Дорогой и явно сшитый на заказ костюм сидел на нем, как влитой, а узконосые туфли были начищены до блеска.
Фэлкон встретил гостей у дверей.
— Добрый день, лорд Фроуворт, рад наконец-то воочию видеть вас, а то мы раньше только по телефону разговаривали. — Голос Эндрю звучал неестественно, а ведь если вы держитесь слишком дружелюбно или, напротив, слишком враждебно, эти акулы-инвесторы сразу чуют вашу неуверенность. А если они уловят хоть малейший намек на это — все, встреча станет для вас последней. Бог знает отчего, но им больше нравится, когда вы выказываете равнодушие. Они думают, что не очень-то вам и нужны деньги, и вот это и заставляет их с какой-то безумной страстью вкладывать их. — Спасибо, что нашли время выбраться к нам из Нью-Йорка, — продолжал Эндрю, проводя гостей в кабинет.
— Мне так или иначе надо было посетить Принстон, — сказал Фроуворт с аристократическим английским акцентом, и тон у него был еще более натянутым, чем у Фэлкона. — У меня тут сестра в университете занимается. Кажется, есть какая-то программа научных обменов между Оксфордом и Принстоном, хотя, убей бог, не пойму, зачем ей понадобилось на четыре года уезжать из Англии в Соединенные Штаты. — Фроуворт подошел к окну и выглянул наружу.
Фэлкон пожал руку помощнице Фроуворта — маленькой, как мышка, даме с коротко стриженными каштановыми волосами. Она робко улыбнулась Фэлкону, но тот почти не удостоил ее внимания — решения принимает не она.
— Прошу вас, садитесь, лорд Фроуворт.
— Спасибо.
Фэлкона раздражал его акцент, но ему были нужны деньги этого человека — очень нужны.
— Кофе?
— Чаю. Горячего чаю, — откликнулся Фроуворт, усаживаясь вместе со своей спутницей на стулья возле стола Фэлкона. — А то ведь вы, американцы, под чаем разумеете, кажется, исключительно чай со льдом. — Высказав это нехитрое наблюдение, Фроуворт засмеялся. Мышка тоже.
Фэлкон кивнул Дженни. Та закатила глаза и вышла из кабинета, виляя бедрами больше обычного. Эндрю откинулся на спинку стула, и в этот самый момент перехватил сальный взгляд Фроуворта. Тот не сводил глаз с развевающейся юбки.
— Кресла у вас кожаные, мистер Фэлкон? — Фроуворт повернулся к Эндрю.
— Да.
— Дорогое удовольствие, надо полагать.
— Честно говоря, не знаю точно, сколько они стоят. — Фэлкон понимал, куда ветер дует. Капиталистам-спекулянтам не нравится, когда хоть четвертак идет на что-нибудь сверх необходимого — по крайней мере, до появления на рынке. А уж потом они начинают швыряться деньгами, чтобы придать компании роскошный вид и сделать ее максимально привлекательной для инвесторов. — Это подарок друга, — пояснил Эндрю, умолчав о том, что друг этот — девушка. Главное, чтобы гость не подумал, будто у него есть какие-либо иные серьезные увлечения, кроме самого дела.
— Ясно. — Фроуворт помолчал. — Ну и где этот ваш Бернстайн? Где мозг организации?
Фэлкон покорно принял этот острый удар слева и тут же напустил на себя скорбно-торжественный вид.
— Видите ли, к несчастью, сегодня утром внезапно скончался близкий родственник мистера Бернстайна, и ему пришлось срочно уехать к семье в Филадельфию. Он сказал, что постарается вернуться к половине шестого. — Фэлкон покачал головой так, словно эта смерть выбила из колеи и его. Лгать он умел, когда надо, очень убедительно.
— Весьма печально, мистер Фэлкон, весьма печально, но, видите ли, я специально взял с собой мисс Маллинз, чтобы она разобралась в программе и, естественно, в причинах сбоя непосредственно с мистером Бернстайном. — Фроуворт кивнул в сторону Мышки. — Кстати, он еврей? — Губы его слегка искривились.
— По-моему, да.
Фроуворт засопел.
— А что, это имеет значение? — Пульс у Фэлкона слегка участился. Эндрю не был ни религиозен, ни особенно близок к Бернстайну, хотя они и организовали совместно это дело, но он сохранил свойственное выходцу из рабочей семьи отвращение к любому проявлению снобизма.
— Конечно, нет. Какое мне дело до вероисповедания мистера Бернстайна?
Фроуворт не умел лгать так лихо, как Фэлкон.
Дженни вернулась с чаем для лорда Фроуворта и его помощницы.
— Горячий чай. По-американски. — Она поставила чашки на стол и, ожидая, когда Фроуворт отведает чаю, ослепительно улыбнулась гостю.
Фроуворт сделал небольшой глоток.
— Ну как? — осведомилась Дженни.
— Спасибо, отлично. — Фроуворт вдруг оживился.
Фэлкон подавил улыбку. Дженни делала все от нее зависящее.
Выходя из кабинета, она незаметно подмигнула боссу.
Фроуворт посмотрел ей вслед со сластолюбием пожилого мужчины, но стоило скрыться за дверью, как поведение его резко изменилось.
— На какой машине вы ездите, мистер Фэлкон?
«Нет, этот тип положительно невозможен, — подумал Фэлкон. — Он хочет убедиться, что я веду жизнь нищего и отсюда все мои поползновения. Мол, я на все готов, лишь бы компания добилась успеха. Какая свинья, право». Но Фэлкон не выдал своих чувств.
— На «тойоте-королле». Больше ста тысяч миль набегала. — Право, он убьет Бернстайна за то, что тот заставляет его одного терпеть все это.
— Да ну? — удивился Фроуворт.
Фэлкон молча кивнул.
— А что у вас за жилье?
— Боюсь, не совсем понимаю, что вы имеете в виду. — Прекрасно все Фэлкон понимал.
— Дом или квартира?
— Я арендую городской дом с двумя спальнями. Одну использую как кабинет.
Фэлкону опять показалось, что мышка смотрит куда-то в сторону.
— Расскажите мне о вашей семье.
Фэлкон глубоко вздохнул.
— Мой отец живет в очень небольшом доме, в том районе Филадельфии, где селятся люди, принадлежащие к нижнему слою среднего класса. Мать умерла двадцать четыре года назад. Братьев и сестер у меня нет.
Фроуворт надолго припал к чашке, затем поставил ее на блюдце и пристально посмотрел на Фэлкона.
— Ну вот, наконец-то я получил правдивый ответ. Интересно, вы унаследовали от отца умение лгать?
— От матери, — тут же отозвался Фэлкон. Ему почудилось, что по лицу собеседника скользнуло подобие улыбки.
— Что ж, дам вам, пожалуй, еще один шанс, мистер Фэлкон. Сколько у вас денег на счету в банке?
Врать уже не имело смысла. Лорд Фроуворт или, вероятнее всего, эта серая мышка провела необходимую подготовку к сегодняшней встрече. Вполне возможно, они осведомлены о его доме и «порше» лучше, чем он сам.
— Чуть больше четырех тысяч на текущем счету в местном банке и двадцать пять на номерном в «Ситибэнк».
— Отлично, мистер Фэлкон. Так, пожалуй, мы до чего-нибудь договоримся. — Фроуворт откинулся на спинку стула. — Итак, вы хотите, чтобы я вслед за вашими пятьюстами тысячами швырнул в эту прорву ровно столько же из своих честно заработанных денег? Я правильно вас понимаю?
Внезапно Фэлкон почувствовал, как устал от этого надутого лорда Фроуворта и его бессловесной помощницы. За последние три месяца он часто встречался с инвесторами, но большинство из них вели себя куда скромнее, чем этот напыщенный тип. Но в общем-то все они почти одинаковы. Задают множество вопросов, скорее всего чтобы показаться и почувствовать себя умниками, однако в конце концов вкладывать деньги отказываются. «Слишком рискованно. Хорошее дело, но не для нас. Не наша область». Фэлкон это уже сто раз слышал. И Фроуворт повторит то же самое. Так что придется искать работу в Нью-Йорке. Пора примириться с этим фактом.
— Да, лорд Фроуворт, именно этого я и хочу.
Фроуворт уже открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но запнулся. Посмотрев в окно за спиной Фэлкона, он покачал головой.
— Знаете, мистер Фэлкон, я собирался задать вам еще множество вопросов, как и положено в начале долгих и нудных переговоров. Но, вникнув в цифры и проблемы с вашей программой, думаю, нам не стоит тратить времени. Ведь если вы даже партнера своего не можете привести...
Окончания этой фразы Фэлкон не расслышал. Его отвлек шум, нарастающий за закрытыми дверями кабинета. Слышались голоса, звучавшие все громче; раздались какие-то удары, кто-то оглушительно барабанил в дверь. Фроуворт умолк и повернулся к двери. Мышка прижалась к стене.
Услышав, как вскрикнула Дженни, Фэлкон вскочил со стула. Дверь с грохотом распахнулась, и кто-то втолкнул девушку в кабинет. Она упала на колени и истерически разрыдалась. Вслед за тем спокойно вошел Рид Бернстайн и закрыл за собой дверь. В руках он держал большое ружье. Фэлкон сразу признал в нем двухстволку, которую несколько недель назад одолжил Бернстайну, собравшемуся якобы на утиную охоту.
— Рид, во имя всего святого... — Фэлкон сделал шаг к Дженни, полагая, что ей нужна помощь.
— Заткнись, Фэлкон. Устал я от всего твоего словесного поноса. Заткнись! — Бернстайн угрожающе ткнул в его сторону ружьем, и Фэлкон инстинктивно отступил к окну.
Дженни рыдала, прижав ладони к глазам.
— И ты заткнись, шлюха ты эдакая, идиотка. Уж как я тебя обхаживал, а ты — ноль внимания. Ну конечно, раз Фэлкон здесь, для тебя больше никого не существует. Ненавижу! — Бернстайн злобно пнул Дженни носком ботинка, и она ничком упала на пол. Фэлкон снова подался к ней, а Бернстайн тут же навел на него ружье. Но на сей раз он спустил курок. Позади Фэлкона с грохотом брызнуло вдребезги разлетевшееся стекло.
— Ты что, рехнулся?! — Фэлкон почувствовал, что ему обожгло щеку. Он вскочил и шагнул к Бернстайну.
— Фэлкон, стой где стоишь! — прошипел тот и опустил ружье, так что оба ствола оказались на уровне груди Фэлкона. — Ясно?
Фэлкон застыл на месте и посмотрел в глазок направленного на него дула. Он вдруг вспомнил, что постоянно задавал себе вопрос, как поведет себя, оказавшись под прицелом. Но сейчас ему совсем не хотелось выяснять это.
Бернстайн повернулся к лорду Фроуворту:
— А ты, наверное, и есть та акула из Англии, что должна была стать нашим избавителем? Вставай. — Бернстайн посмотрел на пожилого господина с презрительной ухмылкой. В ней было что-то безумное.
«Все ясно, — подумал Фэлкон. — Напряжение последних месяцев, безуспешные попытки излечить программу довели Бернстайна до края». Фэлкон метнул быстрый взгляд на Фроуворта. Тому тоже явно не приходилось прежде стоять под прицелом.
Фроуворт медленно поднялся.
— Я — лорд Фроуворт. — Его глухой голос явственно дрожал. — Я руковожу...
— Да по мне хоть Махатмой Ганди. — Бернстайн с ухмылкой повернулся к Фэлкону: — Отчего это я вдруг Ганди вспомнил? Надо как-нибудь на досуге подумать об этом. — В голосе его послышались серьезные нотки, но затем Бернстайн расхохотался.
— Рид...
— Сказал же я тебе, Фэлкон, заткнись. — Бернстайн обвел взглядом кабинет. — Говори, когда к тебе обратятся. Именно это всегда твердила мне мать. Детей делают для того, чтобы смотреть на них, а не слушать. Да, мать у меня была старушенция что надо.
Фэлкон заметил, что из-под пыльной бейсболки с эмблемой «Бостон ред сокс», почти прикрывавшей копну темных курчавых волос, у Бернстайна стекают крупные капли пота.
— Ну что, Эндрю, англичашка раскошелился или, как все другие, соскочил с крючка? Вложит он в нас денежки или к черту пошлет?
Фэлкон ощутил на себе взгляд Фроуворта, но никак на него не отреагировал.
— Почему бы тебе у него самого не спросить, Рид?
— Черт, а ведь ты прав. И как это я сам не подумал? — Бернстайн помахал дулом перед Фроувортом. — Так что, дашь немного денег под мое маленькое изобретение, хотя что-то в нем немного и поломалось? Ну... как? — с холодной серьезностью осведомился Бернстайн.
— Э-э... трудно пока сказать.
— Нет, старичок, так не пойдет, — презрительно фыркнул инженер.
— Уверен, мы можем прийти к какому-нибудь соглашению. — Голос Фроуворта снова дрогнул. Оттуда, где притаилась мисс Маллинз, послышались рыдания.
— Лжешь! — Бернстайн решительно прицелился и выстрелил. Пуля попала Фроуворту в грудь и прошла навылет. Стена окрасилась кровью. Бернстайна отшвырнуло назад: задев стул, он рухнул на пол.
Фэлкон вжался в стену. Женщины, охваченные ужасом, закричали.
— Молчать, молчать! — Бернстайн стремительно обежал взглядом комнату, попеременно целясь в Дженни, Фэлкона, Мышку. — Заткнитесь, говорю вам!
— Брось ружье, Рид! — пронзительно крикнул Фэлкон, слыша, как Фроуворт, лежащий по ту сторону стола, ловит последние глотки воздуха.
— Эй, что это, черт возьми, здесь происходит? — прозвучал из-за закрытой двери незнакомый голос.
Не успел Фэлкон открыть рот, как Бернстайн круто развернулся и снова выстрелил, на сей раз в сторону двери, откуда донесся голос. Полетели щепки. Вновь раздался истошный женский крик.
Бернстайн мгновенно повернулся к Фэлкону и навел на него ствол. На женщин он не обращал внимания. В его остановившемся взгляде таилась смерть.
Фэлкон медленно двинулся к Бернстайну, глядя прямо в горящие глаза безумца.
— Остановись, Эндрю!
— Ты что, хочешь застрелить и меня? — Фэлкон сделал еще шаг. Отсюда он видел тело Троя Хадсона, бедняги-техника, — это ему принадлежал голос, донесшийся из приемной. Он лежал в луже крови.
— Придется. Если бы ты не убедил меня бросить работу в «Майкрософт», был бы я сейчас, наверное, и здоров, и счастлив.
— Отдай ружье, Рид, — прошептал Фэлкон. Внизу, где-то вдалеке, послышались сирены. — Все кончено, и ты это знаешь.
— Да неужели?
— Конечно, знаешь. Это ружье я одолжил тебе для утиной охоты. В нем три патрона. — Звук сирен приблизился. — И все три ты уже израсходовал.
— Нет, Эндрю, не три, а пять.
— Было бы пять, но я поставил затычку. Этого требует законодательство штата Нью-Джерси. Три выстрела. Не больше.
Бернстайн бегло посмотрел на двух женщин, лежащих на полу. Они не сводили с него глаз, боясь даже вздохнуть. Он перевел взгляд на Фэлкона, немного опустил ружье, и вид у него стал грустным.
— Все кончено, Рид. — Фэлкон преодолел напряжение. Голос его звучал ласково и мягко. — Отдай ружье.
Бернстайн кивнул.
— Ты прав, все кончено. — Он встретился взглядом с Фэлконом. — Понимаешь ли, какая штука, Эндрю: видно, разбираюсь в компьютерных программах хуже, чем думал. Но про ружья я знаю все. Я снял затычку.
Молниеносным движением Бернстайн опустил приклад на голову Фэлкона, одновременно приподняв ствол. И выстрелил.
Глава 2
Сцепив пальцы на затылке и щурясь на солнце, беспощадно сжигающее лужайки и дорожки Центрального парка, Грэнвилл Уинтроп стоял у высокого, под потолок, окна своего люкса в отеле «Плаза». Сколько раз останавливался он у этого самого окна в поисках решения, размышляя о том, как лучше отнять у кого-нибудь собственность, как выстроить стратегию очередной сделки. Сотни, тысячи? И вот Уинтроп снова здесь, за привычным занятием. Разве что на этот раз интрига не имеет отношения к бизнесу. А если и имеет, то косвенное.
Он посмотрел на роскошные, достающие до самого пола портьеры, обрамляющие окно. Держать люкс — дорогое удовольствие, но это проще, чем покупать что-нибудь на Парк-авеню. Люкс — это актив, и его надо должным образом обслуживать, чтобы в один прекрасный день продать. Он не создает ситуации, когда приходится заботиться о том, чтобы купить подешевле и продать подороже. И в этом состоит его достоинство. Это не актив. Активов-то у него полно. А люкс — это просто то, что в случае необходимости всегда под рукой. Уинтроп снимал его на год и всегда имел возможность отказаться, когда срок действия договора истечет. Но никогда этой возможностью не пользовался.
Теперь Грэнвилл не часто оставался в городе на ночь, предпочитая за сорок минут долететь на вертолете из нижней части Манхэттена до своего поместья. В последние годы Нью-Йорк нравился ему все меньше и меньше. Но для того, чтобы подумать, такое место, как это, иметь удобно.
Грэнвилл смотрел, как внизу толпы народа движутся этим воскресным днем в сторону Центрального парка; как кормят там уток, покупают у уличных торговцев хот-доги, гуляют, взявшись под руку, — в общем, делают все то, что и стоит делать в этом оазисе посреди бетонных джунглей. И ни о чем не подозревают. Буквально ни о чем. В большинстве своем, считал Уинтроп, американцы — на редкость наивный народ. Они полагают, что, если их страна — самая мощная военная держава мира, свобода им обеспечена навсегда. Они не отдают себе отчета в том, что величайшая угроза безопасности для любой группы людей или целой страны исходит изнутри. Америка в этом смысле не исключение.
Грэнвилл расцепил пальцы и повернулся к мужчине, находившемуся в гостиной. Уильям Резерфорд сидел лицом к окну в роскошном кресле, прямо, словно аршин проглотил, всем своим видом выдавая принадлежность к военной касте. Кто-то мог сомневаться в его талантах. В его способности выполнять приказы. Даже в необходимости его участия в делах. Но Уинтроп придерживался иного мнения, и только это имело значение. Уинтроп был главным.
Уинтроп опустился в кожаное кресло, стоявшее рядом с окном. Резерфорд не походил на других, следовало это признать. Раньше он служил в армии, затем работал в ЦРУ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Фэлкон встретил гостей у дверей.
— Добрый день, лорд Фроуворт, рад наконец-то воочию видеть вас, а то мы раньше только по телефону разговаривали. — Голос Эндрю звучал неестественно, а ведь если вы держитесь слишком дружелюбно или, напротив, слишком враждебно, эти акулы-инвесторы сразу чуют вашу неуверенность. А если они уловят хоть малейший намек на это — все, встреча станет для вас последней. Бог знает отчего, но им больше нравится, когда вы выказываете равнодушие. Они думают, что не очень-то вам и нужны деньги, и вот это и заставляет их с какой-то безумной страстью вкладывать их. — Спасибо, что нашли время выбраться к нам из Нью-Йорка, — продолжал Эндрю, проводя гостей в кабинет.
— Мне так или иначе надо было посетить Принстон, — сказал Фроуворт с аристократическим английским акцентом, и тон у него был еще более натянутым, чем у Фэлкона. — У меня тут сестра в университете занимается. Кажется, есть какая-то программа научных обменов между Оксфордом и Принстоном, хотя, убей бог, не пойму, зачем ей понадобилось на четыре года уезжать из Англии в Соединенные Штаты. — Фроуворт подошел к окну и выглянул наружу.
Фэлкон пожал руку помощнице Фроуворта — маленькой, как мышка, даме с коротко стриженными каштановыми волосами. Она робко улыбнулась Фэлкону, но тот почти не удостоил ее внимания — решения принимает не она.
— Прошу вас, садитесь, лорд Фроуворт.
— Спасибо.
Фэлкона раздражал его акцент, но ему были нужны деньги этого человека — очень нужны.
— Кофе?
— Чаю. Горячего чаю, — откликнулся Фроуворт, усаживаясь вместе со своей спутницей на стулья возле стола Фэлкона. — А то ведь вы, американцы, под чаем разумеете, кажется, исключительно чай со льдом. — Высказав это нехитрое наблюдение, Фроуворт засмеялся. Мышка тоже.
Фэлкон кивнул Дженни. Та закатила глаза и вышла из кабинета, виляя бедрами больше обычного. Эндрю откинулся на спинку стула, и в этот самый момент перехватил сальный взгляд Фроуворта. Тот не сводил глаз с развевающейся юбки.
— Кресла у вас кожаные, мистер Фэлкон? — Фроуворт повернулся к Эндрю.
— Да.
— Дорогое удовольствие, надо полагать.
— Честно говоря, не знаю точно, сколько они стоят. — Фэлкон понимал, куда ветер дует. Капиталистам-спекулянтам не нравится, когда хоть четвертак идет на что-нибудь сверх необходимого — по крайней мере, до появления на рынке. А уж потом они начинают швыряться деньгами, чтобы придать компании роскошный вид и сделать ее максимально привлекательной для инвесторов. — Это подарок друга, — пояснил Эндрю, умолчав о том, что друг этот — девушка. Главное, чтобы гость не подумал, будто у него есть какие-либо иные серьезные увлечения, кроме самого дела.
— Ясно. — Фроуворт помолчал. — Ну и где этот ваш Бернстайн? Где мозг организации?
Фэлкон покорно принял этот острый удар слева и тут же напустил на себя скорбно-торжественный вид.
— Видите ли, к несчастью, сегодня утром внезапно скончался близкий родственник мистера Бернстайна, и ему пришлось срочно уехать к семье в Филадельфию. Он сказал, что постарается вернуться к половине шестого. — Фэлкон покачал головой так, словно эта смерть выбила из колеи и его. Лгать он умел, когда надо, очень убедительно.
— Весьма печально, мистер Фэлкон, весьма печально, но, видите ли, я специально взял с собой мисс Маллинз, чтобы она разобралась в программе и, естественно, в причинах сбоя непосредственно с мистером Бернстайном. — Фроуворт кивнул в сторону Мышки. — Кстати, он еврей? — Губы его слегка искривились.
— По-моему, да.
Фроуворт засопел.
— А что, это имеет значение? — Пульс у Фэлкона слегка участился. Эндрю не был ни религиозен, ни особенно близок к Бернстайну, хотя они и организовали совместно это дело, но он сохранил свойственное выходцу из рабочей семьи отвращение к любому проявлению снобизма.
— Конечно, нет. Какое мне дело до вероисповедания мистера Бернстайна?
Фроуворт не умел лгать так лихо, как Фэлкон.
Дженни вернулась с чаем для лорда Фроуворта и его помощницы.
— Горячий чай. По-американски. — Она поставила чашки на стол и, ожидая, когда Фроуворт отведает чаю, ослепительно улыбнулась гостю.
Фроуворт сделал небольшой глоток.
— Ну как? — осведомилась Дженни.
— Спасибо, отлично. — Фроуворт вдруг оживился.
Фэлкон подавил улыбку. Дженни делала все от нее зависящее.
Выходя из кабинета, она незаметно подмигнула боссу.
Фроуворт посмотрел ей вслед со сластолюбием пожилого мужчины, но стоило скрыться за дверью, как поведение его резко изменилось.
— На какой машине вы ездите, мистер Фэлкон?
«Нет, этот тип положительно невозможен, — подумал Фэлкон. — Он хочет убедиться, что я веду жизнь нищего и отсюда все мои поползновения. Мол, я на все готов, лишь бы компания добилась успеха. Какая свинья, право». Но Фэлкон не выдал своих чувств.
— На «тойоте-королле». Больше ста тысяч миль набегала. — Право, он убьет Бернстайна за то, что тот заставляет его одного терпеть все это.
— Да ну? — удивился Фроуворт.
Фэлкон молча кивнул.
— А что у вас за жилье?
— Боюсь, не совсем понимаю, что вы имеете в виду. — Прекрасно все Фэлкон понимал.
— Дом или квартира?
— Я арендую городской дом с двумя спальнями. Одну использую как кабинет.
Фэлкону опять показалось, что мышка смотрит куда-то в сторону.
— Расскажите мне о вашей семье.
Фэлкон глубоко вздохнул.
— Мой отец живет в очень небольшом доме, в том районе Филадельфии, где селятся люди, принадлежащие к нижнему слою среднего класса. Мать умерла двадцать четыре года назад. Братьев и сестер у меня нет.
Фроуворт надолго припал к чашке, затем поставил ее на блюдце и пристально посмотрел на Фэлкона.
— Ну вот, наконец-то я получил правдивый ответ. Интересно, вы унаследовали от отца умение лгать?
— От матери, — тут же отозвался Фэлкон. Ему почудилось, что по лицу собеседника скользнуло подобие улыбки.
— Что ж, дам вам, пожалуй, еще один шанс, мистер Фэлкон. Сколько у вас денег на счету в банке?
Врать уже не имело смысла. Лорд Фроуворт или, вероятнее всего, эта серая мышка провела необходимую подготовку к сегодняшней встрече. Вполне возможно, они осведомлены о его доме и «порше» лучше, чем он сам.
— Чуть больше четырех тысяч на текущем счету в местном банке и двадцать пять на номерном в «Ситибэнк».
— Отлично, мистер Фэлкон. Так, пожалуй, мы до чего-нибудь договоримся. — Фроуворт откинулся на спинку стула. — Итак, вы хотите, чтобы я вслед за вашими пятьюстами тысячами швырнул в эту прорву ровно столько же из своих честно заработанных денег? Я правильно вас понимаю?
Внезапно Фэлкон почувствовал, как устал от этого надутого лорда Фроуворта и его бессловесной помощницы. За последние три месяца он часто встречался с инвесторами, но большинство из них вели себя куда скромнее, чем этот напыщенный тип. Но в общем-то все они почти одинаковы. Задают множество вопросов, скорее всего чтобы показаться и почувствовать себя умниками, однако в конце концов вкладывать деньги отказываются. «Слишком рискованно. Хорошее дело, но не для нас. Не наша область». Фэлкон это уже сто раз слышал. И Фроуворт повторит то же самое. Так что придется искать работу в Нью-Йорке. Пора примириться с этим фактом.
— Да, лорд Фроуворт, именно этого я и хочу.
Фроуворт уже открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но запнулся. Посмотрев в окно за спиной Фэлкона, он покачал головой.
— Знаете, мистер Фэлкон, я собирался задать вам еще множество вопросов, как и положено в начале долгих и нудных переговоров. Но, вникнув в цифры и проблемы с вашей программой, думаю, нам не стоит тратить времени. Ведь если вы даже партнера своего не можете привести...
Окончания этой фразы Фэлкон не расслышал. Его отвлек шум, нарастающий за закрытыми дверями кабинета. Слышались голоса, звучавшие все громче; раздались какие-то удары, кто-то оглушительно барабанил в дверь. Фроуворт умолк и повернулся к двери. Мышка прижалась к стене.
Услышав, как вскрикнула Дженни, Фэлкон вскочил со стула. Дверь с грохотом распахнулась, и кто-то втолкнул девушку в кабинет. Она упала на колени и истерически разрыдалась. Вслед за тем спокойно вошел Рид Бернстайн и закрыл за собой дверь. В руках он держал большое ружье. Фэлкон сразу признал в нем двухстволку, которую несколько недель назад одолжил Бернстайну, собравшемуся якобы на утиную охоту.
— Рид, во имя всего святого... — Фэлкон сделал шаг к Дженни, полагая, что ей нужна помощь.
— Заткнись, Фэлкон. Устал я от всего твоего словесного поноса. Заткнись! — Бернстайн угрожающе ткнул в его сторону ружьем, и Фэлкон инстинктивно отступил к окну.
Дженни рыдала, прижав ладони к глазам.
— И ты заткнись, шлюха ты эдакая, идиотка. Уж как я тебя обхаживал, а ты — ноль внимания. Ну конечно, раз Фэлкон здесь, для тебя больше никого не существует. Ненавижу! — Бернстайн злобно пнул Дженни носком ботинка, и она ничком упала на пол. Фэлкон снова подался к ней, а Бернстайн тут же навел на него ружье. Но на сей раз он спустил курок. Позади Фэлкона с грохотом брызнуло вдребезги разлетевшееся стекло.
— Ты что, рехнулся?! — Фэлкон почувствовал, что ему обожгло щеку. Он вскочил и шагнул к Бернстайну.
— Фэлкон, стой где стоишь! — прошипел тот и опустил ружье, так что оба ствола оказались на уровне груди Фэлкона. — Ясно?
Фэлкон застыл на месте и посмотрел в глазок направленного на него дула. Он вдруг вспомнил, что постоянно задавал себе вопрос, как поведет себя, оказавшись под прицелом. Но сейчас ему совсем не хотелось выяснять это.
Бернстайн повернулся к лорду Фроуворту:
— А ты, наверное, и есть та акула из Англии, что должна была стать нашим избавителем? Вставай. — Бернстайн посмотрел на пожилого господина с презрительной ухмылкой. В ней было что-то безумное.
«Все ясно, — подумал Фэлкон. — Напряжение последних месяцев, безуспешные попытки излечить программу довели Бернстайна до края». Фэлкон метнул быстрый взгляд на Фроуворта. Тому тоже явно не приходилось прежде стоять под прицелом.
Фроуворт медленно поднялся.
— Я — лорд Фроуворт. — Его глухой голос явственно дрожал. — Я руковожу...
— Да по мне хоть Махатмой Ганди. — Бернстайн с ухмылкой повернулся к Фэлкону: — Отчего это я вдруг Ганди вспомнил? Надо как-нибудь на досуге подумать об этом. — В голосе его послышались серьезные нотки, но затем Бернстайн расхохотался.
— Рид...
— Сказал же я тебе, Фэлкон, заткнись. — Бернстайн обвел взглядом кабинет. — Говори, когда к тебе обратятся. Именно это всегда твердила мне мать. Детей делают для того, чтобы смотреть на них, а не слушать. Да, мать у меня была старушенция что надо.
Фэлкон заметил, что из-под пыльной бейсболки с эмблемой «Бостон ред сокс», почти прикрывавшей копну темных курчавых волос, у Бернстайна стекают крупные капли пота.
— Ну что, Эндрю, англичашка раскошелился или, как все другие, соскочил с крючка? Вложит он в нас денежки или к черту пошлет?
Фэлкон ощутил на себе взгляд Фроуворта, но никак на него не отреагировал.
— Почему бы тебе у него самого не спросить, Рид?
— Черт, а ведь ты прав. И как это я сам не подумал? — Бернстайн помахал дулом перед Фроувортом. — Так что, дашь немного денег под мое маленькое изобретение, хотя что-то в нем немного и поломалось? Ну... как? — с холодной серьезностью осведомился Бернстайн.
— Э-э... трудно пока сказать.
— Нет, старичок, так не пойдет, — презрительно фыркнул инженер.
— Уверен, мы можем прийти к какому-нибудь соглашению. — Голос Фроуворта снова дрогнул. Оттуда, где притаилась мисс Маллинз, послышались рыдания.
— Лжешь! — Бернстайн решительно прицелился и выстрелил. Пуля попала Фроуворту в грудь и прошла навылет. Стена окрасилась кровью. Бернстайна отшвырнуло назад: задев стул, он рухнул на пол.
Фэлкон вжался в стену. Женщины, охваченные ужасом, закричали.
— Молчать, молчать! — Бернстайн стремительно обежал взглядом комнату, попеременно целясь в Дженни, Фэлкона, Мышку. — Заткнитесь, говорю вам!
— Брось ружье, Рид! — пронзительно крикнул Фэлкон, слыша, как Фроуворт, лежащий по ту сторону стола, ловит последние глотки воздуха.
— Эй, что это, черт возьми, здесь происходит? — прозвучал из-за закрытой двери незнакомый голос.
Не успел Фэлкон открыть рот, как Бернстайн круто развернулся и снова выстрелил, на сей раз в сторону двери, откуда донесся голос. Полетели щепки. Вновь раздался истошный женский крик.
Бернстайн мгновенно повернулся к Фэлкону и навел на него ствол. На женщин он не обращал внимания. В его остановившемся взгляде таилась смерть.
Фэлкон медленно двинулся к Бернстайну, глядя прямо в горящие глаза безумца.
— Остановись, Эндрю!
— Ты что, хочешь застрелить и меня? — Фэлкон сделал еще шаг. Отсюда он видел тело Троя Хадсона, бедняги-техника, — это ему принадлежал голос, донесшийся из приемной. Он лежал в луже крови.
— Придется. Если бы ты не убедил меня бросить работу в «Майкрософт», был бы я сейчас, наверное, и здоров, и счастлив.
— Отдай ружье, Рид, — прошептал Фэлкон. Внизу, где-то вдалеке, послышались сирены. — Все кончено, и ты это знаешь.
— Да неужели?
— Конечно, знаешь. Это ружье я одолжил тебе для утиной охоты. В нем три патрона. — Звук сирен приблизился. — И все три ты уже израсходовал.
— Нет, Эндрю, не три, а пять.
— Было бы пять, но я поставил затычку. Этого требует законодательство штата Нью-Джерси. Три выстрела. Не больше.
Бернстайн бегло посмотрел на двух женщин, лежащих на полу. Они не сводили с него глаз, боясь даже вздохнуть. Он перевел взгляд на Фэлкона, немного опустил ружье, и вид у него стал грустным.
— Все кончено, Рид. — Фэлкон преодолел напряжение. Голос его звучал ласково и мягко. — Отдай ружье.
Бернстайн кивнул.
— Ты прав, все кончено. — Он встретился взглядом с Фэлконом. — Понимаешь ли, какая штука, Эндрю: видно, разбираюсь в компьютерных программах хуже, чем думал. Но про ружья я знаю все. Я снял затычку.
Молниеносным движением Бернстайн опустил приклад на голову Фэлкона, одновременно приподняв ствол. И выстрелил.
Глава 2
Сцепив пальцы на затылке и щурясь на солнце, беспощадно сжигающее лужайки и дорожки Центрального парка, Грэнвилл Уинтроп стоял у высокого, под потолок, окна своего люкса в отеле «Плаза». Сколько раз останавливался он у этого самого окна в поисках решения, размышляя о том, как лучше отнять у кого-нибудь собственность, как выстроить стратегию очередной сделки. Сотни, тысячи? И вот Уинтроп снова здесь, за привычным занятием. Разве что на этот раз интрига не имеет отношения к бизнесу. А если и имеет, то косвенное.
Он посмотрел на роскошные, достающие до самого пола портьеры, обрамляющие окно. Держать люкс — дорогое удовольствие, но это проще, чем покупать что-нибудь на Парк-авеню. Люкс — это актив, и его надо должным образом обслуживать, чтобы в один прекрасный день продать. Он не создает ситуации, когда приходится заботиться о том, чтобы купить подешевле и продать подороже. И в этом состоит его достоинство. Это не актив. Активов-то у него полно. А люкс — это просто то, что в случае необходимости всегда под рукой. Уинтроп снимал его на год и всегда имел возможность отказаться, когда срок действия договора истечет. Но никогда этой возможностью не пользовался.
Теперь Грэнвилл не часто оставался в городе на ночь, предпочитая за сорок минут долететь на вертолете из нижней части Манхэттена до своего поместья. В последние годы Нью-Йорк нравился ему все меньше и меньше. Но для того, чтобы подумать, такое место, как это, иметь удобно.
Грэнвилл смотрел, как внизу толпы народа движутся этим воскресным днем в сторону Центрального парка; как кормят там уток, покупают у уличных торговцев хот-доги, гуляют, взявшись под руку, — в общем, делают все то, что и стоит делать в этом оазисе посреди бетонных джунглей. И ни о чем не подозревают. Буквально ни о чем. В большинстве своем, считал Уинтроп, американцы — на редкость наивный народ. Они полагают, что, если их страна — самая мощная военная держава мира, свобода им обеспечена навсегда. Они не отдают себе отчета в том, что величайшая угроза безопасности для любой группы людей или целой страны исходит изнутри. Америка в этом смысле не исключение.
Грэнвилл расцепил пальцы и повернулся к мужчине, находившемуся в гостиной. Уильям Резерфорд сидел лицом к окну в роскошном кресле, прямо, словно аршин проглотил, всем своим видом выдавая принадлежность к военной касте. Кто-то мог сомневаться в его талантах. В его способности выполнять приказы. Даже в необходимости его участия в делах. Но Уинтроп придерживался иного мнения, и только это имело значение. Уинтроп был главным.
Уинтроп опустился в кожаное кресло, стоявшее рядом с окном. Резерфорд не походил на других, следовало это признать. Раньше он служил в армии, затем работал в ЦРУ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40