— Знаешь, хорошо будет снова увидеть старое место.
...Двадцать шесть, двадцать семь...
— Не только это, ты снова сможешь выпить отличного пива.
...Двадцать восемь...
— Это куда лучше той мочи, которую ты пьешь здесь.
— Моча или нет, служит она для того же.
— Марти!
Энни стояла перед ним, держа руки в задних карманах. Она не любила, когда Мартин говорил вульгарности. Это делало его похожим на других. Он значительно успокоился за последние три года. Но ведь с каждым иногда случается...
— Ты помнишь Энни, Джон?
Он подошел к ней и поцеловал в губы.
— Помню ли я Энни! Как я мог ее забыть? Она была первой, кто разорвал наш маленький кружок, — посмеиваясь, он поцеловал ее в лоб. — Как это происходит, Энни? Ты выглядишь так же хорошо, как и всегда.
— Великолепно, Джон, — она взглянула на него и улыбнулась. — Сразу видно, что ты ничуть не изменился. — Она покачала головой.
— А я и не собирался.
«Нет, я бы изменилась на твоем месте», — думала она. Он был человеком, которого она никак не могла понять до конца. Никогда нельзя было сказать, когда он шутит, а когда говорит серьезно. Она не могла понять, нравится он ей или нет. Он всегда всем улыбался, но она знала, что иногда под его улыбкой скрыта холодная насмешка. Ей не нравилось, когда люди говорят и делают совершенно не то, что думают. Ей не нравилось то, как он смотрит на нее. Временами ей казалось, что его глаза срывают ее одежду. Если бы глаза могли насиловать, это были бы глаза, сидящие в его черепе. Даже несмотря на то, что ей это не нравилось, она чувствовала при этом какое-то странное возбуждение. Это было как обман без настоящего обмана. Она знала, что в каждом человеке живет кусочек героя мыльной оперы, и она не была исключением.
— Кстати, как там Валерия?
— Отлично, — сказал Джон, не отрывая взгляда. — Она ждет не дождется, когда вы приедете. Очень соскучилась по вас.
В те годы она и Валерия были близкими подругами. Это было десять лет назад, когда она представила ее Джону. Он был свободен, и это выглядело так, словно он и Марти пошли на свой очередной кутеж, как это обычно бывало, когда они встречались. Валерия в это время порвала со своим другом. Они договорились, что она неожиданно «случайно» зайдет к ним. Они тогда жили в Скарборо. В то время Мартин работал постоянно. Все произошло так, словно их брак был заключен на небесах. С тех пор над ними засияла новая звезда. Валерия и Джон были созданы друг для друга. Ни для кого не было сюрпризом, когда через две недели она поехала на Ньюфаундленд. Через месяц они поженились.
Во время поездок в Торонто Джон никогда не брал с собой Валерию. После стольких лет было бы здорово снова увидеть ее.
Джон и Мартин сидели на диване, и она за своими мыслями не могла слушать их разговор, кроме внезапных взрывов смеха.
— Курс психологии — 1000, конечно, хорош и шикарен, Джон, но какого черта я смыслю в психическом сознании?
— В этом нет ничего сложного, я уверен, что ты справишься с этим, — Джон рассказывал ему о работе. Он знал, что это был поганый курс. Но студенты написали запрос о его введении, который нельзя было игнорировать. Тогда, для того чтобы удовлетворить их, они думали открыть курс, проходящий главным образом в форме студенческих дебатов, который удовлетворил бы их хоть на время. Студенты вечно выдумывают разные причуды. То ловят золотую рыбку, то показывают фокусы. Это был их способ пройти процесс обучения, и невозможно было сразу справиться со всеми этими трудностями. И если подумать, что некоторые из них действительно верили в эту белиберду! Когда не осталось больше ничего, что можно было переделать, они решили, что могут обрести спокойствие духа, если сосредоточатся на чьих-то мыслях и дурацких чувствах. Он знал, что лучше сказать Мартину об этом заранее, чтобы он смог подумать.
— Давить будут на студентов, чтобы проделать все это, а не на тебя. Ты будешь в роли судьи и объявишь победителей в соответствии с результатами дебатов.
— Я не знаю, Джон...
Джон видел, что он колеблется.
— Давай. Ты можешь высосать тему из пальца, назначить команды и слушать полемику. Это все, что ты должен делать.
— Это значит, что я не должен носить черную мантию с серебряными звездами?
— Нет, и не должен танцевать колдовские танцы. — Он развел руками, отчаянно пытаясь выглядеть, как Ричард Никсон. Он выглядел жалким, но все это делалось только для того, чтобы хоть чуть-чуть рассмешить Мартина.
— Кроме того, я помню, что ты читал все их книги о колдовстве и тому подобном, так что ты все же не будешь брошен в клетку со львами без всякого оружия.
— Ты прав, — сказал Мартин задумчиво. — И я не знаю, чего я беспокоюсь. Я, наверное, смогу изображать выпускника университета колдунов и ведьм, до тех пор, пока там не появятся черти.
— Никаких чертей, — заверил Джон, — Я обещаю.
Мартин задумался на минуту и сказал:
— Отлично, тебе присвоена первая степень магистра мистицизма.
— Это здорово, Марта. Я уверен, что ты не будешь жалеть.
— Кроме одного.
— Чего?
— Жилья.
— Не беспокойся об этом, — сказал Джон. — Об этом я позаботился.
Он нахмурился и взглянул на Джона. Этот мерзавец скругляет все углы. Не то что он не хотел этой работы. Просто он не оставлял неповернутых камней, ничего не откладывал. Короче, он все делал слишком легко.
— Если ты не против ездить в университет за пятьдесят-шестьдесят миль, — добавил Джон. — Но жаловаться не на что. Это лучшее, что могло быть сделано в такой короткий срок. И деньги уйдут небольшие, потому что тебе придется платить лишь два пятьдесят в месяц.
— Два пятьдесят...
— И ты сможешь жить там сколько угодно. И у тебя будет время подыскать место в городе. Или даже можешь выкупить этот дом у меня.
— Зачем вам второй дом?
— Мы собирались использовать его под дачу, но нам показалось, что он слишком близко к городу.
— Посмотрим, что скажет Энни.
— Энни скажет, что нам это подходит, — послышался голос у них над головами.
Они не заметили, что она стоит там. Они не знали, как долго она там находится. Джон взглянул на нее и улыбнулся. Но его улыбка тут же испарилась. Что-то позади Энни привлекло его внимание.
Это была пара глаз, глядящих на него из коридора за кухней. Глаза были ужасными, умными и впивались словно бы в само серое вещество его мозга. Колония муравьев поселилась в его голове, и они были разбужены и бегали там.
— Джон, что с тобой?
Он чувствовал руки, крепко взявшие его за плечи и трясущие его. Это было так, словно он проваливался в другое измерение и руки пытались его спасти. Туман окутывал его, проникая в уши, ноздри, холодящий тело. Что бы это ни было, это парализовало его. Он чувствовал руки, которые глубоко зарывались в его тело. Что-то ужалило его в щеку. Он знал, что это были пчелы. Он молча попытался смахнуть вредное насекомое. Четырнадцать, пятнадцать. Он поднимался по лестнице.
— Что делать? — слышались голоса, прорывающиеся сквозь туман.
— У него сердечный приступ?
У кого сердечный приступ? Он надеялся, что не у Валерии.
Слышалось жужжанье. Рой пчел покрывал его. Они ползали по нему. Жалили его. Он пытался смеяться, зная, что они оставляют в нем свои жала и погибают в это время. Было неважно, что он сам умирал. Он был слишком слаб и устал, чтобы что-то делать. Двадцать восемь, двадцать девять... Он был покрыт медом. Кто-то вылил мед на него. Муравьи ползали под кожей, пытаясь прогрызть ее насквозь. Они чувствовали пищу и не хотели лишиться праздника. Он поднялся на вершину лестницы. Зеленая дверь плавно открылась перед ним, и через нее полился золотой свет.
— Джон!
Это донеслось из золотых лучей. Он шагнул в дверь. Он заметил, что двигается, как робот из старого кинофильма, который он смотрел. Как давно это было? Десять лет? Или десять месяцев? Или даже вчера? Он не знал.
— Джон!
Он поискал источник голоса. Словно лазер, он осветил его сознание. Это было на полу в доме Мартина. Воздух вокруг него был теплым и сырым. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. С каждым вздохом туман таял. Пчелы улетели, и муравьи погрузились в спячку.
Надолго ли?
Он хотел сесть, но мягкие руки удержали его.
— Отдохни здесь пока, — это был голос Мартина.
— Что, черт возьми, с тобой случилось?
Что случилось? Он не знал. Ничего похожего с ним никогда не случалось. Его мысли были все еще спутаны.
«Ты скажи мне, что случилось, приятель, потому что я уверен, что один черт это знает», — такие мысли промелькнули в его голове.
— Ты вел себя очень странно, — услышал он Мартина. — Твои глаза были широко открыты, но ты был словно в трансе. Ты держался за голову и двигал руками, как будто хотел что-то стряхнуть с волос и лица.
Это были глаза. Что-то в них знакомое. Шен? Сначала сон, теперь — это. Скажи мне, Мартин, скажи мне, что случилось и что с твоим сыном Шеном.
— Ты в порядке, дружище?
Он поднялся. Теперь ему не препятствовали. Он стряхнул с одежды несколько воображаемых пылинок и расправил складки.
— Я не знаю, Марти, но, как мне кажется, это накапливалось годами и не могло так обостриться в последние сутки.
Он сел на диван, растянувшись на мягких подушках.
— Я много работал в последнее время. Мне кажется, что это таким путем мой организм говорит мне, что пора отдохнуть.
Энни пришла из кухни со стаканом воды и таблеткой аспирина. Он взял их и проглотил таблетку, запив водой. Немного хорошего аспирина пошло на пользу.
— Теперь тебе лучше? — спросила Энни, с трудом приходя в себя. Она была испугана. Она была почти в шоке. Она могла лишь стоять и смотреть. Хорошо, что Мартин не паниковал. Было ужасно, когда Мартин тормошил его, а он не реагировал. Она думала, что он умирает. Она встряхнулась, когда неожиданно подумала о Джейн и Шене. Она не хотела, чтобы они видели то, что произошло. Она подошла к комнате Джейн и услышала громкий звук проигрывателя. Это было что-то о грязных делишках, делаемых грязной дешевкой. Она рассмеялась. Она поняла, что они не могли бы что-то услышать в этом шуме. Люди иногда смеются над безумнейшими вещами. Она смеялась в такие моменты, загоняя назад слезы. Успокоившись, она вспомнила, что они даже не вызвали врача. Все произошло так быстро, и когда закончилось — казалось, что прошли часы, хотя на самом деле — минуты. Когда она вернулась, она увидела сидящего Джона. Он дышал уже легко.
Это было, когда она принесла ему аспирин.
— Намного лучше, крошка.
По этим словам она поняла, что он пришел в норму, и все, что с ним было, прошло. Может быть, он прав, и все его страдания были вызваны переутомлением.
— Мы приготовим постель, если ты хочешь отдохнуть, — сказала Энни. — Может, ты хочешь поспать и остаться на ночь?
— Дождь должен об этом позаботиться, моя милая, — сказал он, подмигивая. — Ты знаешь, я должен успеть на самолет.
— Какой самолет? — запротестовала Энни. — Тебе нужно отдохнуть.
— Время отдыха — когда работа сделана, — сказал он. — Если я не вернусь к понедельнику, толпа студентов снимет с меня голову, не говоря уже о декане.
— Можешь ты сделать что-нибудь, Мартин? — взмолилась она.
— Не думаю, — ответил он. — Если Джон что-то вбил себе в голову, он упрям, как осел.
Джон поднялся на ноги, окончательно оправившись от удара.
— Небольшое головокружение никого не убивало, — он постучал по животу, как после сытного обеда. — И если я сейчас не пойду, я никогда не успею на самолет.
— Будет ли это так уж плохо... — сказала Энни.
— Да, поскольку в этом случае я, потеряв работу, буду просить вас о помощи. Так что лучше я сейчас поспешу. Благодарю вас.
Мартин хлопнул его по спине.
— Ты — старый осел.
Джон улыбнулся, обнажив слегка желтоватые зубы.
— Кстати, Шен и Джейн здесь? Они, наверное, уже выросли?
— Ты слышишь шум за спиной? — Энни показала на холл. — Это то, до чего они доросли и во что превратились.
— Ну, не так уж давно ты сама скакала по полу под музыку.
— По крайней мере, мы слушали музыку, — возразила она. — Но это все я не знаю, как и назвать.
— Нет ничего плохого, — сказал он. — Кроме того, ты не думаешь об этом, ты чувствуешь это. — Он замолчал, затем продолжил: — Ты не возражаешь, если я взгляну на них, прежде чем попрощаться?
— Они не простят, если ты этого не сделаешь, — сказал Мартин. — Я покажу тебе царство грохота.
— Отлично, старина, — сказал Джон. Он хотел повидать детей, поговорить с ними, особенно с Шеном, прежде чем уедет. Он хотел убедиться, что Шен не какой-то там монстр. «Он такой же монстр, как я болгарин». Если он не увидит его, то сон и то, что случилось сегодня, будут играть его разумом и вызовут нервный срыв. Он смеялся над абсурдными обвинениями, которые он выдумывал.
— Уверен, что мои уши способны воспринять музыку, которую ты называешь шумом.
Музыка становилась громче по мере того, как они выходили в холл. Это было неплохо, по крайней мере, в этом был какой-то ритм. Он подошел к двери и без стука открыл ее.
— Дядя Джон! — закричали оба в унисон.
Их лица осветились радостью — и нет, Шен не был монстром. Они оба уже выросли. Он заметил, что скоро Джейн станет очень привлекательной девушкой. Они бросились ему на шею. От столкновения он чуть не упал. Его рука обхватила их обоих. Напрягшись, он поднял их в воздух. Слегка потискав, он снова опустил их на пол. Он пожал руку Шену, достаточно сильно, чтобы тот почувствовал, и, ущипнув Джейн за нос, поцеловал ее.
— Ну, теперь я должен попрощаться.
— Но дядя Джон... — простонала Джейн. — Мы так долго тебя не видели!
— И я хотел показать вам кое-что, — сказал Шен. — Я собрал всех героев из «Звездных войн», и теперь это хорошая коллекция.
— У нас будет много времени для этого. Мы будем видеть друг друга часто. — Он взъерошил волосы Шена. — И мы будем ловить рыбу сетью, которую я достал для двоих из нас.
— Можно я? — спросила Джейн.
— Мы пойдем на рыбалку с Шеном, — сказал он. — Но если ты спрашиваешь, я думаю, что тебе это не понравится. Там будет много пауков.
— Пауков! — сказала недовольно Джейн. — Вот еще.
Пройдя в дверь, он обернулся, чтобы сказать «до свидания». Он думал, что увидит какое-то другое выражение лица Шена. Выражение ненависти? Но они оба улыбались. Он радовался, что сможет теперь немного поспать. Его мозг отдохнет и перестанет выкидывать фокусы.
— Увижу вас через пару дней.
Он закрыл дверь с гремящей музыкой.
— Пока! — закричали они оба.
Он был удивлен, как они могли слышать, что он говорит в таком шуме.
— У вас прекрасные дети, — сказал он, идя к противоположной двери.
— А как поживает ваш мальчик? — Энни совершенно забыла об их сыне. Ему было уже девять. Он на год старше Шена.
— С ним все хорошо, как можно только желать, — сказал Джон. — Правда, он часто простужается.
— Это плохо.
— Не очень. — Джон улыбнулся. — Я думаю, что этот маленький паразит делает это, чтобы пропускать школу.
— Это жестоко, — сказала Энни, помогая ему одеться.
— Жестоко что? — он рассмеялся. — У этого паразита есть голова на плечах, и он этим пользуется.
Они вежливо засмеялись.
— Уверен, что не хочешь остаться? — спросил Мартин. — Ты выглядел не очень хорошо.
— Нет, я и так побеспокоил вас своим головокружением и всем остальным, и я действительно должен ехать.
Он снова пожал руку Мартину, и Мартин заметил, что рукопожатие было слабее, чем раньше, и рука слегка дрожала. Он взглянул в глаза Джона и увидел мерцающие искорки. Да, все, что его беспокоило, прошло. Он пришел в норму. И он не видел больше смысла уговаривать его остаться. Джон поцеловал Энни в щеку и вышел, не говоря ни слова. Они слышали, как он спускается. Они подождали, пока хлопнет наружная дверь, и закрыли верхнюю.
— Что теперь? — спросила Энни.
— Работаем, как черти, — Мартин быстро потер ладони. — Мы должны много сделать, прежде чем начнем новую жизнь.
Глава 4
Камни торчали из земли везде, где видно глазу. Некоторые были похожи на волдыри, другие производили впечатление оголенных точек, испещрявших землю. Когда пустынная местность кончилась, группы деревьев стали появляться на горизонте.
Если бы Энни не видела этого, она считала бы, что такого рода местность встречается лишь на небольших участках.
Они были в двадцати минутах от Сент-Джонса, и ехали по маршруту один или Трансканадскому шоссе, как говорил Джон. Кому только пришла в голову идея назвать эту двухполосную дорогу шоссе? Тем более, Трансканадским? Эта дорога ничего не делала, чтобы пересечь Канаду. Она лишь извивалась и петляла через остров.
Временами она чувствовала, что в глазах у нее рябит. Она немного устала от перелета из Торонто. Мартин улыбался рядом с ней за рулем. А почему бы и нет? Он не смотрел за детьми в самолете. Это было особенно трудно, когда они сидели на местах у окна. Все, что он сделал, это прочитал одну страницу журнала, а потом спал, летя сквозь облака, отдыхая во время поездки.
На первый взгляд остров выглядел как широкая пустынная равнина с камнями, устилавшими ее поверхность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
...Двадцать шесть, двадцать семь...
— Не только это, ты снова сможешь выпить отличного пива.
...Двадцать восемь...
— Это куда лучше той мочи, которую ты пьешь здесь.
— Моча или нет, служит она для того же.
— Марти!
Энни стояла перед ним, держа руки в задних карманах. Она не любила, когда Мартин говорил вульгарности. Это делало его похожим на других. Он значительно успокоился за последние три года. Но ведь с каждым иногда случается...
— Ты помнишь Энни, Джон?
Он подошел к ней и поцеловал в губы.
— Помню ли я Энни! Как я мог ее забыть? Она была первой, кто разорвал наш маленький кружок, — посмеиваясь, он поцеловал ее в лоб. — Как это происходит, Энни? Ты выглядишь так же хорошо, как и всегда.
— Великолепно, Джон, — она взглянула на него и улыбнулась. — Сразу видно, что ты ничуть не изменился. — Она покачала головой.
— А я и не собирался.
«Нет, я бы изменилась на твоем месте», — думала она. Он был человеком, которого она никак не могла понять до конца. Никогда нельзя было сказать, когда он шутит, а когда говорит серьезно. Она не могла понять, нравится он ей или нет. Он всегда всем улыбался, но она знала, что иногда под его улыбкой скрыта холодная насмешка. Ей не нравилось, когда люди говорят и делают совершенно не то, что думают. Ей не нравилось то, как он смотрит на нее. Временами ей казалось, что его глаза срывают ее одежду. Если бы глаза могли насиловать, это были бы глаза, сидящие в его черепе. Даже несмотря на то, что ей это не нравилось, она чувствовала при этом какое-то странное возбуждение. Это было как обман без настоящего обмана. Она знала, что в каждом человеке живет кусочек героя мыльной оперы, и она не была исключением.
— Кстати, как там Валерия?
— Отлично, — сказал Джон, не отрывая взгляда. — Она ждет не дождется, когда вы приедете. Очень соскучилась по вас.
В те годы она и Валерия были близкими подругами. Это было десять лет назад, когда она представила ее Джону. Он был свободен, и это выглядело так, словно он и Марти пошли на свой очередной кутеж, как это обычно бывало, когда они встречались. Валерия в это время порвала со своим другом. Они договорились, что она неожиданно «случайно» зайдет к ним. Они тогда жили в Скарборо. В то время Мартин работал постоянно. Все произошло так, словно их брак был заключен на небесах. С тех пор над ними засияла новая звезда. Валерия и Джон были созданы друг для друга. Ни для кого не было сюрпризом, когда через две недели она поехала на Ньюфаундленд. Через месяц они поженились.
Во время поездок в Торонто Джон никогда не брал с собой Валерию. После стольких лет было бы здорово снова увидеть ее.
Джон и Мартин сидели на диване, и она за своими мыслями не могла слушать их разговор, кроме внезапных взрывов смеха.
— Курс психологии — 1000, конечно, хорош и шикарен, Джон, но какого черта я смыслю в психическом сознании?
— В этом нет ничего сложного, я уверен, что ты справишься с этим, — Джон рассказывал ему о работе. Он знал, что это был поганый курс. Но студенты написали запрос о его введении, который нельзя было игнорировать. Тогда, для того чтобы удовлетворить их, они думали открыть курс, проходящий главным образом в форме студенческих дебатов, который удовлетворил бы их хоть на время. Студенты вечно выдумывают разные причуды. То ловят золотую рыбку, то показывают фокусы. Это был их способ пройти процесс обучения, и невозможно было сразу справиться со всеми этими трудностями. И если подумать, что некоторые из них действительно верили в эту белиберду! Когда не осталось больше ничего, что можно было переделать, они решили, что могут обрести спокойствие духа, если сосредоточатся на чьих-то мыслях и дурацких чувствах. Он знал, что лучше сказать Мартину об этом заранее, чтобы он смог подумать.
— Давить будут на студентов, чтобы проделать все это, а не на тебя. Ты будешь в роли судьи и объявишь победителей в соответствии с результатами дебатов.
— Я не знаю, Джон...
Джон видел, что он колеблется.
— Давай. Ты можешь высосать тему из пальца, назначить команды и слушать полемику. Это все, что ты должен делать.
— Это значит, что я не должен носить черную мантию с серебряными звездами?
— Нет, и не должен танцевать колдовские танцы. — Он развел руками, отчаянно пытаясь выглядеть, как Ричард Никсон. Он выглядел жалким, но все это делалось только для того, чтобы хоть чуть-чуть рассмешить Мартина.
— Кроме того, я помню, что ты читал все их книги о колдовстве и тому подобном, так что ты все же не будешь брошен в клетку со львами без всякого оружия.
— Ты прав, — сказал Мартин задумчиво. — И я не знаю, чего я беспокоюсь. Я, наверное, смогу изображать выпускника университета колдунов и ведьм, до тех пор, пока там не появятся черти.
— Никаких чертей, — заверил Джон, — Я обещаю.
Мартин задумался на минуту и сказал:
— Отлично, тебе присвоена первая степень магистра мистицизма.
— Это здорово, Марта. Я уверен, что ты не будешь жалеть.
— Кроме одного.
— Чего?
— Жилья.
— Не беспокойся об этом, — сказал Джон. — Об этом я позаботился.
Он нахмурился и взглянул на Джона. Этот мерзавец скругляет все углы. Не то что он не хотел этой работы. Просто он не оставлял неповернутых камней, ничего не откладывал. Короче, он все делал слишком легко.
— Если ты не против ездить в университет за пятьдесят-шестьдесят миль, — добавил Джон. — Но жаловаться не на что. Это лучшее, что могло быть сделано в такой короткий срок. И деньги уйдут небольшие, потому что тебе придется платить лишь два пятьдесят в месяц.
— Два пятьдесят...
— И ты сможешь жить там сколько угодно. И у тебя будет время подыскать место в городе. Или даже можешь выкупить этот дом у меня.
— Зачем вам второй дом?
— Мы собирались использовать его под дачу, но нам показалось, что он слишком близко к городу.
— Посмотрим, что скажет Энни.
— Энни скажет, что нам это подходит, — послышался голос у них над головами.
Они не заметили, что она стоит там. Они не знали, как долго она там находится. Джон взглянул на нее и улыбнулся. Но его улыбка тут же испарилась. Что-то позади Энни привлекло его внимание.
Это была пара глаз, глядящих на него из коридора за кухней. Глаза были ужасными, умными и впивались словно бы в само серое вещество его мозга. Колония муравьев поселилась в его голове, и они были разбужены и бегали там.
— Джон, что с тобой?
Он чувствовал руки, крепко взявшие его за плечи и трясущие его. Это было так, словно он проваливался в другое измерение и руки пытались его спасти. Туман окутывал его, проникая в уши, ноздри, холодящий тело. Что бы это ни было, это парализовало его. Он чувствовал руки, которые глубоко зарывались в его тело. Что-то ужалило его в щеку. Он знал, что это были пчелы. Он молча попытался смахнуть вредное насекомое. Четырнадцать, пятнадцать. Он поднимался по лестнице.
— Что делать? — слышались голоса, прорывающиеся сквозь туман.
— У него сердечный приступ?
У кого сердечный приступ? Он надеялся, что не у Валерии.
Слышалось жужжанье. Рой пчел покрывал его. Они ползали по нему. Жалили его. Он пытался смеяться, зная, что они оставляют в нем свои жала и погибают в это время. Было неважно, что он сам умирал. Он был слишком слаб и устал, чтобы что-то делать. Двадцать восемь, двадцать девять... Он был покрыт медом. Кто-то вылил мед на него. Муравьи ползали под кожей, пытаясь прогрызть ее насквозь. Они чувствовали пищу и не хотели лишиться праздника. Он поднялся на вершину лестницы. Зеленая дверь плавно открылась перед ним, и через нее полился золотой свет.
— Джон!
Это донеслось из золотых лучей. Он шагнул в дверь. Он заметил, что двигается, как робот из старого кинофильма, который он смотрел. Как давно это было? Десять лет? Или десять месяцев? Или даже вчера? Он не знал.
— Джон!
Он поискал источник голоса. Словно лазер, он осветил его сознание. Это было на полу в доме Мартина. Воздух вокруг него был теплым и сырым. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. С каждым вздохом туман таял. Пчелы улетели, и муравьи погрузились в спячку.
Надолго ли?
Он хотел сесть, но мягкие руки удержали его.
— Отдохни здесь пока, — это был голос Мартина.
— Что, черт возьми, с тобой случилось?
Что случилось? Он не знал. Ничего похожего с ним никогда не случалось. Его мысли были все еще спутаны.
«Ты скажи мне, что случилось, приятель, потому что я уверен, что один черт это знает», — такие мысли промелькнули в его голове.
— Ты вел себя очень странно, — услышал он Мартина. — Твои глаза были широко открыты, но ты был словно в трансе. Ты держался за голову и двигал руками, как будто хотел что-то стряхнуть с волос и лица.
Это были глаза. Что-то в них знакомое. Шен? Сначала сон, теперь — это. Скажи мне, Мартин, скажи мне, что случилось и что с твоим сыном Шеном.
— Ты в порядке, дружище?
Он поднялся. Теперь ему не препятствовали. Он стряхнул с одежды несколько воображаемых пылинок и расправил складки.
— Я не знаю, Марти, но, как мне кажется, это накапливалось годами и не могло так обостриться в последние сутки.
Он сел на диван, растянувшись на мягких подушках.
— Я много работал в последнее время. Мне кажется, что это таким путем мой организм говорит мне, что пора отдохнуть.
Энни пришла из кухни со стаканом воды и таблеткой аспирина. Он взял их и проглотил таблетку, запив водой. Немного хорошего аспирина пошло на пользу.
— Теперь тебе лучше? — спросила Энни, с трудом приходя в себя. Она была испугана. Она была почти в шоке. Она могла лишь стоять и смотреть. Хорошо, что Мартин не паниковал. Было ужасно, когда Мартин тормошил его, а он не реагировал. Она думала, что он умирает. Она встряхнулась, когда неожиданно подумала о Джейн и Шене. Она не хотела, чтобы они видели то, что произошло. Она подошла к комнате Джейн и услышала громкий звук проигрывателя. Это было что-то о грязных делишках, делаемых грязной дешевкой. Она рассмеялась. Она поняла, что они не могли бы что-то услышать в этом шуме. Люди иногда смеются над безумнейшими вещами. Она смеялась в такие моменты, загоняя назад слезы. Успокоившись, она вспомнила, что они даже не вызвали врача. Все произошло так быстро, и когда закончилось — казалось, что прошли часы, хотя на самом деле — минуты. Когда она вернулась, она увидела сидящего Джона. Он дышал уже легко.
Это было, когда она принесла ему аспирин.
— Намного лучше, крошка.
По этим словам она поняла, что он пришел в норму, и все, что с ним было, прошло. Может быть, он прав, и все его страдания были вызваны переутомлением.
— Мы приготовим постель, если ты хочешь отдохнуть, — сказала Энни. — Может, ты хочешь поспать и остаться на ночь?
— Дождь должен об этом позаботиться, моя милая, — сказал он, подмигивая. — Ты знаешь, я должен успеть на самолет.
— Какой самолет? — запротестовала Энни. — Тебе нужно отдохнуть.
— Время отдыха — когда работа сделана, — сказал он. — Если я не вернусь к понедельнику, толпа студентов снимет с меня голову, не говоря уже о декане.
— Можешь ты сделать что-нибудь, Мартин? — взмолилась она.
— Не думаю, — ответил он. — Если Джон что-то вбил себе в голову, он упрям, как осел.
Джон поднялся на ноги, окончательно оправившись от удара.
— Небольшое головокружение никого не убивало, — он постучал по животу, как после сытного обеда. — И если я сейчас не пойду, я никогда не успею на самолет.
— Будет ли это так уж плохо... — сказала Энни.
— Да, поскольку в этом случае я, потеряв работу, буду просить вас о помощи. Так что лучше я сейчас поспешу. Благодарю вас.
Мартин хлопнул его по спине.
— Ты — старый осел.
Джон улыбнулся, обнажив слегка желтоватые зубы.
— Кстати, Шен и Джейн здесь? Они, наверное, уже выросли?
— Ты слышишь шум за спиной? — Энни показала на холл. — Это то, до чего они доросли и во что превратились.
— Ну, не так уж давно ты сама скакала по полу под музыку.
— По крайней мере, мы слушали музыку, — возразила она. — Но это все я не знаю, как и назвать.
— Нет ничего плохого, — сказал он. — Кроме того, ты не думаешь об этом, ты чувствуешь это. — Он замолчал, затем продолжил: — Ты не возражаешь, если я взгляну на них, прежде чем попрощаться?
— Они не простят, если ты этого не сделаешь, — сказал Мартин. — Я покажу тебе царство грохота.
— Отлично, старина, — сказал Джон. Он хотел повидать детей, поговорить с ними, особенно с Шеном, прежде чем уедет. Он хотел убедиться, что Шен не какой-то там монстр. «Он такой же монстр, как я болгарин». Если он не увидит его, то сон и то, что случилось сегодня, будут играть его разумом и вызовут нервный срыв. Он смеялся над абсурдными обвинениями, которые он выдумывал.
— Уверен, что мои уши способны воспринять музыку, которую ты называешь шумом.
Музыка становилась громче по мере того, как они выходили в холл. Это было неплохо, по крайней мере, в этом был какой-то ритм. Он подошел к двери и без стука открыл ее.
— Дядя Джон! — закричали оба в унисон.
Их лица осветились радостью — и нет, Шен не был монстром. Они оба уже выросли. Он заметил, что скоро Джейн станет очень привлекательной девушкой. Они бросились ему на шею. От столкновения он чуть не упал. Его рука обхватила их обоих. Напрягшись, он поднял их в воздух. Слегка потискав, он снова опустил их на пол. Он пожал руку Шену, достаточно сильно, чтобы тот почувствовал, и, ущипнув Джейн за нос, поцеловал ее.
— Ну, теперь я должен попрощаться.
— Но дядя Джон... — простонала Джейн. — Мы так долго тебя не видели!
— И я хотел показать вам кое-что, — сказал Шен. — Я собрал всех героев из «Звездных войн», и теперь это хорошая коллекция.
— У нас будет много времени для этого. Мы будем видеть друг друга часто. — Он взъерошил волосы Шена. — И мы будем ловить рыбу сетью, которую я достал для двоих из нас.
— Можно я? — спросила Джейн.
— Мы пойдем на рыбалку с Шеном, — сказал он. — Но если ты спрашиваешь, я думаю, что тебе это не понравится. Там будет много пауков.
— Пауков! — сказала недовольно Джейн. — Вот еще.
Пройдя в дверь, он обернулся, чтобы сказать «до свидания». Он думал, что увидит какое-то другое выражение лица Шена. Выражение ненависти? Но они оба улыбались. Он радовался, что сможет теперь немного поспать. Его мозг отдохнет и перестанет выкидывать фокусы.
— Увижу вас через пару дней.
Он закрыл дверь с гремящей музыкой.
— Пока! — закричали они оба.
Он был удивлен, как они могли слышать, что он говорит в таком шуме.
— У вас прекрасные дети, — сказал он, идя к противоположной двери.
— А как поживает ваш мальчик? — Энни совершенно забыла об их сыне. Ему было уже девять. Он на год старше Шена.
— С ним все хорошо, как можно только желать, — сказал Джон. — Правда, он часто простужается.
— Это плохо.
— Не очень. — Джон улыбнулся. — Я думаю, что этот маленький паразит делает это, чтобы пропускать школу.
— Это жестоко, — сказала Энни, помогая ему одеться.
— Жестоко что? — он рассмеялся. — У этого паразита есть голова на плечах, и он этим пользуется.
Они вежливо засмеялись.
— Уверен, что не хочешь остаться? — спросил Мартин. — Ты выглядел не очень хорошо.
— Нет, я и так побеспокоил вас своим головокружением и всем остальным, и я действительно должен ехать.
Он снова пожал руку Мартину, и Мартин заметил, что рукопожатие было слабее, чем раньше, и рука слегка дрожала. Он взглянул в глаза Джона и увидел мерцающие искорки. Да, все, что его беспокоило, прошло. Он пришел в норму. И он не видел больше смысла уговаривать его остаться. Джон поцеловал Энни в щеку и вышел, не говоря ни слова. Они слышали, как он спускается. Они подождали, пока хлопнет наружная дверь, и закрыли верхнюю.
— Что теперь? — спросила Энни.
— Работаем, как черти, — Мартин быстро потер ладони. — Мы должны много сделать, прежде чем начнем новую жизнь.
Глава 4
Камни торчали из земли везде, где видно глазу. Некоторые были похожи на волдыри, другие производили впечатление оголенных точек, испещрявших землю. Когда пустынная местность кончилась, группы деревьев стали появляться на горизонте.
Если бы Энни не видела этого, она считала бы, что такого рода местность встречается лишь на небольших участках.
Они были в двадцати минутах от Сент-Джонса, и ехали по маршруту один или Трансканадскому шоссе, как говорил Джон. Кому только пришла в голову идея назвать эту двухполосную дорогу шоссе? Тем более, Трансканадским? Эта дорога ничего не делала, чтобы пересечь Канаду. Она лишь извивалась и петляла через остров.
Временами она чувствовала, что в глазах у нее рябит. Она немного устала от перелета из Торонто. Мартин улыбался рядом с ней за рулем. А почему бы и нет? Он не смотрел за детьми в самолете. Это было особенно трудно, когда они сидели на местах у окна. Все, что он сделал, это прочитал одну страницу журнала, а потом спал, летя сквозь облака, отдыхая во время поездки.
На первый взгляд остров выглядел как широкая пустынная равнина с камнями, устилавшими ее поверхность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20