Может быть, в туалет пойдет или еще куда…— Не хватало еще мне начинать работу в фазе, свалившись с унитаза! — бурчит недовольно Лена.— Хроноагент должен уметь начинать работу, даже выбираясь из выгребной ямы, — назидательно говорит Магистр.— Вот сам и внедряйся в эту яму, а с меня и Лабиринта хватит!— Ничего не получается, — прерывает их полемику Ричард. — До самого вылета она ни разу не остается одна.— Тогда ищи, когда она будет с кем-нибудь с одним. Надо выбрать момент, когда на нее не смотрят. Если увидят, что она на несколько секунд вырубилась, а это неизбежно, ее отстранят от полета, и все. Зачем тогда все наши придумки?Ричард кивает и перенастраивает программу-искатель.— Вот она разговаривает с командиром эскадрильи… не пойдет… Вот она дает указания технику… тоже не годится. Вот она занимается, извините, любовью…— Я же говорила, что она — секс-бомба, точнее, шлюха. У нее это на морде написано, — ворчит Лена и тут же обращается к Андрею. — Ну как, Андрюша, ты больше не будешь рваться поработать в образе Ангелики?Тот только машет рукой и тяжелым взглядом созерцает сцену «крутой эротики», разыгрывающуюся на дисплее. А Магистр неожиданно говорит:— А что? Момент подходящий! Как ты на это смотришь, Элен? Я, конечно, не настаиваю, но…Лена смотрит на него, как Ленин на буржуазию, тяжело вздыхает и грустным голосом спрашивает Ричарда:— С кем хоть она там?— По-моему, с Куртом Вольфсдорфом. Да, это он.Лена улыбается и смотрит на меня:— Что-то тебе слишком везет на эти дела, друг мой. Деваться некуда, будем внедряться в этот момент. Вряд ли подвернется что лучше.— Ну, тогда — за работу! — подводит итог Магистр. — Только вот кому поручить Андрэ?— Я сама его подготовлю и внедрю. Ведь мне внедряться только завтра утром.С этими словами Лена увлекает меня в Нуль-Т. Подготовка не заняла много времени. Матрица Курта Вольфсдорфа считывалась и анализировалась в автоматическом режиме со вчерашнего дня. В восьмом часу вечера Лена уже заканчивает мою «мнемоническую накачку», и я с облегчением снимаю ужасный шлем.— Вот и все, дорогой Курт Вольфсдорф, ты готов к работе, — говорит Лена, пока я творю на синтезаторе кофе. — Как головка?— Гудит, — признаюсь я. — Помнится, ты говорила, что к этому легко привыкают.— Я сказала, что это первые пятнадцать раз тяжело, а потом наступает привыкание, как у наркомана, — смеется Лена, принимая чашку кофе.Я смотрю на ее длинные, красивые ноги в серебристых туфельках на высочайшей шпильке и задумчиво пью кофе. Лена ловит мой взгляд и улыбается:— Что, сравниваешь меня с Ангеликой? Нечего сравнивать, я — лучше.Она подходит к компьютеру и вызывает Магистра:— Магистр, мы готовы, — докладывает она.— Вы-то да, а вот клиент ваш еще нет. Он в настоящий момент сидит с Ангеликой в офицерском казино и угощает ее коньяком, — говорит Магистр.— Что ж, — отвечаю я, — будем ждать.Чего терпеть не могу, так это ждать да догонять. Но ничего не поделаешь. По неписаному закону хроноагент, прошедший подготовку, до момента внедрения не должен отвлекаться ни на какие дела. Ничто постороннее не должно накладываться на его Матрицу, подготовленную к выполнению задания. Вот наблюдать за своим объектом, это — пожалуйста, это даже поощряется. Вызываю по линии доставки пару бутылок пива и сажусь к компьютеру. Лена, переговорив с Нэнси, уходит к ней.Вольфсдорф сидит с Ангеликой за столиком и рассказывает ей, как он дрался в 41-м году на Восточном фронте. Ого! Оказывается, он тоже воевал под Смоленском. Ангелика, развесив уши, внимательно слушает и, видимо, давно уже не пытается освободить свою руку из ладоней Курта, который нежно ее поглаживает, заглядывая Ангелике в глаза. Вот он расплачивается, и они под руку выходят на улицу. Ангелика буквально льнет к Курту. Они довольно быстро доходят до небольшого особняка. Я узнаю его. Здесь Вольфсдорф квартирует, снимая две комнаты на первом этаже. Они проходят в его «апартаменты», Курт достает бутылку вина, и любовники выпивают по рюмке.Ангелика уходит в другую комнату. Вместо того чтобы остаться с Вольфсдорфом, я почему-то «следую» за ней. Ангелика начинает раздеваться. Ну и формы! Воистину, секс-бомба… Ангелика освобождается от эсэсовского мундира и, оставшись в одном белье, садится на постель и зовет красивым низким голосом:— Курт!Вольфсдорф входит в спальню. Он в «полной боевой готовности». Начинается любовная сцена, исполняемая участниками с большим мастерством и страстью.Неожиданно мне на плечо ложится рука, и голос Лены вкрадчиво спрашивает:— Любуешься? Ну-ну. А, по-моему, это самый удобный момент для внедрения. Как ты на это смотришь?— Отрицательно. Лучше подожду, пока они угомонятся.— Судя по их темпераменту и мастерству, это надолго. Возможно, на всю ночь.— Вряд ли. Завтра утром у них боевой вылет. А если они будут мочалить друг друга таким образом до утра, то у них не останется сил даже в кабину истребителя подняться.А на экране после недолгого антракта начинает разыгрываться второе действие эротической мелодрамы «Курт и Ангелика». Лена критически смотрит на меня:— А ты совсем кислый. Отдохни, пока наши клиенты развлекаются, а я поработаю. Время придет, разбужу.Согласно киваю. Действительно, Лена меня основательно загрузила. В голове гудит, глаза слипаются. По-моему, я только-только успел закрыть глаза, как Лена трясет меня за плечо:— Подъем, ас! Пора на стартовую площадку. Бросаю взгляд на экран. Курт лежит, расслабившись, на спине, а Ангелика «трудится», сидя на нем верхом. Движения ее замедленны, видно, что она — на пределе.— Ричард сказал, что через полчаса они отрубятся, — поясняет Лена.Смотрю на таймер: «01.40».— Ого! А через пять часов им идти в бой!— Что ты за него переживаешь? Лететь-то не ему, а тебе. А ты отдохнул.— И то правда, — соглашаюсь я.Мы с Леной уходим в «стартовый комплекс». Глава 35 В этом бою мною «Юнкерс» сбит,Я делал с ним, что хотел. В.С.Высоцкий Звон будильника возвращает меня к действительности. Ангелика лежит, уткнувшись мне в плечо и закинув на меня правые руку и ногу. Видимо, она как вчера последний раз кончила, так сразу и заснула. Небрежно хлопаю ее по упругой заднице:— Вставай, одевайся! Через час — вылет.Ангелика сладко потягивается и лезет обнять меня.— Быстрее одевайся! С минуты на минуту за мной заедет Йозеф. Нам уже пора на аэродром.Ангелика начинает одеваться и ворчит:— Ох уж эта война! И когда она кончится? Никакой личной жизни…— Ну, тебе грех жаловаться, — обрываю я ее, натягивая сапоги. — А если ты так высоко ценишь свою личную жизнь, то зачем поступила в СС, а тем более в люфтваффе?— Странный вопрос! Здесь я по крайней мере всем обеспечена. А останься я гражданской, куда мне деваться? Разве что шлюхой, на панель.— А что? Из тебя получилась бы отличная шлюха.— Нахал, — беззлобно отвечает Ангелика и идет к зеркалу, расчесывая свои пышные волосы.— Слушай, а они не мешают тебе под шлемофоном?Ангелика не успевает ответить, с улицы доносится сигнал машины. У ворот стоит «Опель» нашего командира эскадрильи, штурмфюрера Йозефа Шварца. Увидев выходящую вместе со мной Ангелику, Йозеф удивленно приподнимает брови, но тут же его лицо приобретает невозмутимое выражение. Ему это проще, чем улыбаться или подмигивать. Лицо Йозефа — сплошная маска со страшными следами ожогов. В сорок втором году под Воронежем он десять минут тянул горящую как факел машину до линии фронта и только там выбросился с парашютом. Огонь пощадил только глаза, защищенные очками.— Как отдохнули, фрейлейн? — интересуется он, когда мы усаживаемся в машину.— Благодарю, штурмфюрер, прекрасно, — невозмутимо отвечает Ангелика.Йозеф хмыкает и выжимает сцепление.— Меньше чем через час летим на задание. Посмотрим, как унтерштурмфюрер ведет себя в воздухе. Хотя три сбитых самолета говорят сами за себя. Вам повезло, Ангелика. Курт — хороший боец, даже превосходный. Если бы не его вздорный характер, он давно бы стал командиром эскадрильи, а то и группы. Но, увы, он слишком любит коньяк и женщин!— Я это заметила.— Но невзирая на все его недостатки, — продолжает Йозеф, — а может быть, и достоинства, смотря с чьей точки зрения, Курт — летчик божьей милостью. Сорок три русских и английских аса могли бы вам сказать то же самое, если бы могли теперь говорить. Так, Курт?Я киваю.— Пилотирует он резко, склонен выполнять неожиданные эволюции. Так что за хвост его держаться будет трудно, но придется. Сумеешь крепко держаться за его хвост?— Успокойся, Йозеф, — отвечаю я вместо Ангелики. — За мой хвост она умеет держаться мастерски. Это я уже проверил.Мы все трое хохочем, и машина останавливается у аэродромного шлагбаума. Идем переодеться в комбинезоны, а затем собираемся на стоянке у заправленных самолетов. Выслушиваю доклад техника и подхожу к своей машине. На борту моего «Мессершмита» номер 23, Ангелики — 31. Она тоже в комбинезоне, ходит вокруг истребителя, внимательно его осматривая.— Не беспокойся, — говорю я, — машина новая. Отто летал на ней только две недели, а так она была прямо с завода. Техник тоже надежный, проверенный, и не подведет.Из штаба выходит Йозеф и направляется к нам.— Слушай боевой приказ! В семь ноль-ноль вылетаем на воздушное патрулирование портовых сооружений и нефтебазы. Время патрулирования: один час. В восемь ноль-ноль нас сменит третья эскадрилья. Эшелон патрулирования: три пятьсот. Боевой порядок обычный. По машинам!Через несколько минут эскадрилья уже в воздухе. Осторожно пробую машину, на которой мне через пять часов придется сражаться с «Суперкрепостью». «Мессершмит» есть «Мессершмит»! Отличная машина! Недаром немцы всю войну только модифицировали его, но с вооружения не снимали. Мощный, как раз по весу машины, мотор, легкое управление, отличный обзор. Единственное, кажется, он немного потяжелее «Яка» идет на высоту. Впрочем, это, возможно, только кажется, с непривычки.Патрулирование проходит спокойно. Чужие самолеты не появляются. Только далеко на севере прошла на малой высоте в сторону моря большая группа советских штурмовиков «Ил-2». Но они нас не интересовали, тем более что их прикрывало не менее эскадрильи «Ла-7». Кому-то в море сейчас придется туго. Такие большие группы штурмовиков вылетают явно не на прогулку.Вернувшись на аэродром, мы сидим на краю летного поля, под кустами, курим и наблюдаем, как заправляют наши машины. Из штаба выходит Шварц:— До тринадцати, если не поднимут по тревоге, вылетов у нас не будет. Аэродром не покидать.Киваю. Мне-то точно известно, что по тревоге нас поднимут в одиннадцать тридцать. Так. Сейчас должно состояться внедрение Лены. Где Ангелика? Она разговаривает со Шварцем. Они смеются, Йозеф хлопает ее по плечу и идет в штаб. К Ангелике подходит ее техник и что-то докладывает. Она его о чем-то спрашивает, и они идут к небольшому сарайчику, где хранятся старые парашюты. Техник открывает дверь, что-то показывает ей и уходит. Ангелика машет мне рукой и исчезает в сарайчике.Понятно. Докуриваю сигарету и, не спеша, направляюсь к сараю. Ангелика втаскивает меня за руку и запирает дверь на засов. В сарае полумрак, на полу толстым слоем лежат старые рваные парашюты. Ангелика уже сняла сапоги и наполовину расстегнула надетый прямо на голое тело комбинезон. Белые высокие груди с призывно торчащими сосками маячат прямо у меня перед глазами.Изображаю страсть и припадаю к этому «богатству». Запускаю руки под комбинезон, обхватываю молодое, горячее тело и помогаю ему полностью освободиться от одежды. Ангелика, томно вздыхая, опускается на парашюты, увлекая меня за собой. Быстро сбрасываю мешающий комбез и попадаю в жаркие объятия унтерш-турмфюрерши. Ангелика вцепляется в мои волосы и осыпает лицо страстными поцелуями, прижимает мое лицо к своей груди. Она вся дрожит от нетерпения. Не заставляю ее слишком долго ждать…На каждый мой толчок Ангелика отвечает страстным стоном. Внезапно она затихает, глаза ее закатываются, и она только тяжело дышит. Через несколько секунд она снова открывает глаза, обнимает меня и шепчет по-русски: «А это уже я». Хотя я и ждал этого, но слишком уж поразил меня этот переход. Впервые я наблюдаю внедрение со стороны.— Ну, что же ты остановился? — спрашивает Ангелика-Лена. — Я что, хуже этой немки? Ха! Да она мне в подметки не годится. Давай, давай! Раз начал, доводи дело до конца…Потом мы сидим на парашютах, и я последний раз инструктирую Лену:— Близко к «Боингу» не суйся. Ходи не ближе трехсот-четырехсот метров. Запомни, твоя задача — отвлечь на себя огневые точки. Побольше маневрируй и постреливай. Это будет действовать им на нервы. Только смотри, меня не подстрели ненароком. Я буду работать с ближней дистанции, вплотную.— Если они тебя подпустят, — возражает Лена.— Ну, я все-таки истребитель, а не…— Саксофонист! — со смехом подхватывает моя подруга.— Вот именно. Зачем тогда вся операция нужна? Если бы можно было взять ее с большой дистанции, не надо было бы и истребителя-профессионала сюда посылать. Любой хроноагент справился бы. С большой дистанции разброс снарядов и пуль будет такой, что попадания маловероятны.— Зачем же тогда мне стрелять?— Я же сказал: чтобы действовать им на нервы. Главное, побольше маневрируй, чтобы они в тебя не попали. И вот еще что. Может случиться всякое, идет война. Если тебя собьют, не геройствуй, а выбрасывайся с парашютом, сразу как дотянешь до берега. Там тоже не строй из себя суперменшу. Сразу выбрасывай пистолет на землю и руки — вверх! Запомни, ты — эсэс, а с эсэс разговор короткий. Репутация у эсэсовцев, не дай Время! Поняла?Лена кивает.— Тогда одевайся, и пойдем. До вылета — меньше часа, а мне еще радиостанции настроить надо.В одиннадцать двадцать пять взлетает ракета, и из штаба бежит Йозеф Шварц:— Идем на перехват большой группы «Ланкастеров»! — сообщает он. — Курс — 264, высота — пять пятьсот. Мы должны перехватить их в квадрате F5. По машинам!Прыгаю в кабину истребителя. Техники уже запустили моторы по сигналу ракеты, и «Мессершмит» мой дрожит, словно от возбуждения перед боем. Оборачиваюсь, где Лена? Она тоже уже в кабине. Машу ей рукой, она машет в ответ и закрывает фонарь.Разбег, и «Мессершмитт» — в воздухе. Убираю шасси. Машина легко идет на высоту. Легко, но все-таки немного потяжелее, чем «Як». В первом вылете я не ошибся. Оглядываюсь. Ангелика идет на своем месте: сзади, справа. Все нормально. Ложимся на курс и продолжаем набирать высоту. Проскакиваем береговую линию и идем над морем.Впереди мощный облачный фронт. Нам, чтобы выйти в указанный квадрат на заданной высоте, надо пройти через него. Вот здесь-то я и должен оторваться от эскадрильи и выйти из облачности в другой квадрат и на другой высоте. Облака стремительно приближаются. Покачиваю крыльями и сигналю Лене рукой. Она правильно понимает и подходит ко мне вплотную. Входим в облачность. Сейчас каждый летчик, чтобы эскадрилья не рассыпалась, должен строго выдерживать направление и скорость. За это Йозеф не беспокоится, ребята в эскадрилье опытные, но вот Ангелика, как поведет себя она?— Бизон-23! Бизон-23! Я — Бизон-11. Как там тридцать первый? — слышу я в шлемофоне.— Бизон-11! Я — Бизон-23. Все в порядке, идет за мной, — отвечаю я.Куда иду я сам, не уточняю. Как только мы вошли в облака, я увеличил обороты, взял ручку чуть на себя и слегка подвернул вправо. У меня-то задача совсем другая. Мне нет никакого дела до ваших «Ланкастеров». Несколько минут летим вслепую. Из облачности выходим на пяти тысячах, и я продолжаю набирать высоту, выходя на перехват «Суперкрепости». Ангелика исправно идет за мной. Вот это время и это место. Но «Боинга» не видно. Закладываю круг и снова иду в набор высоты. Мы уже на семи с половиной тысячах, становится трудно дышать. Надеваю маску и включаю подачу кислорода. В этот момент меня вызывает Йозеф:— Бизон-23! Я — Бизон-11. Где вы? Вас не вижу. Ответьте!— Бизон-11! Я — Бизон-23. Оторвались в облачности, сориентировались, иду к вам.Черта лысого вы меня дождетесь! Но где же «Боинг»?Поднимаюсь еще выше, почти до восьми. Самолет Ангелики вырывается вперед и качает крыльями. Быстро перехожу на «нашу» частоту.— Андрей! Вон она! Видишь? Сзади, слева! — звенит в шлемофоне голос Ангелики.Точно, чуть ниже нас, дымя инверсионными следами, прет «Суперкрепость». Она километрах в трех, не меньше. Быстро перехожу на частоту эскадрильи:— Бизон-11! Я — Бизон-23. В квадрате С7, на семи с половиной обнаружил одиночную «Суперкрепость», курс на Берлин.Несколько секунд эфир молчит, потом сквозь треск слышу голос Йозефа:— Бизон-23! Я — Бизон-11. Это скорее всего разведчик. Сможешь его сделать?— Я — Бизон-23. Постараюсь.— Делай его, Курт! Малышка с тобой?— Здесь.— Она поможет. За нами не гонись, справимся сами. «Крепость» постарайся не упустить.— Понял, Йозеф, делаю.А сам я уже давно развернулся на «Боинга» и медленно догоняю его. Медленно, потому что скорость его ненамного меньше моей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49