Пару раз за Теплый Сезон бывшая разбойница отправлялась в окружавший Эпин лес на сбор необходимых ингредиентов. Потом она тщательно сушила сбор и не менее тщательно растирала в ступке. После этих нехитрых манипуляций так поразившая ее приправа была готова. Вот ее-то Лика и продавала своим постоянным покупателям. Причем делала это так, чтобы они ни в коем случае не догадались о составляющих сбора. Благодаря этому она довольно безбедно существовала и даже начинала подумывать о расширении дела путем покупки кузницы по соседству.
Она так и не нашла себе достойного спутника жизни, хотя ее считали очень выгодной партией, и немало ремесленников предлагали женщине разделить с ней кров и еду. Бывали моменты, когда Лика почти решалась согласиться с очередным предложением, но каждый раз перед ее мысленным взором вставали невозмутимые темные глаза Инзи, и она решительно отказывалась.
Чем ее околдовал этот таинственный лесной житель — непонятно. И хотя с той поры прошел уже добрый десяток Теплых Сезонов, Лика все никак не могла забыть отправившегося в неизвестность дрока. Из их кратковременной связи ничего не последовало. Инзи был непреклонен и, как только они достигли предгорий Триалетского хребта с высящейся на перевале крепостью Ордена Света, рассчитался с проводницей. С тех самых пор Лика и жила в одиночестве, не пуская в свою постель других мужчин.
Днем сосущее чувство утраты отступало в глубь сознания, прячась за ворохом постоянных дел, но ближе ко второй половине дня все сильнее заявляло о себе. Хуже всего были одинокие вечера и ночи, когда Лика неподвижно лежала в, казалось, раскаленных от бессонницы простынях, а в ее сознании проплывали такие далекие и в то же время такие близкие недостижимые дни и ночи, что ей довелось провести с Инзи.
Временами Лика пыталась забыться в вине, и не спиться ей помогло лишь то, что после бутылки или двух давно прошедшие дни виделись еще сильнее и от этого муки воспоминаний становились только больнее.
Она не раз была близка к тому, чтобы покончить жизнь самоубийством, и ни запреты Творца, ни что-либо другое не смогли бы ей помешать. Останавливало неизменно одно: пусть и призрачная, но надежда на встречу. Она не верила, что Инзи мог сгинуть в неведомых и страшных землях Запада, и изо дня в день терпеливо ждала его возвращения.
Этот день ничем не отличался от предыдущих. Прощание с Хави, печально и нехотя отправившимся в свою мастерскую, сидение в лавке, дежурные улыбки постоянным покупателям, возвращение в одинокий дом...
Лика устало опустилась на скамью, взгляд, не задерживаясь, скользил по знакомым предметам обстановки, пока не остановился на сиротливо висящей над кроватью сабле. Той самой, что сопровождала женщину в ее странном походе на Запад. Очнулась она, когда на улице сгустились сумерки и только редкий запоздавший прохожий, сопровождаемый ленивым взбрехиванием собак, иногда нарушал тишину наступающей ночи. Лика нехотя поднялась со скамьи и зажгла светильник. Ленивая мысль об ужине мелькнула в голове и куда-то исчезла. Женщина двинулась по направлению к постели, и тут раздался тихий стук в дверь. Сердце Лики подпрыгнуло вверх, а потом провалилось куда-то в район желудка и учащенно заколотилось. Она почему-то на цыпочках, мысленно уговаривая себя, что это опять явился Хави с очередным предложением руки и сердца, подошла к двери.
В дверном проеме возникла невысокая фигура, и в комнату ступил, как всегда, невозмутимый, будто не прошло столько времени, Инзи собственной персоной.
— Ты вернулся. — У Лики от неожиданности ослабли ноги, и она, чтобы не упасть, прислонилась к стене.
— Здравствуй, Лика. — Инзи оглядел комнату. — Ты одна?
Лика молча глядела на дрока, не в силах поверить в его появление. Наконец она протянула руку и осторожно потрогала Инзи за рукав.
— Вижу, что одна, — между тем удовлетворенно кивнул дрок. — Это хорошо.
— Что хорошо? — с некоторым усилием произнесла Лика.
— Хорошо, что не надо перед кем-то отчитываться...
— Как ты? — Лика не совсем поняла слова дрока, да и это было неважно. Главное, что он стоял перед ней живой и здоровый, опираясь на свое неизменное копье.
— Нормально. — Дрок пожал плечами.
— Тяжело было там? — Лика кивнула в сторону темной громады Триалетского хребта.
— Когда как, — опять пожал плечами дрок, не собираясь распространяться о своих похождениях на Западе.
— Нашел, что искал? — с замиранием произнесла Лика. Ей казалось, что, если Инзи выполнил задуманное, он останется с ней. В глубине сердца она упорно верила, что Инзи все-таки к ней неравнодушен. Если же все обстояло наоборот, то не стоило дальше коптить небо в этом мире...
— Нет, — односложно ответил Инзи, и сердце женщины опять провалилось куда-то вниз. — Но теперь я знаю, где искать.
— Где же? — чуть слышно произнесла Лика.
— На Востоке. И мне понадобится проводник. Собирайся, выходим этой ночью.
Диг
Все неприятности начались с того самого момента, когда он сыграл в благородство и отпустил Немого. Бывший коллега по арене явился настоящим провозвестником несчастий. Если бы Диг знал, что так получится, самолично удавил бы его, и плевать на косые взгляды и обещания. Подумаешь — дал слово! Как дал, так и взял! Тьма побери этого северного выродка! Прав все-таки был Арсак. Диг навсегда запомнил слова этой лисы:
«Темное это дело и опасное. Мегид просто не понимает, чем может обернуться для всех нас присутствие этого типа в школе».
Что-то Арсак знал такое об аренном рабе, что позволило ему сказать подобное. Что-то такое, о чем не счел нужным делиться с допрашиваемым Дигом. Да и с чего бы он разоткровенничался с аренным рабом.
Видимо, Арсак же и постарался, чтобы Кир как можно быстрее исчез из школы. Трудновато, правда, на первых порах оказалось без него справляться на арене. Тем более что почти следом за северным варваром исчез и его дружок шелт. Но ничего, справились... Еще бы пара сезонов, и старый Кархи взял бы Дига в младшие наставники, но тут начались эти непонятные события, и империя посыпалась, как домик из песка под напором ветра. Карьеру в школе сделать не удалось. Пришлось срочно переквалифицироваться в вожди этого быдла, именуемого повстанцами и борцами за новый мир. Как же! Так вам и подадут этот мир с поклоном и пожеланиями пользоваться на свое усмотрение. В рухнувшей империи оказалось достаточно любителей откусить от жирного пирога.
За окошком раздался дикий женский визг, оторвавший Дига от мрачных размышлений.
— Крайх! — рявкнул Диг.
— Слушаю! — тотчас ввалился в дверь помощник Дига. Он был порядком навеселе.
И это еще один из лучших. Диг с плохо скрываемым отвращением оглядел свою правую руку, находящуюся во власти крэга, вина и Харг знает чего еще!
— Если эти ублюдки не перенесут свои развлечения подальше от дома, я лично позабочусь, чтобы ни один из них не увидел завтрашнего восхода Сиба, — пообещал Диг.
— Все будет исполнено, — прижал к груди руки Крайх. — Сейчас я отгоню ребят на соседнюю улицу.
Он развернулся, копируя строевую выправку регулярных частей, и, едва не вписавшись со всего размаху в косяк, исчез за дверью. Следом за окнами послышался его голос, и после короткой перепалки пьяная компания, недовольно ворча, удалилась прочь.
Все-таки жаль, что не удалось договориться с Киром. Вдвоем бы они живо навели дисциплину среди этого сброда. Повесили бы пяток самых буйных на столбах вокруг площади... Остальные одумались бы. Одному-то везде не поспеть. Диг давно понял, что не сможет справиться с этой оравой отребья без хороших помощников. Вот только последние почему-то не торопились присоединяться к борцам за светлое будущее. А вместо них шло все больше ворье, отморозки-грабители, убийцы и прочие отбросы с городского дна.
Поэтому Диг трезво оценивал боеспособность своего отряда. Его четыреста человек легко сметет полуала регулярных пехотинцев. Что уж тогда говорить о конных элитных войсках империи. От пехотинцев хотя бы удастся сбежать.
Вот по этой причине Диг, хотя его уже и именовали вождем, не собирался долго задерживаться на сей опасной должности. Вожаки обычно кончают жизнь намного более болезненным способом, чем рядовые исполнители. А то, что их вольнице в скором времени придет конец, Диг не сомневался. Имперские войска практически не пострадали во время мятежа и остались верны тем осколкам былой власти, что сохранились в крупных городах. А власть очень скоро задумается над тем, что ей кушать. Да и подчиненных, и горожан с многочисленными беженцами надо кормить. И поэтому они всерьез возьмутся за разоряющих провинцию разбойников. Надо срочно возвращать на свои места тех, кто снабжает продовольствием города, а без налаживания порядка этого не сделать. Диг собирался, примеряясь к обстановке, побыть во главе этого сбора еще максимум двадцать — тридцать дней, а затем незаметно исчезнуть вместе с награбленным золотом на Запад. Пусть там живут сторонники Харга... Дигу было все равно. Он всегда равнодушно относился к любой религии. Тем более что и сторонники Света, и последователи Тьмы одинаково ценили золото, и с этим металлом бывший аренный раб и вождь повстанцев намеревался найти тихую гавань и насладиться всеми прелестями жизни богатого человека.
А неприятности начались в ту же ночь после поединка на площади. Горожане внезапно взбунтовались. И хорошо еще не все. Та часть, что решила избавиться от захватчиков, напала на отряд Дига. Пока пьяные повстанцы очухались и сообразили, что к чему, горожане успели отправить во Тьму почти тридцать бойцов Дига. Но счастье им очень быстро изменило, и в городке началась настоящая резня. Озверевшие мятежники не щадили никого. К настоящему времени в городке оставалось в живых всего ничего коренных жителей. Может, с десяток-два женщин, которые сразу не попали под мечи, да несколько детей, попрятавшихся в погребах и развалинах. Повстанцы к тому времени поостыли и оставили уцелевших женщин для развлечения. А так как их (повстанцев) было слишком много на оставшийся в живых женский пол и развлечения у борцов за новый мир по большей части практиковались весьма своеобразные, то городок в скором времени обещал стать полностью безлюдным.
Однако остаткам жителей повезло. Чего не скажешь о повстанцах. Диг только вознамерился осушить бутылку-другую вина и завалиться на боковую, как вдруг уловил высокий серебристый звук рожка. Поначалу он решил, что кто-то развлекается подобным образом, но нарастающий конский топот и крики ужаса за окном быстро разубедили его. Это оказались те, кого он так опасался. Регулярная конница бывшей империи. В Кунгее или Зиальге вычислили местоположение одной из банд, и звук рожка свидетельствовал о том, что подчиненным вождя Дига осталось жить очень недолго. Да к тому же в атакующем отряде были паладины Света. Именно они всегда извещали об атаке подобным образом. А от них еще никто не уходил живым.
Диг моментально среагировал на изменение ситуации. Он подхватил покоящиеся в углу переметные сумы с золотом и прыгнул в окно. Когда он весь в дожде из осколков стекла обрушился на площадь, на крыльцо выскочил бледный от страха Крайх и, обгоняя своего начальника, бросился к коновязи.
Они наперегонки, нещадно нахлестывая лошадей, вырвались в степь, где к удирающему руководству присоединилось с полсотни успевших добраться до конюшен повстанцев. Остальные так и остались навеки в степном городке. Но и просто так сбежать им не дали. За пределами городка их поджидала еще одна часть, которую нападающие предусмотрительно оставили в резерве. Конники стояли широкой дугой, отсекая все возможные пути отхода на юг или запад. Мятежники резко развернули коней и понеслись в единственно свободном направлении — на север.
Страйк
Ну вот, в который раз пришлось убедиться, что первые порывы души — самые верные. И если начинаешь думать или прислушиваться к окружающим, верная гарантия, что собственные размышления и чужие советы выйдут боком. Ведь хотел прибить этого маленького звереныша, купленного Мегидом, да пребудет его душа в покое в объятиях Харга, на Севере. Нет, послушался скрягу-купца, купился на его посулы о тройной выплате и в результате пришлось вообще без гроша за душой бежать сломя голову из Галата. Да потом еще столько сезонов ошиваться в захолустье, ожидая, пока те, кто методично и тщательно зачистил всю команду Мегида, успокоятся и забудут о безвестном наемнике. А не пожадничай купец и пошли подальше ту атаманшу с кучкой бандитов, глядишь, до сих пор бы занимался вполне прибыльным делом. Нет, решил обогатиться продажей сразу двух детенышей благородных соллов! Болван!
Страйк по прошествии пары сезонов потихоньку, осторожно попытался вернуться к ремеслу наемника и неожиданно обнаружил, что за его голову негласно назначена награда. Некто неизвестный оценил рядового наемника в сотню золотом. Да за такие деньги Страйк, как и большинство его знакомых, мать родную продал бы! Хорошо еще, он хочь узнал о подобном предложении от одного молодого хлыща, решившего прославиться, занимаясь наемничеством. Страйк встретился с ним на границе Кэлла и Ирремеля далеко на юге, где ему пришлось какое-то время служить охранником в захудалой харчевне. Услышав, как зовут охранника, проезжий наемник и рассказал о предложении. Конечно, этот отпрыск небедных родителей, а в его кошеле Страйк обнаружил пятнадцать золотых, никогда и никому уже ничего не расскажет, как и хозяин харчевни и его жена. Это заведение по нечаянности одного из постояльцев загорелось, дело было ночью, никто так и не успел проснуться.
Страйк дождался, пока здание, занявшееся с четырех углов, заполыхает одним огромным факелом, после чего отправился на Восток, решив, что лучший способ спрятаться, — это быть все время на виду и там, где тебя никто и не подумает искать.
По приезде в Шарью он сразу же отправился на вербовочный пункт и поступил на службу в кавалерийскую регулярную часть. С тех пор Страйк уже в имперской форме в але Барраса побывал практически на всех южных границах империи: от Тауланского канноата до Мокрых гор и Южного моря. Они ловили контрабандистов и разбойников, усмиряли вечно бунтующих кочевников, уничтожали перевозчиков крэга и их грузы... Не всегда это были безопасные рейды, но кавалеристы с радостью выполняли подобные задания. Из задержанных грузов десятая часть шла им как премия, да самые ловкие еще ухитрялись обчистить карманы задержанных до сдачи властям. Благо, Баррас — командир алы — не обращал на подобные нарушения дисциплины особого внимания.
Страйк постепенно втянулся в армейский быт и ему даже порой начинала нравиться его новая жизнь, тем более что в увольнительных никто не запрещал кавалеристам расслабляться сообразно наклонностям и желаниям.
А потом в империи вспыхнул мятеж, и бывший наемник, даже реши он вернуться к прежнему образу жизни, остался бы не у дел. Торговля практически прекратилась, и большинство наемников сидели без работы, перебиваясь случайными заработками.
И тут на тебе! Судьба все-таки настигла Страйка! Поимка на въезде в Кунгей странного наемника с клеймом раба на плече прервала спокойное существование имперского кавалериста. Когда командир поинтересовался, знает ли Страйк этого типа, бывший наемник наткнулся на пристальный взгляд светло-голубых глаз, и ему сразу же вспомнился бредущий в толпе рабов маленький северянин. У того были такие же точно глаза. А когда задержанный снял с головы платок, повязанный на манер кочевников из Таулана, и Страйк увидел пепельный ежик волос, он полностью уверился, что это и есть купленный у разбойничьей шайки солл. Да и по времени все совпадало. Северянин-подросток как раз должен был за эти сезоны стать мужчиной.
Пока задержанного препровождали в Кунгей, Страйк себе места не находил. Он боялся, что северянин расскажет свою историю, в которой всплывет имя одного из кавалеристов Барраса, но пепельноволосый наемник, похоже, ничего не помнил из своего детства. Да и разве служил бы он в наемниках, зная, что является благородным соллом? Этими соображениями Страйк окончательно успокоил себя, тем более что северянин попал в тюрьму, тде содержались особо опасные преступники. А послушав историю купеческой дочки и ее искалеченного брата, вовсе пришел в благодушное настроение. И по гораздо меньшим обвинениям шли на каторгу или прямиком на виселицу. Так что призрак из прошлого можно было списать и забыть...
И каково же оказалось его изумление, когда Баррас отрядил Страйка и еще четверых кавалеристов в распоряжение паладина Света! Вернее, не изумление, а испуг. Ведь надо было ехать в Галат, где Страйк до сих пор побаивался появляться. А уж когда он узнал, что они должны будут сопровождать задержанного пепельноволосого наемника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41