Таши-Галла отключил все органы чувств – это было очень сильное и опасное колдовство. Даже более опытный маг вряд ли выжил бы после такого. Остановилось и замерло дыхание… Он и не собирался выживать. Жизнь превратилась бы для него в наказание: память пожирала плоть, жгла сильнее, чем огонь, вовсю гулявший по комнате. Его сын, его любимый ученик ждал казни в тюремном подземелье…Таши-Галла сложил почерневшие пальцы в древнюю мудру Огня, направив энергию на деревянных воинов, сжимавших вокруг кольцо. И они вспыхнули. Таши-Галла не предполагал, что они умеют кричать, но раздавшийся визг полоснул по ушам, точно острый клинок. Охваченные огнем манекены кричали и падали на пол, застывая в нелепых позах. Один, без головы и с изуродованной ногой, попытался взмахнуть секирой, но Таши-Галла походя отбросил его ногой, как никчемную головешку.В противоположном конце зала была другая дверь, обитая зеленоватыми медными полосами. Он не видел её за стеной пламени, но точно помнил её расположение: бывал однажды. Возможно, она и была заперта. Возможно даже, на ней лежало специальное заклятие. Он не заметил. Просто пнул её как следует ногой и ввалился в совсем небольшую комнатку – израненный, окутанный густым дымом, обожженный и окровавленный. Древний меч прочно сидел в единственной действующей руке, вторую он совершенно не ощущал.Посреди комнаты стоял Юнгтун Шераб. Увидев ученика, он приветливо улыбнулся, будто и не было расставания на долгие годы.– Я же говорил, что когда-нибудь ты вернешься, – сказал он. – Завидное упорство. Как тебе деревянное воинство? Это мое последнее достижение.– Слабо, – прошептал Таши-Галла. – Их было десять, и все же я прошел…– Ты способный. Кьюнг-Ца (помнишь его? Он из рода Потомков Орла) отдал бы полжизни, чтобы поменяться с тобой местами. Наверное, бегает сейчас по столице с факелом, поджигает все кругом. Только на это бедного ума и хватает,Таши-Галла с трудом сделал шаг, подволакивая раненую ногу.– Где Шар?– А его нет, – рассмеялся Черный маг. – Я отпра-вил его сквозь время, далеко в будущее. Или он отправился сам…– Как?!Он пожал плечами.– Мне трудно это объяснить. Он говорил со мной – я почувствовал – в последний раз. Сначала я решил, что с ним что-то произошло, контакт был не такой, как обычно… Но потом я понял, что Шар просто увидел мою скорую смерть и потерял ко мне интерес. Он отказался от меня.Юнгтун Шераб горестно покачал головой.– Конечно, я мог бы уйти и спастись. Но я открою тебе страшную тайну, все равно ты не выйдешь отсюда, так почему бы не пооткровенничать? Без Шара я ничего не стою. У меня нет и никогда не было магической силы. Не существовало бы Шара – и я всю жизнь провалялся бы в грязи, как Кьюнг-Ца… Злобный, исполненный ярости и пустой, как высохшая тыква.– Поэтому вы и не стали Бон-по.– Да. Можно стать магом Бон, но для этого опять же нужна сила… А я не сумел бы даже зажечь воздух в комнате, как это сделал ты. Деревянные воины – это последний подарок Шара. Я знал, что они тебя не остановят. Мне просто хотелось подготовиться к встрече. Так сказать, обставить сцену.Изящная костяная рукоятка, которую Юнгтун Шераб прятал в рукаве, вдруг громко щелкнула. Гибкий металлический прут мгновенно распрямился, сверкнув в воздухе. Таши-Галла вспомнил обезображенное лицо деревянного манекена, превращенное в труху. Вот, оказывается, чем…– Деревянных воинов можно было уничтожить только с помощью колдовства. Ты истратил всю энергию, пока шел сюда. Теперь ты больше не маг.Юнгтун Шераб сделал незаметное движение ладонью – сверкающий прут свистнул рядом с лицом, едва не коснувшись щеки. Таши-Галла еле успел отпрянуть.– Теперь мы с тобой равны. Пустая арена – только два человека и два клинка.Таши-Галла поудобнее перехватил меч.– Вот тут вы не правы, – сказал он. – Мы вовсе не равны.
– Это боги наказывают нас. Боги посылают нас на Землю, чтобы мы искупили свои предыдущие прегрешения.– Какой же страшный грех совершил я?– Нет, мой мальчик. Твоя жизнь была светлой и короткой… Тебя ждало бы вечное путешествие в тонких мирах, и ты, возможно, никогда не спустился бы на Землю. Я этого допустить не мог. Ты должен был завершить то, что не удалось мне.Таши-Галла был облачен в длинное белое одеяние из тончайшей ткани, под которым угадывалось сильное, совсем не старческое тело. Кожа на лице и на руках была чистая и гладкая – ужасные раны и рубцы от ожогов остались в топ жизни, оборвавшейся на развалинах дома…– Завтра тебя казнят. Ты умрешь за убийство, которого не совершал, – и это не позволит тебе найти пристанище ни в одной из трех обителей. Твой дух будет скитаться меж миров, не находя успокоения. И тогда, может быть, через сто лет, а может быть, через тысячу, ты найдешь Шар. И уничтожишь его.Чонг не выдержал и заплакал.– Я не справлюсь, учитель… Мне страшно!– У тебя будет помощник. Ты встретишь человека, который будет нуждаться в твоей защите. Стань его ангелом-хранителем. Ты будешь оберегать его – он сбережет тебя и восстановит твое доброе имя.Таши-Галла помолчал.– Я чувствую этого человека, хотя он ещё не родился на свет. Я знаю его судьбу, знаю о нем то, чего он даже не подозревает… Вы с ним очень похожи. Две неприкаянные души в двух мирах – сильные и не знающие о своей силе.Чонг опустил голову.– Зачем Древние оставили этот Шар? Сколько горя из-за него.– Древние были так же несовершенны, как и мы. Шар можно использовать по-разному. Все зависит от рук, в которые он попадет.– Но, может быть, он окажется в добрых руках? – с надеждой спросил монах.– Нет. Шар ведь не только отдает – он ещё и берет, питаясь энергией своего обладателя. Часть души Юнгтуна Шераба передалась ему. Теперь он будет стремиться отыскать себе хозяина среди темных сил и в будущем. Где бы ни находился… Глава 25ДУШИ МЕЖ ДВУХ МИРОВ – Значит, это ты, – сказал Игорь Иванович.Они встретились (последнее время они почти и не расставались, сделавшись ближе родных братьев), но на этот раз здесь, в этой реальности: качающийся на стыках пустой, ярко освещенный вагон метро, за окнами – темень туннеля, прореживаемая какими-то серыми полосами.Дарья-Богомолка улыбнулась и посмотрела ему в глаза.– И даже кофе выпить не зайдете?– Завтра рано вставать. Поезд в пять сорок утра.– А где вы хотите ночевать?– Устроюсь на вокзале.– Ну нет, – решительно произнесла она. – У меня, однокомнатная… Что ж, поскольку вы гость, будете спать на диване, а я в кухне, на раскладушке. Соглашайтесь.– С одним условием, – решительно сказал Колесников. – Поскольку я гость-мужчина, а вы – хозяйка-женщина, то мне и ночевать на раскладушке. И не спорьте.Она и не спорила. Ей так надоело настаивать на своем. И решать все самой тоже надоело.Переход произошел мгновенно и незаметно: он только на секунду отвел взгляд, а когда вновь посмотрел на Дарью, то обнаружил, что вагон был пуст – все исчезли. Только молодой монах с любопытством оглядывал салон, а рядом, у его ног, лежал огромный, на весь проход, белый барс и смотрел на Колесникова спокойными мудрыми глазами, словно кошка, ожидающая, когда же её наконец погладят.– Значит, это ты, – сказал Игорь Иванович. – Я должен был догадаться: «Облачная ладонь», исчезнувший стиль…Он помолчал.– И ты можешь сказать, что произошло с моей дочерью? Она пропала, хотя об этом пока знает только один мой друг…– Я знаю, – мягко перебил монах. – Я ведь тоже в некотором роде… гм… следил за вами. Наблюдал, как вы раскрыли убийство двух женщин.– В санатории?– Да, наверное, это так называется. И мне кажется, вы уже тогда многое поняли. Хотя поначалу гнали от себя эту мысль: как же так? Девочка, ребенок…– Значит, – медленно проговорил Колесников, – существует секта – такая же, как на Тибете во времена правления Лантдармы. Секта профессиональных убийц. Используют в большинстве случаев детей – их никто не сможет заподозрить. Таким убийцей была Марина Свирская. И такой должна стать Аленка… Ну за что? Послушай, – вдруг сказал он. – Но ведь Марина жила в интернате – так проще, никто не будет искать. Почему Аленка-то?– Честно говоря, не знаю, что вам ответить. Единственное объяснение, которое приходит на ум: вашу дочь готовят для чего-то конкретного, и любой другой человек для этого не подходит. Подумайте, в чем её особенность? Внешность. Способности к чему-нибудь… Знание иностранных языков…– Да! – крикнул Игорь Иванович.– Что?– Она занималась английским с одним приятелем. Точнее, с его мамой. – Он подумал немного и махнул рукой. – Нет, глупости. Не такой уж Аленка профессионал. Можно найти и получше, а нет – так несложно подготовить. Внешность. Да, ты прав. Может быть только один вариант: она на кого-то похожа.Потом он помолчал и добавил:– Дело за малым. Нужно найти этого человека. Хоть крошечный, а все же шанс.– Может быть и другое, – вдруг тихо сказал Чонг. – Но об этом уж совсем думать не хочется.
Лачуга была совсем крошечная – трудно было поверить, что здесь кто-то живет. Скорее это напоминало конуру для средней собаки. Собака, впрочем, действительно была, да не одна, а целая свора. Они возились в пыли, рычали друг на друга, дрались из-за каких-то кровавых ошметков и костей, разбросанных тут и там. Всюду носились тучи громадных зеленых мух, и Игорь Иванович пожалел, что обрел плоть в этом мире: остался бы призраком – не чувствовал бы запахов. Так здесь было: великие, непостижимые для постороннего тайны, магия, волшебство, роскошь дворцов и храмов, совсем рядом – этот двор с собаками, грязная хижина, грязная маленькая девочка застыла на пороге, тупо глядя из-под никогда не стриженных волос.– Взгляните, это та самая девочка? – спросил Колесников у своей спутницы, вдовы хозяина постоялого двора.– Да, конечно. Ты меня узнаешь, Тагпа?Девочка молча засунула в рот указательный палец.– Не бойся, – ласково сказала женщина. – Мы тебя не обидим. Только скажи: помнишь, сестра послала тебя за рисом – это было вскоре после праздника Ченгкор-Дуйчин, когда на улицах начались беспорядки.– А сестра умерла, – равнодушно сообщила девочка. – Уже давно, ещё снег лежал. Я сначала подумала, что она спит… Три дня пыталась разбудить, потом села на пол и заплакала. Страшно было. Тут пришли соседи, которые живут через улицу. Сестру они куда-то унесли, наверное, похоронить… А мне дали немного еды. Но она давно кончилась.– Бедная ты моя. – Женщина подошла и взяла девочку на руки. Та не проявила каких-либо эмоций. Грязное личико по-прежнему ничего не выражало, ни радости, ни испуга. – Мы сейчас пойдем ко мне, найдем чего-нибудь поесть.При этих словах Тагпа немного ожила, в глазах мелькнудо нечто осмысленное. Колесников обрадовался.– Тагпа, – сказал он. – А помнишь, как сестра отругала тебя за то, что ты бегала в лавку смотреть на мертвого соседа? Его убили за день или два до Нового года.Тагпа скривилась, готовая расплакаться.– Ну-ну. – Женщина успокаивающе прижала её к себе. – Никто не собирается снова тебя ругать. Это ведь было давно, правда? Теперь ты ведешь себя хорошо. Твоя сестра на небесах довольна тобой… Ответь этому господину. Не бойся, он добрый.Девочка всхлипнула.– А вы дадите мне поесть?Позже, сидя в лачуге прямо на полу («Вон там я сплю, – Тагпа указала на кучу тряпья в углу, кишащую насекомыми. – А тут играю», – разбросанные повсюду старые кости какого-то животного, камешки, прутики, комья грязи), она уплетала за обе щеки рисовые лепешки, запивая травяным отваром из глиняной чашки. Сквозь коричневый загар и многодневный слой грязи проступил румянец, из глаз постепенно исчезал страх – жизнь брала свое.– Сестра меня совсем не ругала. Просто сказала: Не смотри, мол, и не бегай, где не просят. Я туда случайно зашла, раньше я часто бегала в лавку. А сосед наш лежит на полу и не дышит. И весь в крови…– А что потом сказала твоя сестра?– Велела постирать рубашку в ручье за нашим домом. Я там тоже играю. Пускаю лодочки по течению… Только рубашка совсем не отстиралась: вода была грязная.– Ну, наверное, она грязная постоянно.– По чего?– Все время.– А вот и нет! – закричала она. – Я вам покажу. Идемте!Тагпа вскочила на ноги и метнулась за хижину. Колесников с женщиной вышли вслед за ней.– Видите?Она уже сидела на корточках у ручья и возбужденно хлопала ладошками по воде.Ручей был маленький и чистый. Внизу, у самого дома, его когда-то, видимо, перегораживала миниатюрная плотина (отец девочки был ещё жив), но вода и время её разрушили.– Вся рубашка была в угле. Лучше бы и не стирала.– В угле? – переспросил Игорь Иванович, подставляя ладонь под ледяную струю.– Да.Наверное, где-то вверху проезжала повозка. Немного угля и просыпалось.– Почему ты решила, что это была повозка?– Лошадь фыркнула – вон там, за деревьями.– Но саму лошадь ты не видела?– Ну и что? А то я не знаю, как они фыркают.Девочка насмешливо отвернулась. Игорь Иванович задумчиво смотрел, как она находит на земле крошечные щепки и пускает их по течению.Он не чувствовал радости, хотя то, что выпало ему, могло бы составить счастье любому ученому-историку. Одна из самых волнующих тайн древнего Тибета закончила существование здесь, у этой крошечной бедной лачуга.«Ну и что, – возразил он себе. – Я бы отдал эту честь без капли сожаления. Лишь бы Аленка…»– Аленка, – прошептал Колесников. – Доченька…Он вспомнил Чонга, их встречу – глаза в глаза, будто короткое замыкание, – и проблеск мелькнувшей истины. В самом деле, история повторилась, вплоть до мельчайших деталей. Марина Свирская, две мертвые женщины в санатории, таинственный Шар – ворота в древнее хранилище, трагически погибший король Лангдарма, старый учитель, пославший ученика на смерть, девочка, стирающая в ручье рубашку… И на конце этой цепочки – человек, заколдовавший Аленку. «Убью, мразь, – со злобой подумал Колесников. – Своими руками. Пусть потом судят…».
Черная борода.Аленке не было нужды смотреть на фотографию – она прочно запечатлела её в памяти. И все же она бросила взгляд. Черная борода. Черные с проседью волосы, короткая стрижка. Прямой тонкий нос, широко расставленные глаза. Небольшой шрам на правой скуле.Она наблюдала за домом почти сутки, сидя в полуразрушенной пятиэтажке напротив: снаряд угодил в стену, вывернув порядочный, кусок, и теперь внутренности чьей-то некогда богатой квартиры неприлично торчали наружу. Аленка пошла по парадоксальному пути, выбрав для себя именно это открытое для обзора место, спрятавшись за перевернутым шкафом. В доме напротив располагался штаб боевиков. Здесь было сравнительно тихо: взрывы и автоматная трескотня долетали сюда как ненавязчивая фонограмма к какому-нибудь фильму про войну, лишенная ауры опасности. Само собой: кто же устраивает штаб на передовой?Когда рядом с подъездом появился бежевый «Мерседес», Аленка внутренне подобралась, хотя внешне это никак не выразилось: она знала, что десятки глаз наблюдают за окрестностями: шевельнись только…От картины отдавало неким сюрреализмом: чистенький, без единого пятнышка лимузин на фоне военных декораций: препарированный артиллерией дом, вывороченные куски земли и асфальта, БТР, охранники с автоматами наперевес…Ее передали из рук в руки, словно эстафетную палочку. На окраине фронтового города встретили без эмоций, накормили, велели переодеться и загримироваться. Вскоре она превратилась в преждевременно постаревшую чеченку (ах, война! Что ж ты, подлая, сделала?), закутанную с ног до головы в грязное тряпье. До места она добиралась уже сама. Несколько раз её останавливали и обыскивали патрули – и чеченские, и федеральные, но отпускали, не обнаружив криминала. («Тебя могут раздеть догола, – говорил Жрец голосом пожилого школьного учителя, – ощупать каждый шов в одежде, каждую крошку в карманах, но ни одна деталь, даже самая мелкая, не должна даже на секунду задержать взгляд…»)Винтовка с оптическим прицелом, глушителем и пластиковым прикладом ждала её в квартире в платяном шкафу. Она не торопясь собрала оружие, оглядела позицию и осталась недовольна. Вместо того чтобы залечь у окна, она вставила в переплет карманное зеркальце, а сама перебралась в соседний дом, на этаж выше, в разрушенную квартиру без наружной стеньг. И – замерла среди развороченной взрывом мебели.ЖДАТЬ.Каюм Сахов, партнер Олега Германовича Воронова по оружейно-торговому бизнесу, даже в камуфляжном костюме и армейских ботинках походил на грузинского князя – не хватало лишь богато украшенного кинжала на поясе. Он улыбался приятной улыбкой и что-то говорил гостю – обильно потевшему полному мужчине в заграничном костюме цвета хаки, лакированных ботинках и нелепой тропической панаме. Ни дать ни взять друзья собрались на сафари…Гость её не интересовал, поскольку в задании о нем ничего не говорилось. Она проводила его равнодушным взглядом (перекрестье тонких линий переместилось с панамы на лицо, скользнуло по объемистому животу любителя пива и ушло вбок – он и не подозревал, что находился в этот момент на волосок от смерти).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Это боги наказывают нас. Боги посылают нас на Землю, чтобы мы искупили свои предыдущие прегрешения.– Какой же страшный грех совершил я?– Нет, мой мальчик. Твоя жизнь была светлой и короткой… Тебя ждало бы вечное путешествие в тонких мирах, и ты, возможно, никогда не спустился бы на Землю. Я этого допустить не мог. Ты должен был завершить то, что не удалось мне.Таши-Галла был облачен в длинное белое одеяние из тончайшей ткани, под которым угадывалось сильное, совсем не старческое тело. Кожа на лице и на руках была чистая и гладкая – ужасные раны и рубцы от ожогов остались в топ жизни, оборвавшейся на развалинах дома…– Завтра тебя казнят. Ты умрешь за убийство, которого не совершал, – и это не позволит тебе найти пристанище ни в одной из трех обителей. Твой дух будет скитаться меж миров, не находя успокоения. И тогда, может быть, через сто лет, а может быть, через тысячу, ты найдешь Шар. И уничтожишь его.Чонг не выдержал и заплакал.– Я не справлюсь, учитель… Мне страшно!– У тебя будет помощник. Ты встретишь человека, который будет нуждаться в твоей защите. Стань его ангелом-хранителем. Ты будешь оберегать его – он сбережет тебя и восстановит твое доброе имя.Таши-Галла помолчал.– Я чувствую этого человека, хотя он ещё не родился на свет. Я знаю его судьбу, знаю о нем то, чего он даже не подозревает… Вы с ним очень похожи. Две неприкаянные души в двух мирах – сильные и не знающие о своей силе.Чонг опустил голову.– Зачем Древние оставили этот Шар? Сколько горя из-за него.– Древние были так же несовершенны, как и мы. Шар можно использовать по-разному. Все зависит от рук, в которые он попадет.– Но, может быть, он окажется в добрых руках? – с надеждой спросил монах.– Нет. Шар ведь не только отдает – он ещё и берет, питаясь энергией своего обладателя. Часть души Юнгтуна Шераба передалась ему. Теперь он будет стремиться отыскать себе хозяина среди темных сил и в будущем. Где бы ни находился… Глава 25ДУШИ МЕЖ ДВУХ МИРОВ – Значит, это ты, – сказал Игорь Иванович.Они встретились (последнее время они почти и не расставались, сделавшись ближе родных братьев), но на этот раз здесь, в этой реальности: качающийся на стыках пустой, ярко освещенный вагон метро, за окнами – темень туннеля, прореживаемая какими-то серыми полосами.Дарья-Богомолка улыбнулась и посмотрела ему в глаза.– И даже кофе выпить не зайдете?– Завтра рано вставать. Поезд в пять сорок утра.– А где вы хотите ночевать?– Устроюсь на вокзале.– Ну нет, – решительно произнесла она. – У меня, однокомнатная… Что ж, поскольку вы гость, будете спать на диване, а я в кухне, на раскладушке. Соглашайтесь.– С одним условием, – решительно сказал Колесников. – Поскольку я гость-мужчина, а вы – хозяйка-женщина, то мне и ночевать на раскладушке. И не спорьте.Она и не спорила. Ей так надоело настаивать на своем. И решать все самой тоже надоело.Переход произошел мгновенно и незаметно: он только на секунду отвел взгляд, а когда вновь посмотрел на Дарью, то обнаружил, что вагон был пуст – все исчезли. Только молодой монах с любопытством оглядывал салон, а рядом, у его ног, лежал огромный, на весь проход, белый барс и смотрел на Колесникова спокойными мудрыми глазами, словно кошка, ожидающая, когда же её наконец погладят.– Значит, это ты, – сказал Игорь Иванович. – Я должен был догадаться: «Облачная ладонь», исчезнувший стиль…Он помолчал.– И ты можешь сказать, что произошло с моей дочерью? Она пропала, хотя об этом пока знает только один мой друг…– Я знаю, – мягко перебил монах. – Я ведь тоже в некотором роде… гм… следил за вами. Наблюдал, как вы раскрыли убийство двух женщин.– В санатории?– Да, наверное, это так называется. И мне кажется, вы уже тогда многое поняли. Хотя поначалу гнали от себя эту мысль: как же так? Девочка, ребенок…– Значит, – медленно проговорил Колесников, – существует секта – такая же, как на Тибете во времена правления Лантдармы. Секта профессиональных убийц. Используют в большинстве случаев детей – их никто не сможет заподозрить. Таким убийцей была Марина Свирская. И такой должна стать Аленка… Ну за что? Послушай, – вдруг сказал он. – Но ведь Марина жила в интернате – так проще, никто не будет искать. Почему Аленка-то?– Честно говоря, не знаю, что вам ответить. Единственное объяснение, которое приходит на ум: вашу дочь готовят для чего-то конкретного, и любой другой человек для этого не подходит. Подумайте, в чем её особенность? Внешность. Способности к чему-нибудь… Знание иностранных языков…– Да! – крикнул Игорь Иванович.– Что?– Она занималась английским с одним приятелем. Точнее, с его мамой. – Он подумал немного и махнул рукой. – Нет, глупости. Не такой уж Аленка профессионал. Можно найти и получше, а нет – так несложно подготовить. Внешность. Да, ты прав. Может быть только один вариант: она на кого-то похожа.Потом он помолчал и добавил:– Дело за малым. Нужно найти этого человека. Хоть крошечный, а все же шанс.– Может быть и другое, – вдруг тихо сказал Чонг. – Но об этом уж совсем думать не хочется.
Лачуга была совсем крошечная – трудно было поверить, что здесь кто-то живет. Скорее это напоминало конуру для средней собаки. Собака, впрочем, действительно была, да не одна, а целая свора. Они возились в пыли, рычали друг на друга, дрались из-за каких-то кровавых ошметков и костей, разбросанных тут и там. Всюду носились тучи громадных зеленых мух, и Игорь Иванович пожалел, что обрел плоть в этом мире: остался бы призраком – не чувствовал бы запахов. Так здесь было: великие, непостижимые для постороннего тайны, магия, волшебство, роскошь дворцов и храмов, совсем рядом – этот двор с собаками, грязная хижина, грязная маленькая девочка застыла на пороге, тупо глядя из-под никогда не стриженных волос.– Взгляните, это та самая девочка? – спросил Колесников у своей спутницы, вдовы хозяина постоялого двора.– Да, конечно. Ты меня узнаешь, Тагпа?Девочка молча засунула в рот указательный палец.– Не бойся, – ласково сказала женщина. – Мы тебя не обидим. Только скажи: помнишь, сестра послала тебя за рисом – это было вскоре после праздника Ченгкор-Дуйчин, когда на улицах начались беспорядки.– А сестра умерла, – равнодушно сообщила девочка. – Уже давно, ещё снег лежал. Я сначала подумала, что она спит… Три дня пыталась разбудить, потом села на пол и заплакала. Страшно было. Тут пришли соседи, которые живут через улицу. Сестру они куда-то унесли, наверное, похоронить… А мне дали немного еды. Но она давно кончилась.– Бедная ты моя. – Женщина подошла и взяла девочку на руки. Та не проявила каких-либо эмоций. Грязное личико по-прежнему ничего не выражало, ни радости, ни испуга. – Мы сейчас пойдем ко мне, найдем чего-нибудь поесть.При этих словах Тагпа немного ожила, в глазах мелькнудо нечто осмысленное. Колесников обрадовался.– Тагпа, – сказал он. – А помнишь, как сестра отругала тебя за то, что ты бегала в лавку смотреть на мертвого соседа? Его убили за день или два до Нового года.Тагпа скривилась, готовая расплакаться.– Ну-ну. – Женщина успокаивающе прижала её к себе. – Никто не собирается снова тебя ругать. Это ведь было давно, правда? Теперь ты ведешь себя хорошо. Твоя сестра на небесах довольна тобой… Ответь этому господину. Не бойся, он добрый.Девочка всхлипнула.– А вы дадите мне поесть?Позже, сидя в лачуге прямо на полу («Вон там я сплю, – Тагпа указала на кучу тряпья в углу, кишащую насекомыми. – А тут играю», – разбросанные повсюду старые кости какого-то животного, камешки, прутики, комья грязи), она уплетала за обе щеки рисовые лепешки, запивая травяным отваром из глиняной чашки. Сквозь коричневый загар и многодневный слой грязи проступил румянец, из глаз постепенно исчезал страх – жизнь брала свое.– Сестра меня совсем не ругала. Просто сказала: Не смотри, мол, и не бегай, где не просят. Я туда случайно зашла, раньше я часто бегала в лавку. А сосед наш лежит на полу и не дышит. И весь в крови…– А что потом сказала твоя сестра?– Велела постирать рубашку в ручье за нашим домом. Я там тоже играю. Пускаю лодочки по течению… Только рубашка совсем не отстиралась: вода была грязная.– Ну, наверное, она грязная постоянно.– По чего?– Все время.– А вот и нет! – закричала она. – Я вам покажу. Идемте!Тагпа вскочила на ноги и метнулась за хижину. Колесников с женщиной вышли вслед за ней.– Видите?Она уже сидела на корточках у ручья и возбужденно хлопала ладошками по воде.Ручей был маленький и чистый. Внизу, у самого дома, его когда-то, видимо, перегораживала миниатюрная плотина (отец девочки был ещё жив), но вода и время её разрушили.– Вся рубашка была в угле. Лучше бы и не стирала.– В угле? – переспросил Игорь Иванович, подставляя ладонь под ледяную струю.– Да.Наверное, где-то вверху проезжала повозка. Немного угля и просыпалось.– Почему ты решила, что это была повозка?– Лошадь фыркнула – вон там, за деревьями.– Но саму лошадь ты не видела?– Ну и что? А то я не знаю, как они фыркают.Девочка насмешливо отвернулась. Игорь Иванович задумчиво смотрел, как она находит на земле крошечные щепки и пускает их по течению.Он не чувствовал радости, хотя то, что выпало ему, могло бы составить счастье любому ученому-историку. Одна из самых волнующих тайн древнего Тибета закончила существование здесь, у этой крошечной бедной лачуга.«Ну и что, – возразил он себе. – Я бы отдал эту честь без капли сожаления. Лишь бы Аленка…»– Аленка, – прошептал Колесников. – Доченька…Он вспомнил Чонга, их встречу – глаза в глаза, будто короткое замыкание, – и проблеск мелькнувшей истины. В самом деле, история повторилась, вплоть до мельчайших деталей. Марина Свирская, две мертвые женщины в санатории, таинственный Шар – ворота в древнее хранилище, трагически погибший король Лангдарма, старый учитель, пославший ученика на смерть, девочка, стирающая в ручье рубашку… И на конце этой цепочки – человек, заколдовавший Аленку. «Убью, мразь, – со злобой подумал Колесников. – Своими руками. Пусть потом судят…».
Черная борода.Аленке не было нужды смотреть на фотографию – она прочно запечатлела её в памяти. И все же она бросила взгляд. Черная борода. Черные с проседью волосы, короткая стрижка. Прямой тонкий нос, широко расставленные глаза. Небольшой шрам на правой скуле.Она наблюдала за домом почти сутки, сидя в полуразрушенной пятиэтажке напротив: снаряд угодил в стену, вывернув порядочный, кусок, и теперь внутренности чьей-то некогда богатой квартиры неприлично торчали наружу. Аленка пошла по парадоксальному пути, выбрав для себя именно это открытое для обзора место, спрятавшись за перевернутым шкафом. В доме напротив располагался штаб боевиков. Здесь было сравнительно тихо: взрывы и автоматная трескотня долетали сюда как ненавязчивая фонограмма к какому-нибудь фильму про войну, лишенная ауры опасности. Само собой: кто же устраивает штаб на передовой?Когда рядом с подъездом появился бежевый «Мерседес», Аленка внутренне подобралась, хотя внешне это никак не выразилось: она знала, что десятки глаз наблюдают за окрестностями: шевельнись только…От картины отдавало неким сюрреализмом: чистенький, без единого пятнышка лимузин на фоне военных декораций: препарированный артиллерией дом, вывороченные куски земли и асфальта, БТР, охранники с автоматами наперевес…Ее передали из рук в руки, словно эстафетную палочку. На окраине фронтового города встретили без эмоций, накормили, велели переодеться и загримироваться. Вскоре она превратилась в преждевременно постаревшую чеченку (ах, война! Что ж ты, подлая, сделала?), закутанную с ног до головы в грязное тряпье. До места она добиралась уже сама. Несколько раз её останавливали и обыскивали патрули – и чеченские, и федеральные, но отпускали, не обнаружив криминала. («Тебя могут раздеть догола, – говорил Жрец голосом пожилого школьного учителя, – ощупать каждый шов в одежде, каждую крошку в карманах, но ни одна деталь, даже самая мелкая, не должна даже на секунду задержать взгляд…»)Винтовка с оптическим прицелом, глушителем и пластиковым прикладом ждала её в квартире в платяном шкафу. Она не торопясь собрала оружие, оглядела позицию и осталась недовольна. Вместо того чтобы залечь у окна, она вставила в переплет карманное зеркальце, а сама перебралась в соседний дом, на этаж выше, в разрушенную квартиру без наружной стеньг. И – замерла среди развороченной взрывом мебели.ЖДАТЬ.Каюм Сахов, партнер Олега Германовича Воронова по оружейно-торговому бизнесу, даже в камуфляжном костюме и армейских ботинках походил на грузинского князя – не хватало лишь богато украшенного кинжала на поясе. Он улыбался приятной улыбкой и что-то говорил гостю – обильно потевшему полному мужчине в заграничном костюме цвета хаки, лакированных ботинках и нелепой тропической панаме. Ни дать ни взять друзья собрались на сафари…Гость её не интересовал, поскольку в задании о нем ничего не говорилось. Она проводила его равнодушным взглядом (перекрестье тонких линий переместилось с панамы на лицо, скользнуло по объемистому животу любителя пива и ушло вбок – он и не подозревал, что находился в этот момент на волосок от смерти).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43