На этот раз о маминых словах, что иногда в семьях происходят странные вещи. Что если ты выходишь замуж за того, кто не нравится твоей семье...Но вдруг Алиса произнесла:— Ну, похоже, что в том доме ничего не связывает твоего отца со мной или с тобой, так что, я думаю, мы можем чувствовать себя в безопасности.Это надо было хорошо обдумать. А потом спросить, поскольку всегда надо уточнять все детали:— Ты имеешь в виду, что мы никому ничего не скажем?Алиса задумалась, прежде чем ответить.— Конечно, мы никому не скажем, — сказала она наконец. — Мы сохраним эту тайну. Я рада, что мама говорила тебе обо мне. — Она замолчала, а потом грустно добавила: — Значит, после всех лет ненависти и насилия я нашла тебя. — Поскольку твоя мама скончалась, мы должны сделать так, чтобы о ней сохранились только хорошие воспоминания. Храни эту фотографию в секрете, ладно?— Да, конечно. То есть мы будем хранить молчание о том, что она сделала? На случай, если люди будут считать ее убийцей. — Мне с трудом далось это слово, но Алиса, похоже, не заметила этого.Она сказала:— Да, это именно то, что я имела в виду. Люди любят сплетничать, и они не всегда бывают добрыми.Нам надо молчать, иначе за твоей спиной всегда будут шептаться. — Алиса снова замолчала, будто обдумывая, что сказать дальше. — Правда заключается в том, что твоя мать защищала себя и тебя. Матери во все времена защищали своих детей, защищали неистово. — В ее голосе смешались гнев и отчаяние.— Да, я понимаю.— И еще, — сказала Алиса, — дорого внимание, а не подарок, запомни это. Я была воспитана достаточно религиозно — большинство людей в то время так воспитывались, — и я знаю, что по-настоящему имеют значение только твои мысли и то, что происходит у тебя в душе. Это то, что Бог видит и слышит. Я не верю, что твоя мать собиралась убить твоего отца.Мы посмотрели друг на друга. Точно не известно, но никогда нельзя быть в чем-то уверенным на сто процентов, верно?Если Алиса и уловила эту мысль, то не подала виду. Она сказала:— Все будет хорошо. Никто не найдет тебя здесь. И никто здесь никогда не обнаружит твою связь с Педлар-ярдом. — Это было сказано с абсолютной уверенностью. — Я живу в этой деревне многие годы, и обо мне здесь все очень хорошего мнения. — Алиса остановилась. — Но я думаю, мы должны будем немного солгать. По-моему, будет неправильно говорить, что ты мой внук. Люди ведь очень любопытны. Они станут расспрашивать: «Боже мой, Алиса, внук? Мы даже не знали, что у тебя есть дети». Так что я думаю, ты будешь просто моим родственником. — На ее губах показалась прекрасная улыбка, которую хочется видеть постоянно. — Но что бы мы ни сказали, здесь ты будешь в безопасности. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — я обещаю!— Хорошо. Спасибо.— Отлично. — Она встала. — Что ж, теперь ты здесь. Тебе нужно поужинать, ведь так? Если ты весь день был в дороге, значит, толком ничего не ел. Я хочу услышать все о твоем путешествии, хочу услышать все о тебе. И после того как ты поешь, мы что-нибудь придумаем с постелью для тебя. Наверху есть пара прекрасных комнат для гостей. Где бы ты хотел жить: в задней части дома — там ты сможешь любоваться деревьями — или в той части дома, где ты сможешь видеть дорожку? Глава 9 Невероятно, но так все и было — без суеты и по-простому. На ужин в первый вечер был замечательный запеченный цыпленок и свежие фрукты на десерт. И один из первых уроков, который был усвоен: есть и готовить еду в этом доме было гораздо приятнее и интереснее, чем в Педлар-ярде.Вечерняя еда называлась ужином, а еда в полдень — ланчем. Вскоре Алиса сказала:— Мы устроим тебя в хорошую школу. Здесь в деревне есть одна замечательная школа. Во время уроков ты будешь обедать там. Но когда ты целый день будешь дома — в выходные и на каникулах, — я не хочу постоянно отрываться от своих дел, чтобы готовить тебе еду. Меня может не быть дома — мне нравится принимать участие в жизни нашей церкви и заниматься благотворительностью. Иногда я встречаюсь с друзьями, или друзья приходят ко мне на ланч. И мы не захотим, чтобы вокруг нас крутился ребенок, пока мы сплетничаем. Да и в любом случае тебе будет скучно. Я эгоистичная женщина, не думаю, что смогу измениться когда-либо. Так что составим несколько правил. Хорошо?— Да. — Мысль о том, что есть правила, которых надо придерживаться, была неожиданно ободряющей. Это позволяло знать, что можно делать, а что — нет.— Одно из правил, — сказала Алиса, — будет заключаться в том, что, если в половине первого или в час дня меня не будет дома, ты должен поесть сам. На плите всегда будет суп, который ты сможешь разогреть, сыр и фрукты в холодильнике. Возьмешь то, что захочешь, и вымоешь за собой посуду. Ты справишься?— Конечно, да.Ужинали мы обычно в комнате с видом на сад. Алиса готовила восхитительные блюда: курицу или рыбу.— Мне очень нравится готовить, — сказала она как-то раз. — Я научилась готовить много лет назад, когда была горничной. Твоя мама ведь рассказывала тебе об этом? О том, когда я была прислугой?— Да.— Мисс Нина — молодая леди, которой я прислуживала, — любила, когда я готовила для нее, если ее родных не было дома.Это было еще одной удивительной историей из жизни Алисы. В Педлар-ярде считалось, что место женщины — на кухне. Мужчины полагали, что жены обязаны их обслуживать. И было странно думать, что существовала женщина, которая не умела готовить и считала, что обслуживать должны ее.— А что, она не могла готовить себе сама, эта Нина?— В наши дни это — нонсенс, — сказала Алиса. — Но тогда было совсем другое время — двадцатые годы, — и они были очень богатой семьей. Мисс Нине никогда не пришло бы в голову приготовить что-нибудь более значительное, чем заварить чай. И никто никогда не подумал бы, что она делает даже это.Было удивительно слушать, как Алиса рассказывает мамины истории, и знать, что она сама из этих историй. Она сама была историей. Она была той семнадцатилетней девушкой, в которую был влюблен красивый молодой мужчина, но из-за того, что она была прислугой, они не могли быть вместе.— Ты жила в Вене?— Да, это великолепный город. Однажды ты поедешь туда. И ты обязательно полюбишь его.— Поеду?— Нет никаких препятствий, которые могли бы помешать.Вечера в «доме священника» были такими: после ужина все должно было быть убрано, и посуда должна была быть вымыта. Часто они смотрели телевизор, но иногда Алиса включала пластинки — восхитительную музыку Баха, и Шуберта, и Моцарта. «Я люблю музыку», — говорила она. Когда приходила настоящая зима и заморозки окутывали болота, занавески закрывались, и в камине разгорался огонь — наступало время, когда рассказывались другие истории.— Расскажи мне о том, как жених мисс Нины пришел в дом и увидел тебя.— Рассказывать как обычно — слово в слово? Мы так шутили.— Истории всегда нужно рассказывать слово в слово.— Или окажется, что они изменились.— Да-да.Это было одной из лучших черт Алисы. Она понимала, как и мама, что истории должны оставаться неизменными.— Ты — маленький и суетливый дятел. Что ж, слушай. — Она откинулась на спинку кресла-качалки и начала говорить.И даже несмотря на то, что это был совершенно неведомый мне мир, Алиса сделала его настолько реальным, что порой создавалось ощущение, будто ее слова ткались сами собой в магический ковер и что они могут унести меня в эти далекие дни. Пятьдесят лет назад Вену наполняла музыка, веселье, яркие цвета и ослепительные дворцы... Ах, как были освещены поместья, когда давались большие балы. Лампы висели даже на деревьях, вдоль аллей, ведущих к дому, по которым проезжали кареты... Ах, бравурные звуки оркестра, играющего вальсы и польки, или одного музыканта, рассыпающего каскады музыки из фортепьяно или виолончели... Дворцы и кафе... Шелест шелковых платьев и шлейф дорогих духов, вкус венского шоколада и венского торта «Захер» — шоколадного торта с абрикосами.— Родители мисс Нины были очень влиятельными и состоятельными людьми, — рассказывала Алиса. Казалось, ее взгляд был устремлен внутрь себя. — У мисс Нины было много beaux. Для меня это было новое слово.— Бо...— Кавалеров. Это французское слово. — Алиса записала его в единственном и множественном числе. — В те дни оно означало «поклонники». Парни. Молодые люди хотели жениться на ней — должно быть, большинство из них привлекали деньги. Хотя она была очень хорошенькой. Хозяин устраивал для нее великое множество приемов, обедов и музыкальных вечеров. В те дни в Вене всегда было много музыки. Знаменитые певцы и музыканты приезжали в наш дом дать концерт или сольные выступления.— Но вечер, когда пришел он... Это ведь был не музыкальный вечер? Ведь той ночью был грандиозный бал, да?— Это действительно был особенный вечер. Бал должен был начаться в десять, но я помогла одеться мисс Нине немного раньше. На ней было белое, сверкающее сотнями крошечных звездочек, платье, на плечах лежал газовый палантин...— Роскошно.— Да, я понимаю, тебе кажется это роскошным, но в те дни молодые леди именно так и одевались, и это было очень красиво. Мисс Нина выглядела восхитительно — по крайней мере, в начале вечера. Она была немного пухленькой, но у нее была тонкая талия и роскошные пушистые волосы. Я помню, мы вплели в ее прическу тоненькие серебряные нити с крошечными жемчужинами. Разумеется, это был настоящий жемчуг.И, когда она была готова, я вышла с ней на лестницу, чтобы посмотреть, как она спустится вниз, чтобы встречать гостей. Ты можешь себе это представить? Там были огромные широкие ступеньки с золочеными перилами по обе стороны, и букеты цветов в огромных вазах повсюду, и над головой люстра, все сверкало и блестело. В бальный зал вели большие двойные двери. Музыканты уже были там, и они что-то играли — играли Штрауса. В Вене всегда играли Штрауса, — Алиса улыбнулась, будто сказала что-то смешное, — и мне было всего семнадцать лет, я никогда не видела ничего подобного. Мне казалось, что я попала в сказочную страну.На мгновение стареющая седовласая леди с морщинами в уголках глаз и рта превратилась в молодую восторженную девушку, смотрящую на мир широко открытыми глазами.— Мисс Нина спустилась вниз, так как гости уже прибывали, — продолжала Алиса. — Она специально опаздывала — это было ее капризом. Вообще как дочь она должна была вовремя встречать гостей вместе с родителями, чтобы поприветствовать каждого. Но она любила выкидывать подобные штучки, чтобы привлечь всеобщее внимание.— И ты видела всех, кто прибывал на бал?— Да, я видела их всех. Шикарно одетых леди и мужчин, в настоящих вечерних костюмах, и даже некоторых офицеров армии. Немцы были очень умные и вежливые. — Она остановилась, и на секунду что-то закралось в ее мягкий голос — он изменился. — Члены рейхстага тоже были на этом балу, так как отец мисс Нины имел важные правительственные связи.«Рейхстаг» — это слово было незнакомым, но каким-то неловким. Казалось, оно принесло в теплую уютную гостиную внезапный страх. Так бывает, когда в животе все сжимается, и ты знаешь, что тебя вырвет. Или когда твоя кожа покрывается мурашками из-за того, что в комнате находится что-то неприятное — семенящий паучок, которого ты боялся прогнать... (Или когда ты лежишь под простыней, притворяясь, что тебя там нет, молясь о том, чтобы не слышать злые голоса внизу или угрожающие шаги по лестнице?)Но это слово — этот рейхстаг — было чем-то большим и более значимым, чем это. Оно каким-то образом казалось связанным с обрывками старых телевизионных новостей. С чем-то, что случилось еще до моего рождения...Алиса лишь сказала:— Рейхстаг в Германии был чем-то вроде английского парламента. — Но в ее голосе все еще слышался какой-то надрыв. — Еще среди гостей в тот вечер был молодой мужчина с темными волосами и золотисто-карими глазами. — Ее голос снова стал мягким, поэтому можно было расслабиться. — На нем был белый галстук и фрак — в те дни все мужчины так одевались. Думаю, что могу найти фотографию, чтоб показать тебе этот костюм. Он был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела. Я думала, что он, наверное, принц, ну или герцог как минимум.Алиса замолчала, и было понятно, что ее ни о чем нельзя спрашивать в этот момент. Я понял, что это был тот молодой человек, о котором рассказывала мама: молодой человек, которому не позволили жениться на Алисе. Интересно, обнимались ли они крепко, рыдали ли, как люди в фильмах? Клялись ли друг другу в том, что однажды найдут выход, чтобы им быть вместе? Но, наверное, они не давали подобных клятв, ведь Алиса жила одна.Алиса продолжила:— Лакей взял у него пальто, и он уже собирался войти в бальный зал вместе с друзьями. Но затем он вдруг повернулся и посмотрел на лестницу. Мисс Нина спускалась вниз, и сначала я подумала, что он смотрит на нее.— Но он ведь смотрел не на нее? Он смотрел на тебя?Слегка хитрая улыбка незаметно появилась на ее губах.— Да, он смотрел на меня.Это было невозможно объяснить — даже этому тонко чувствующему ребенку, который стал ей таким родным, — что она чувствовала в тот момент, невозможно описать возбуждение, и радость, и триумф, потому что неизвестный молодой мужчина даже не обратил внимания на богатую и прекрасную Нину. Он смотрел прямо на маленькую девушку из прислуги, на скучно причесанного и скучно одетого маленького воробья, который тихо и скромно стоял в тени. Алиса была скромной в те дни, так как ее заставляли быть такой.Но молодой человек с золотисто-карими глазами, как то топазное ожерелье, которое мисс Нина кинула Алисе («Мне оно больше не нравится, можешь взять его себе, Алиса»), казалось, даже не заметил Нину.Алиса закрыла глаза, ее мысли вернулись в ту восхитительную ночь...— Он был известным музыкантом, этот молодой мужчина, хотя я никогда о нем не слышала. Его прочили в мужья мисс Нине — этого я также не знала, — но позже я узнала, что именно в ту ночь собирались объявить об их помолвке. В то время люди в высшем свете делали именно так. После ужина отец мисс Нины сделал бы объявление, и все бы зааплодировали, и прислуга принесла бы шампанское для гостей, чтобы они выпили за счастливое будущее молодых.Но ничего не произошло, потому что юноша с золотисто-карими глазами покинул бал через десять минут после приезда: он проигнорировал предостережения своей будущей невесты и ее родителей и вступил в комнату прислуги как дерзкий и надменный пират.Он наглел Алису, которая, к счастью, была одна, и пригласил ее на ужин в одно из небольших кафе в центре Вены. Да, он имел в виду сегодня, вообще-то он имел в виду сейчас. Он не мог больше оставаться в доме — он и так уже слишком долго притворялся. Он не считал нужным и дальше соблюдать формальности, особенно после того, как увидел Алису.Никогда в своей жизни Алиса не встречала никого похожего на него. И она пошла с ним, даже не спросив разрешения, просто надев свое теплое шерстяное пальто и выйдя из дома через маленькую калитку в саду.Они пришли в ресторан около собора Святого Стефана, под названием «Три гусара». Алисе он показался огромным и заполненным хорошо одетыми дамами и джентльменами. Она понятия не имела, что ела, так как очень скоро мужчина привел ее в высокий старый дом в свою комнату. Дом находился в старинной части города, которая казалась зловещей и где улицы почти пели о своем темном прошлом. На этих улицах могло случиться все что угодно...Что угодно могло случиться...Он играл для нее музыку на гладком черном фортепьяно, которое стояло возле окна. Хотя Алиса не знала эту музыку и не знала, кто ее написал, ей казалось, что, пока он играл, вся комната была наполнена дрожью. Вдруг совершенно неожиданно он встал и подошел туда, где сидела Алиса, — к бархатному дивану. И он стал целовать ее с такой безудержной страстью и с таким желанием, что было невозможно сопротивляться ему.Алиса не сопротивлялась. Она знала, как знали все хорошие девушки, что нельзя позволять молодым мужчинам целовать себя подобным образом и что также нельзя позволять им дергать с нетерпением застежки твоего платья так, чтобы потом они могли запустить в вырез свои руки. Некоторое время назад брат мисс Нины два или три раза зажимал ее в углу между столовой и комнатой прислуги и зачем-то начал расстегивать воротничок ее платья. А однажды он впихнул ее в комнату для белья и прижимался к ней всем телом. Он сказал, что было смешно и претенциозно для служанки-потаскушки притворяться девственницей. Алиса смутилась, почувствовав твердую мужскую выпуклость у своих бедер. Она оттолкнула его и поспешно убежала в свою часть дома, обдумывая, что если бы это случилось, какие были бы ощущения. Но было лучше остаться хорошей девушкой и сохранить девственность для возможного мужа.Но никто ей никогда не говорил, что мужские прикосновения могут быть такими нежными, и такими невинными, и такими возбуждающими, что вызывают головокружение;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48