На него были направлены телевизионные камеры. Книжные полки магазина ломились от многочисленных «мочилок» и «зубодробилок» новоиспеченного мастера слова. Инженера человеческих душ! Чаще всего – мертвых душ!..
Низкий лоб гения украшала незатейливая челка, угрюмо надвинутая на белесые брови, под которыми суетились маленькие, глубоко посаженные серые глазки. Нос мастера выделялся насколько, что на ум сразу приходили литературные аналогии. С кем только ни сравнивали Бадункова! Опять же в рекламных целях. Вечно поджатые тонкие губы вымучивали улыбку. Руки он держал сложенными ниже пояса. И снова возникали аналогии. Уже политические. Не то чтобы маститый автор стремился кому-то подражать, просто ладонью правой руки он прикрывал тыльную сторону левой, на которой выделялась татуировка в виде восходящего солнца и букв «АРТУР», вместо лучей торчащих из небесного светила.
Вначале он произнес приветственную речь из пяти коротких предложений, заученных по дороге. Память не подводила Бадункова в самых критических ситуациях. Потом принялся раздавать налево и направо автографы, вполне обходясь двумя первыми буквами алфавита. Давно Москва не видела таких очередей. Граждане, купив драгоценную «мочилку», стремились ее обессмертить, будто от этого зависела их собственная жизнь, судьба. Они рвались к великому Бадункову, еле сдерживаемые милиционерами и продавщицами. А тот, как добрый пастырь, вымучивал улыбку за улыбкой и ублажал всех, выводя на форзаце очередной «зубодробилки» «АБ» или «БА». Чтобы разнообразить. Чтобы не надоело. И не забывал при этом прятать левую руку.
Потом за дело взялись журналисты, он любил так называть газетчиков.
– Кто ваши родители?
– Папа мент у меня. А мама – из дворян… само собой…
– Как вы начали писать?
– А так и начал. Само собой… Нашло вдруг, накатило…
– Кто ваши любимые писатели?
– Пионов, Замоскворецкий, Танечкин. Все в нашем издательстве печатаются. Все мои кореша.
– А классиков вы не читаете?
– Агату Кристи я не очень… И Сименона, само собой, тоже…
– Что вы сейчас пишете?
– Через недельку-другую появится в продаже моя новая книга. Это триллер. Кровавый триллер. Об одном парне, который, само собой, был помешан на всяких драгоценных безделушках… Но!.. – В этом месте Бадунков сделал красноречивый жест, будто грудью шел на вражеские танки.
– Обо всем этом читайте в новом романе «Пушечное мясо»!
– Сколько вы пишете романов в год?
– Четыре-пять.
– Когда же успеваете? Ведь у вас есть основная работа?
– Да, я по-прежнему работаю инкассатором. И не стыжусь своего ремесла. Трудно, само собой… А еще и писать надо. Но заставляю себя. Иногда еду в метро, а в мозгу уже новый замысел. Вот как! Свободное время провожу за машинкой! И, как видно, получается неплохо. Надеюсь, что художественно.
Всякое шоу имеет конец, и Бадунков под аплодисменты своих горячих почитателей, а также миллионеров, продавщиц и журнов покинул лобное место и сунул левую руку в карман брюк.
У входа его ждал роскошный белый «ситроен» с шофером. Стекла машины были затемнены, поэтому маститый автор не сразу увидел того, кто устроился на заднем сиденье.
– Отстрелялся, Артурчик? – Мужчина был круглолиц, улыбчив и носил затемненные очки.
– О! А ты чего тут? – удивился Бадунков, усаживаясь впереди. – Приехал меня поздравить?
– Поздравлять тебя особенно не с чем! – процедил тот и начальственно бросил шоферу: – В издательство!
– Случилось что? – осторожно поинтересовался знаменитый триллерщик.
– Случилось, – был ответ.
Больше он вопросов не задавал. И всю дорогу молчали.
Круглолицый был коммерческим директором издательского дома. Он слыл человеком веселым и даже обаятельным. В теплой компании любил побалагурить. Именно поэтому серьезный и даже презрительный тон насторожил Бадункова. Ведь коммерческий был и в числе немногих, посвященных в тайну. Есть над чем задуматься.
* * *
…Свой первый роман Артур Бадунков написал три года назад. Процесс писания оказался долгим и нудным. Занял почти десять месяцев.
Главный редактор, прочитав, сказал:
– Что ж, сюжет, по-моему, удался, а вот все остальное…
– Не хотите – не надо! – огрызнулся автор.
– Кто сказал, что не хотим? Мы решим за вас эти проблемы. Хороший редактор – вот все, что требуется.
Хорошим редактором оказалась кроткая, интеллигентная женщина преклонных лет. Не меняя сюжета, она просто-напросто переписала набело весь роман.
Бадунков был возмущен до крайности, но на первый раз сдержал эмоции, ограничившись угрозами физической расправы с кроткой редакторшей.
Роман получил неожиданный успех. Никому не известный автор по непонятным причинам хорошо раскупался.
Впрочем, оптовые закупщики сразу определили причину:
– Народу фамилия нравится. Это не какой-нибудь там Мандельштам! Бадунков – ясно, свой человек!
Вторую вещицу он уже кропал в темпе. Подгон со всех сторон.
И опять кроткая в очках все переписала заново. Тут уж Артур не удержался, врезал ей по зубам!
Пришлось познакомиться с директором издательского дома. Он сидел в своем величественном кресле, как памятник, неподвижный и строгий. Седой бобрик волос, налитое кровью лицо и взгляд, устремленный в одну точку.
– Вы хотите денег и славы? – выдавил из себя этот красноликий сфинкс.
– Само собой, – не растерялся Бадунков.
– Тогда, любезный, потрудитесь, во-первых, не распускать руки, и особенно левую с солнышком, а во-вторых, и это главное, не надо больше ничего писать…
– Как?!
– А вот так! Пустая трата времени! От вас требуются лишь крутой сюжет и ваша фамилия. Остальное – наша забота.
Что мог поделать несчастный Бадунков? Против махины не попрешь. Смирился.
* * *
– Приехали, – сообщил Артур, чтобы хоть как разбить загустевшее молчание.
Они вошли в здание. Автор покорно плелся за коммерческим.
Навстречу то и дело попадались охранники в пятнистой форме, с автоматами на плече, будто издательский дом кто-то собирался штурмовать. Таковы будни книгобизнеса. А что делать, когда каждая вновь выпущенная книга – что твой фугасный снаряд! Народу мрет на каждой странице уйма!
– Директор вас давно ждет, – прощебетала юная секретарша.
Изваяние с красным лицом сидело на прежнем месте и не шевелилось. Только сегодня вид у него был чересчур необычный.
– Присаживайтесь, – молвил сфинкс, не шевеля губами.
– Случилось что? – уже не на шутку встревожился триллерщик.
– Обо всем по порядку.
Все директора любят порядок, а этот любил в особенности.
– Докладывай! – обратился он к коммерческому.
– Дело из ряда вон… – начал тот. – «Пушечное мясо» горит синим пламенем!
– Да ты что! – подскочил на своем стуле Бадунков. – Я только-только пообещал общественности!..
– Иди ты со своей общественностью! – сорвался коммерческий.
– Ты знаешь что!.. Знаешь что! – козликом запрыгал вокруг коммерческого маститый автор. – Ты так со мной не разговаривай! А то…
– Сядь на жопу и сиди! – хриплым басом посоветовал сфинкс.
Бадунков повиновался. Хриплый бас действовал на него почище ножика.
– Само собой… само собой… – обиженно ворчал он.
– Продолжай! – приказал коммерческому директор.
– Мы получили только четыре части романа, – констатировал тот, бросая свирепые взгляды в сторону Бадункова. – Пятый поденщик задержал сдачу своего куска почти на неделю.
– Это немыслимо! – возмутилось изваяние. – Вы ему звонили?
– Мы оборвали телефон. На звонки никто не отвечал. Мы поехали к нему домой. Вернее, к ней. Это женщина. Оказалось, что она по этому адресу не проживает. И вообще никто там ее не знает.
– Куда же ты глядел, когда подписывал с ней договор о сотрудничестве?
– Она не местная. Прописана в другом городе. Здесь снимала квартиру.
– Мы с ней в первый раз имеем дело?
– Да.
– Не вижу смысла. – Сфинкс задумался.
– Вы, наверно, ей заплатили аванс! – высказал предположение притихший на время Артур.
– Поденщикам не платят аванса, – пояснил коммерческий.
– Что тут долго думать? – осмелел триллерщик. – Отдайте ее кусок другому!
– Не все так просто, – выдохнул коммерческий, и одна из его толстых щек начала дергаться в нервном тике. – С этим романом творится нечто странное. Вчера мы должны были заплатить гонорар четырем поденщикам, сдавшим свои куски. Из четырех явился только один.
– Это немыслимо! – пробасил красноликий сфинкс.
– Вот-вот. Я тоже так сказал, когда мне сообщили. Но оказалось, что эти трое просто уже не в состоянии прийти за деньгами.
– Разбил паралич? – усмехнулся Бадунков.
– Они мертвы.
В кабинете директора воцарилась минута молчания. Первым в себя пришел инженер человеческих душ.
– Хорошо хоть успели все сдать вовремя.
– Их убили? – Бас директора сделался еще более хриплым.
– Их убили, – подтвердил коммерческий. – Одного за другим, примерно через сутки.
– Что это значит? Неужели кто-то из наших конкурентов так обнаглел?
Коммерческий пожал плечами.
– Ведется расследование. У меня есть в органах свой человек. И сегодня утром я получил от них кое-какую информацию.
– Это было опрометчиво с твоей стороны – обращаться к человеку из органов! – Изваяние заметно оживилось и даже сунуло в рот сигарету. Она так и прилипла к нижней пухлой директорской губе. – Не дай Бог, милиция выйдет на нас – и дело получит огласку! Тогда не избежать скандала. Кто знает, может, ради скандала и прикончили этих несчастных?
– В любом случае лучше держать руку на пульсе, – не согласился коммерческий. – Огласки уже, к сожалению, не избежать. Одним из поденщиков был известный журналист.
– Черт!
– Милиция могла, само собой, наткнуться на ваши договоры! – вставил Бадунков. Все это время он панически ерзал на стуле.
– Договоры с поденщиками составляются в одном экземпляре и хранятся у меня в сейфе, – презрительно отпарировал коммерческий.
– Постой-ка, постой-ка! – зажмурив глаза, закричал директор. Видимо, только что народившаяся в голове мысль вздумала от него сбежать. – Как могла произойти утечка информации? Кто, кроме тебя, знал в лицо наших поденщиков, их адреса, телефоны?
Коммерческий вытер пот со лба. По всему было видно, что это непростой для него вопрос.
– Бухгалтер. Но она не была посвящена в творческий процесс. Например, не знала, кто над каким романом работает.
– Кто еще?
Коммерческий покачал головой и неуверенно начал:
– Разве что… – перевел он взгляд на Бадункова.
– Я?! – не своим голосом заорал триллерщик.
– Ты всегда, Артурчик, интересовался, кто за тебя делает черную работу.
– Само собой, было интересно… Но хрен ты мне рассказывал про них!
– О Шведенко все-таки рассказал. Нам здорово польстило, что известный журналист предложил свои услуги. И я не удержался.
– А о других я, по-твоему, откуда узнал? – Очкарик опустил голову. Крыть было нечем.
– Есть еще кое-что… – пробубнил он в пол. Было ясно, что это «кое-что» коммерческий оставил на закуску.
– Выкладывай! – решительно приказал директор.
– У меня такое ощущение, что убийца знал сюжет романа. И даже то, кто над каким куском работал.
– Не может быть! – Директорский рот от удивления раскрылся, и незажженная сигарета упала на пол.
– Я предупреждал, что с этим романом творится нечто странное. Тело журналиста до сих пор не найдено, а в романе тело героя растворили в серной кислоте. Другая поденщица погибла в свой день рождения – и то же самое произошло с героиней, о которой она писала. У третьей удивительным образом совпала обстановка в спальне с той, что описана в романе: как и героиню, ее убили в постели.
– Ты что, побывал у нее дома? – поинтересовался директор.
– Пришлось.
– Тоже мне чудо! – воскликнул Бадунков. – Она описала собственную спальню!
– Ты ее описал уже в синопсисе, Артур!
– Совпадение! – не сдавался маститый писатель.
– Не слишком ли их много?
– Скажи-ка мне, любезный, – обратился к триллерщику директор, – а сам ли ты сочиняешь сюжет своих романов?
– Да как вы!.. Как вы!.. – От возмущения он растерял все слова.
– Я давно замечаю, что твои последние синопсисы разительно отличаются от тех, что ты составлял раньше, – ввернул коммерческий.
– Что здесь такого? Я ведь расту! – защищался Бадунков.
– Интеллект не кукуруза, сам по себе не растет! – бесчинствовал очкарик. – К тому же исчезли грамматические ошибки, а раньше они у тебя были в каждом слове!
Прижатый к стенке, он все же не сдавался:
– О грамматических ошибках у нас ничего не сказано в договоре! А если я вас не устраиваю, то могу поискать и другое издательство! Думаю, само собой, никто не откажется!
Бадунков вышел победителем. Разрекламированный в прессе, по радио и телевидению, он мог ставить условия. Достаточно одной его фамилии, чтобы издатель сделал деньги. И немалые.
После его ухода коммерческий предложил директору:
– Может, дать охрану четвертому поденщику?
– Обойдется! – распорядился человеческой судьбой сфинкс. – Достаточно предупредить его по телефону.
Не на шутку обеспокоенный, Артур Бадунков шествовал по коридорам издательского дома, направляясь в сортир.
Он материл про себя коммерческого. Пронюхал все-таки, гад! Давно пронюхал, но молчал! Хвалил Бадункова! Лебезил перед Бадунковым! Притворялся!
В двух первых своих романах Артур использовал истории, которые приключились с ним и с его друзьями. Стремился все передать как было, ничего не утаив от читателя, ничего не придумав. На третьем романе он начал буксовать. Жизненный сценарий был исчерпан, а фантазией Бадункова Бог не наделил. Срочно требовался кто-то с незаурядным воображением. И этот кто-то, на счастье уже входившего в моду триллерщика, нашелся.
Бадунков заперся в кабинке и под шум сливного бачка поклялся:
– Сегодня же разберусь с этой сучкой!
* * *
Антон и Константин были не так воспитаны, чтобы делиться впечатлениями о ночи, проведенной в женском обществе. Первые километры дороги они молчали. Слушали радио и думали каждый о своем. Потрясения последних дней не прошли даром для обоих. Любая мелочь казалась подозрительной, и самое невероятное предположение могло стать реальностью.
Полежаев заметно осунулся. Под глазами залегли черные круги. Роман с юной француженкой приобретал какие-то фантастические оттенки, которые никак не укладывались в ту самую схему, которую обычно называют жизненным опытом.
Патя не устроила ему вчера головомойку, несмотря на то, что он нарушил обещание и «выдал» ее следователю. Напротив, весь вечер и всю ночь девушка находилась в приподнятом, радужном настроении и ни разу не обмолвилась о якобы случайной встрече в кинотеатре «Иллюзион». Предавалась мечтам о предстоящей свадьбе и кругосветном путешествии.
«Она познакомилась со мной не случайно. Она оставила меня на ночь с Василиной. Она непременно хочет замуж, и как можно скорей, хотя знает меня меньше недели. Странно. Но ведь и я веду себя странно. Везу к Патиной матери следователя…»
Еремин пытался собраться с мыслями, но Ольга не шла из головы. Она отдалась сразу, чуть ли не сама затащила его в постель. И он был совершенно оглушен ее нежными словами, страстными поцелуями и блаженными стенаниями. Но три маленькие детали: белое вино, порезанный палец, красная пачка «Данхилла» – прорывались сквозь любовный туман и портили музыку любви.
– Вы куда вчера смылись? – чтобы отвлечься от своих психологических упражнений, спросил писатель.
– У меня есть дела поважнее, чем смотреть эту тошниловку.
– А мне фильм понравился! – возразил Антон. – Чернуха, конечно, но сделано остроумно и со вкусом.
– Тебе видней. Ты у нас специалист по чернухе. – Слова друга расстроили Полежаева, и он надулся.
– Ты всю жизнь будешь писать детективы? – чтобы отвлечься от воспоминаний, спросил следователь.
– Когда-нибудь напишу повесть о бедных влюбленных, – съязвил тот.
– И посвятишь ее, надеюсь, Иде?
– Что ты пристал ко мне? Три года я от тебя только и слышу: Ида! Ида! Пойми ты наконец, что все давно кончено! Иды больше нет!
– Есть Патрисия? Поговорим о твоей невесте.
– Иди в баню! Моя невеста тебя интересует только как подследственная! Ты в каждом человеке видишь подследственного!
– Так же как ты в каждом человеке видишь персонаж для романа. Разве не так? Неужели Патрисия тянет на роль героини, а Ида – нет?
– Ну и зануда же ты, Костян!
– Девушка всем хороша, – продолжал разглагольствовать Еремин, – но что-то в ней настораживает. Не по годам умна.
– Тоже мне нашел криминал!
– И еще – от нее веет вечной загадкой. Думаю, это тебя и подкупило! Девушка-загадка – мечта любого мужика! Только как бы от этой загадки не вышло худо! Зачем она так рвется замуж?
– Ты попал в яблочко! – невесело усмехнулся Антон. – Этим вопросом я мучаюсь все утро, будто с похмелья.
– А как реагирует ее мамаша?
– Положительно.
– Ой, что-то они замышляют!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40