь собралась, надо скорее уносить ноги. Однако любопытство оказалось сильнее.
— Мудрецы — те, кто принял спасение. Сегодня среди нас трое новых братьев. Они побывали на Горе, они говорили с Господом, они получили посвящение кровью и плотью. Братья, встаньте!
Трое мужей послушно поднялись.
— Принесли ли вы доказательства своего возвращения? Есть ли у вас то, что обрадует Господа?
— Есть, брат, — нестройным хором ответили мужи.
— Покажите нам.
Первый муж поднял с земли дерюгу и, развернув, извлек отрубленную голову:
— Купчина отказался принять крест и вернуться в святое лоно.
Второй муж поднял за длинные волосы другую голову:
— Полдюжины грешниц застал я на купании. Ни одна не приняла спасения. Моя рука покарала их во имя Господа.
Третий муж тоже принес человеческую голову:
— Мой отец был закоренелым грешником. Одноглазый одобрительно кивнул:
— Вы вернулись в святое лоно, братья. Садитесь! Господь радуется вместе с нами.
Скоморох был благодарен ночи, скрывшей от него кровавые детали происходящего. Бурная жизнь закалила его, но не настолько, чтобы безучастно взирать на жестокость душегубов.
— Скоро заблудших не станет, — начал вещать одноглазый. — К Покрову все будет закончено. Нам придется многое для этого сделать, но Господь вознаградит нас. На небесах верных рабов Божьих ждет сущий рай.
Речь напоминала христианскую проповедь. Нечто подобное Радим неоднократно слышал, когда бывал в церкви. Только говоривший был не пресвитером. Немытые мозолистые руки явно привыкли к топору, а не к кадилу. А эта лысина… Где-то он уже видел подобную. Ах, да, тот воевода в Лощинке. Но не может же это быть он? Что ему делать среди грязных смердов?
— Нам предстоит снова убивать. Готовьте свои души к смертельной схватке, братья. Господь поможет. Помолимся!
Люди у костра сложили ладони и зашептали молитвы. Радим разглядывал сидевших и все больше убеждался в том, что надо улепетывать. Очи безликих безумно блестели в отблесках пламени, придавая и без того ужасным татям невыносимо жуткий вид. Еще страшнее было их снаряжение. Безоружных среди молящихся не водилось. Длинные ножи и тяжелые рогатины были у каждого. Некоторые, как, например, одноглазый, имели топоры. Кое у кого за спиной виднелись луки и колчаны, полные стрел. Но более всего пугало, что слова одноглазого очень напоминали речь, услышанную во сне. Может, сна не было вовсе? А все это — жуткая явь?
— У тех, кто не примкнул к нам, еще есть время, — снова заговорил лысый. — Они должны покаяться в грехах и вернуться в святое лоно. Это единственное, что их спасет. Другая дорога — смерть и вечная мука в геенне огненной до самого Страшного суда. Выходи, Радим, мы тебя ждем.
Одноглазый повернул голову в сторону затаившегося скомороха. Глаз жуткого проповедника полыхнул огнем, его взгляд впился в Радима. Если произошедшее назвать громом среди ясного неба, то это будет слабое сравнение. Скоморох буквально остолбенел, не в силах уразуметь, как его обнаружили, как узнали его имя.
— Не противься воле Господа, что привела тебя сюда. Иди к нам или умри! — Одноглазый резко взмахнул рукой, метнув топор. Оружие с треском рассекло кусты и вонзилось в березу, за которой прятался скоморох.
Радим будто оттаял, он резко вскочил и, более не размышляя о смысле происходящего, рванул прочь от костра. Вдогонку закричали, забряцали оружием, кинулись следом, поэтому скоморох бежал что было сил. Ветви хлестали по лицу, оставляя болезненные царапины, ноги ударялись о корни и пни. Непроходимые заросли, как назло, вставали стеной каждый раз, когда скоморох прибавлял скорости. Приходилось их огибать, метаться из стороны в сторону, теряя время и ориентиры. Благодаря ловкости Радим все же избежал опасностей ночного бега. Пару раз свалившись, он не разбил голову и не свернул шею.
Выскочив на берег реки, скоморох не успел остановиться и с разбегу влетел в воду. Холод привел его в чувство. Куда дальше? Идти вдоль Меты, как предлагала Млада, было опасно. Радиму казалось, он еще слышит звуки погони, а значит, на этом берегу его в покое не оставят. Надо плыть.
Скоморох скинул кафтан и рубаху, снял боты и сложил добро в мешок. Осенняя Мета была холодна. Боясь окоченеть, скоморох спешно поплыл к противоположному берегу, гребя правой рукой, а в левой держа на весу мешок. Однако на середине силы оставили беглеца. Начали неметь мышцы. Радима охватил страх. Он с тоской подумал, что утонуть в реке еще глупее, чем свалиться в медвежью яму. Вот будет радости у раков — пощипать его бренное тело. Правда, говорят, к утопленникам благоволят русалки. Интересно, они красивы или нет?
Наконец, правая рука напрочь отказалась слушаться. Радим пошел ко дну. Бросив мешок, он попытался помочь себе левой, но тщетно. Скоморох тонул, барахтаясь из последних сил. Внезапно ноги коснулись твердой поверхности. Или ему показалось? Радим попытался встать и на самом деле ощутил илистое дно. Подхватив плавающий рядом мешок, скоморох, по грудь в воде, медленно побрел к берегу.
Он добрался до ближайших ивовых зарослей. Там свалился на землю и мгновенно заснул.

Глава 5
В тинистой заводи нудно гудели мухи. Сидевшая на склоненной к воде иве сойка наблюдала за трудягами-муравьями. Рядом куда-то спешил важный черный жук. Заяц вынырнул из леса на берег и, принюхавшись, осторожно приблизился к реке. Розовый язык заметался по поверхности воды. Внезапно длинноухий насторожился, завертел головой. Потом зверек торопливо отскочил от берега и припустил к лесу. Вслед понесся громкий чих.
Радим проснулся. Он поднялся с песка, протирая заспанные глаза. Скоморох чувствовал себя сносно, гораздо лучше, чем можно было предположить после вчерашних невзгод. Небольшая простуда была платой за ночевку в мокрой одежде.
Первым делом скоморох осмотрелся: не видно ли давешних преследователей. На берегу вырисовывалась лишь одна цепочка следов, и они принадлежали Радиму. В лесу пахло опадающей листвой, но не людьми. Река безмятежно несла свои воды в необозримую даль.
Скоморох скинул исподнее и в чем мать родила встал под лучи горячего солнца. Сладкая нега распространилась по телу, тепло заструилось в жилах, пришло ощущение жизни. Сила наполнила затекшие мышцы. Радим с наслаждением несколько раз выгнулся, потом сделал пару дюжин приседов, попрыгал на месте и наконец нырнул в реку.
Взбодрившись, скоморох вышел на берег и, обсыхая, предался думам. Нечистое дело творится в земле новгородской. Волшбой не просто пахло — так разило, что не по себе становилось. Хотелось как можно скорее утечь подальше и забыть ужасные лица лысого татя с топором и его приспешников. Пусть разбойным людом занимаются князь и его дружина. Это им не одинокого скомороха имать, потрудиться явно придется.
Скоморох перекусил подсохшим пирожком, попил свежей речной воды и, быстро собрав вещи, выступил в поход. Пошел против течения, как сказала Млада. Надо добраться до Волочка, а уж оттуда то ли через Торжок идти в смоленские пределы, то ли повернуть к Суждалю.
Погода стояла замечательная. Пожалуй, даже ле-теница не часто радовала такими ясными и теплыми днями. Легкий ветерок дул с полудня, приятно холодя раскрасневшееся лицо. Радим шел быстрым шагом, временами огибая заболоченные участки, однако стараясь не упускать реку из виду. Заблудиться в незнакомых местах — проще простого. Даже такому опытному страннику, как Радим, не выжить, заплутав в глухой чаще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32