OCR Pirat
«Бешеный»: Эксмо; 1998
ISBN 5-04-001079-6
Алексей Атеев
Бешеный
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая

Этот день Тихореченск запомнил надолго. И годы спустя жители города нет-нет да и помянут те достопамятные события. Но начнем по порядку.
В августе темнеет быстро. Часов в десять городок уже окутала теплая летняя ночь. С реки подул освежающий ветерок. Жара сменилась относительной прохладой. В столь позднее время город обычно спит, но была суббота, а значит, выходной. К тому же лето кончалось, и жаль было терять ни с чем не сравнимое время. Поэтому, несмотря на темень (а освещение Тихореченска оставляло желать лучшего), улицы были полны народа.
Молодежь дефилировала у автовокзала. Переносные магнитофоны сладко пели или, наоборот, рычали. Люди постарше сидели на скамейках возле своих домов, перемывали косточки соседям или просто любовались августовским звездопадом.
Примерно в это же время по главной улице, избегая освещенных участков, крались две личности. При нормальном дневном освещении эти личности опознал бы любой тихореченец. Именно любой, поскольку в «таблице популярности» они шли после первого секретаря горкома партии Караваева и городского дурачка Ионьки.
Про Губана неизвестным автором были сложены даже стихи. (Они украшали одну из стен КПЗ местного горотдела милиции.) Стихи были следующие:
Если ты носишь в кармане стакан — Ты не мужчина, ты Витя Губан!
Характеристика, в общем-то, исчерпывающая. К ней стоит добавить, что, несмотря на свой высоченный рост и здоровые кулаки, Витя Губан был парень незлобивый, дрался редко и в самой агрессивной компании сохранял присутствие духа.
Вторым в этой подозрительной парочке был Комар: мужчина неопределенного возраста, маленький, сухой, жилистый и злой. В противоположность Губану он участвовал почти в любой разборке, происходившей в Тихореченске. Его визгливый, истеричный тенорок слышался везде, где пахло дракой. Комар бывал нередко бит, однако это никак не отражалось на его характере и привычках.
— Давай, детина, поторапливайся! — шипел Комар своему напарнику.
— Куда мы все-таки идем? — тоже шепотом, но в другой тональности спрашивал Витя.
— За мной, чудило, нас ждут миллионы! И Витя покорно плелся следом.
Тут надо добавить, что последним из многочисленных мест работы Комара была Тихоречен-ская психиатрическая лечебница, где он выполнял обязанности санитара.
Наконец странная пара приблизилась к так называемому Дядьковскому дому. Строение это некогда принадлежало купеческому семейству Дядьковых. Затерялся след купцов, а название так и осталось. Солидный трехэтажный дом из красного кирпича был выстроен на века. На первом этаже располагался единственный городской ресторан, на втором и третьем многочисленные городские конторы и службы.
«В ресторан, что ли, ведет? — размышлял Губан. — Нет, не похоже, за Комаром такого не водится, к тому же там сегодня свадьбу играют. Начальник милиции дочь замуж выдает».
Витя прислушался к пьяному гомону, вырывавшемуся из распахнутых окон ресторана. Подгулявшие гости выясняли отношения на крыльце. Комар тоже приостановился и, толкнув в бок приятеля, заявил:
— Скоро мы тоже здесь гулять будем, да не день — неделю, месяц!..
«Он, что, рехнулся? — подивился Губан. — Набрался заразы в своем дурдоме, вот и несет всякую бодягу». Но приятель уже тащил его дальше.
Они обошли фасад здания и оказались с его тыльной стороны.
В доме было три подъезда. Комар подошел к среднему и легонько подергал дверь. Она была заперта на висячий замок.
Только сейчас Губан заметил, что приятель сжимает в руке небольшой продолговатый предмет. Он присмотрелся и при тусклом свете подъездной лампочки обнаружил, что это монтировка.
«На кражу пошел!» — поразился Губан и шарахнулся в сторону. Но Комар цепко схватил кореша за рукав.
— Стой, придурок! — зашипел он.
— Под статью не пойду, — так же шепотом отвечал Губан.
— Какая статья… все чисто, а сбежишь — прикончу как суку!
Витя немного подумал и остался.
Убедившись, что бунт подавлен, Комар зацепил монтировкой замок и резко дернул. С одного рывка петли выскочили из трухлявого дерева.
— Пойдем! — приказал взломщик своему нерешительному товарищу. Тот нехотя поплелся следом.
Узкая лестница вела наверх. Комар поднимался быстро и уверенно, достав из кармана пиджака фонарик и освещая таблички на многочисленных дверях.
«Запасливый, — с уважением подумал Губан, — классно работает».
Комар между тем остановился, вытащил из кармана какую-то бумажку и стал ее внимательно изучать, светя фонариком. Потом он сделал еще несколько шагов и высветил очередную табличку на двери.
«Городской статистический отдел», — прочитал Витя.
— Вроде здесь, — сказал Комар.
Он дернул дверь, но замок в ней был уже капитальный. Комар попытался подцепить ломиком створки — дверь не поддавалась. Несколько минут он безуспешно возился с замком, потом зло глянул на Витю, жмущегося к стенке.
— Чего стоишь, дылда, — рявкнул он, — помогай!
Губан как во сне взял из рук приятеля монтировку и навалился на дверь.
«Что я делаю?» — стучало в голове. Витя уже решил бросить инструмент и дать деру, как вдруг раздался треск и дверь отворилась.
— Молодец, — похвалил приятеля Комар, — сила в тебе есть. Но главная работа впереди.
«Что он еще задумал, — недоумевал Губан, — и почему полез в „статистику“?» Но вопросов больше не задавал.
Луч фонарика скользнул по канцелярским столам, по бумагам и пишущим машинкам.
Губан присел на жесткий стул, следя за действиями товарища. А тот снова достал бумажку и продолжил ее изучение. Затем начал мерить комнату шагами.
— Хотя бы объяснил… — нерешительно начал Губан.
Но Комар только отмахнулся. Задумчиво встал посреди комнаты, светя под ноги. Потом топнул стоптанным башмаком по половице.
— Где-то здесь, — пробормотал он. — Нужно ломать пол.
— Ты что, одурел? — подал голос Губан.
Комар обернулся на голос и уставился на темную фигуру напарника. Некоторое время сохранялось, молчание и слышно было, как внизу, в ресторане, играет музыка.
— Клад здесь, понимаешь, клад! — наконец произнес Комар.
— Клад?! —Ну!
— А чей клад?
— Дядьковский! В этой комнате раньше кабинет Дядькова был, — пояснил Комар. — В гражданскую он здесь свое золото и спрятал.
— А ты откуда знаешь? — как заведенный повторил Губан.
— Вот заладил, придурок: «откуда знаешь, откуда знаешь»… От верблюда! Сегодня день самый подходящий: суббота, значит, завтра никто не хватится, к тому же вся «ментовка» внизу гуляет… Сигнализации тут нет, а ты, видно, решил, что я «статистику» решил ограбить, похитить, например, квартальный отчет о потреблении в Тихоречен-ске алкогольных напитков, — хмыкнул Комар. — Ты, Виктор, парень надежный, — примирительно промолвил он, — и силенка в тебе есть, вот я и решил взять тебя на дело.
— А как делить будем? — заинтересованно спросил Губан.
— Поделим, не волнуйся! — опять рассердился Комар. — Не бойся, не обижу.
«Клад искать — это не грабить, не воровать, — успокоившись, размышлял про себя Губан, — это можно».
— Значит, говоришь, под полом? — Он взял у Комара монтировку и повертел ее в руках. — Жидковат инструмент, — неодобрительно промолвил он. — А ну-ка, свети.
Пол в комнате был очень старый, но сделанный настолько добротно, что щелей между половицами практически не наблюдалось. Губан попытался расковырять небольшую щель. Кое-как это удалось. Он попробовал подцепить половицу, но та не поддавалась.
— Не получается, — растерянно произнес он.
— Вижу, что не получается, — Комар задумчиво качнул головой. — Я припас тут поблизости кое-что.
Минут через пять Комар принес большой тяжелый лом. Губан навалился, половица затрещала и со скрежетом пошла вверх. Комар нетерпеливо посветил фонариком в образовавшуюся щель.
— Пусто, — придушенно произнес он, — давай следующую.
Работа закипела. Скоро комната статотдела была полностью разгромлена. Кладоискатели совсем забыли об осторожности. Они ворочали половицы, на заботясь о производимом шуме. Губан даже предложил включить свет, но его одернул более осторожный Комар.
Внезапно луч фонарика нащупал нечто необычное. В тусклом свете проступила какая-то запыленная позеленевшая плита.
— Золото! — хрипло вымолвил Губан. Комар нагнулся и смахнул рукой с плиты грязь и мусор.
— Плита медная, — уверенно сообщил он. — Держат ее четыре гайки. Под ней, очевидно, находится клад. Как же быть с гайками? Ладно, Витек, сиди пока тут. Я сейчас…
На этот раз его не было дольше. И Губан уже начал беспокоиться. Но тут вернулся Комар. В руках он сжимал здоровенный газовый ключ.
— То, что нужно, — весело сказал он. — Ну, Витя, берись за дело.
Губан захватил гайку и попытался повернуть ее. Гайка не поддавалась. Он навалился на ключ всей своей массой.
— Пошла, — переводя дыхание, сообщил он. Следом были отвинчены остальные.
Приятели возились уже более двух часов. Губан глянул на часы.
— Слушай, Комар, — уже почти двенадцать, а в ресторане все веселятся?
Комар прислушался к глухому шуму.
— Что ты хочешь, — сказал он, — милиция гуляет. Нам это только на руку. Давай, двигай плиту, и денежки наши. Тогда мы тоже до утра гулять будем.
Лом глухо звякнул о медь. Плита не двигалась…, Губан перевел дух.
— Не идет, — сообщил он, — прикипела!
— Давай-давай, — торопил Комар, — эта шатия скоро разойдется. Ну-ка, я тоже помогу…
Плита скрипнула и шевельнулась. В последний рывок кладоискатели вложили все оставшиеся силы. Раздался грохот, и из-под сдвинувшейся плиты неожиданно блеснул свет.
Приятели нерешительно заглянули в дыру. Они увидели далеко внизу изумленные лица, смотрящие, казалось, на них. Плита неожиданно сама по себе повернулась, вновь раздался грохот, и следом снизу донесся многоголосый вопль ужаса.
— Труба! — выдавил Комар. — Витя, ноги!
И, схватив туго соображающего Губана за руку, поволок его из комнаты.
Не разбирая дороги, бежали приятели по пустынным ночным улицам. Наконец силы оставили их, они свалились прямо на траву под каким-то деревом.
— Что это было? — задыхаясь, спросил Губан. — Я ничего не понял!
— Не понял? — переспросил Комар. — Дохлое дело! Нам… — он произнес непечатное слово.
— А как же клад?
— Клад? Не клад, а нары будут нам завтра!
— Ты объясни толком! — взмолился Губан.
— Люстру эта плита держала! — заорал Комар. — Люстру в кабаке!!! Мы плиту сдвинули, люстра на ментов и свалилась.
— И что?
— А, ничего! Надо либо бежать из города, либо сдаваться.
— Но откуда ты взял про клад?
— Одна падла рассказала.
— И ты поверил?
— И ты бы на моем месте поверил… Ну ничего, я до него доберусь, — заскрипел зубами Комар.
На другой день в городе только и было разговоров о происшествии на свадьбе дочери начальника горотдела. Большинство видело в нем происки неизвестных террористов, замысливших одним ударом изничтожить всю городскую милицию. К счастью, обошлось без жертв. Громадная старинная люстра рухнула не сразу, что и спасло присутствующих. Вбежавшие на второй этаж подгулявшие слуги закона увидели полностью разгромленное помещение статотдела, брошенные орудия взлома и газовый ключ.
Первоначально у следствия господствовала та же версия, что у большинства горожан. Она гласила, что кто-то хотел отомстить милиции и лично ее главе. Однако при тщательном осмотре места преступления под одной из неоторванных половиц была обнаружена довольно большая шкатулка с драгоценностями. Добраться до шкатулки было чрезвычайно легко, если, конечно, знать, как это осуществить. Прямо под шкатулкой в половице очень аккуратно был сделан небольшой лючок с утопленным кольцом. Он и раньше-то был незаметен, а многолетний слой краски полностью скрыл его.
— Клад, значит, искали, — констатировал начальник милиции. — Интересно было бы посмотреть на этих кладоискателей.
Его желание очень скоро исполнилось. В понедельник утром Комар и Губан сами явились в милицию, посчитав, что это лучший выход. Жертв, как они знали, не было, и поэтому надеялись на снисхождение.
— Зачем же вы это сделали? — последовал вопрос.
Некоторое время злоумышленники молчали. Потом заговорил Комар:
— Клад хотели отыскать и сдать государству.
— Да, государству… — в унисон повторил Губан.
— Но почему бы просто не пойти и сообщить о его местонахождении? — спросил следователь.
— А кто бы поверил? — усмехнулся Комар. — Мы думали, вскроем пол, и все. Кто знал, что плита крепит эту проклятую люстру? А за ремонт мы бы, конечно, заплатили, возместили убытки.
— А откуда вы узнали о кладе? Комар замялся, потом сказал:
— Слыхал от одного человека…
— От какого человека?
— Да какая разница, клада-то все равно нет.
— Ошибаетесь, — заявил следователь, — клад все-таки есть.
— Не может быть, — вскинулся Комар. — На пушку берете?
— Могу показать, — следователь открыл сейф и достал ларец.
Комар и Губан подались вперед. Щелкнула крышка, тускло засветились старинные украшения. У приятелей отвисли челюсти.
— Эх, — упавшим голосом произнес Губан, а Комар только скрипнул зубами.
— Вам чуть-чуть не повезло, — насмешливо продолжил следователь. — Не в том месте начали пол ломать. Правее бы взяли — сразу бы наткнулись. Конечно, обидно. — Он глянул на потупившихся приятелей. — И все-таки откуда у вас информация о сокровищах?
— В нашей семье рассказы об этом кладе передавались из поколения в поколение, — начал Комар.
— Так вы же не местный? — удивился следователь.
— Мало ли что — не местный, — смешался Комар, — бабушка моя… — и он начал нести какую-то ахинею о бабушке-купчихе, о каком-то завещании…
Правды от него добиться так и не удалось, а Губан вообще ничего не знал.
«Собственно говоря, какая разница, откуда они узнали о кладе, — размышлял следователь, — скорее всего кто-то где-то ляпнул».
На том он и успокоился.
Отступление первое:
Иван Костромин
По заснеженному зимнему тракту не спеша катили широкие, запряженные караковой кобылой сани. Снег скрипел под полозьями, невысо— кое солнце только поднялось над горизонтом, и утренний полумрак еще скрывал подступающий к самой дороге лес.
На санях ехали трое: ямщик — заросший по самые глаза черной бородой здоровенный мужик, то и дело шмыгающий носом, рядом с ним молодой парень в стрелецкой шапке и полушубке и подьячий, он лежал на свежей соломе, с головой закутавшись волчьей полостью. С час назад сани отъехали от близлежащего яма и теперь тащились к следующему, до которого было верст тридцать.
Стрелец опасливо поглядывал на лесные заросли и не снимал ладони с лежащего рядом мушкета.
— А что, не балуют в ваших местах лихие люди? — осторожно спросил он ямщика.
Тот неопределенно мотнул головой.
— Бывает, — сказал он неохотно.
— Эх, служба, будь она неладна! — в сердцах сказал стрелец. — По эдаким трущобам и косточек можно не собрать!
— Бог милует, — перекрестился ямщик, следом сотворил крестное знамение и стрелец. Некоторое время ехали молча. Тишину нарушил ямщик.
— Слышь, — обратился он к своему попутчику, — куда это вас несет?
Тот некоторое время молчал, раздумывая, вступать в разговор или нет. Потом покосился на закутанную фигуру.
— К воеводе пустозерскому подьячий едет, а я при нем для охраны.
— В Пустозерск, значит, — протянул ямщик, — далеко…
— Не говори! — сплюнул стрелец. — Сидел бы я дома, рядом с мамкой, да видишь ты… — Он не договорил и угрюмо запахнул ворот полушубка.
— А за какой надобностью? — не отставал ямщик. Стрелец снова оглянулся на спящего подьячего и прошептал:
— По государеву велению.
— Понятно, — сказал ямщик. Это сообщение и опасливый тон стрельца его, казалось, не взволновали. Разговор прервался, но вскоре снова возобновился. Первым не выдержал служивый.
— По важному государеву делу едем, — уже нормальным тоном сообщил он. Ямщик молчал, ожидая продолжения.
— Подьячий-то бумагу важную везет, касаемо одного человека. Очень важную!
— Что за человек? — полюбопытствовал ямщик.
— Ивашка Костромин, не слыхал? Ямщик отрицательно покачал головой.
— В Пустозерск сослан за волхвование и бесовские дела.
— Да ну? — удивился возница. — Неужели за колдовство?
— Точно, — подтвердил стрелец, — прелестные речи толковал, народ ими смущал. Вот его туда и спровадили.
— Но если он колдун, то почему его в живых оставили? — усомнился ямщик. — Царь-батюшка Алексей Михайлович страсть как не любит чародеев.
— Это верно, — важно согласился стрелец, — однако велика его милость, не стал изничтожать колдуна.
— Чем же знаменит этогИвашка? — поинтересовался ямщик.
— Про то мне неведомо, — охотно продолжил стрелец, — но говорят, мог он пророчества вещать, и все, что он рек, сбывалось.
— Вон что! — протянул ямщик.
— Надо сказать, — продолжал стрелец, — много людей ему верило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37