— Это должен быть твой вечер, Дебора, — говорила Алиса малышке. — Это только твоя музыка, и ты должна быть там, слушать, одетая в шелковое платьице, с ленточками в волосах. Когда-нибудь твой папа сыграет для тебя в большом зале, я обещаю, что он сыграет.— Она будет в полном порядке, мадам, — говорила няня, сухая нидерландка.— Да, я знаю.Алиса заказала для концерта нефритово-зеленое вечернее платье с открытой спиной, а на плечи накинула большую черно-зеленую полосатую шелковую шаль, которая закрывала всю ее фигуру почти до щиколоток. Ее волосы были разделены на прядки, усеянные маленькими блестящими изумрудами, а на ногах у нее были зеленые атласные туфельки с аккуратными четырехдюймовыми каблучками. Они были невероятно неудобными, но ей не придется много ходить. От такси до театрального фойе, от фойе до ложи, возможно, глоток шампанского в шумном баре в антракте, после концерта ужин где-нибудь с Конрадом и дюжиной гостей. А потом такси до дома. Так что было не очень важно, четыре дюйма у нее каблуки или пять, кожаные у нее туфли или нет обуви вообще. Она сделала блестящий педикюр серебряного цвета в тон маникюру и надела серебряную цепочку на одну из лодыжек.В то время как большинство женщин начинали носить волосы собранными в валик или тщательно завитыми, по вечерам надевая позолоченные сеточки для волос, Алиса оставалась верна своему стилю и оставляла распущенными гладкие блестящие волосы цвета воронова крыла. Ее стрижкой занимался шикарный модный французский парикмахер на Ринг-штрассе, но красила волосы она всегда сама и в одиночестве — представьте, если бы все узнали, что Лукреция фон Вольф, эта скандальная черноволосая искусительница, на самом деле красит волосы! И это было довольно интересно — маскироваться и становиться незаметной, чтобы потом идти в один из множества маленьких магазинчиков на окраине Вены и покупать краску для волос.Зал был полон людей в яркой одежде, а в воздухе носилось приятное бормотание ожидающих концерта зрителей. Баронессу проводили в ложу, — которая была расположена очень близко к сцене, так что большая часть зала видела ее, — и находилась как раз напротив блестящего «Бернстайна». («Я не буду смотреть на тебя во время концерта, — серьезно объяснял Конрад. — Потому что, если я начну играть, я забуду обо всем, что меня окружает».)Но он послал ей воздушный поцелуй, когда вышел на сцену, и Лукреция ответила ему своей уже ставшей знаменитой кошачьей улыбкой. Она смотрела, как он садится за рояль, нетерпеливо откидывая назад фалды фрака. Он снял тяжелые золотые запонки и кольцо-печатку из оникса и положил их сбоку от клавиш. Он выглядел красивым и аристократичным, а резкая строгость белого галстука и фрака очень шла ему.Зал затих в ожидании. Некоторые были здесь только потому, что это было громкое событие, и их должны были там видеть, но очень много людей пришли оттого, что они действительно интересовались музыкой, восхищались Конрадом Кляйном и хотели услышать его новый фортепианный концерт.Конрад растягивал ожидание, поправляя пюпитр, который можно было не поправлять, сгибая и разгибая пальцы, хмурясь на невидимое пятнышко пыли на блестящей поверхности «Бернстайна». Он абсолютно точно найдет момент, чтобы начать, и почувствует именно ту секунду, когда надо дать сигнал дирижеру, что он готов играть, а потом он опустит руки на клавиши, и его чудесная музыка заполнит зал. Алиса разделила с Конрадом лишь часть его мук, когда он писал «Песню Деборы». Она считала музыку действительно замечательной волнующей и молилась, чтобы она понравилась залу. Конрад будет обижен как ребенок, если почувствует, что зрители принимает песню не столь восторженно, как он ожидал.Он поднял глаза и встретился взглядом с дирижером. А потом, в напряженной тишине, в тонкой атмосфере ожидания, резко и страшно прозвучали звуки с шумом распахнутых входных дверей и топота сапог в фойе.Люди с бесстрастными лицами в пугающей форме полицейских Геринга заполнили зал и выстроились в цепочку вдоль стен. Зрители от неожиданности вскочили с мест, женщины начали в страхе плакать и хвататься за руки своих кавалеров, а четыре человека поднялись на сцену и окружили Конрада. Он вскочил на ноги, и Алиса услышала его голос: «Это неслыханно! Как вы смеете...» Но потом один из мужчин в форме, который, по всей видимости, был главным, сказал:— Мы смеем все, что хотим, герр Кляйн. Солдаты СС сегодня вошли в ваш город. Вена больше не независима, и с этого дня вы все — часть Германии.Зрители ахнули и замерли, и Алиса почувствовала, как страх начинает заполнять собой весь зал. Дирижер уставился на солдат, и даже со своего места Алиса видела ужас у него на лице. Тот человек сказал: Вена — часть Германии.Алиса не хотела слышать ответ. Она уже выскользнула из ложи и бежала по коридору, который приведет ее на первый этаж, в главную часть театра. Она проклинала дурацкие туфли, которые так элегантно смотрелись и льстили ее самолюбию, но теперь казались ей ходулями. Она добежала до лестницы и остановилась, нетерпеливо сбросив туфли, а потом побежала вниз в чулках, не обращая внимания на голые, не покрытые коврами полы, потому что, даже если она порвет ноги в клочья, она должна попасть к Конраду.Она бежала по последнему лестничному пролету и уже видела пустое фойе внизу. На секунду она заколебалась, но тут двери зала распахнулись, и солдаты СС, толкая Конрада на улицу, вышли из зала. Двери снова закрылись, и Алиса поняла, что другие офицеры все еще охраняли зрителей и оркестр. Пока Конрада не увезут?Солдаты крепко держали Конрада, но он пытался вырваться из их рук. Его глаза горели, а черные волосы растрепались от борьбы и падали ему на лоб. Обычно такое случалось, только когда он работал. Он машинально пытался поднять руку и отбросить их назад знакомым нетерпеливым жестом, но солдаты крепко держали его. Все в Алисе бушевало при виде ничтожности этой сцены, и ее руки сами по себе сжались в кулаки. Она была готова вырвать горло этим солдатам своими накрашенными ногтями, но она оставалась там, где была, вся превратившись в слух, но вжавшись в стену, чтобы ее не заметили.Конрад со злостью говорил:— Куда вы меня ведете? В чем дело?— Вы значитесь врагом Германии, герр Кляйн. — На этот раз Алиса уловила легкую ноту презрения в стальном голосе.— Это смешно! Мне не интересна ваша политика!Мужчина, которого Алиса приняла за главного, посмотрел на Конрада.— Вы наполовину русский, — наконец сказал он. — Вы не отрицаете этого?— Естественно, я этого не отрицаю. Мой отец был русским, — гордо ответил Конрад, как будто даже в такой отчаянный момент он мог вызвать в памяти старый империализм. — А моя мать была из Зальцбурга.— Ваш отец был русским евреем, — холодно сказал конвоир, — следовательно, вы наполовину еврей. И вы пишете и исполняете музыку еврейского народа.Холодный страх начал окутывать Алису. Музыка еврейского народа. «Песня Деборы»! Вот что он имеет в виду. Но ведь музыка не может быть тем, что волнует нацистов? Они ведь не арестуют человека за то, что он пишет музыку? Да, но они сжигали книги, которые якобы распространяли антинемецкие настроения, говорил ее разум. Они отбирают имущество и прослушивают телефонные разговоры.— Мы поклялись фюреру, что безопасность Германии будет гарантирована, — говорил офицер, — и мы также поклялись сделать так, чтобы еврейско-большевистская революция низших рас никогда больше не была поддержана другими странами или их шпионами.— Вы сумасшедшие, — со злостью сказал Конрад. — Я не революционер. Это самая фантастическая чушь, которую я когда-либо слышал.— Мы не сумасшедшие. Мы подчиняемся приказам, и мы поклялись служить безжалостным мечом справедливости, карающим все те силы, которые угрожают сердцу Европы и которые угрожают Германии, — сказал конвоир, и Алисе показалось, что он повторял что-то, заученное наизусть. — Еврей, — презрительно бросил он. Алиса видела, как он подался вперед и плюнул Конраду в лицо.Конрад вздрогнул, но свирепо и яростно глядел на солдат.— Вы все сумасшедшие, — говорил он. — Ваш фюрер просто постулирует и притворяется очень важным, а на самом деле он ненормальный!Офицер сжал губы. Он проговорил холодно, будто со скрежетом:— Герр Кляйн, вы пожалеете, что когда-то сказали это.— Я никогда не пожалею. И я не пойду с вами сегодня.— Пойдете. Мы везем вас в один из лагерей герра Геринга, — сказал один из эсэсовцев.— По чьему приказу? Я требую, чтобы вы сказали мне.— Вы не в том положении, чтобы что-то требовать. Но раз вы настаиваете, я могу вам сказать, что этот приказ отдал крейсляйтер этого района.— А кто он, этот крейсляйтер? — холодно спросил Конрад.Алиса уже осторожно поставила ногу еще на одну ступеньку, когда с улицы раздался голос:— Я — крейсляйтер этой части города, герр Кляйн, и именно я приказал вас арестовать.На этот раз ужас полностью захватил все тело Алисы.Этот голос был голосом человека, которого она никогда не забудет. Человека, который девять лет назад стал причиной того, что ее выбросили на улицу из дома его родителей.Лео Драйер. Брат мисс Нины.Алиса тут же снова вжалась в темный изгиб стены. Ее трясло, и она не могла унять дрожь. Она никогда в жизни не была столь сильно напугана.Конрад, конечно, узнал Лео. Его голос немного дрожал, когда он сказал:— Драйер? Какого дьявола здесь происходит? Ради бога, скажи этим людям, что произошла ошибка.— Нет никакой ошибки, герр Кляйн.Это больше не был голос того юноши в доме в Вене. Это был голос холодного авторитетного мужчины, который, как почувствовала Алиса, был полон злобы. Мог ли Драйер все еще злиться на Конрада за то, что тот бросил его сестру, и мог ли он использовать свое положение в нацистской партии, чтобы определить Конраду то наказание, которого, по его мнению, он заслуживал? Едва дыша, Алиса подалась чуть вперед из тени и заглянула в фойе. Да, это был Драйер.— Вас отвезут туда, где вас будут держать с другими евреями, — сказал Лео Драйер, — мы ищем их, и мы найдем всех, герр Кляйн, будьте уверены, что мы найдем их всех. — Пауза. — Мы также найдем их семьи и тех, с кем они живут, — говорил он, а Алиса почувствовала прилив новой волны страха. Их семьи и тех, с кем они живут...По сигналу Драйера солдаты вытолкали Конрада через парадные двери на улицу. Послышался шум нескольких включенных моторов, а потом машины с ворчанием умчались в темноту. К тому времени, когда Алиса, все еще босая, промчалась по оставшемуся пролету лестницы и выбежала на тротуар, машины уже скрылись из виду, и перед Алисой остались только клубящиеся выхлопные газы, пятнами уходящие в сладко пахнущую весеннюю ночь. Глава 22 Просторные апартаменты, которые Алиса обставляла с таким удовольствием, больше не казались ей раем.Мы ищем их всех, сказал солдат СС. Мы ищем всех евреев, их семьи и тех, с кем они живут...Их семьи. Алиса не очень волновалась за себя, но была Дебора, сладкая, беспомощная, доверчивая Дебора — все знали, что она дочь Конрада. Но, конечно, они не станут причинять вреда детям, даже эти солдаты СС, со стальными глазами, похожие на пойманных в ловушки крыс, даже Лео Драйер, полный самой жестокой ненависти, которая горит в его глазах.И все же...И все же Алиса, как фурия, носилась по квартире, закидывая одежду в чемоданы, рассчитывая, планируя и выкрикивая приказы няне Деборы, которая не понимала до конца, что происходит, но еще до этого слышала марширующих на улице солдат и догадалась, что все это было не просто одной из вспышек гнева мадам. Она, согласно указаниям госпожи, вытаскивала чемоданы и испуганно, заикаясь, задавала вопросы. Куда они собираются? На чем они поедут? Алиса на мгновение замерла посередине своей спальни, лихорадочно раздумывая.— Англия, — радостно сказала она, а потом, увидев удивление на лице няни, продолжила: — Это вполне осуществимо, если вы будете разумно за всем следить и сделаете все в точности так, как я вам скажу. У вас паспорт с собой, да?— Да, с того момента, как я впервые приехала к вам из Эйндховена, но...— Хорошо. — Алиса на секунду остановилась, чтобы поблагодарить каких бы то ни было богов, подходящих в этом случае, за то, что, когда она нанимала няню, она выбрала голландскую девушку, которая, по крайней мере, хоть чуть-чуть путешествовала и имела при себе паспорт. — Теперь слушайте внимательно. Сейчас вы должны взять Дебору, сегодня же...Да, сегодня же, говорил ее разум, потому что в любой момент мы можем услышать марширующих снаружи солдат; ведь если Лео Драйер мог приказать им арестовать столь невинного человека, как Конрад, он мог приказать им арестовать и семью Конрада.— Вы сможете взять такси до вокзала, — говорила Алиса. — Сейчас только десять часов, и сейчас там будет еще много такси... ох, подождите. Вам понадобятся деньги. — Алиса выхватила свернутые чеки из ящика со своей одеждой и сунула их в руки женщины. — И лучше, чтобы у вас было что-нибудь, что вы смогли бы продать, если деньги закончатся или если вы не сможете обменять их на английскую валюту. Вот... и вот... — Сверкающий ворох золота и серебра полетел в замшевую сумку, потом ее засунули в боковой карман чемодана. Большинство драгоценностей баронессы были подарками Конрада, множество было куплено по особым случаям — их первая встреча, премьера «Альрауне», рождение Деборы. Каждое украшение было воспоминанием, но Алиса продала бы каждый камень, каждый карат этих драгоценностей и свой шкаф в придачу, если бы это могло гарантировать безопасность Деборы.— Продайте все, если потребуется, — сказала Алиса, — но идите в маленькие неизвестные ювелирные магазины и продавайте один предмет за один раз, потому что так будет менее заметно.— Да, я поняла. Но куда я должна поехать?..— Я хочу, чтобы вы сели на первый же поезд, который подойдет и увезет вас как можно дальше от Вены, — сказала Алиса. — Но это может быть поезд, который привезет вас в Германию, а из-за того, что сейчас происходит, туда лучше не ехать. Поэтому, если получится, поезжайте в Зальцбург. Если вам будут задавать вопросы, отвечайте, что Дебора — ваша дочь, и вы едете с ней к своей семье. Вы сможете это сделать? Вы сможете убедительно солгать?— Я не люблю лгать, мадам, но при необходимости я буду лгать очень убедительно.— Хорошо. В Зальцбурге садитесь на поезд и поезжайте в Швейцарию. Или, если не будет подходящего поезда, возьмите напрокат машину. Не имеет значения, как много денег вам придется потратить, вы поняли?— Да.— Все ваши бумаги в порядке, и у вас не должно быть проблем с пересечением границ, — говорила Алиса. — Из Швейцарии поезжайте во Францию. Вновь на поезде, если получится, если нет — на машине. Всегда держите паспорт наготове и постарайтесь не вызывать подозрений. Рядом с большинством больших железнодорожных станций есть гостиницы; бронируйте там комнату на ночь, когда будет нужно, — наверное, будет лучше, если вы будете делать вид, будто никуда не торопитесь. Конечно, постоянно держите Дебору рядом с собой. Когда вы окажетесь во Франции, будет просто добраться на пароме до Англии.— Да, я сделаю все, что смогу.— Когда вы приедете в Англию, поезжайте к мистеру и миссис Джон Уилсон, — говорила Алиса. — Я напишу вам адрес. На этом этапе пути вам придется спрашивать дорогу, но там будут полицейские участки, железнодорожные кассы, а вы очень хорошо говорите по-английски.— Кто такие мистер и миссис Уилсон?— Это не важно. Но вы можете полностью им доверять, и я могу.Родители Алисы не одобрят появление на свет Деборы — ребенок, рожденный вне брака, будут говорить они, шокированные этим, — но они позаботятся о ней, Алиса точно это знала. Она сказала:— Я напишу письмо, которое вы отдадите им, и в нем объясню все, что случилось.— Но разве вы не поедете с нами?.. Мадам, если есть опасность, вы должны поехать с нами.— Я не поеду, — сказала Алиса. — Я не могу. Я должна остаться здесь, пока не узнаю, где Конрад. Его отправят в один из трудовых лагерей, сказал этот солдат из СС. Если это правда, я должна найти способ вытащить его оттуда.Сердце Алисы разрывалось от горя и боли, когда она собирала Дебору. Но она должна была это сделать. Как только няня унесла дочку и Алиса, выглянув из окна, увидела, что они сели в такси, она испытала невероятное облегчение. С ними все будет в порядке. Они почти наверняка будут в безопасности.Она быстро ходила по комнатам, бросая вещи в чемодан, постоянно прислушиваясь к звукам тяжелых машин СС на улице. Лео Драйер придет за ней? Он придет сегодня? Не думай об этом. Думай, как уйти из квартиры, не оставив никаких следов, и сосредоточься на том, чтобы раствориться, стать неузнаваемой. Последняя мысль была настолько абсурдной, что Алиса могла громко посмеяться над ней. Лукреция фон Вольф стала неузнаваемой! Знаменитейшая баронесса с целым шлейфом любовников, со всеми ее экстравагантными платьями должна раствориться во мраке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48