– Я вас провожу-у, – кокетливо протянула она и пошла впереди, красуясь длинными стройными ножками. Игорь шел за ней, как баран, не в силах отвести взгляд от соблазнительной фигурки, обтянутой халатиком. – Прошу-у, – так же промурлыкала она, открывая дверь кабинета.
Игорь, чувствуя, как полыхают уши, вошел.
Кабинет как кабинет. Психолог – мужчина средних лет, бородатый и в очках – выглядел весьма располагающе. На стене висела картина. Небольшая. Но затягивало в нее, как в омут. Весенние сумерки. Жуткие и притягательные. Луна над лесом. И уходящая в никуда серебряная дорога. Он вспомнил фамилию художника. Когда-то он выставлялся в Универе. Недбайло.
– Нравится? – спросил психиатр. – Меня зовут Константин Евграфович.
– Игорь. Кременников Игорь. Я был на его выставке. Еще студентом.
– Это авторская копия. Мне один друг подарил. Ну займемся делом. Какие жалобы?
– Зеленые чертики, Красная Женщина, и ненормальное зашкаливает.
Игорь всегда подозревал, что все психиатры отчасти психи. Теперь он уверился в этом окончательно. Потому что Константин Евграфович кивнул и поинтересовался:
– А какие конкретно чертики?
– Да понимаете, обычно они ко мне не приставали. Например, такие, похожие на мохнатые шары или тени. Сидят себе по углам, иногда перекатываются с места на место по своим делам, не мешают. Обычно так было. А теперь они словно следят за мной – катаются следом, кучкуются…
– Они только дома бывают?
– Да… Нет, скорее в помещениях. Один у нас на работе живет.
– Вы один их видите или кто еще?
– Вроде я один, в том-то и дело. Я к ним уже привык, а тут у них перемена в поведении. Я… испугался.
– Угу, – отметил что-то в журнале Константин Евграфович. – А вы не помните, ничего такого не случалось до того, как произошла такая перемена?
– Что случилось? Да вроде ничего. Ну сон мне приснился про какой-то трон Сатаны… И Анастасия еще что-то хотела сказать во сне…
– Кто такая Анастасия?
И Игорь начал рассказывать. Как на духу. Он говорил и смотрел в окно, совершенно не придавая значения тому, что оттуда виден не обычный двор с посеревшими кучами снега под тусклыми фонарями, а огромная белая луна над серебряными травами… Просто не замечал.
Когда он закончил рассказ, Константин Евграфович хмуро покачал головой. Он некоторое время молчал, затем сказал:
– Игорь, я не стану вас пугать, потому как толком и не знаю, опасно все это или нет. Но могу успокоить – вы не псих. Просто вы один из немногих пока людей, – он нарочно подчеркнул это «пока», – которые не просто видят то, что мы называем «зоной», и ее созданий, но и осознают, что видят. Вы не избранный. Просто у вас мировосприятие такое. Я вполне согласен с вашей теорией ненормального, и если бы вы согласились сотрудничать с нами…
– Быть подопытным кроликом? – криво усмехнулся Игорь.
– Скорее, объектом для наблюдений. Хотя я был бы рад, если бы вы стали нашим сотрудником. Кстати, как вы нас нашли?
Игорь пожал плечами:
– Увидел вывеску.
– Давно?
– Давно, – прямым взглядом посмотрел Игорь в карие глаза доктора. – А вот осознал, что увидел, – недавно. – Он помолчал, затем достал из кармана оранжевую брошюрку со странной плетенкой. – И вот это тоже недавно осознал. Почему? И что это? – кивнул он на символ.
Константин Евграфович чуть прикусил губу, пряча улыбку, затем нацарапал что-то на визитке.
– Вот адрес. Идите, не удивляйтесь и ничего не бойтесь. Ну до встречи! Думаю, мы с вами теперь будем довольно часто встречаться, Игорь Михайлович.
На том и расстались. За окном уже совсем стемнело. Игорь встал под фонарем на остановке и достал карточку. Стенина Елена Георгиевна. Областной центр акушерства и гинекологии!!! Игорь чуть было не выбросил карточку. Подлянка какая! А впрочем… впрочем, выбирать иногда не приходится.
– Идите, не удивляйтесь и ничего не бойтесь… Дорогу осилит идущий.
Игорь вдруг рассмеялся, вдохнул морозный воздух ранней весны и зашагал по хрустящему ледку подмерзших лужиц. Дело пахло приключением. А что еще нужно бывалому мушкетеру?
Стоит на Покровке «дом-комод», в тылах которого прячется областной институт акушерства и гинекологии. Место тихое, приятное. Туда-то и пришел, внутренне обмирая от робости и стыда, Игорь.
В длинном коридоре было темновато, хотя на улице резвилось солнце. Вдоль стены на стульях сидели несколько замкнутых и явно отягощенных невеселыми мыслями женщин. Как по команде пять пар глаз повернулось в сторону Игоря. Недоумение, смешанное с неприязнью. «Не» в квадрате. Игорь понадеялся было, что ему не в тот кабинет, но, сверившись с бумажкой, затосковал. Тот. Хуже того, на двери красовалась табличка – «врач-сексопатолог».
В течение следующего часа Игорь вертелся, как на сковородке, чуть ли не всем телом ощущая испепеляющие взгляды женщин, в которых читалось только одно: все мужики сволочи. Наконец он уже и сам начал чувствовать себя сволочью. Постепенно он стал слышать их мысленный шепоток – даже не удивился, что слышит.
«Паскуда…»
«И чего ему тут надо? Это не для этих гадов место, это наше, женское!»
«Вот и моей такой недоделок попался…»
«А вот отрезать бы ему это самое…»
– Следующий!
Игорь вздрогнул, огляделся – и понял, что это, собственно, его зовут. Внутренне перекрестившись, вошел.
Елена Георгиевна Стенина оказалась высокой молодой женщиной, статной и в теле. Белый халат, застегнутый на все пуговицы, соблазнительно натягивался на груди и бедрах. Была она смуглая, румяная, с широкими черными бровями, роскошными южными очами в густых угольных ресницах, с чувственными губами и круглым твердым подбородком. Волосы были крашены в соломенный цвет, и ей это шло, как ни странно. При виде такой женщины каждый мужчина невольно делал стойку – стойку «смирно», поскольку у дамы был решительный и суровый взгляд и командирские манеры.
Она сидела за столом у окна, спиной к свету, потому Игорь не сразу узнал ее.
– Какие проблемы? – осведомилась психологиня густым, низким голосом.
– Проблемы… – проблеял Игорь. – В смысле…
– Та-ак. Вот что, молодой человек… – Тон ее действительно превращал Игоря в зеленого юнца, хотя сама-то она была лет на пять его моложе. – Сейчас вы мне будете рассказывать все как на духу. Константин мне позвонил. Итак, – она встала, – какие у вас… проблемы? Излагайте.
И Игорь вздохнул и начал излагать.
У психологини Елены Прекрасной тоже, как оказалось, была своя теория.
– Понимаете ли, Игорь, – чуть нахмурившись и качая рукой, говорила она. – Да, там больше пациентов нет? Вроде по записи больше никого. Нет? Отлично. – Она потерла руки. – Представьте себе, что, положим, существует такое место, пространство, где наши идеи, мечты становятся, скажем так, материальными? Просто предположите, что такое быть может.
– Ну?
– «Ну», – передразнила Елена. – «Солярис» читали? Как он, этот самый Солярис, воплощал самые заветные мечты людей? Хари помните? Предположим, что вы, мечтая… о ком-то, создали вашу Хари. И она явилась к вам на маячок вашего жгучего желания встретиться с этим… кем-то. И ваша Хари желает существовать. Быть. Жить. И поддерживаете ее существование только вы, она держится за вас.
– Но почему она… такая?
– Какая?
Игорь задумался, поджав губы.
– Та Хари была… как бы это… хорошей, что ли. Не высасывала. А меня высасывают. – Он поднял взгляд, нахмурился. – Она не такая, как я представлял себе… ту… женщину. Она совсем наоборот.
Психологиня хмуро посмотрела на него. Пожевала губами.
– Я не знаю, – сказала она, помолчав.
– И что мне теперь делать с ней и прочими тварями?
Елена Прекрасная задумалась. Дернула плечом.
– Будем следить. И охранять вас.
– Что?
– Вы ценный подопытный кролик, – усмехнулась Стенина. – А уж как и кто вас будет охранять – вам знать пока не надо.
– А потом?
– Потом будет потом.
Игорь понял, что на этом обсуждение закончено и обжалованию не подлежит.
Они еще некоторое время пообсуждали нормальность ненормальности и поспорили о той степени, когда ненормальность из нормальной становится паранормальной, и Игорь, глянув на часы, стал прощаться. Он достал визитку.
– Будем отслеживать ваше состояние, – сказала Елена. – Звоните ежедневно, а лучше заведите дневничок-глюковничок, и в пятницу через неделю я вас жду. Успокойтесь, не здесь, а у Константина. Как что-то экстренное – звонить немедленно! – Она протянула ему свою визитку.
Только на улице Игорь осознал, что с него ни Константин Евграфович, ни Елена Стенина, она же Елена Прекрасная, не взяли ни копейки.
Когда дверь за Игорем затворилась, психологиня глубоко вздохнула и рванула с места в боковой кабинетик – подразумевалось, что это смотровая-операционная. Но там, под высоким потолком, была подвешена большая боксерская груша. Стенина замерла на мгновение, затем с диким воплем вмазала с разворота левой ногой по груше. Еще раз. Еще. Руками, ногами. Наконец, спустив накипевшее и издав финальный дикий вопль, она снова вздохнула, одернула халатик и решительно вышла в приемный кабинет. Села за стол. Затем достала мобильник.
Выбравшись из последнего автобуса на улице Ивана Сусанина, психологиня поднялась к себе в однокомнатную квартиру на третьем этаже. С чувством облегчения заперла за собой дверь и рухнула на табурет в прихожей.
– Ой денек, – выдохнула она.
На уютной кухне Елена включила музыку, погурманствовала чем бог послал – а ведь неплохо послал, да и готовить она любила и умела. Потом, мурлыкая себе под нос и покачивая бедрами в такт музыке, Елена Прекрасная отправилась в ванную, откуда выбралась этак через час, и пошла сушить волосы. Еще через некоторое время, окутанная облаком розового махрового халата, дама пошла в прихожую и, деловито закурив, подтащила за гофрированную шею к зеркалу покорный старый пылесос «Ракета». А затем, уперев руки в боки, уставилась на свое отражение и стала ждать. Через некоторое время отражение стало неуловимо меняться. В зеркале стояла та же дама, но уже в черных обтягивающих кожаных брюках и туго зашнурованной на груди черной кожаной безрукавке с глубоким вырезом. Полную шею обвила серебряная змейка, хвостик ее спрятался в ложбинке между грудей. На руках тускло заблестели стальные вороненые наручи, кисти обтянули черные перчатки, выше локтей зазмеились серебряные браслеты. Лоб перехватил черный ремешок с пронзительно горящим зеленым камнем. Тяжелые пряди на голове пошли волной, словно змеи зашевелились. Психологиня удовлетворенно хмыкнула, залихватски затушила сигарету о высокий ботфорт, покачала крутыми кожаными бедрами и, схватив за шкирку пылесос, шагнула в зеркало.
По Ту Сторону стояла осенняя ночь. Иссиня-белая полная лунища неподвижно пялилась с небес, окутанная размытым серебристым ореолом. Тишина была невероятная. Серо-стальной пылесос безмолвно летел над темными лесами, задумчиво блестящими озерами и медленными молчаливыми реками, над струящимися туманами, медленно вытягивающими по ложбинам прозрачные щупальца. Уже пала роса. Пахло прелыми листьями и увядающей травой. И кругом только темные волны-леса и холмов. Ни огонька. Ни звука – только крик ночной птицы да шепот ветра в ушах.
– Никогда не угадаешь, – пробормотала Елена. Она каждый раз проходила на Ту Сторону через осень, хотя время суток не всегда совпадало со здешним. Место же было всегда одно и то же.
Пылесос завис в воздухе. Психологиня огляделась. Через секунду сверху послышалось веселое хихиканье.
– Сестрица Стено! – прозвенел с небес тоненький голосок. – Сестрица Стено!
– Явилась, – буркнула психологиня Стено и помахала рукой летящей к ней очаровательной блондиночке. На блондинке был голубой шелковый хитон, чересчур короткий и с чрезвычайно глубоким вырезом, ремни крылатых сандалий плотно охватывали изящные точеные ножки. Прелестница кувыркалась в воздухе, умудряясь каким-то образом не открывать своих красот окончательно. На лбу свивались две серебристые змейки. Кувыркнувшись еще раз, блондинка изящно опустилась на спину пылесоса, скрестив ноги.
– Привет, сестрица Эвриала, – усмехнулась психологиня. – Хорошо выглядишь.
Не сговариваясь, обе горгоны откуда-то синхронно извлекли две трубки на длиннейших чубуках и закурили. Змейки на лбу Эвриалы захлопали глазами и зашевелились, а затем, приняв удобную позу, снова заснули. Стено вытащила из-за голенища девятихвостую плетку – при ближайшем рассмотрении эти хвосты оказались живыми змеями – и хлестнула пылесос по полированному боку. Тот хрюкнул и послушно полетел по знакомому маршруту.
К далекой белой горе, по подножию охваченной рекой, вокруг которой горстью жемчуга по зелени рассыпался город.
К огромному белому замку на горе, замку в вечном сиянии.
Этой ночью, после многих глухих ночей без сновидений, Игорь увидел сон.
Он сидел у себя на кухне, а на окне сидел Вилька. Они ждали. На столе стояло вино, в вазе поблескивали золотой, серебряной и лиловой фольгой конфеты, по-новогоднему пахло мандаринами.
Он слышал шаги. Все ближе и ближе. Вот улица. Вот дом. Вот порог. Сейчас прозвенит звонок…
Ах, как же славно гулять под весенним теплым дождем! Погоды стоят предсказанные, то есть теплые и мокрые. А первые майские дни обещают жаркими и солнечными. И потянутся мои москвичи к своим фазендам и грядкам воздавать должное Международному дню трудящихся. А я останусь смотреть, как покрываются прозрачной дымкой едва тронутые зеленью парки, дождусь желтых пушистых ершиков ольхи и пения соловьев… Есть в году несколько дней, когда над Моим Городом высшая власть, и я могу покинуть свой пост и стать просто одним из духов. Тогда я волен идти куда угодно – только по большей части я остаюсь здесь. Когда еще удастся побродить по Городу так вольно, как в эти дни?
Я пойду туда, где пишет свои картины и ничего не подозревает о близящихся событиях художник. Тот, кто, может, станет Художником Моего Города. Я постою у него за плечом, посмотрю на его картины. А он, возможно, опять заметит меня, и снова его было успокоившаяся душа придет в смятение. Может, так и лучше будет – художнику нельзя быть спокойным…
За окном шел дождь. В переулке не было видно ни единого прохожего, во дворе даже кошки попрятались. Впрочем, было еще рано для спешащих с работы горожан. В обычный присутственный день и Андрей еще сидел бы в офисе, вырисовывая очередные интерьеры, но сегодня он уже побывал у заказчика и решил в контору не возвращаться.
Он заварил чай покрепче и сидел на кухне, глядя на серый дождевой сумрак и голые еще ветви деревьев, когда раздался звонок.
«Наверное, соседи», – подумал Андрей. Может, опять у Марьи Николаевны кошка пошла гулять по балконам.
Но каков сюрприз – в дверях стояла Вика!
Мокрая-мокрая – вода ручейками бежала с ее челки, с беретика, с рукавов промокшего на плечах плаща. Мокрая… словно живая. Она вошла, сняла беретик, стряхнула его и обратила на Андрея взгляд, полный просто невыразимой радости.
– Вика, вы? Как… как вы меня нашли? – сказал он, когда к нему вернулся дар речи.
– Да господи, разве это трудно? – улыбнулась она. – Вы как маяк. Только кое-где пришлось обходить – новые улицы. Мешают…
Андрей, не сводя с нее глаз, повесил ее плащ на вешалку, торопливо вытащил из тумбочки еще тетины меховые тапочки.
– Вот, переобуйтесь. У вас же ноги совсем промокли!
Вика с сомнением посмотрела на свои боты – может быть, даже фабрики «Скороход», вышедшие из моды в далекие довоенные годы.
– Я не… Спасибо!
Мгновение поколебавшись, Андрей распахнул дверь в большую комнату, в мастерскую. Вика радостно заявила:
– Как у вас красиво! Как у настоящего художника.
– То есть я не настоящий? – засмеялся Андрей.
– Настоящий, – шепнула Вика.
– Проходите. – Он повел рукой, приглашая ее в комнату. Пододвинул ей тяжелое кожаное кресло. – Вы не замерзли? Дать вам плед? – В прошлый раз Вика была словно прозрачная, а сегодня – совсем другая. Живая. Что-то изменилось… Вика поерзала в кресле, кресло скрипнуло.
– Не замерзла. Но плед можете мне дать, так мне будет уютнее, – чуть капризно протянула она, забираясь в кресло с ногами. Андрей набросил на нее свой клетчатый плед, и она укуталась в него по самые глаза. – Между прочим, я пью вино, – заявила она. – Почему-то именно вино я пить могу где угодно – хоть у вас, хоть у себя дома. Я проверяла.
Андрей с готовностью вытащил бутылку молдавского кагора.
– Такое пьете?
– Конечно, то, что надо! Давайте скорее бокал. – Она выпростала руку из-под пледа.
Андрей хотел включить свет, но не стал. Зажег три свечи в черном кованом подсвечнике. Вика смотрела сквозь бокал на свечу, и вино в бокале светилось темно-красным. Лицо ее стало пугающе серьезным.
– Андрей, – осторожно заговорила она, пригубив, словно бы для храбрости, – я ведь к вам не просто так пришла. Меня папа прислал и просил вас прийти к нам снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51