Я отвернулась. Пусть щеки мои были сухими, но в глазах наверняка отразился страх. Бояться на самом деле было нечего. Никакие внутренности из меня не вываливались, даже кровь не текла. И все же мне казалось, словно что-то умерло у меня внутри. «Хорошо, что он не ждет от меня любви, — подумала я, — ибо сегодня он ее ни капельки не получит».
Но если честно, я бы не возражала, если бы он сам предложил мне только любовь. Больше от него ничего не требовалось. Скажи он мне сейчас о любви, я бы бросилась к его ногам, и пусть бы он делал со мной все, что пожелает! Но будь я проклята, если бы я предалась животной похоти, подобострастию или «цивилизованности». Не о такой любви я мечтала!
— Здорова ли ты.., госпожа моя? — спросил он, глядя при этом сквозь меня так пристально, что я едва не обернулась, чтобы посмотреть, не стоит ли кто-нибудь у меня за спиной. От звука его голоса меня зазнобило. Порой он знает больше, чем следовало бы! Слишком мудры, слишком пытливы его глаза, глаза барда! Но он питал ко мне искреннее сочувствие, а я сейчас как раз в сочувствии больше всего и нуждалась, чувствуя себя проклятой, словно обитательница Гадеса, которая мучается жаждой, но которой вместо воды подносят очередной камень, и этот камень она должна вновь катить вниз по склону.
— Харлек, — выговорила я и запнулась. Я не знала, что сказать. Я чувствовала себя так, словно очнулась после чудесного сна, где мне привиделись цветы и радужные рыбки, и обнаружила, что мир сер, а сапоги немилосердно жмут.
И еще.., я дала клятву Ланселоту. «Святая Равноапостольная Мария, помоги мне! Укрепи меня! Пусть голос мой будет тверд! Пусть всякие чувства оставят меня, невзирая на то, что Этот Мальчишка живет на свете!» Наверное, он и сам в этот миг ощутил прикосновение смерти.
А я не имела права плакать. Харлек умер давным-давно, еще до того, как мне минуло десять лет от роду — тогда, когда последний корабль с фигуркой дракона на носу отплыл в Кардифф, и было объявлено, что Харлек принадлежит Риму. Про это еще наши бабушки детишкам рассказывали сказку.
Я услышала какой-то странный звук, обернулась и увидела, что Корс Кант стоит передо мной на коленях.
Глупый мальчишка! Это еще что за новости?
— Полагаю, тебе лучше встать на ноги, Корс Кант Эвин, как подобает истинному барду — если, конечно, тебе еще не дика мысль о том, чтобы завоевать меня.
Я подтолкнула его туда, где нас ждали Ланселот и Кей, а в конце пути — Меровий и корабль, на котором мы могли уплыть домой. О Господи! Как же я жаждала поскорее вновь увидеть Камланн и забыть о том, что есть на свете это место, где у меня больше нет дома!
И тут раздался глухой стук, заставивший меня вздрогнуть. Мы все, выпучив глаза, уставились на Ланселота, а он рухнул, как подкошенный. Я бросилась к нему со всех ног, но Кей опередил меня.
— Государь! — в страхе воскликнул он. Он, похоже, не на шутку испугался. Стало быть, они все же что-то значили друг для друга, невзирая на все распри. Принц корчился на земле, словно змея, и сжимал руками виски.
— О, как больно! — выдавил он еле слышно.
Корс Кант схватил меня за руку, а я в ответ изо всех сил сжала его пальцы.
«Тупица! Почему бы тебе вместо этого не сжать меня в объятиях!» А несчастный Ланселот кричал от боли, словно душу его кромсал невидимый нож.
Глава 28
«О Иисус, Митра, помогите!» — Корс Кант приподнял голову Ланселота, потрогал шею — сердце героя не билось. Бард прижал ухо к губам Ланселота, но дыхания не ощутил.
— Он мертв, — изумленно проговорил юноша. Корс Кант поднял голову, посмотрел на Анлодду, Кея, Бедивира. Все трое замерли, лица у них стали как каменные. Наконец сенешаль шагнул к Ланселоту, отбросил руку Корса Канта и сам потрогал шею полководца.
— Мальчишка прав, — изрек он. Отважилась приблизиться и Анлодда, прижалась ухом к груди принца.
— Да что такое происходит?! — воскликнул бард. — Собрание лекарей? Разве вы все мне не верите? Я могу прослушать сердце не хуже любого другого!
Между тем никто не рыдал от горя, не сожалел о гибели героя. Кей бросил многозначительный взгляд на брата. Анлодда растерянно потерла пальцами лоб.
— Ну хорошо, но скажите, во имя Махи, что нам делать с его телом? — спросил Корс Кант.
— Оставим его здесь, — предложил Кей.
Бедивир что-то согласно пробурчал.
Анлодда покачала головой.
— Нет, мы должны унести его отсюда. Уж этого-то он заслуживает, хотя у каждого из нас он мог вызывать какие угодно чувства. Он пал на поле боя, исполняя свой долг и сражаясь за Dux Bellorum.
— Это верно, — не слишком охотно согласился сенешаль.
— Артус взбесился бы, если бы узнал, что мы бросили его, — добавил Бедивир.
— И это верно, — отрешенно проговорил Кей.
— Корс Кант попятился. Шагнул в сторону, ступая по вывороченным из мостовой булыжникам. Сердце его сковало страхом. «О боги, он упал замертво у нас на глазах, а никому и дела нет!». Тут бард понял, что дух его снова покинул тело, взлетел ввысь и наблюдает за случившимся с высоты. Он видел это раньше? Не это ли привиделось ему тогда, на борту «Бладевведд»? Мертвое тело человека, убитого теми, кого он любил больше всего на свете.
«Неужели принц умер из-за того, что дурацкое видение сбылось в такое неподходящее время?»
— Нет, — прошептал Корс Кант. — Это не он. Это не может быть он.
Его отделившийся от тела дух, неловко управляя непослушным телом, повел юношу вперед. Движения выходили неуклюжие, дерганые. Кей обернулся и отошел от Ланселота — казалось, он интуитивно ощутил, что тело Корса Канта пусто, безжизненно, и это не на шутку напугало его. Анлодда смотрела на барда с открытым ртом, но не убежала. Взгляд ее был устремлен поверх головы барда — в то место, где и он сам ощущал пребывание своего духа. Анлодда прищурилась.
Корс Кант растопырил пальцы и стал следить за тем, как его руки вытягиваются, касаются груди Ланселота, затем лба. Бард вдруг увидел, что изо рта принца тянется тончайшая серебряная нить, но другого ее конца юноша разглядеть не мог, как ни старался. Казалось, тень его ушла куда-то в другой мир.
Нить была тонка и затянута до предела.
Силуэты спутников Корса Канта расплылись, потеряли четкие очертания. Забыв о них, юноша потянулся, уцепился за нить и стал взбираться по ней. Нить души Ланселота увела барда в туннель, который чем выше, тем становился уже. «Как дымоход», — подумал бард.
Твои друзья отныне — мы!
Бард взбирался все дальше, крепко держась за нить души Ланселота. Но вот наконец настало мгновение — как тогда, в подземелье, — когда что-то остановило Корса Канта. Это потрясло юношу — ведь вверху, над ним, в заоблачные выси уводила нить души Ланселота, и ни конца ей не было видно, ни края.
«Что делать? Что же делать?» Корс Кант в страхе искал решения, но не знал, каково оно может быть. «Нет! Я не могу! Я всего лишь мальчишка!» — Нет, — сказал чей-то голос. — У тебя — все четыре масти Таро. Ты мужчина, а такое решение под силу мужчине.
И тут Корс Кант понял, что слышит свой собственный голос.
Корс Кант поборол сковавший его страх силой разума и сжал в правой руке меч рассудка.
— Ты можешь уйти либо вверх, либо вниз, мой принц, — сказал он.
— Не знаю, что ты изберешь, но пока тебе не судьба умирать. Ты должен исполнить свой долг, у меня нет в том сомнений, но и свой долг я должен исполнить также.
Ты нам еще нужен, принц. Вернись же вниз вместе со мной.
С этими словами Корс Кант вытянул руку с мечом, как только мог высоко, и перерубил серебряную нить.
А потом бард упал, потеряв и меч, и нить, и даже чувство верха и низа. С болезненным ощущением он приземлился внутрь собственного тела. Он лежал, распластавшись, на теле Ланселота.
В глазах еще туманилось, голова кружилась, но юноша приподнялся и встал на колени. Принц судорожно вдохнул, повернул голову и, тяжело закашлявшись, сплюнул большой ком мокроты. Щеки его порозовели, а затем побагровели.
Корс Кант снова потрогал грудь принца, чтобы послушать, как бьется сердце Ланселота, но легат решительно отшвырнул руку барда.
— Я.., похоже, вы вернулись в мир живых, государь, — пробормотал юноша.
Кей, Бедивир и даже Анлодда в ужасе смотрели на Корса Канта.
За это время к месту происшествия успела сбежаться толпа зевак. Когда юноша выпрямился и встал, толпа отступила на несколько шагов. Трое спутников Корса Канта с места не тронулись, однако бард понимал, что и они не прочь присоединиться к зевакам.
— Вот тебе и раз, — обескуражено вымолвил Бедивир. — Этот треклятый бард, оказывается, умеет исцелять!
— Sang raal! — прошептал Кей.
— Королевская кровь, — перевела Анлодда.
— О чем это вы лепечете? — возмущенно проворчал Ланселот. — Что со мной такое стряслось? Пошли отсюда, пора выбираться! — Он зыркнул на Кея, оглянулся на Корса Канта. — Да в чем дело-то? Почему вы все пялитесь на меня?
Анлодда заговорила так тихо и спокойно, что стала до смешного не похожа на себя.
— Послушайте, если вы не желаете, чтобы юты нынче ужинали отбивными из бриттов, нам следует внять увещеваниям Ланселота и убраться отсюда.
Кей и Бедивир помогли Ланселоту встать на ноги — сделали они это не без опаски. Было видно, что прикасаться к воскресшему принцу им страшновато. Затем все четверо поспешили к городской стене.
Глава 29
С четвертой попытки Марк Бланделл наконец признался Меровию в том, что выдал Куге стратегический план.
Король принял эту новость стоически. Марк и не ожидал, что весть о его предательстве будет воспринята Меровием столь спокойно.
— Ты сделал это не нарочно, Медраут, — сказал он. — И наверняка старался поступить как лучше.
От улыбки Меровия, похожей на ухмылку Чеширского Кота, Марку стало не по себе. Он бы предпочел какое угодно наказание. «Я снова подвел его. Я подвел всех моих собратьев». Марк ушел в тень, отбрасываемую густой кроной дерева, закрыл лицо руками в ожидании удара ножа или стрелы, которые завершили бы его никчемную жизнь в этом времени.
Но этого не произошло. Король мягко коснулся его плеча.
— Пора, Медраут. Готовь своих людей к атаке. Прикосновение Меровия успокоило Марка. Он поднял глаза, чувствуя себя щенком, которому сейчас дадут свернутую в трубочку газету. Король потрепал его по волосам и поспешил к сикамбрийцам.
Марк поднялся с колен и позвал младшего командира, Хира Амрена. Он твердо решил впредь больше не подводить Меровия.
— Тебе ведом план? — спросил он. Хир Амрен резко кивнул.
— Давай соберем отряд.
А через час Марк уже вел диверсионную группу по козьей тропе, которая, как он надеялся, выведет отряд из леса к северо-востоку от харлекских пристаней. Там отряд должен был завязать бой с ютами, отвлечь их от кораблей, которые предстояло захватить отряду Меровия и поджечь все суда, кроме самого большого — здоровенной, довольно неуклюжей германской галеры. Другие корабли представляли собой более хрупкие суденышки римской конструкции и наверняка принадлежали городу до нападения ютов.
«Войско» Меровия насчитывало около пятидесяти человек. Четырнадцать из них король отдал под командование Марка. Сердце Бланделла колотилось быстрее, чем у влюбленного мальчишки, пока он не убедился, что среди его людей будет находиться Хир Амрен. Это в значительной степени ободрило Марка.
Отряд пробирался по туманному холодному лесу, передвигаясь почти бесшумно, насколько это было возможно при полном вооружении. Поглядывая на воинов, перебегавших от дерева к дереву, Марк вдруг почувствовал иллюзию: ему показалось, что с ним человек тридцать-тридцать пять, не меньше. «Господи, — взмолился он мысленно, — пусть такой же оптический обман возникнет и у ютов!» Нужды в координации действий не было. От акции диверсионного отряда зависело время нанесения основного удара. Меровий должен был дождаться момента, когда юты среагируют на ложный маневр, после чего должен был атаковать их арьергард.
Если Марку повезет, если юты запаникуют, развернутся и дадут бриттам исчезнуть в лесу, чтобы затем присоединиться к отряду Меровия.., тогда, быть может, Марку Бланделлу удастся прожить достаточно долго, и он успеет найти майора Смита и рассказать ему о том, что случилось с его телом.
«Как я скажу ему? Что я скажу? Представь себе, брат Смит, там, в реальном времени, мы убили твое тело. Боюсь, теперь тебе придется торчать при дворе короля Артура в чужом теле до конца твоих дней».
Марк покачал головой. Получалось грубо и жестоко. Но какая уж тут дипломатия? «Я несу ему смертный приговор. Он никогда не сможет вернуться домой».
Чья-то холодная рука сжала плечо Марка. Он чуть не вскрикнул, но успел сдержаться.
— Легионеры заняли позицию, господин, — прошептал Хир Амрен на ухо Марку.
— Отлично. Что теперь?
— Ну.., не гоже мне растолковывать командиру тактику, но…
— Ну?
— В общем, господин, мне бы не хотелось высовываться, только…
— Да говори же, будь ты проклят!
Марк видел, как Хир Амрен едва заметно улыбнулся. «Видит, гад, что заставляет меня унижаться и радуется этому. Ну и ладно».
— Предлагаю, принц, дождаться того мгновения, когда солнце позолотит вершины вон тех гор на востоке, а затем мы выступим так, чтобы держаться против солнца. Так нам будет легче одурачить врагов — они будут хуже видеть нас и не сразу поймут, как нас мало.
Марк понимающе кивнул.
Медленно занималась заря. Горы отбрасывали длинные тени — те горы, которые пятнадцать веков спустя будут называться хребтом Кадер Идрис. Марк в нетерпении ждал рассвета. Наконец на миг вершины озарила зеленая вспышка, и взошло ослепительно яркое солнце.
— Вперед? — спросил Марк у Хира Амрена.
— Еще мгновение, господин, пусть взойдет целиком. — Командир пригнулся, замер, и вскоре прошептал на ухо Марку:
— Вперед, господин?
— Вперед! — эхом отозвался Марк.
— Вперед! — прокричал Хир Амрен громогласно, как настоящий командир.
Вокруг Бланделла взревело разом множество глоток — явно больше четырнадцати. Воины вставали рядом с ним, и их было вдвое или втрое больше, чем вышло с ним из лагеря. «Я схожу с ума!» — решил Бланделл и заковылял следом за людьми, которых был призван вести в бой.
Половина отряда бросилась бегом вниз по склону, перебежала поле и набросилась на ютское войско на полпути к пристаням. Другая половина, которой по идее и существовать-то не должно, приближалась медленно. Воины шли, пригнувшись. Явно был задуман еще какой-то маневр.
Марк пробежал мимо резерва и догнал первую половину отряда. «Какого черта? Что происходит? Все перепуталось, нас слишком много!» А что самое паршивое, так это то, что юты не ответили на замысел бриттов, как ожидалось. Вместо того чтобы очертя голову броситься на неожиданно появившихся врагов, юты отступили и закрылись щитами, превратившись в неприступную стену. Более половины ютов ушли еще дальше — как раз в ту сторону, откуда должны были появиться люди под командованием Меровия — а ведь их, по подсчетам Бланделла, у короля осталось совсем немного. Юты оглядывались в ту сторону, словно высматривали Меровия, ждали, когда же он наконец появится.
— Господи Всевышний! — вырвалось у Марка, когда они с Хиром Амреном во главе отряда почти вплотную приблизились к передовой линии ютов. — Этот ублюдок Куга снова предал нас! Он выболтал ютам наш план!
— Во имя Митры, надеюсь, что ты прав, господин! — выдохнул Хир Амрен и злорадно ухмыльнулся.
Первые пятнадцать из людей Марка кинулись к ютам и принялись теснить их к берегу. Это оказалось довольно просто — юты как будто особенно и не сопротивлялись. Большей частью они занимались тем, что непрерывно укрепляли свой арьергард, то и дело снимая ради этого воинов с передовой линии.
— Но где же Меровий! — в отчаянии воскликнул Марк. И почти в это самое мгновение он услышал пение волынок и увидел серебряно-белую фигуру короля, появившегося из леса — как раз там, где юты были сильнее всего.
В ужасе Марк понял, что короля окружают всего-навсего десять сикамбрийцев.
Юты злорадно взвыли, и Марк очнулся. Этот вопль представился ему похожим на то, как вопили конфедераты во время Гражданской войны в США — ну, то есть он думал, что они вопили именно так. Практически все ютское войско развернулось и помчалось в сторону, откуда, как, видимо, полагали юты, им наносится основной удар.
— Нам конец, — проговорил Марк упавшим голосом. — Они не купились.
— Еще как купились, господин. Вперед!
Хир Амрен резко взмахнул рукой, и из тумана поднялся резервный отряд, который быстро присоединился к передовому. Удвоенные силы бриттов бросились следом за ютами. Цепь была порвана без особых усилий — казалось, бритты даже не заметили на своем пути никаких препятствий и ударили по тылам ютского войска.
Враги упрямились, не желали мириться с тем, что их одурачили. Они упорно преследовали Меровия и его свиту, а те отступали к пристаням с той же скоростью, с которой туда бежали юты. Более половины ютов пали от предательских ударов со спины прежде, чем поняли, что происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40