— Куда ты меня везешь? — («Пожалуйста, скажи „Дахау“, злобная сволочь, потому что это по крайней мере будет значить, что мы с Конрадом будем вместе, и, возможно, у нас будет шанс выбраться из Германии вместе...»)— Тебя везут в небольшое место под Веймаром, — сказал Драйер. — Это очаровательная часть Восточной Германии, довольно близко от границы с Чехословакией. Миниатюрные замки на берегу реки, хвойные леса и тропы древнего королевства Тюрингия.— О да, — холодным вежливым тоном проговорила Лукреция, — Бавария и Богемия. Дом самых жестоких сказок. Дровосеки в полнолуние превращаются в крадущихся волков, а принцесс запирают в башнях без дверей. Сумасшедшие закалывают невинных людей всю ночь, а потом прячут это под приятным названием «хрустальная ночь».Драйер слегка улыбнулся:— Ты всегда была в чем-то романтична. Но при этом у тебя всегда наготове коготки.— Если бы у меня были коготки, я бы использовала их, чтобы выцарапать тебе глаза, уж поверь мне, Лео.— Правда, Альрауне? — очень мягко сказал он. — Не смотри на меня так. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Последняя сцена. Альрауне выслеживает человека, который создал ее. Она выкалывает ему глаза, а потом приносит его в жертву. Ты бы хотела сыграть Альрауне со мной в роли профессора, правда? Ты бы хотела погрузить свои коготки в мои глаза. Ты бы уж точно не упустила такой шанс.— Не рассчитывай на это, — холодно проговорила Лукреция. — Что это за место, в которое ты меня везешь? Где бы оно ни было, я не буду там вечно.— Нет. Но тебе понравится Веймар. И он имеет довольно много культурных ассоциаций. Гете жил там какое-то время, а еще Франц Лист и Бах. К сожалению, как бы то ни было, ты почти не увидишь города.— По-моему, ты забываешь, что меня хорошо знают в Вене? Люди будут искать меня...Но когда она говорила это, она знала, что уже сожгла свои корабли. Если бы люди собирались искать Лукрецию фон Вольф, они бы сделали это гораздо раньше. Но, даже несмотря на это, она продолжила:— Будут задавать вопросы. Ты же не думаешь, что сможешь уйти безнаказанным.— Я смогу, — ответил он. — Сегодня мы здесь хозяева. Сегодня, баронесса, я могу делать все что хочу.Они посмотрели друг на друга, и между ними повисла странная тишина. Алиса вдруг ощутила где-то внутри зарождение чего-то, что не имело ничего общего со страхом или ненавистью. Оно исчезло почти сразу же, как появилось, но оставило в ее мозгу неизгладимый позорный след, и она знала, что уже не сможет это забыть. Этот человек арестовал Конрада, угрожал Деборе, а она почувствовала к нему какое-то сексуальное влечение! Он заметил?Она сказала:— Ты везешь меня в лагерь?— Да. А чего ты ожидала? Ты едешь, — сказал Драйер, — в Буковый лес.И когда Алиса непонимающе посмотрела на него, он сказал:— Концентрационный лагерь Бухенвальд.Дорога в Бухенвальд была самым ужасным переживанием, которое когда-либо испытывала Алиса.Машина СС остановилась на маленькой станции. Алиса уже очень давно потеряла чувство ориентации в пространстве и понятия не имела, были ли они все еще в Вене и вообще были ли они все еще в Австрии. На станции Алису вместе с другими заключенными — казалось, что их всего двести или триста человек — погрузили в поезд.Долгая укачивающая поездка в трясущемся вагоне. Эти вагоны были неудобными, и их было очень мало. Некоторые были без крыши, немногим лучше, чем загоны для скота, и пленники были набиты в них как попало, по сорок или пятьдесят человек в вагон. На Алисе все еще была одежда, которую она носила в тот день, когда Лео Драйер нашел ее, — длинный темный плащ, простая темная юбка и джемпер, который, как она надеялась, сделает ее более незаметной. На многих пленницах были надеты широкие юбки, похожие на покрывала, с желтой звездой Давида, нашитой или напечатанной спереди. Алиса не знала, было ли это клеймом или просто каким-то видом идентификации, потому что пленницы, казалось, носили их с какой-то неживой покорностью. Некоторые женщины плакали от горя, словно побитые, но большинство, казалось, погрузились в состояние ужасного равнодушия ко всему, что с ними происходило. Большинство потеряли свои дома, которые забрали нацисты, во время уже известной Алисе «хрустальной ночи» — ночи разбитых витрин, названной так из-за сотен разбитых еврейских магазинов. Большинство пленников потеряли свои семьи. Несколько женщин с испуганным отчаянием держали на руках детей, но они не заботились о том, что будет потом, и, подобно рабам, просто делали то, что им приказывали вооруженные охранники СС, иногда угрожающе поднимающие дула автоматов.С Конрадом обращались так же? Его заставили носить желтую метку, избивали до этого неживого состояния, до состояния раболепного подобострастия? Сильнейшая боль пронзила сердце Алисы, когда она подумала об этом.Во время этой кошмарной поездки на поезде все цвета и весь свет, казалось, исчезли из мира. Я вернулась в один из своих фильмов, думала Алиса, то и дело погружаясь в полудрему или выныривая из нее, случайно получив возможность сделать несколько шагов и размять сведенные судорогой мышцы. Все постепенно становится черным, мрачным и наполненным тенями. И определенно романтического спасения в финале не предвидится. На самом деле я вообще не уверена, что финал состоится. Нет, я не буду думать об этом. У меня будет шанс сбежать. Может быть, когда мы приедем на станцию?.. Да, я подожду.Но, когда они приехали на маленькую станцию Бухенвальд, солдаты СС были везде, и почти все они были вооружены автоматами, так что только ненормальный мог попытаться сбежать.Истощенные пленников вытолкали из душных, дурно пахнущих вагонов и посадили в ожидающие их грузовики. Пока они ехали по городу, тяжелый диск луны начал затягиваться облаками, но было видно, что Бухенвальд и в самом деле был, как высокопарно сказал Лео Драйер, живописным городком с маленькими игрушечными домиками, церковью и гостиницей.Резьба по дереву и производство скрипок, подумала Алиса. Винные фестивали и изготовление игрушек, а еще крошечные замки. Да, там, на холме, был замок Эттерсбург, с башенками и подвесным мостом. Это было место, куда вы могли бы приехать отдохнуть, как раз как Гете, Лист или Шиллер. Вы бы наслаждались тишиной и сказочной атмосферой этого места, и, если бы вы были так же умны, вы бы могли писать музыку или сочинять свои блестящие очерки. Но у большинства сказок есть темная сторона, и теперь, когда они выехали из городка, дорога уже начинала казаться одинокой и зловещей. Словно вы попали в сон, где безопасные, знакомые вещи неожиданно стали полными угрозы, так что сон превратился в ночной кошмар.В грузовике было темно, но Алиса могла видеть, что они выехали из города и что по бокам дороги росли буковые деревья. Было ли сейчас достаточно темно, чтобы выпрыгнуть и положиться на удачу, и смогла бы Алиса добежать к спасительному прикрытию леса до того, как солдаты стали бы стрелять в нее? Она как раз пыталась решить это, когда грузовик с громыханием повернул и перед ними появились громадные металлические ворота — массивное, тяжелое сооружение, подобное воротам в огромный замок.Концентрационный лагерь Бухенвальд. Средоточие мрака в ночном кошмаре.Мужчины и женщины в кузове инстинктивно прижались друг к другу в поисках утешения. Даже из грузовика Алиса могла видеть высокий забор, окружающий все сооружение, а за забором располагались бесконечные ряды бараков. Охранные вышки стояли по периметру забора, с большими черными дулами орудий, вмонтированных в них. Ужасное холодное одиночество плотным кольцом сомкнулось вокруг Алисы. Никто не знает, где я. Конрад не знает, и Дебора не знает. Нет никакой надежды, что кто-то найдет меня здесь.Ворота медленно сдвинулись с места и бесшумно открылись, как будто сработала какая-то невидимая машина, и грузовики въехали внутрь. Алиса бросила взгляд назад и увидела, как ворота закрылись. Ее заперли в ночном кошмаре. Глава 24 Люси почти закончила презентацию фильма ужаса для спутниковых телекомпаний и была вполне довольна проделанной работой. Ее идея обставить все это как ироничный ужастик вроде бы очень хорошо сработала. Технический отдел записал для нее кусочек «Трели дьявола» Тартини, чтобы использовать его в качестве вступления к «Сонате дьявола», и, хотя там были какие-то проблемы и спор об авторских правах со звукозаписывающей компанией, включившей эту музыку в свой последний сборник полу— и квазирелигиозной струнной музыки, Люси думала, что эта борьба того стоила, потому что музыка помогла создать ужасающую атмосферу при просмотре фильма.Люси монтировала последний вариант видео— и аудиоэффектов — она нашла кое-какие красивые куски страшных кадров из старой версии «Дракулы» Тома Слотера, и их можно было бы взорвать на экране с помощью спецэффектов или, может быть, окрасить их в подходящий кроваво-красный цвет. Люси провела два веселых дня в звуковом отделе, помогая им создать для нее звук крадущихся шагов и скрипящих дверей.Но с тех пор, как она нашла старую кинохронику с Лукрецией на борту стратолайнера Говарда Хьюза, лицо черноглазого ребенка рядом с ней все время вставало между Люси и нечеткими черно-белыми лицами из фильмов, с которыми она работала. Вернулось и знакомое неотвязное любопытство из детства: узнать правду об Альрауне. «Кто ты? — говорила Люси призрачному ребенку на экране. — Кем ты была? Если ты действительно существовала, что с тобой стало? А вдруг, даже если я найду тебя, выяснится, что ты была в этой хронике только потому, что ты — сын или дочь кого-то члена экипажа или ребенок друзей Лукреции, которого она сопровождала на какой-то швейцарский курорт или обратно».Если бы тетя Дебора была жива, Люси показала бы ей запись. Тете Деб это бы понравилось, и она, возможно, знала реальные обстоятельства поездки Лукреции в Швейцарию или ее возвращения оттуда. Она могла бы вспомнить какой-нибудь неприятный эпизод скандала вокруг Лукреции и Говарда Хьюза, и Люси даже, может быть, смогла бы заставить ее сказать, мог ли ребенок на пленке действительно быть Альрауне. Люси снова почувствовала боль от утраты тети Деб, которая рассказывала все эти истории, и она вспомнила, как всегда верила, что тетя Деб знала об Альрауне гораздо больше, чем когда-либо говорила.Был ли кто-то еще, с кем она могла бы поговорить об этой хронике? Эдмунд? Эдмунд, слегка медлительный и педантичный, не любил Лукрецию и всегда больше интересовался семьей Деборы Фэйн. Ему не нужно было рассказывать об Альрауне, потому что он точно так же, как Люси, был знаком со всеми этими рассказами, слухами и размышлениями с детства. Он был однозначно самой правильной кандидатурой, но Люси сомневалась. «О, Люси, под этим строгим внешним видом ты в душе так романтична», — сказал Эдмунд в тот вечер, а потом был так неожиданно настойчив, когда они варили кофе. «Или моя память делает все несколько более сексуально заряженным, чем оно было на самом деле?» — думала Люси. Даже если так, ей было неловко звонить Эдмунду, хотя он бы, конечно, захотел узнать об этом кусочке прошлого, который она нашла. Она как раз решала, звонить ему или нет, когда раздался звонок инспектора Дженни Флетчер.— Мы не встречались, — сказала детектив довольно резко, но вежливо, — однако я, разумеется, знаю, кто вы, и думаю, вы знаете, что я руковожу расследованием убийства Трикси Смит.— Да, конечно, — ответила Люси, ожидая, что инспектор захочет узнать о той первой встрече с Трикси.— Я хотела попросить вас об одолжении.— Об одолжении? — Это застало Люси врасплох. — О каком одолжении?— Я хочу узнать об Альрауне.— А, — сказала Люси слегка безучастно, — о фильме или о ребенке?— О фильме. Какой он? Я имею в виду — о чем он?Люси казалось, что инспектор Флетчер знала об Альрауне уже довольно много — и о вымышленной, и о настоящей, — но необходимость сосредоточиться и пересказать сюжет фильма неожиданно успокоила Люси. Она сказала:— Ну, я никогда не читала первоисточник, но знаю, что книга довольно странная.— Я так и думала.— Это что-то типа «Франкенштейна», только героиня — женщина: девушка, которая была зачата в тени виселиц в результате эксперимента и названа Альрауне в честь корня мандрагоры, растущего под виселицами из-за... ну, возможно, вы знаете старое поверье о повешении, да?— Спонтанный выброс спермы в результате спазма? Да, я знаю.Люси подумала, что это была приятная, изящная и весьма подходящая медицинская формулировка.Она сказала:— Альрауне была зачата... э... силой мандрагоры, думаю, так. Она прекрасна, но она само зло, и в конце она уничтожает себя и измученного гения, который создал ее. Может быть, если бы «Франкенштейна» соединили со «Свенгали»...— Немые фильмы очень интересно смотреть. Создается такая удивительная атмосфера, верно? — сказала инспектор Флетчер. — Я всегда считала, что эффект достигается скорее всего из-за тишины.— Действительно. Киноверсии «Альрауне» все в большей или меньшей степени опираются на книгу, написанную в тысяча девятьсот десятом или тысяча девятьсот двенадцатом году немецким писателем Гансом Гейнцем Эверсом. Снято было по меньшей мере три или четыре фильма — одни немые, другие звуковые, все в двадцатые годы и в начале тридцатых, хотя Эрих фон Штрогейм создал весьма неудачный ремейк в пятьдесят первом или в пятьдесят втором году. — Люси решила необязательным упоминать, что фон Штрогейм считался одним из любовников Лукреции.Инспектор Флетчер, по всей видимости, кратко записывала все, что говорила Люси. Потом инспектор спросила:— Что еще?— Ранние версии считались довольно шокирующими для тех времен своей эротичностью, — ответила Люси, надеясь, что ее слова не слишком похожи на лекцию, — но фильм, в котором снималась моя бабушка, считается самой мрачной и самой драматичной версией. Вообще-то до убийств в Ашвуде он считался одним из величайших примеров раннего черного детектива.— Но сейчас уже нет?— После смерти Лукреции фильму стали повсеместно приписывать всевозможные странности и некую фатальность, и в какой-то момент он получил статус андерграундного и оккультного. К сожалению, все связывали его с легендой — Конрад Кляйн и Лео Драйер, жестоко убитые в Ашвуде, и Лукреция, совершившая это эффектное самоубийство, — так что никто больше не относится к фильму беспристрастно. Это позор, потому что кино действительно замечательное. Оно было чем-то новым и местами очень дерзким. Режиссеру удалось добиться жуткого эффекта.— Вы видели фильм?— Да, я смотрела его, когда училась в университете.— Его сейчас показывают публике? По телевидению, например?— Думаю, нет. Иногда его демонстрируют на кинофестивалях или в авангардных киноклубах. В одном из таких клубов я его и посмотрела.Когда Люси училась на втором курсе в Дюрхаме, считалось модным быть почитателями фильмов — черных детективов и мрачных лент немецкого экспрессионизма. Ее всегда слегка злило, что потеря девственности будет всю жизнь ассоциироваться у нее с Орсоном Уэллсом и музыкой из «Третьего человека». Инспектору Флетчер она сказала:— Фильм, возможно, немного тяжеловат для современных зрителей, поэтому его не смотрят... О нет, подождите, один из спутниковых каналов показывал его несколько лет назад. Они предложили его зрителям как антикварное кино. «Предвестник бури» или «Макбет эры немого кино», — говорилось в анонсе.Инспектор, видимо, записала это, а потом спросила:— Итак, значит, сейчас еще существуют копии фильма?— Да, определенно, — сказала Люси, чувствуя себя более уверенно. — Не очень много, да и те, которые есть, сейчас уже потрепанные. Это был тысяча девятьсот двадцать восьмой или тысяча девятьсот тридцатый год, поэтому основой был старый нитрированный целлулоид, а он иногда разлагается без перезаписи. Пленка просто склеивается. — Она сделала паузу, а потом добавила: — Но фильм все еще существует. Вы хотите посмотреть?— Да, я бы хотела. Это можно организовать?— Я думаю, в «Квандам филмс» есть копия, но если нет, я, скорее всего, смогу взять ее у одной из конкурирующих компаний, — сказала Люси, хотя она точно знала, что копия была, потому что она искала ее в течение целой недели, когда пришла в компанию. — А как насчет музыки для фона, написанной моим дедом? Я имею в виду Конрада Кляйна. Его личность обычно находится в тени Лукреции, но в свое время он был одаренным композитором. Вы хотите послушать музыку?— Ну, если это можно устроить, то да. Но, в принципе, мне нужно посмотреть фильм. — Пауза. Люси ждала, надеясь узнать, что может скрываться за всем этим, но Флетчер просто сказала: — Мы не знаем точно, есть ли связь между делом об этих старых убийствах и смертью Трикси Смит, но хотим учесть каждую возможность.— И начинаете с просмотра «Альрауне», — сказала Люси.— Да.— Убийца в некоторой степени скопировал последнюю сцену «Альрауне», да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48