И в наших интересах оставаться на его стороне. Если бы мы позволили двум незначительным земным агентам похитить нового члена его семьи, он бы наверняка пришел в ярость.
— Члена семьи? — взвизгнула Тинкер.
— Я немного упрощаю, так просто понятней, — загадочно сказал Мейнард. — Эльфийский пограничник увидел члена семьи Ветроволка с двумя людьми, которые заявили, что этот самый член семьи — то есть ты — находится под их арестом. А это базовое нарушение Договора, и мне придется применить все свои дипломатические способности, чтобы остановить бурю. Если Ветроволк еще не знает об этом инциденте, то очень скоро узнает. К счастью, пограничник позвонил в ЗМА, чтобы мы помогли аккуратно освободить тебя.
— Вы хотите сказать, что я бегала тут по коридорам совершенно напрасно?
Мейнард искоса взглянул на нее.
— Благодаря этому агенты НСБ так и не узнали, кто ты на самом деле и где сейчас находится Александр Грэм Белл. И это помешало им немедленно забрать тебя из хосписа, а я успел до него добраться. По-моему, время потрачено не зря.
— А где они сейчас? — Тинкер смотрела в заднее стекло автомобиля на удаляющееся здание эльфийской больницы.
— Они арестованы за нарушение Договора. Если им повезет, то их не казнят без суда и следствия.
— Вы шутите.
— Не шучу, — сказал Мейнард. — НСБ допустило серьезный прокол в протоколе из-за собственного невежества. Эти агенты ухудшают свое положение тем, что отказываются обсуждать, почему они так себя вели. Тебе они что-нибудь объяснили?
Тинкер задумалась, стоит рассказать Мейнарду правду или нет. Именно он помешал НСБ увезти ее, но поступал так ради Ветроволка, а не для ее блага. Он оберегал ее только из-за Ветроволка. Поэтому Тинкер решила уклониться от прямого ответа.
— Я говорила вам, что мой отец был убит. НСБ считает, что мне угрожает опасность со стороны тех же самых людей.
— НСБ не имеет обыкновения отправлять двух агентов на тридцать дней, чтобы просто защищать маленькую девочку.
Она сверкнула на него глазами:
— Я не маленькая девочка. Я женщина.
— Или женщину.
И Тинкер предположила, что скрывать от Мейнарда истинное положение дел, которое он рано или поздно обязательно узнает от агентов НСБ, не стоит, поскольку это вызовет у него раздражение.
— Мой отец — Леонардо да Винчи Дюфэ.
По реакции Мейнарда Тинкер поняла, что он знаком с именем ее отца. Вот уж чего она не ожидала!
— Леонардо Дюфэ? Человек, который изобрел гиперфазовые ворота? А откуда тогда появилась фамилия Белл? Это фамилия твоей матери?
Тинкер наморщила носик.
— Не так просто. В ту ночь, когда Лео был убит, в его доме кто-то произвел обыск и утащил и записи, и компьютер. А месяц спустя кто-то попытался похитить дедушку. Дедушка всегда говорил, что это были убийцы Лео. Они поняли: украденная ими информация неполна, и надеялись восполнить ее с помощью дедушки. Тогда вмешалось правительство. Деду сменили имя, выдали новые документы и вывезли его из Питтсбурга. Когда китайцы начали строить ворота, дедушка покинул свое тайное укрытие и исчез совсем. Не знаю, чем он занимался следующие пять лет и сколько имен сменил, но когда Питтсбург первый раз переместился на Эльфдом, он уже жил там под именем Тимоти Белл.
— И, решив остаться в Питтсбурге, уже не смог сменить имя, — догадался Мейнард. Согласно поспешно заключенному тогда мирному Договору, после первого Выключения в городе могли остаться лишь зарегистрированные переписью жители Питтсбурга, а остальных выселяли на Землю с помощью армии.
— Даже когда родилась я, он все еще боялся дать мне фамилию Дюфэ. Он прятал его изобретения. Лейн всегда говорила, что дедушка немного сдвинулся на этой почве.
— Так каким же образом НСБ ни с того ни с сего тебя вычислило?
— Я подала заявление в Университет Карнеги-Меллон. У меня в основном домашнее образование, но я не хотела на целый месяц приковать себя к Земле, только чтобы пройти стандартные вступительные тесты. Тогда Лейн подумала, что я должна воспользоваться правом отца и поступить с его помощью. Ведь уже прошло столько лет, и дедушка умер, и все такое. Откровенно говоря, я не думала, что кого-то еще волнует, кем был мой отец.
Мейнард смотрел в окно, обдумывая полученную информацию. После некоторого молчания он сказал:
— Ты сказала, что украденная информация оказалась неполной.
— Да. Неполной. — Тинкер никогда не придавала этому значения, и оказалось, что зря. Может, стоит попробовать реконструировать всю историю? — Если бы я жила только с дедушкой, то, наверное, никогда этого всего не узнала бы, но Масленка до десятилетнего возраста жил со своей мамой, и она приоткрыла ему некоторые семейные тайны. Основатель рода Дюфэ, врач, живший много веков назад во Франции, был эльфом. Он успешно лечил знатных людей и во время Французской революции попал на гильотину. Его жена и сын бежали в Америку. Когда мои отец и тетя были детьми, с ними жила моя двоюродная пра-пра… — Тинкер сделала паузу, подсчитывая, — прабабушка. Ей было более ста лет. Она пересказывала им услышанные в свое время от ее собственной прабабушки истории о первом Дюфэ. Работа отца разрушала все основы не столько потому, что углубляла исследования кого-то другого, сколько потому, что была экстраполяцией информации, передававшейся в нашей семье из поколения в поколение как предания. Так, очевидно, что Дюфэ переселился на Землю с Эльфдома, но не смог вернуться обратно. Если верить этим сказкам, то сам Дюфэ является доказательством существования параллельного мира.
— У эльфов были ворота?
— Нет, не совсем так. Кажется, существовало что-то вроде естественных ворот — в каких-то глубоких пещерах, скорее всего, там, где находились залежи железной руды и кварца, со всех сторон обтекаемые магией. Согласно нашим легендам, эльфы были народом, жившим «под горой». По разным свидетельствам, включая свидетельство самого Дюфэ, эльфы и люди достаточно свободно курсировали между двумя измерениями. Но потом что-то случилось, и Дюфэ застрял на Земле.
— Что-то случилось? — откликнулся эхом Мейнард. Он был заинтригован. — То есть эти, так сказать, «ворота» перестали работать?
— Согласно преданиям, да. Дюфэ объездил всю Европу, проверив одни за другими все ворота, о которых он знал, но ни одни не работали, и он не понимал почему.
Мейнард с минуту хмурился, пережевывая новую информацию, но потом вернулся к отцу Тинкер:
— Постой, я не совсем понимаю. Какое отношение этот Дюфэ имеет к тому, что чертежи Леонардо оказались неполными?
Тинкер подумала, стоит ли говорить Мейнарду о Кодексе Дюфэ, и решила, что не стоит. Пусть он останется вечной семейной тайной.
— Наслушавшись рассказов нашей двоюродной прабабушки о Дюфэ, отец начал работу, когда ему было лет десять. Он записывал сказки и легенды и анализировал их с научной точки зрения. Все происходило в восьмидесятые и девяностые годы двадцатого века, во времена компьютерного бума. Покупая новый, более мощный компьютер, отец переносил самые свежие файлы и продолжал работу. После гибели Лео дедушка, конечно, свел все в одну систему, но в ночь убийства работа отца была распределена между пятью или шестью компьютерами. Воры украли из его кабинета только один компьютер, не представляя, что в доме было еще пять машин. Они получили информацию о том, как построить ворота, но так и не узнали, почему ворота были спроектированы именно так, а не иначе.
Мейнард застонал от тупости воров.
— Я видел данные разведки, доказывающие, что ворота построены по чертежам твоего отца, но, признаюсь, меня всегда озадачивала сама идея. Большинство изобретателей прошлого словно участвовали в пешеходной гонке, и всегда можно было установить, кто первым добрался до финиша. Но работа твоего отца — эти ворота — упала как снег на голову. А потом началась схватка за то, кто первым поймет, как он это сделал. Это объясняет, почему проводилось так мало мелкомасштабных экспериментов, но оставляет без ответа самый главный вопрос.
— Какой?
— Почему китайцы украли чертежи и потратили такую прорву денег на строительство ворот, если у них не было доказательств того, что они заработают? Вообще, поразительно, что они функционируют.
— Почти. Маленькая проблема Питтсбурга, которым пришлось пожертвовать в обмен на Эльфдом, возникла из-за того, что в планы вкрались ошибки, а китайцы не смогли их устранить.
Мейнард внимательно посмотрел на Тинкер.
— В НСБ полагают, что ты можешь построить ворота заново, с чистого листа, без недостатков проекта твоего отца.
— Да, это возможность, которую они серьезно рассматривают.
— Так ты можешь?
Было бы безопасней сказать «нет». Солгать напрямую. Но оставалась проблема вопросов вступительного теста, и оставались уровни понимания. Одному достаточно много знать, чтобы отвечать на стандартные вопросы. Но более высокий уровень — это понимание сути мироздания. Существовал невидимый барьер, отделявший людей, подобных Ньютону и Эйнштейну, от всей прочей научной братии. Неужели вопросы теста могли вскрыть такой уровень понимания? Да и обладает ли она таким уровнем? Тинкер думала, что понимает теории отца, но ведь она могла ошибаться. Конечно, она никогда не играла с их положениями, пытаясь сделать что-то новое или что-то исправить.
Поэтому она просто махнула рукой.
— Можешь, можешь, — сказал Мейнард.
— Я могла бы, — смягчила она. — Но в Питтсбурге ведь днем с огнем не найдешь нужных деталей.
— К тому же существует вопрос выхода в космос, — съязвил Мейнард.
— Ворота совсем не обязательно должны находиться в космосе. Наши семейные предания полны дурных предположений о том, что могло вызвать крушение ворот. Отец предполагал, что космос — лишь самое безопасное место, в котором можно построить ворота между двумя мирами.
— То есть он не предвидел эффекта завесы?
Тинкер смотрела на эльфийский лес за рекой.
— Нет. Честно говоря, я думаю, что он пришел бы в ужас.
Тинкер попросила Мейнарда довезти ее до свалки. Как она и надеялась, Масленка был там. Брат обнял ее и долго не отпускал: он уже слышал о том, что ее похитили. Явно сообщил ему об этом Натан, который стоял тут же, вперив мрачный взгляд в Мейнарда, как будто тот увез ее, а не вернул обратно.
Тинкер пнула его.
— Веди себя любезно. Он — хороший парень. Это Натан Черновский, близкий друг семьи. Натан, это Дерек Мейнард.
— Я узнал, — заявил Натан, одетый во все гражданское. Он протянул руку.
— Офицер Черновский, — сказал Мейнард, пожимая протянутую руку.
Они оказались одного роста и одной масти, что поразило Тинкер. И еще: хотя Натан был примерно вдвое шире бога Питтсбурга и весь состоял из мускулов, в сравнении с Мейнардом он казался простоватым, словно вырубленным из камня.
— Что случилось, черт побери? — спросил Натан. — Твоя входная дверь нараспашку, запасная сигнализация работает, а основная при этом отключена!
Тинкер вздохнула и попыталась объяснить, стараясь излагать голые факты. Она не стала упоминать о том, что агенты НСБ уверены: ее жизнь в опасности. Мейнард, однако, не преминул вставить словцо.
— А теперь мне пора ехать, надо заняться этими агентами, — подытожил их рассказ Мейнард. — Вряд ли они будут освобождены до утра, но в любом случае я извещу вас заранее.
— Спасибо.
Как только Мейнард отбыл, Натан сграбастал Тинкер в объятия, оторвав от земли.
— Эй, полегче! — За сегодняшний день она устала от грубого физического обращения.
— Я беспокоился за тебя. — Он опустил ее на землю.
— Я могу о себе позаботиться, — сказала она, подбадривая скорее Масленку, чем Натана.
— Что это? — Натан потрогал знак между ее бровей.
— Ах, это. — Тинкер вздохнула. — Ветроволк повысил меня до статуса эльфа. Мейнард говорит, что этим он как бы принял меня в свою семью.
Натан нахмурился и сильнее потер отметину.
— Ты позволила ему татуировать себя?
— Нет! — Она откинула голову. — Он использовал заклятие, приводимое в действие словесным заклинанием и поцелуем. Эта отметина — важная вещь, раз она требует специального авторизационного кодирования на тот случай, чтобы никто не смог ее скопировать с помощью обычной татуировки.
— Он поцеловал тебя?
Прежде она никогда не видела, чтобы Натан ревновал, но теперь это чувство явственно отпечаталось на его лице.
— Ой, что ты! Просто клюнул в лоб и все. — Она отвернулась, вспомнив, как лежала в объятиях Ветроволка там, в хосписе. Интересно, случилось это на самом деле или пригрезилось в наркотическом сне? — Оказалось, очень полезная штука — отметина! Агенты НСБ пытались меня похитить, а знак Ветроволка вернул мне свободу.
Трудно сказать, какое событие больше разозлило Натана: то, что агенты НСБ сцапали Тинкер, или то, что Ветроволк посадил ей на лоб пожизненную отметину. Она и не подозревала, что Натан поведет себя как примитивный самец, бьющий себя в грудь для устрашения противника.
— Он вице-король, Натан, приди в себя!
И даже Натан понял: эльфийский аристократ никогда не заинтересуется маленькой дворняжкой со свалки.
— Прости, Тинк.
Он повернул ее лицом к себе и, наклонившись, поцеловал в губы, сначала осторожно, а потом жадно.
— Хочешь, я отвезу тебя домой?
Она вздрогнула. Натан. У нее дома. На ее большой кровати. Нет. Эта мысль испугала ее, несмотря на шевельнувшееся внутри желание. Кушетка? Да, кушетка внушала больше оптимизма. Но все же кровать окажется устрашающе близко.
— Нет, — сказала наконец Тинкер, чуть успокоив колотящееся сердце. — У меня здесь есть кое-какие дела, — соврала она. И потом, зная, что Натан не позволит ей отправиться домой в одиночестве, во всяком случае после такого дня, как сегодняшний, добавила: — Масленка может отвезти меня.
Масленка выглядел слегка пристукнутым. Когда до него дошло, что Тинкер говорит о нем, он кивнул:
— Ну да, конечно!
— Ладно. — Натан нехотя шагнул в сторону. — Если что понадобится, звони.
— Позвоню, — пообещала она.
— Увидимся завтра вечером. — Натан сел в свою патрульную машину и уехал.
Лишь когда Натан скрылся из виду, Тинкер сообразила, что он имел в виду назначенное свидание.
— О чем это вы говорили, черт побери? — нарушил молчание Масленка. — Что случится завтра вечером?
— Завтра вечером мы идем на Ярмарку.
— Ты ходишь на свидания с Натаном? С каких это пор?
— С пятницы! Тебе что-то не нравится?
— Не знаю. Это как-то не укладывается у меня в голове. Вы что, целуетесь? — Его передернуло. — Это все равно что ходить на свидания со мной.
— В смысле?
— Я думал, Натан нам как брат.
— И что же? — Тинкер пнула валявшуюся на земле автомобильную фару. Она полетела по воздуху, сверкая, как кристалл. — Ты хочешь, чтобы я начала встречаться с каким-нибудь незнакомцем вроде… — она не могла сказать «Ветроволка», потому что ей самой это было бы больно, — вроде Мейнарда?
— Нет! Впрочем, наверное… — Масленка почесал в затылке. — Я не знаю. Натан знает, что ты умная, но не представляет насколько.
— А какое это имеет отношение к свиданиям и поцелуям? — Она не хотела подчеркивать тот факт, что они с Масленкой прекрасно ладят друг с другом, несмотря на то что оба знают: она умнее его.
— А дальше ты будешь становиться умней и умней. Ты чувствуешь себя несчастной, если не изучаешь что-то новое. А Натан уже достиг пика. Он видит тебя и думает, что сможет с тобой справиться. Но он не понимает простой вещи: все постоянно меняется.
— Но пока ты не приговорил наши отношения в целом, разреши нам, по крайней мере, одно свидание!
— Только если ты будешь помнить, что, скорее всего, у этих отношений нет будущего.
— Но почему? Ведь ты сам сказал: Натан хорошо знает, что я такое.
— Не знаю, слушал ли Натан тебя хоть раз по-настоящему. Понимаешь, когда вы болтаете о гонках, о боулинге или о подковах, тут он тебя, конечно, слушает. Но когда ты говоришь о том, что для тебя важно, о том, что на душе у настоящей Тинкер, то тут он сразу как бы переключается на другую программу. Он начинает смотреть куда-то в сторону, молоть всякую чепуху и, если ты продолжаешь говорить, попросту затыкает тебе рот.
Неужели Натан так поступает? Странное дело, она никогда этого не замечала. Тинкер пожала плечами. Если она не заметила, значит, это не было чем-то очень-очень важным.
— Мне все равно придется начать встречаться — с кем-нибудь, когда-нибудь.
— Ты говорила Натану об Университете Карнеги-Меллон?
— Знаешь, Лейн уже освободила меня от моего обещания. Она сказала, что я должна ехать в колледж, только если действительно этого захочу.
— А ты? — спросил Масленка, как будто еще оставалась возможность передумать.
Она открыла рот, уже собираясь сказать «нет», но почему-то ответила:
— Пока не знаю.
Не знала она этого и позже, когда Масленка подбросил ее до ее чердака. Занимаясь уборкой бардака, который устроили в ее доме агенты НСБ, она попыталась оценить внезапные перемены в своей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Члена семьи? — взвизгнула Тинкер.
— Я немного упрощаю, так просто понятней, — загадочно сказал Мейнард. — Эльфийский пограничник увидел члена семьи Ветроволка с двумя людьми, которые заявили, что этот самый член семьи — то есть ты — находится под их арестом. А это базовое нарушение Договора, и мне придется применить все свои дипломатические способности, чтобы остановить бурю. Если Ветроволк еще не знает об этом инциденте, то очень скоро узнает. К счастью, пограничник позвонил в ЗМА, чтобы мы помогли аккуратно освободить тебя.
— Вы хотите сказать, что я бегала тут по коридорам совершенно напрасно?
Мейнард искоса взглянул на нее.
— Благодаря этому агенты НСБ так и не узнали, кто ты на самом деле и где сейчас находится Александр Грэм Белл. И это помешало им немедленно забрать тебя из хосписа, а я успел до него добраться. По-моему, время потрачено не зря.
— А где они сейчас? — Тинкер смотрела в заднее стекло автомобиля на удаляющееся здание эльфийской больницы.
— Они арестованы за нарушение Договора. Если им повезет, то их не казнят без суда и следствия.
— Вы шутите.
— Не шучу, — сказал Мейнард. — НСБ допустило серьезный прокол в протоколе из-за собственного невежества. Эти агенты ухудшают свое положение тем, что отказываются обсуждать, почему они так себя вели. Тебе они что-нибудь объяснили?
Тинкер задумалась, стоит рассказать Мейнарду правду или нет. Именно он помешал НСБ увезти ее, но поступал так ради Ветроволка, а не для ее блага. Он оберегал ее только из-за Ветроволка. Поэтому Тинкер решила уклониться от прямого ответа.
— Я говорила вам, что мой отец был убит. НСБ считает, что мне угрожает опасность со стороны тех же самых людей.
— НСБ не имеет обыкновения отправлять двух агентов на тридцать дней, чтобы просто защищать маленькую девочку.
Она сверкнула на него глазами:
— Я не маленькая девочка. Я женщина.
— Или женщину.
И Тинкер предположила, что скрывать от Мейнарда истинное положение дел, которое он рано или поздно обязательно узнает от агентов НСБ, не стоит, поскольку это вызовет у него раздражение.
— Мой отец — Леонардо да Винчи Дюфэ.
По реакции Мейнарда Тинкер поняла, что он знаком с именем ее отца. Вот уж чего она не ожидала!
— Леонардо Дюфэ? Человек, который изобрел гиперфазовые ворота? А откуда тогда появилась фамилия Белл? Это фамилия твоей матери?
Тинкер наморщила носик.
— Не так просто. В ту ночь, когда Лео был убит, в его доме кто-то произвел обыск и утащил и записи, и компьютер. А месяц спустя кто-то попытался похитить дедушку. Дедушка всегда говорил, что это были убийцы Лео. Они поняли: украденная ими информация неполна, и надеялись восполнить ее с помощью дедушки. Тогда вмешалось правительство. Деду сменили имя, выдали новые документы и вывезли его из Питтсбурга. Когда китайцы начали строить ворота, дедушка покинул свое тайное укрытие и исчез совсем. Не знаю, чем он занимался следующие пять лет и сколько имен сменил, но когда Питтсбург первый раз переместился на Эльфдом, он уже жил там под именем Тимоти Белл.
— И, решив остаться в Питтсбурге, уже не смог сменить имя, — догадался Мейнард. Согласно поспешно заключенному тогда мирному Договору, после первого Выключения в городе могли остаться лишь зарегистрированные переписью жители Питтсбурга, а остальных выселяли на Землю с помощью армии.
— Даже когда родилась я, он все еще боялся дать мне фамилию Дюфэ. Он прятал его изобретения. Лейн всегда говорила, что дедушка немного сдвинулся на этой почве.
— Так каким же образом НСБ ни с того ни с сего тебя вычислило?
— Я подала заявление в Университет Карнеги-Меллон. У меня в основном домашнее образование, но я не хотела на целый месяц приковать себя к Земле, только чтобы пройти стандартные вступительные тесты. Тогда Лейн подумала, что я должна воспользоваться правом отца и поступить с его помощью. Ведь уже прошло столько лет, и дедушка умер, и все такое. Откровенно говоря, я не думала, что кого-то еще волнует, кем был мой отец.
Мейнард смотрел в окно, обдумывая полученную информацию. После некоторого молчания он сказал:
— Ты сказала, что украденная информация оказалась неполной.
— Да. Неполной. — Тинкер никогда не придавала этому значения, и оказалось, что зря. Может, стоит попробовать реконструировать всю историю? — Если бы я жила только с дедушкой, то, наверное, никогда этого всего не узнала бы, но Масленка до десятилетнего возраста жил со своей мамой, и она приоткрыла ему некоторые семейные тайны. Основатель рода Дюфэ, врач, живший много веков назад во Франции, был эльфом. Он успешно лечил знатных людей и во время Французской революции попал на гильотину. Его жена и сын бежали в Америку. Когда мои отец и тетя были детьми, с ними жила моя двоюродная пра-пра… — Тинкер сделала паузу, подсчитывая, — прабабушка. Ей было более ста лет. Она пересказывала им услышанные в свое время от ее собственной прабабушки истории о первом Дюфэ. Работа отца разрушала все основы не столько потому, что углубляла исследования кого-то другого, сколько потому, что была экстраполяцией информации, передававшейся в нашей семье из поколения в поколение как предания. Так, очевидно, что Дюфэ переселился на Землю с Эльфдома, но не смог вернуться обратно. Если верить этим сказкам, то сам Дюфэ является доказательством существования параллельного мира.
— У эльфов были ворота?
— Нет, не совсем так. Кажется, существовало что-то вроде естественных ворот — в каких-то глубоких пещерах, скорее всего, там, где находились залежи железной руды и кварца, со всех сторон обтекаемые магией. Согласно нашим легендам, эльфы были народом, жившим «под горой». По разным свидетельствам, включая свидетельство самого Дюфэ, эльфы и люди достаточно свободно курсировали между двумя измерениями. Но потом что-то случилось, и Дюфэ застрял на Земле.
— Что-то случилось? — откликнулся эхом Мейнард. Он был заинтригован. — То есть эти, так сказать, «ворота» перестали работать?
— Согласно преданиям, да. Дюфэ объездил всю Европу, проверив одни за другими все ворота, о которых он знал, но ни одни не работали, и он не понимал почему.
Мейнард с минуту хмурился, пережевывая новую информацию, но потом вернулся к отцу Тинкер:
— Постой, я не совсем понимаю. Какое отношение этот Дюфэ имеет к тому, что чертежи Леонардо оказались неполными?
Тинкер подумала, стоит ли говорить Мейнарду о Кодексе Дюфэ, и решила, что не стоит. Пусть он останется вечной семейной тайной.
— Наслушавшись рассказов нашей двоюродной прабабушки о Дюфэ, отец начал работу, когда ему было лет десять. Он записывал сказки и легенды и анализировал их с научной точки зрения. Все происходило в восьмидесятые и девяностые годы двадцатого века, во времена компьютерного бума. Покупая новый, более мощный компьютер, отец переносил самые свежие файлы и продолжал работу. После гибели Лео дедушка, конечно, свел все в одну систему, но в ночь убийства работа отца была распределена между пятью или шестью компьютерами. Воры украли из его кабинета только один компьютер, не представляя, что в доме было еще пять машин. Они получили информацию о том, как построить ворота, но так и не узнали, почему ворота были спроектированы именно так, а не иначе.
Мейнард застонал от тупости воров.
— Я видел данные разведки, доказывающие, что ворота построены по чертежам твоего отца, но, признаюсь, меня всегда озадачивала сама идея. Большинство изобретателей прошлого словно участвовали в пешеходной гонке, и всегда можно было установить, кто первым добрался до финиша. Но работа твоего отца — эти ворота — упала как снег на голову. А потом началась схватка за то, кто первым поймет, как он это сделал. Это объясняет, почему проводилось так мало мелкомасштабных экспериментов, но оставляет без ответа самый главный вопрос.
— Какой?
— Почему китайцы украли чертежи и потратили такую прорву денег на строительство ворот, если у них не было доказательств того, что они заработают? Вообще, поразительно, что они функционируют.
— Почти. Маленькая проблема Питтсбурга, которым пришлось пожертвовать в обмен на Эльфдом, возникла из-за того, что в планы вкрались ошибки, а китайцы не смогли их устранить.
Мейнард внимательно посмотрел на Тинкер.
— В НСБ полагают, что ты можешь построить ворота заново, с чистого листа, без недостатков проекта твоего отца.
— Да, это возможность, которую они серьезно рассматривают.
— Так ты можешь?
Было бы безопасней сказать «нет». Солгать напрямую. Но оставалась проблема вопросов вступительного теста, и оставались уровни понимания. Одному достаточно много знать, чтобы отвечать на стандартные вопросы. Но более высокий уровень — это понимание сути мироздания. Существовал невидимый барьер, отделявший людей, подобных Ньютону и Эйнштейну, от всей прочей научной братии. Неужели вопросы теста могли вскрыть такой уровень понимания? Да и обладает ли она таким уровнем? Тинкер думала, что понимает теории отца, но ведь она могла ошибаться. Конечно, она никогда не играла с их положениями, пытаясь сделать что-то новое или что-то исправить.
Поэтому она просто махнула рукой.
— Можешь, можешь, — сказал Мейнард.
— Я могла бы, — смягчила она. — Но в Питтсбурге ведь днем с огнем не найдешь нужных деталей.
— К тому же существует вопрос выхода в космос, — съязвил Мейнард.
— Ворота совсем не обязательно должны находиться в космосе. Наши семейные предания полны дурных предположений о том, что могло вызвать крушение ворот. Отец предполагал, что космос — лишь самое безопасное место, в котором можно построить ворота между двумя мирами.
— То есть он не предвидел эффекта завесы?
Тинкер смотрела на эльфийский лес за рекой.
— Нет. Честно говоря, я думаю, что он пришел бы в ужас.
Тинкер попросила Мейнарда довезти ее до свалки. Как она и надеялась, Масленка был там. Брат обнял ее и долго не отпускал: он уже слышал о том, что ее похитили. Явно сообщил ему об этом Натан, который стоял тут же, вперив мрачный взгляд в Мейнарда, как будто тот увез ее, а не вернул обратно.
Тинкер пнула его.
— Веди себя любезно. Он — хороший парень. Это Натан Черновский, близкий друг семьи. Натан, это Дерек Мейнард.
— Я узнал, — заявил Натан, одетый во все гражданское. Он протянул руку.
— Офицер Черновский, — сказал Мейнард, пожимая протянутую руку.
Они оказались одного роста и одной масти, что поразило Тинкер. И еще: хотя Натан был примерно вдвое шире бога Питтсбурга и весь состоял из мускулов, в сравнении с Мейнардом он казался простоватым, словно вырубленным из камня.
— Что случилось, черт побери? — спросил Натан. — Твоя входная дверь нараспашку, запасная сигнализация работает, а основная при этом отключена!
Тинкер вздохнула и попыталась объяснить, стараясь излагать голые факты. Она не стала упоминать о том, что агенты НСБ уверены: ее жизнь в опасности. Мейнард, однако, не преминул вставить словцо.
— А теперь мне пора ехать, надо заняться этими агентами, — подытожил их рассказ Мейнард. — Вряд ли они будут освобождены до утра, но в любом случае я извещу вас заранее.
— Спасибо.
Как только Мейнард отбыл, Натан сграбастал Тинкер в объятия, оторвав от земли.
— Эй, полегче! — За сегодняшний день она устала от грубого физического обращения.
— Я беспокоился за тебя. — Он опустил ее на землю.
— Я могу о себе позаботиться, — сказала она, подбадривая скорее Масленку, чем Натана.
— Что это? — Натан потрогал знак между ее бровей.
— Ах, это. — Тинкер вздохнула. — Ветроволк повысил меня до статуса эльфа. Мейнард говорит, что этим он как бы принял меня в свою семью.
Натан нахмурился и сильнее потер отметину.
— Ты позволила ему татуировать себя?
— Нет! — Она откинула голову. — Он использовал заклятие, приводимое в действие словесным заклинанием и поцелуем. Эта отметина — важная вещь, раз она требует специального авторизационного кодирования на тот случай, чтобы никто не смог ее скопировать с помощью обычной татуировки.
— Он поцеловал тебя?
Прежде она никогда не видела, чтобы Натан ревновал, но теперь это чувство явственно отпечаталось на его лице.
— Ой, что ты! Просто клюнул в лоб и все. — Она отвернулась, вспомнив, как лежала в объятиях Ветроволка там, в хосписе. Интересно, случилось это на самом деле или пригрезилось в наркотическом сне? — Оказалось, очень полезная штука — отметина! Агенты НСБ пытались меня похитить, а знак Ветроволка вернул мне свободу.
Трудно сказать, какое событие больше разозлило Натана: то, что агенты НСБ сцапали Тинкер, или то, что Ветроволк посадил ей на лоб пожизненную отметину. Она и не подозревала, что Натан поведет себя как примитивный самец, бьющий себя в грудь для устрашения противника.
— Он вице-король, Натан, приди в себя!
И даже Натан понял: эльфийский аристократ никогда не заинтересуется маленькой дворняжкой со свалки.
— Прости, Тинк.
Он повернул ее лицом к себе и, наклонившись, поцеловал в губы, сначала осторожно, а потом жадно.
— Хочешь, я отвезу тебя домой?
Она вздрогнула. Натан. У нее дома. На ее большой кровати. Нет. Эта мысль испугала ее, несмотря на шевельнувшееся внутри желание. Кушетка? Да, кушетка внушала больше оптимизма. Но все же кровать окажется устрашающе близко.
— Нет, — сказала наконец Тинкер, чуть успокоив колотящееся сердце. — У меня здесь есть кое-какие дела, — соврала она. И потом, зная, что Натан не позволит ей отправиться домой в одиночестве, во всяком случае после такого дня, как сегодняшний, добавила: — Масленка может отвезти меня.
Масленка выглядел слегка пристукнутым. Когда до него дошло, что Тинкер говорит о нем, он кивнул:
— Ну да, конечно!
— Ладно. — Натан нехотя шагнул в сторону. — Если что понадобится, звони.
— Позвоню, — пообещала она.
— Увидимся завтра вечером. — Натан сел в свою патрульную машину и уехал.
Лишь когда Натан скрылся из виду, Тинкер сообразила, что он имел в виду назначенное свидание.
— О чем это вы говорили, черт побери? — нарушил молчание Масленка. — Что случится завтра вечером?
— Завтра вечером мы идем на Ярмарку.
— Ты ходишь на свидания с Натаном? С каких это пор?
— С пятницы! Тебе что-то не нравится?
— Не знаю. Это как-то не укладывается у меня в голове. Вы что, целуетесь? — Его передернуло. — Это все равно что ходить на свидания со мной.
— В смысле?
— Я думал, Натан нам как брат.
— И что же? — Тинкер пнула валявшуюся на земле автомобильную фару. Она полетела по воздуху, сверкая, как кристалл. — Ты хочешь, чтобы я начала встречаться с каким-нибудь незнакомцем вроде… — она не могла сказать «Ветроволка», потому что ей самой это было бы больно, — вроде Мейнарда?
— Нет! Впрочем, наверное… — Масленка почесал в затылке. — Я не знаю. Натан знает, что ты умная, но не представляет насколько.
— А какое это имеет отношение к свиданиям и поцелуям? — Она не хотела подчеркивать тот факт, что они с Масленкой прекрасно ладят друг с другом, несмотря на то что оба знают: она умнее его.
— А дальше ты будешь становиться умней и умней. Ты чувствуешь себя несчастной, если не изучаешь что-то новое. А Натан уже достиг пика. Он видит тебя и думает, что сможет с тобой справиться. Но он не понимает простой вещи: все постоянно меняется.
— Но пока ты не приговорил наши отношения в целом, разреши нам, по крайней мере, одно свидание!
— Только если ты будешь помнить, что, скорее всего, у этих отношений нет будущего.
— Но почему? Ведь ты сам сказал: Натан хорошо знает, что я такое.
— Не знаю, слушал ли Натан тебя хоть раз по-настоящему. Понимаешь, когда вы болтаете о гонках, о боулинге или о подковах, тут он тебя, конечно, слушает. Но когда ты говоришь о том, что для тебя важно, о том, что на душе у настоящей Тинкер, то тут он сразу как бы переключается на другую программу. Он начинает смотреть куда-то в сторону, молоть всякую чепуху и, если ты продолжаешь говорить, попросту затыкает тебе рот.
Неужели Натан так поступает? Странное дело, она никогда этого не замечала. Тинкер пожала плечами. Если она не заметила, значит, это не было чем-то очень-очень важным.
— Мне все равно придется начать встречаться — с кем-нибудь, когда-нибудь.
— Ты говорила Натану об Университете Карнеги-Меллон?
— Знаешь, Лейн уже освободила меня от моего обещания. Она сказала, что я должна ехать в колледж, только если действительно этого захочу.
— А ты? — спросил Масленка, как будто еще оставалась возможность передумать.
Она открыла рот, уже собираясь сказать «нет», но почему-то ответила:
— Пока не знаю.
Не знала она этого и позже, когда Масленка подбросил ее до ее чердака. Занимаясь уборкой бардака, который устроили в ее доме агенты НСБ, она попыталась оценить внезапные перемены в своей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45