- Вообще-то меня интересуют их зубы. Позвольте объяснить.
- Пожалуйста, мистер...
- Микаэлян. Вчера в магазине в Рыбачьей гавани я нашел такой зуб. Он
необычный, потому что черный. Я хотел бы найти другой такой же и заказать
пару серег для жены. Но продавщица в магазине не знала, откуда этот зуб, и
никто не мог мне сказать.
- Черный акулий зуб?
- Да. Вы знаете, где такие есть?
- Мистер Микаэлян, если вас интересуют черные акульи зубы, вам нужен
не я, а палеонтолог. Не знаю, в каких районах их находят, но черные зубы -
это окаменелости.
- Окаменелости? - Гаррет выпрямился.
- Может, я назову вам имя, - продолжал доктор Фейт. - Посмотрим. -
Послышался шелест страниц. - Да. Попытайтесь связаться с доктором Генри
Илфордом с факультета геологии. - И он назвал номер.
Гаррет записал его, снова снял трубку и набрал новый номер.
Секретарша сообщила, что доктор Илфорд в аудитории. Гаррет вспомнил
по дням колледжа, как трудно бывает найти преподавателя, когда он тебе
нужен, и со вздохом сказал:
- Мне нужна информация о местонахождении ископаемых акул. Не могу ли
я поговорить с кем-нибудь другим?
- Посмотрю, у себя ли аспиранты.
Телефон снова смолк. Гаррет барабанил пальцами. Хоть он и предпочитал
дневным поездкам разговоры по телефону, вероятно, все-таки следовало
съездить в кампус. Он представлял себе, как секретарша заканчивает письмо,
потом уходит попить кофе, совершенно забыв о нем.
Но однако вскоре послышался другой голос, приятный женский. Спросили,
чем могут помочь. Гаррет терпеливо повторил вопрос.
- Можете сказать, в каких районах находят черные зубы акул?
- Ну, - она говорила нараспев. - Ископаемые акульи зубы можно
встретить на семидесяти пяти процентах территории страны. Почти вся она в
то или иное время находилась под водой.
Гаррет вздохнул. Семьдесят пять процентов? Прощайте, зубы как ниточка
к Лейн.
- Но, - продолжала молодая женщина, - большинство из них белые.
Единственные места, где, как мне известно, находили черные, это восточное
морское побережье и западный Канзас.
Гаррет записал в блокнот.
- Только в этих двух местах? И легко ли там найти зубы?
- На востоке нужны раскопки, а в Канзасе прямо на поверхности.
Приемлемо.
- А ребенок может их найти?
- Уверена, что да. Мне говорили, что их находят прямо на пашне или в
кюветах дорог.
Так она их и нашла, если на подносе действительно ее "сокровища". Он
припомнил камни с окаменелостями.
- А в Канзасе много окаменелостей, скажем, в известняке?
- Это удивительно изобильная на окаменелости местность.
Гаррет поблагодарил ее, повесил трубку и сидел, глядя на записи.
Канзас. Штемпель на восстановленном лабораторией сгоревшем конверте, имел
цифры 6 и 7. Гарри сказал, что это номера почтовых зон Канзаса. Гаррет
пощелкал языком. Неужели след потеплел?
Он снова взялся за справочник, на этот раз ему нужен телефон
факультета социологии.
- Мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто сможет сказать, где в этой
стране имеются немецкие и русские общины.
Прошло довольно много времени, пока секретарша отыскивала нужного
человека. Она вернулась с предложением позвонить через два часа, когда
придет доктор Исеко.
Гаррет повесил трубку и сидел, глядя в окно. Часть почтового кода и -
когда он доберется до этого доктора Исеко - районы немецко-русских
поселений все еще не укажут ему точно дом Лейн. Нужен город. На штемпеле
были видны и части трех букв. Какие? О или Г, перед ними А, К, К или Х, за
ними буква, начинающаяся с вертикальной черты. Он порылся в книжном шкафу,
но не нашел атласа или книги с подробной картой Канзаса. Похоже, все-таки
придется выходить.
Он поехал туда, где в последнее время черпал основную информацию, - в
публичную библиотеку. И тут провел час с указателем почтовых зон. Он искал
города, в коде которых были цифры 67 и чьи названия содержали буквы,
соответствовавшие комбинации на штемпеле.
В середине списка ему в глаза бросилось название: Пфайфер. Пфайфер!
Он быстро просмотрел остальную часть списка. Подходит десять названий.
Проверил их местонахождение по атласу. Из десяти два находились в
непосредственной близости от Пфайфера: Диксон к юго-западу и Баумен к
северо-востоку.
Гаррет отправился на поиски телефона, чтобы позвонить в университет.
На этот раз он застал доктора Исеко в кабинете.
- Я пишу книгу, - сказа ему Гаррет. - Мне нужно знать, есть ли в
Канзасе немецкие иммигранты, живущие поблизости от русских. И если есть,
то где именно.
- Боюсь, что таких в Канзасе нет, - ответил антрополог.
Желудок Гаррета опустился. Он про себя разочарованно выругался.
- А как же города типа Пфайфер?
- В округе Эллис? В Пфайфере и общинах поблизости, вроде Шонхена и
Манджора, нет немецких и русских иммигрантов; они были заселены так
называемыми немцами Поволжья, иммигрантами из России, которые жили там
вдоль Волги и иммигрировали в середине девятнадцатого столетия.
Электричество пробежало по телу. Гаррет почувствовал, как встают
дыбом волосы.
- То есть это что-то вроде смеси русских с немцами. А в их языке тоже
есть смесь немецкого с русским?
- Конечно. Уникальный язык. Моя аспирантка написала о нем
диссертацию.
Клаудиа и т.д. сказала:
- Смесь немецкого с русским.
- А велика ли область, где селились немцы Поволжья?
- Католики в основном в округе Эллис. Но есть и протестантская
немецко-русская группа, проживающая в округах Беллами и Бартон, и
отдельные поселения в округах Раш и Несс.
Гаррет все это записал. Поблагодарив ученого и повесив трубку, он
вернулся в библиотеку и взял атлас. Диксон в округе Раш, Баумен в округе
Беллами.
Снова за телефон. Отдел регистрация в Канзасе, справочная Канзаса,
справочная округов Диксон и Баумен. Есть ли у них Байберы? Да, есть в
обоих округах.
Гаррета охватило возбуждение. Может, он ошибается и Лейн происходит с
востока, но Канзас кажется многообещающим. Хорошо. У него есть чувство.
Типа Чувства бабушки Дойл. Или кровь призывает кровь. В конце концов в
определенном смысле он сын Лейн: она его создала.
Но хоть чувствует, что ключ к Лейн в этих двух маленьких городах, без
дополнительного расследования он больше ничего не узнает. И по телефону
действовать больше нельзя. Если она связывается с людьми в этих городах,
ее могут предупредить, что за ней следят. Чтобы действовать эффективно,
нужно укрытие.
Придется ехать туда.

10
Гаррет ожидал, что округ окажется плоским, как тарелка; ничего
подобного: коричнево-золотистые холмы, непохожие на холмы Калифорнии и
Сан-Франциско, покрытые улицами и домами, были пустынны и уходили к
невообразимо далекому горизонту; лишь кое-где виднелись деревья или
сооружения. Небо изогнулось над головой бесконечной синей чашей, с
небольшими облаками. Солнце даже под очками жгло Гаррету глаза. Подъезжая
к Диксону со стороны Хейса, он чувствовал себя мошкой, затерявшейся в
бесконечности земли и неба. Может, стоило ехать днем, а не по ночам, как
он; спал он днем в маленькой палатке у стоянок. Так он постепенно привык
бы к все расширяющемуся горизонту.
Чтобы избавиться от неожиданной агорафобии, Гаррет стал думать о
Диксоне, повторяя свою легенду. Он ищет родственников. Когда в прошлом
году умерла его бабушка, она оставила письмо. В нем сообщалось, что она не
родная мать отца Гаррета. На самом деле Филиппа Микаэляна родила
молоденькая девушка, снимавшая у них квартиру и забеременевшая вне брака.
Девушка сбежала, покинув новорожденного, а бабушка Гаррета не стала
отдавать его в приют, а воспитала как своего сына. Она не знала, откуда
родом девушка, но у нее сохранилась фотография, и она помнила, что девушка
писала письма в округ Эллис в Канзасе. Сейчас он с предыдущей работой
покончил, новую еще не начал и потому решил отыскать настоящую семью своей
матери. Он выглядит достаточно молодо, чтобы сойти за внука женщины,
родившейся в районе 1916 года.
На фотографии на самом деле была бабушка Дойл. Ей всего семнадцать, и
она только что приехала из Ирландии. Твердая карточка лежала в кармане
пиджака. Ощупывая ее, Гаррет вспомнил, как две недели назад приехал за
ней.
Протянув ему карточку, бабушка сказала:
- Пусть она поможет тебе отыскать ту, кто тебя убил, а потом мирный
сон.
Она с первого же момента, как он вошел, знала, что с ним. Ничего не
сказала, но он заметил, как она за спинами его родителей коснулась
серебряного мальтийского креста, который всегда носила на шее.
- Гаррет, - в ужасе воскликнула его мать, - ты стал кожа да кости!
Отец спросил:
- Что это такое я читал в газетах? Будто твоего партнера подстрелили,
а ты ушел из департамента.
Но его внимание было устремлено к бабушке Дойл.
- Бабушка. - Он хотел обнять ее, но она отшатнулась и быстро вышла.
Гаррет в отчаянии смотрел ей вслед. - Бабушка!
Мать коснулась его руки.
- Прости ее. Она стареет. С самого нападения на тебя она утверждает,
что ты мертв. Наверно, ей нужно примириться с тем, что иногда ее Чувство
ошибается.
Гаррет молча поблагодарил мать за то, что она неправильно истолковала
причину его отчаяния.
- Понимаю. - Но это не уменьшило боли: в собственной семье его
боятся.
У Гаррета застыло лицо. Нельзя просто сказать: "Здравствуй, сын" и
"Как хорошо видеть тебя дома". Обязательно нужно набрасываться: "К стене!
Расставь ноги. Ты не имеешь права молчать, и все, что ты скажешь и не
скажешь, будет использовано против тебя".
Объяснить не просто трудно - невозможно. Тем не менее Гаррет
попытался.
Мать побледнела слушая.
- Ты вернешься в колледж?
Он уловил облегчение в ее голосе. Конечно, она рада, что он ушел из
полиции: теперь не нужно бояться телефонных звонков.
Но отец сказал:
- Шейн никогда не сдается. Ему четырежды оперировали колено. Ему
приходится играть с болеутоляющим, но он всегда играет. И не выходит из
игры, когда его слегка ранят. И из-за предстоящего наказания тоже не
сбегает.
Неприятно. Гаррет возразил:
- Я ушел не из-за выводов служебного расследования.
- Ты пойдешь к психиатру, как тебе предложили? - спросила мать.
Отец фыркнул.
- Ему не нужно уходить в резерв; просто нужно перестать беспокоиться
о себе. - Он жестко посмотрел на Гаррета. - Ты должен просить о
пересмотре, принять наказание достойно и продолжить работу.
Гаррет не стал спорить.
- Да, сэр, - ответил он и сбежал из дома на задний двор. Даже
солнечный свет предпочтительней дальнейшего разговора с отцом.
Почему так получается? Он горячо любит отца. Если бы только вопросы
отца не походили так на допросы, а высказываемое мнение - на приказ. И что
хуже всего: Гаррет постоянно сомневался, а не прав ли отец.
Земля манила к себе. Он сел в тени большого тополя, на котором много
лет назад они с Шейном построили платформу - древесный дом. Платформа все
еще на развилке, с каждым годом она все больше обветривается, но еще
крепка, и когда приезжают Брайан и дети Шейна, они на ней играют.
Гаррет лег спиной к стволу и потер лоб, думая о Брайане. Как только
он увидится с мальчиком, снова возникнет вопрос об усыновлении. Гаррет
устало закрыл глаза. Что же ему теперь сказать?
Послышались шаги: от задней двери по газону кто-то направлялся к
нему. Он не открывал глаз. Перекрывший запах крови аромат лаванды сказал
ему, кто это.
Шаги остановились недалеко от него.
- Неживой, - негромкий голос бабушки. Открыв глаза, он увидел, как
она садится в садовое кресло. - Почему же ты ходить по миру?
Он сел.
- Бабушка! Я не мертвый! Посмотри на меня. Я хожу, дышу, мое сердце
бьется, я отражаюсь в зеркале. Я могу коснуться твоего креста.
- Но что ты ешь? И по-прежнему ли любишь солнце? - Она указала на его
очки.
На это он не мог ответить. Напротив, после недолгого колебания
сказал:
- Кто бы я ни был, я по-прежнему твой внук. И не причиню тебе вреда.
Она неуверенно смотрела на него, потом быстро коснулась креста на шее
и похлопала по ручке кресла.
- Иди сюда.
Она сидела на солнце, но он подошел и сел рядом на землю.
Она нерешительно коснулась его щеки.
- Ты хочешь отомстить той, что сделал так, что ты не можешь спать?
Он обдумал несколько ответов, потом вздохнул и сказал то, что скорее
всего она и ожидала услышать.
- Да.
Она погладила его по голове.
- Бедный неуспокоенный дух.
Внутреннее я протестовало, он не хотел признавать себя ходячим
мертвецом, но проглотил бесполезные возражения и лег головой ей на колени.
- Мне нужна твоя помощь.
- Чтобы найти ее?
Гаррет кивнул.
- Что я должна сделать?
Услышав ее яростный голос, он поднял голову и чуть не рассмеялся. Она
была так разгневана, так готова в бой со злым духом, причинившим зло ее
внуку, что Гаррет пожалел, что ему нужна только фотография. Встав на
колени, он обнял ее.
Она тоже обняла его и, к его отчаянию, начала плакать. Он понял, что
слышит плач над своей могилой.
Он держал ее, пока она не успокоилась, думая, а вдруг она права. Ведь
он всего лишь временно оживший инструмент мести.
С такими мыслями навещать Брайана! Продолжая думать об этом, он
держался от мальчика на некотором расстоянии. Впервые заметил некоторую
отчужденность в сыне, которой не было в отношениях с отчимом. Логика
подсказала Гаррету, что это естественно: Денниса мальчик видит ежедневно,
а за шесть лет, с его двухлетия, Гаррет для него всего лишь посетитель. И
насколько дальше будет он теперь от сына?
- Джудит, - сказал он, - я думал об усыновлении.
Она быстро взглянула на него.
- Прости, что я тогда сказала об этом: я не знала, в каком ты
состоянии.
Он пожал плечами.
- Неважно. Если вы с Деннисом хотите этого...
Она покачала головой, прервав его.
- Конечно, хотим, но уверен ли ты, что ты этого хочешь? Давай
подождем немного, пока твои дела не наладятся.
Он с удивлением посмотрел на нее, но кивнул, и на этот раз посещение
прошло вполне по-дружески.
Он хотел бы сказать то же и об остальной части уик-энда. Ему пришлось
непрерывно изобретать уклонения от еды и отвечать на вопросы, почему он
так похудел и что собирается делать. Возвращение в Сан-Франциско было для
него огромным облегчением.
К несчастью, облегчение это он чувствовал недолго. Гарри, чувствуя
себя лучше с каждым днем, начал приставать к нему во время ежедневных
посещений.
- Канзас? Что ты собираешься делать в Канзасе? Послушай, Мик-сан,
тебе нужно вернуться в департамент. Там твое место.
Только Лин не говорила с ним на эту тему, она спокойно помогла ему
сдать в поднаем квартиру, продать ненужные вещи, уложить то, что он не
собирался брать с собой, купить новую одежду вместо той, что стала велика.
Она ничего не говорила до того самого дня, как помогала ему упаковывать
вещи в машине. Когда он закрыл багажник, она сказала:
- Не знаю, что с тобой случилось. Хотела бы знать, чтобы помочь. Я
спросила у "Я Чинг" совета о тебе. Хочешь послушать в последний раз?
Он с улыбкой прислонился к машине.
- И что сказал мудрец?
- Гексаграмма номер двенадцать: "Остановка". В ней говорится, что
прервалась связь между небом и землей и все застыло.
Он прикусил губу. По отношению к нему это справедливо.
- Верх взяло зло, но не отказывайся от своих принципов. Во второй и
четвертой частях гексаграммы линии изменения: они говорят, что сильный
человек страдает от остановки, но, готовый страдать, он обеспечивает
победу своих принципов. Но, чтобы восстановить порядок, нужно действовать,
обладая законной властью. Если восстанавливать справедливость,
руководствуясь только собственными суждениями, неизбежно придешь к ошибке
и поражению.
Гаррет спокойно слушал.
- Что еще? Изменение привело к новой гексаграмме?
- Вторая гексаграмма номер пятьдесят девять: "Рассеивание". - Она
улыбнулась. - Она обещает успех, после путешествия и, конечно, упорства.
Упорствуй, Гаррет, и будь верен себе. И не забывай нас.
Он крепко обнял ее и обещал давать о себе знать. Лин, Гарри,
Сан-Франциско и его семья казались так далеко от этих канзасских равнин,
что могли принадлежать другой жизни, но "Я Чинг" остался с ним. Упорствуй.
Что ж, он будет упорствовать до конца земли и времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26