Юрист извлек из-за пазухи искусно украшенный завитушками флакончик, откупорил, отхлебнул. Дохнуло маримальским дистиллятом, ценимым тамошними конниками и потому именуемым коняком или коническим напитком. Дебрен считал его мерзостью, но знал, что крепость свою он оправдывает.
— Удержи их, — прохрипел Вендерк опп Гремк. — Испортишь все, глупец! Никакого военного оружия, только то, что гражданские носят, только для самозащиты.
— А пошел ты в задницу со своей самозащитой! Давайте сюда шлем!
— Отодвинь столик, Цулья, — пискнула из-за рулевой колонки Солган, — берись за перо! Пишите: «Град камней крупнее домов, застивших солнце своим количеством…»
— Это, пожалуй, всего лишь несколько горстей щебенки, — дернул адмирала за руку Гремк. — Слышал Збрхла? Никого там нет, наверху. А уж дракона-то и подавно. Ветер подул, может, суслик пробежал, немного шума наделал, а глупый матросик в портки наклал и вывалился из марсовой бочки. Отмени приказ, черт побери, не то я тебя адмиральского патента лишу, а тогда знаешь, что будет…
— Свинья ты, Вендерк.
— Я юрист. Блюду указания клиента. Я должен тебя защищать от доверителей и палача, если Императору будешь хорошо служить, а ежели нет, то да снизойдет на тебя человеческая и Божеская, ну, милость… Видишь, сразу надо было…
Венсуэлли, хмурый, как кладбищенская ночь, жестом удержал сражающихся с засовом двери матросов.
— Дебрен, ты что дуб дубом стоишь? Наколдуй мне какой-нибудь шлем гражданский, самооборонный, если тебе делать нечего. А ты, Солган, перестань верещать. Ведь они этого ни за что в жизни записать не успеют, даже если у них от спешки перья загорятся.
— Дурак ты, Венсуэлли. Каждый из них третье слово записывает, порой сокращенно, потому и успевают запросто. Это называется научная организация труда, НОТ, невежда… — Хронистка уже не пряталась за рулем, а стояла, стряхивая шапочкой пыль с туфель. — Пишите, ученики: «Разложение дисциплины и пробелы в образовании, а также определенные отягощающие факторы привели к этому несчастному случаю…»
— Она права, — продолжил опп Гремк. — Взгляни на того простака в проржавевших латах. Знаю я их, странствующих рыцарей, отуманенных магией… Такой кресала не выдумает, большинство из них забрала в публичном месте не поднимет, чтобы не вызвать смеха глупым выражением лица. Но дракона, поверь, такой болтающийся по миру рыцарь за полмили как кобель суку почует. А этот-то и за милю наверняка.
— Брехня.
— Нет, Венсуэлли. Не случайно именно этого придворного рыцаря княгини Помпадрины Добродетельной мне взять присоветовали. Он, понимаешь, хоть и анонимный, но род свой ведет от благородных рыцарей-дракоборцев…
— Не дракоборцев, а дракобойцев, — поправила Солган.
— Я знаю, что говорю. При моей профессии точность слова гораздо весомее, чем при вашей, любезная дама. Именно дракоборцы, ибо до сих пор каждый глава рода, оставивший потомство, плыл на Малый Чиряк и здесь, после героической борьбы с драконьим когтем, замертво падал. Он, а не дракон. Значит, не дракобойцы они, а дракоборцы.
— Благодарю, Вендерк. Ты поднял мне настроение, чума тебя побери.
— Давай без сарказма, адмирал. Я лишь говорю, что господин Голубой в драконах разбирается и скотину эту учует издалека. Пока он здесь торчит, будто пугало против воробьев, нам ничего не грозит.
В проливе потерявший надежду Люванец, последний сухой в команде, с двумя чеканами в рукам взбирался на драккар, галера, отвернувшаяся кормой, дрейфовала между мелями. Было тихо и спокойно. Из-за серых туч то и дело проглядывал размытый диск солнца.
— Придется здесь ночевать, — отметил Дебрен. Солган, очернявшая руководство экспедиции в глазах младого поколения, замолчала на полуслове. Юрист сглотнул, живот у него немного опал. Венсуэлли, тихо посвистывая сквозь зубы, глядел поверх носа корабля на лес. Странно тихий, странно мрачный. Конь Голубого рыцаря фыркнул, нервно застриг ушами.
— Сожалею.
— Сожалею, доблестный рыцарь, — сказал Вендерк опп Гремк, даже не пытаясь прикинуться опечаленным. — Процесс высадки на сушу в соответствии с «Морским и океанским кодексом» пока что в мореплавании не отменен. Закон гласит: «Ежели швартование и разгрузка учиняются на расстоянии от борта, корабельным бумом либо иным устройством, магическим такоже определяемым, или же под портовым краном, то в таковом разе ответственность несет докерский цех». Ты видишь здесь какой-нибудь кран, не говоря уж о порте вообще? Сквозь твое забрало наверняка мало что видать, так я тебе помогу: нет здесь ничего похожего, а сие означает, что ты находишься под командой капитана, в данном случае адмирала, и находиться будешь, пока на расстояние бума не отойдешь. И ежели с тобой по пути какая-никакая неприятность приключится, то не кто иной, как упомянутый адмирал, будет от стыда глазами хлопать и золотишком твой промах прикрывать. А расплата за столь именитого дворянина разорила бы его вконец, поэтому не чини препятствий и позволь специалистам предварительно исследовать район.
Латы скрипнули, пошевелили рукой, но быстро признали себя проигравшими. Из-за обета молчания владелец лат изначально оказывался в дискуссии с профессиональным юристом в проигрыше. От двуручного меча, традиционного оружия дракобойцев, тоже было мало проку. Венсуэлли, видя, как яростно сопротивляется блокирующий выход корпус драккара, сменил тактику и перетащил на «Ласточку» солидный десантный отряд. Правда, на Збрхле, его кнехтах и приданных им матросах обоих экипажей не было и признаков металла, а в руках они держали недостойные воина чисто гражданские орудия самозащиты, однако их было многовато против одного человека, пусть и закованного в броню.
— Да, — неуверенно сказал Венсуэлли. — Юрист прав. И поэтому на берег первым сойдет пьяница Саскоур… — Опп Гремк громко втянул воздух. — То есть, я хотел сказать, Хромуша Лобрик. Саскоур из Эйлеффа пойдет вторым, и лишь за ним на коне двинется господин Голубой рыцарь. Ну все, подсадите-ка Хромушу на сходни.
Спуск к воде был очень наклонным, поэтому, хотя внизу лишь бревна отделяли обшивку каравеллы от омываемых водой камней, из абордажного проема пришлось перебросить сходни, едва доходившие до берега. Правда, с одной стороны там были поручни, однако Лобрика все время заносило в противоположную сторону, надо думать — из-за скверно пригнанного протеза. Из-за пристрастия к алкоголю Лобрик даже не попробовал ухватиться за натянутый на колышки трос, и Дебрен здорово вспотел, страхуя его с каравеллы до конца сходен.
— Стой! — вдруг рявкнул у самого его уха юрист. — Куда ты прешь со своей культей?! Что было сказано?!
Лобрик споткнулся, подпрыгнул, взболтнул ногами на манер марионетки и проделал в воздухе чуть ли не шпагат. Дебрен, совершенно растерявшись, снял чары. Деревянная нога Лобрика, тащившаяся сзади, неожиданно оказалась впереди, ударилась в песок. Вторая, не деревянная, извернулась и вдарила пяткой идущего следом Саскоура из Эйлеффа в самое чувствительное место.
— «На глазах свидетелей… — Солган подскочила от возбуждения, принялась размахивать руками. — На глазах свидетелей… на глазах…»
Протез пробил тонкий слой песка, попал в каменную щель, застрял под углом, ноги Лобрика разъехались в очередном шпагате, на этот раз настоящем. Дебрен толкнул Хромушу в спину, но запоздал, потому что тот рванулся назад, а падающий налицо Саскоур угодил на линию магуновых заклинаний.
— Не так! — зловеще топнул Вендерк. — Дурни! Головы разобью!
Все забурлило, кто-то ударил выброшенную вперед руку Дебрена, кто-то угодил ему по лбу цепом, правда, не специальным, а гражданским, но из чертовски твердого дерева. Прежде чем Дебрен прицелился снова, было уже слишком поздно.
Лобрик оторвался от своей искусственной ноги, перевернулся спиной к обрыву и заколотился о борт корабля где-то далеко внизу, сразу над кромкой воды. Саскоур, все еще обеими руками прижимая чувствительное место, получил по голове заклинанием и помчался вниз в три раза быстрее. Задел виском за застрявший между камнями Лобриков протез, ударился головой о землю и замер.
— Чары! — крикнул кто-то из матросов «Арамизанополисанца». — Скверный знак!
Кричал он по-илленски, на официальном языке Империи Бикопулисс, но Дебрен не сомневался. Не понял крика разве что жеребец Голубого, да и то особой уверенности в этом не было. В воздухе повисла паника.
Повисла — и там осталась. Вопреки тому, что ожидал Дебрен.
— Пья… — начал Венсуэлли.
— …в зад! — докончил Збрхл.
Группа вооруженных невоенным оружием людей замерла, только нервно бегали глаза, стараясь не упустить выскакивающего из-за камней дракона. Или что-то не менее паскудное. У Дебрена мелькнула мысль, что если б они оказались правы, то наверняка последний раз в жизни. Скальная полка, у которой стояла «Ласточка», была чем-то вроде окончания закручивающегося рогалика, совершенно невидимого с галеры яра.
— Я не улавливаю магии, — искоса глянул магун на опп Гремка. — Спокойнее, добрые люди. Это вино и ничего больше. Они были пьяны.
Что-то пошевелилось. Что-то бело-розовое с большой добавкой грязного. А теперь еще и красного. Неруэла, писарка, вытащила откуда-то кусочек полотна и прыгнула сквозь группу людей к абордажному проему.
— Может, они еще живы! Нужна помощь.
Дебрен уже было открыл рот, но не успел. Вендерк опп Гремк был ближе к трапу. Он прыгнул со скоростью, поразительной для всемирно известного юриста, и загородил проход.
— Стой! Куда, соплячка! А-то ремень сниму!
— Неруэла! А ну немедленно к тетради. Как мне диктовать, если мои помощницы гонки устраивают? Погоди у меня!
Девушка испуганно оглянулась. Покраснела, наклонила голову и засеменила обратно. Магун коснулся подушечками пальцев ее локтя.
— Не надо, — шепнул он. — Ты хотела сделать добро, но они мертвы. Спасибо.
Неруэла удивленно взглянула на него. Потом на госпожу Солган и, почти бегом вернувшись к столику, схватила листки, подняла перо.
— И что дальше, мэтр Гремк? — зловеще усмехнулся Венсуэлли. — Мэтр Дебрен? Какие-нибудь гениальные предложения имеются?
Юрист медленно, крепко ухватившись за трос, прошел на край сходен. Не смущаясь, добрался по спине Саскоура до того места, где конец досок обозначил границу суши. Придерживаясь за поручень правой рукой, левой схватил труп за волосы, приподнял голову, подтянул как мог высоко. И хватанул ею о землю так, что аж хлюпнуло.
— «Смерть героических моряков наполнила глубокой скорбью их спутников. В Господни чертоги отошли героические морепроходцы с Его именем на устах!» Его — большая руна, Цулья! Сколько раз надо повторять? Хочешь, чтобы я тебе грешные руки повыворачивала?
— Всех присутствующих призываю в свидетели! — закричал опп Гремк. — Кто, святым кольцом поклявшись, не сможет подтвердить, что Саскоур из Эйлеффа, марималец, земли этой перед смертью коснуться успел, пусть подойдет сюда и взглянет.
Несколько матросов, друзей убитого, зашептались, переглянулись. Один, немного помедлив, вышел вперед. Дебрен узнал рулевого, управлявшего шлюпкой, когда они тянули «Ласточку» к берегу. Венсуэлли стоял с непроницаемым видом, скрестив руки на груди.
— А ну подвиньтесь, многоуважаемый, — проворчал рулевой.
— Подвиньтесь?! Влезть сюда хочешь? Ха, прелестно! Слепой у нас выискался, пощупать должен! Знаете, господин адмирал, кто вашей шлюпкой управлял? Слепец! Я, конечно, не настаиваю, ибо это не входит в мою компетенцию, но на вашем месте я б этого парня за борт выкинул. Бьюсь об заклад, что, вербуясь на корабль, он и словом о своей слепоте не обмолвился. Иначе говоря, обманул и за это должен быть наказан как минимум разрывом договора. Оставим его здесь. Пусть дракон паршивцем подавится.
Матрос побледнел, грохнулся на колени, дрожащей рукой начертал на груди знак кольца.
— Святой Махрусе… Да вы что, господин?! Ведь… ведь у меня… Глаза как у сокола. Клянусь, я прекрасно вижу!
— Да? Докажи, будь добр. Что ты здесь видишь? — Палец с перстнем ткнул в окровавленную голову трупа. Рулевой, насупившись, долго думал. Возможно, слушал, что скажут товарищи, перебивающие один другого, — и не мог разобрать.
— Я здесь вижу… вижу здесь… а? Ага, Саскоура вижу, жопой кверху лежащего и пачкающего землю. — Палец опп Гремка поднялся, указал на протез. — И деревяшку покойника Хромуши вижу, которая в землю воткнулась.
Дебрен придвинулся к адмиралу и шепнул:
— Что эта жирная свинья вытворяет? Прикажи ему отстать от бедняги, иначе я…
— Не вмешивайся, — еще тише прошипел Венсуэлли. — Или с работы вылетишь. Хочешь здесь остаться? Один на один с драконом? Ежели он от старости не издох, то тебе по крайности скучать не придется. Хотя, мне кажется, он давным-давно концы отдал. Пойми, корабли сюда раз в четверть века заходят. А если в роду Голубых малопрыткий парень выпадет, то и реже. Так что заткнись.
Дебрен заткнулся. Слова не сказал, когда опп Гремк попытался стащить с помоста останки, а потом, когда у него заболела нога, приказал стащить тела баграми. Помогать не пробовал. Даже когда изодранное в клочья тело выскользнуло у тащивших его на корабль матросов и с гнусным всплеском застряло между камнями и бортом «Ласточки».
— «Героев, кои жизнь на алтарь веры и науки сложили, с честью и почетом…» Немедленно прекрати, Неруэла! Если у тебя хоть одна слеза на тетрадь попадет, я заставлю тебя… Ты меня в краску вгоняешь, девка!
Вендерк опп Гремк осторожно вернулся на палубу. Выглядел он вполне довольным.
— Надеюсь, судьба этих пьяных глупцов не заставит вас отказаться от выполнения обета, господин рыцарь? — Он с некоторым беспокойством поднял голову, глянув на забрало восседающего в высоком седле Голубого. — Это был всего лишь несчастный случай. Мэтр Дебрен, чрезвычайно искусный в колдовстве, подтвердит, что никакой магии в случившемся не было. Ведь верно, Дебрен? Ну, что так исподлобья смотришь? Скажи, что я прав, Дебрен, я к тебе обращаюсь.
Магун молчал. Он смотрел правоведу в глаза и что-то беззвучно шептал. Впрочем, может, это он просто сглотнул слюну.
— Не надо, — быстро сказал Венсуэлли. — Вы же видите, господин Вендерк, что рыцарь Голубой — человек не из пугливых, уже на сходни въезжает, так что извольте отодвинуться.
Опп Гремк попятился, но глаз с магуна не спускал. Даже когда подкованные копыта застучали по сходням, а доски предостерегающе заскрипели.
— А теперь, — процедил он сквозь зубы, — наоборот, молчи и не вмешивайся. Если будет произнесено хотя бы одно заклинание… Мы понимаем друг друга?
Дебрен не дрогнул. Подтверждения не требовалось. Они друг друга понимали.
Без поддержки магией наездник мог свалиться со сходен вместе с конем. Сходни могли переломиться, перекоситься. От сотрясений, вызванных тяжелым, как бугай, рыцарем, с горы могли посыпаться камни. Не подохнувший от старости вовремя дракон мог в любой момент возникнуть из-за угла и устроить бойню. Существовала масса возможностей. Теоретически.
Практически не осуществилась ни одна. Голубой спокойно съехал на берег, остановил коня и, аккуратно вращая древко, смотал намотанный на него прапорец. В сером предвечернем свете блеснуло розовым, голубым и золотым шитье какого-то весьма сложного герба.
— «… в правой же четверти, Северную Брехту символизирующей, вышит был герб госпожи княгини, две рыбы из семейства тресковых, мечом пронзенных, а сверху солнцем освещенных, коий знак имеет целью подчеркнуть…»
— Не здесь, — крикнул не совсем довольный Гремк. — Этого места с моря не видно. Советую подняться вон на тот холм, благородный рыцарь. Только осторожней! Не свалитесь, прежде чем… я хотел сказать: будьте внимательны.
Рыцарь молча развернул коня и перепугал всех зрителей, направив жеребца на узенькую тропку, по которой осторожная мамаша-коза не пустила бы даже своих отпрысков. Место, к которому он направлялся, было словно бы специально предназначено для установки флагов, межевых столбов и прочих символических предметов такого рода, поскольку возвышение над ущельем было самым высоким местом на побережье, а залив — единственным гостеприимным участком этого побережья, однако Дебрен ни за что б не рискнул въехать туда на коне. Даже самых благородных кровей, выдрессированном прекрасным мастером и отуманенном магией.
— Ставлю пять шеленгов против одного, что он свалится, не успев воткнуть прапорец, — бросил кто-то из кнехтов. Разразилась буря закладов. Каменное или, точнее, железно-листовое спокойствие рыцаря произвело впечатление, так что большинство ставили на то, что он свернет себе шею лишь на обратном пути. Ставили также на то, свалится ли он в воду или в расщелину. Кто-то поставил на тропинку на невидимой стороне взгорья и счастливый финал, а кто-то рискнул поставить три против пяти на вмешательство дракона Полыхача, в существовании которого, вообще-то говоря, большинство сомневалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39