Антон жил ближе всех. Его и послали. Аптечка находилась в детской. Полежаев торопился.
– Где Дашка? – удивился он исчезновению дочки.
– Отвезла к маме.
– Зачем?
– Мама соскучилась.
– Когда же ты успела?
– Я на такси.
– Почему такая спешка?
Он перестал искать клизму. Маргарита всегда скупилась на такси. Все-таки студенты живут на деньги родителей.
– Не хотелось тащиться пешком в такую даль.
– Я-ясно, – пропел он, хотя еще ничего не понимал.
Прошел на кухню, чтобы перекусить, и замер от удивления. На тарелках была красиво разложена снедь: колбаса, окорок, помидоры, никогда не покупавшиеся в мае. Все-таки студенты…
– Ты кого-то ждешь?
– Тебя.
– Мне ты никогда так красиво не раскладываешь. Тем более сегодня…
– Подруга обещала зайти… с мужем…
Она врала. Нагло врала. У нее даже в школе не было подруг.
Маргарита смотрела в окно, чтобы не смотреть ему в глаза. Во всяком случае, он так думал. Вдруг она встрепенулась.
– Уже! Уже!
– Что уже?
– Уже идет! Я встречу! А ты посиди – поешь колбаски!
Она выскочила за дверь в парадное. Он не стал глядеть в окно. Посчитал унизительным. Пожевал колбасу. Без вкуса. Без запаха. Нарезанную красиво, но не для него.
Она вернулась с натянутой улыбкой. Бледная. Замученная.
– Где же подруга?
– Сказала, зайдет в другой раз. Сегодня некогда.
Теперь он был во всеоружии.
– Когда придешь?
– Утром.
Он пришел в десять вечера.
Она вернулась во втором часу. Потопталась в коридоре. Зажгла свет на кухне. Приоткрыла дверь к нему.
– Антон, ты спишь?
Он не ответил, хотя не спал.
Она легла в детской.
Он проснулся оттого, что затекло плечо. На нем покоилась красивая стриженая головка Марго. Толстая русая коса, привезенная с Кавказа, приказала долго жить еще в десятом классе, ведь все девчонки стриглись под Мирей Матье! Ей очень шло. Он даже гордился, что его жене идет такая прическа.
В открытую балконную дверь повеяло запахом торфа. В жаркий день торф дымился вокруг их дома. Раньше здесь были болота…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Тот же день
– Ну что, Престарелый Родитель, и на этот раз ничего?
Елизарыч сидел в мягком кресле в большой комнате квартиры Шведенко, в той самой, где ночью побывал Антон, и постукивал палочкой по полу. Следователь, писатель и Василина все это время находились на кухне, чтобы не помешать эксперту.
– На этот раз даже слишком много, – откликнулся Престарелый Родитель, но в голосе его не слышалось надежды. – Пальчики – везде. Я устал их снимать. Боюсь только, что тех, которые нам нужны, здесь нет. Вряд ли он нес голову в голых руках, даже если она лежала в сумке. Перчатки надевают не только чтобы замести следы…
– Ну-ну, не будем читать друг другу лекций, – перебил его Еремин. – Отпечатки все-таки надо проверить, хотя там есть и наши с Антошей пальчики. Мы здесь были в среду. А что скажешь насчет головы?
– Как я и предполагал, журналиста задушили. Голову отсекли, скорее всего, топором. Завернули в рекламную газету «Экстра М», которую бросают в каждый почтовый ящик. Думаю, что дальнейшая экспертиза мало что нам даст. Однако и сейчас можно сделать кое-какие выводы.
– Да-да, Престарелый. Я понимаю, о чем ты, – вновь перебил старика следователь. Выводы он сделал уже накануне. Констанция Лазарчук и Леонид Шведенко задушены одним убийцей, после того как вместе провели вечер. То ли из тактичности, ему не очень уж присущей, то ли Бог знает отчего, но Константин не хотел, чтобы вдова слышала эти выводы из уст Елизарыча. Василина оставляла приятное впечатление. Ей и так досталось. Стоит ли добивать изменой мужа?
– Мотивы непонятны, – признался Еремин. – Что-то уж больно мудрено! Не похоже, чтобы братва занималась подобным. На Сицилии – да. Там любят эффекты. Наши киллеры тоже не без фантазии, но их фантазия по большей части киношная. А в этой голове чувствуется некая символика.
– И в тех бумажках, кстати, тоже, – проскрипел Елизарыч.
– В каких бумажках?
– В этих отрывках или рассказах, найденных у покойников. Твоему другу лучше знать.
Еремин уже успел забыть об этих странных находках, потому что от них веяло чем-то мистическим, а мистическое он привык оставлять за гранью своего расследования.
– Мне кажется, Костя, ты многое упускаешь в этом деле. – Иван Елизарович долго готовился к серьезному разговору, поэтому слова произносил медленно, вдумчиво. – Пренебрегаешь деталями. Не так активен, как всегда.
– Я исправлюсь, Престарелый, честное слово! – рассмеялся следователь, сводя разговор к шутке.
– Что будем делать дальше? – недовольно пробурчал тот.
– Я думаю, не стоит сюда вызывать гостей из МУРа. Голову журна мы могли найти и в любом другом месте. Пусть считают, что ее подкинули в мою контору. Заберем ее с собой. И приплюсуем к ней еще шесть вот этих дубовых голов! – Еремин достал из саквояжа полиэтиленовый пакет с шестью ручками-головами.
– Что это? – удивился Елизарыч. – Похоже на антиквариат.
– Нужно будет снять пальчики. И как можно скорей.
– Тебе, случайно, специалист по этим штуковинам не понадобится? У меня есть знакомый старичок. Живет по соседству. Мы с ним в шашки режемся в часы досуга.
– Сосед пригодится, но сначала пальчики!
Пока Престарелый упаковывался, Еремин прошел на кухню.
– Давайте еще раз восстановим картину, – обратился он к Василине.
Женщина хранила завидное спокойствие. Не обронила ни слезинки.
– Вы пришли в восьмом часу вечера. Поднялись к себе. По дороге никого не встретили? Из соседей, знакомых или подозрительных?..
Она покачала головой.
– Вы открыли дверь, – продолжал рассказывать за нее сыщик. – Что вы увидели в первую очередь?
– Ничего подозрительного. В прихожей все было на своих местах.
– Вы сразу вошли в комнату?
– Нет, сначала прошла на кухню, чтобы поставить сумку с продуктами. И тут мне почудилось, что в комнате кто-то есть. Оттуда доносился шелест бумаги. Я вбежала в комнату. Включила свет, хотя было еще не темно. Я даже сразу не сообразила, что это ветер. Фортка была раскрыта, и газета шелестела. Сверток лежал на журнальном столике… – Она тяжело вздохнула и умоляюще посмотрела на следователя. В ее больших черных глазах стоял ужас.
Антон, не подававший до этого признаков жизни, взял ее руку и зажал в ладонях.
– Я понимаю, как вам тяжело, но нам нельзя упускать детали. Вы закрыли форточку, когда уходили?
– Да. И шторы задернула тоже.
– А они были раздвинуты?
– Ты же видел, – вмешался Полежаев. – Ни она, ни я их не трогали.
– Зачем он это сделал? – спросил непонятно кого частный детектив и задумался.
– Кто-то наблюдал из окна дома напротив, – высказал предположение Антон. – Смотрел в бинокль и получал эстетическое или какое-то еще удовольствие.
– Что там напротив?
– Какая-то солидная коммерческая фирма, – ответила Василина.
– Выясним, – пообещал Еремин и тут же усомнился: – Вряд ли солидная фирма занимается подобными делами.
– Почему фирма? – возразил писатель. – Может, кто-то из ее сотрудников.
– От нечего делать, что ли? Решил позабавиться во время перекура? Как ты себе это представляешь?
– Действительно странно, – почесал затылок Антон.
Добродушное лицо Елизарыча с густыми бровями и носом картошкой возникло в проеме двери.
– Я буду спускаться потихоньку, а ты меня догоняй, – подмигнул он следователю.
Еремин это подмигивание расценил по-своему, ведь недаром Престарелый только что призывал его к активности. Опытный, мудрый старикашка – ничего не скажешь!
– Послушай, – обратился он к писателю, – у тебя сохранились эти странные опусы?
– Наконец-то! – обрадовался тот. – Специально для тебя сделал ксерокопии обоих отрывков!
* * *
Штат ереминской конторы состоял из четырех человек. Секретарша Аллочка, недавно получившая аттестат зрелости, любила ходить на высоких каблуках, раздражая их цоканьем начальство, пребывающее в раздумье. Над ее столом висела фотография Брижит Бардо в несколько фривольной для сыскного бюро позе. На замечания начальства снять «порнушку» Аллочка не реагировала. Во всем старалась подражать божественной Брижит – и прической, и манерой поведения. Вот только лицом совсем не походила. У Аллочки был восточный тип лица. Широкие сросшиеся брови, круглые, немного навыкате карие глаза, тонкий нос с горбинкой и сочные губы непременно в алой помаде. Передвигалась она, зазывно покачивая бедрами и вибрируя острыми грудками, не признающими лифчика.
Все удивлялись, как Еремин, имея под боком такую секс-бомбу, до сих пор не подорвал свою холостяцкую жизнь. И уж, разумеется, подозревали сыщика в тайной связи с секретаршей.
– Явились не запылились! – по обыкновению прокомментировала Аллочка их приезд в контору. – Вам тут, Константин Николаевич, поступила информация из РУОПа по поводу какого-то Старцева.
– Хорошо, посмотрю после обеда.
– Я уж думала – ошибка. С чего бы РУОПам нам помогать?
– Тебя не спросили! Женя на месте?
– Куда он денется!
Вторым работником конторы был молодой человек по имени Женя. Студент-медик, он подрабатывал в вечерние часы и в выходные в лаборатории, на подхвате у Елизарыча, а также выполнял мелкие поручения начальства. В общем, юная подобралась команда, если не считать внештатного Престарелого.
Женя явился по первому зову. Долговязый и неуклюжий, в очках и в русых бараньих кудряшках.
– Поедешь по одному адресу, – без предисловий начал Еремин. – Узнаешь название фирмы и фамилию директора. Сегодня суббота. Там наверняка никого нет. Придется говорить с охраной. Задача нелегкая. Информация мне нужна сегодня. Если пошлют – уходи, на рожон не лезь! Возьми на всякий случай баксы у Алки. Может, ребята станут посговорчивей при виде зелененьких!
– Сейчас обед, Константин Николаевич, – потупился Женя.
Студент любил, когда Аллочка заваривала кофе для него и для себя, садилась напротив, забрасывала ногу на ногу так, что видны были трусики. Они с усердием поедали пряники или вафельки. Ее забавлял блуждающий, рассеянный взгляд студента: будто Женя пытался проникнуть в ее сущность, а на самом деле заглядывался на трусики. Он в такие моменты пребывал в застенчивой неге. И вот по прихоти начальства должен всего этого лишиться!
Прихоть Еремина сводилась к тому, что через минуту-другую в контору явится некая особа по имени Оля, бывшая гувернантка бизнесмена Грызунова. И он почему-то хотел провести беседу без свидетелей. Может, потому, что придавал ей не совсем деловой характер? Так или иначе, но студент и секретарша, жующие пряники, не входили в его планы.
– Перекусишь где-нибудь! И скажи Аллочке, чтобы шла домой. Я ее отпускаю сегодня пораньше.
Но не так просто оказалось избавиться от Аллочки.
– Что за прикол, Константин Николаевич? У меня еще есть работа! – Она нервно передернула плечиком, потревожив острые грудки, тем самым выказывая свой протест.
– Оставь на понедельник! Информацию из РУОПа положи ко мне на стол! – распорядился следователь.
– Я не понимаю, в чем прикол? Когда мне надо уйти пораньше и нет работы, вы меня не отпускаете.
– Я, как и все начальники, самодур! Пора к этому привыкнуть, девочка моя.
– Идите вы!.. – И она подчеркнуто громко зацокала каблучками под аккомпанемент начальственного смеха.
Аллочка столкнулась с незнакомкой при выходе из подъезда, но не придала этому значения, ведь их контора находилась в жилом доме, и она вовсе не была обязана знать в лицо всех жильцов. Но пропустить без внимания эту огненноволосую в белом брючном костюме секретарше не удалось. «Какая фифа!» – подумала она и заспешила к метро.
Елизарыч закрылся в лаборатории, а Константин поставил чайник – приходилось самому исполнять Аллочкины функции.
Она позвонила робко, неуверенно.
– Ну вот я и дождался!
Еремин искренне радовался. Он видел девушку всего один раз два месяца назад, но запомнил надолго. Запала в душу. То ли кукольная трогательность ее личика не давала ему покоя, то ли врожденная интеллигентность… А может, просто стройные, длинные ноги? Так или иначе, но что-то притягивало в ней. И, увидев девушку вновь, следователь не разочаровался.
– Я долго плутала… – бросила она дежурное.
– Слишком долго – два месяца! – сострил он.
Они уютно устроились на кухне за чашкой кофе – ну совсем как Женя и Аллочка. Правда, Ольга не кокетничала, не закидывала ногу на ногу, хоть и была в брюках. И это нравилось Еремину. Он отдавал предпочтение серьезным женщинам и серьезным разговорам.
– Хорошо устроились на новом месте?
– Спасибо, не жалуюсь.
– Далеко квартира?
– Алтуфьево.
– Ну, это еще не конец света! Мебель-то вам хозяева оставили?
– Спать есть где.
Она явно давала понять, что разговор о квартире ей неинтересен, но сыщик продолжал докучать:
– А телевизор?
– Не предусмотрен. Зато дешевле.
– Как же все-таки без телевизора?
– Нормально. Много читаю. Хожу в кинотеатры.
– Вот как! А я уже лет десять нигде не был. От Грызунова ушли? – без перехода спросил Еремин.
– На следующий день рассчитали.
– Хозяин сам рассчитывал?
– Да. Он позвонил мне утром, чтобы я приехала к нему в офис. Там и рассчитался со мной.
– Как он выглядел? Ничего странного не заметили?
– Все так же был убит горем.
– Не спросили, сообщил он жене о случившемся или нет?
– Это не мое дело. Разве о таком спрашивают?
– Да-да, конечно, – согласился следователь. – А вы знаете, что жена Грызунова погибла?
– Читала в газете.
Он думал произвести впечатление, но ее зеленые глаза хранили спокойствие.
– Что вы думаете по этому поводу?
– А что тут особо думать? Автокатастрофа. Несчастный случай. Вдвойне не повезло Сергею Анатольевичу.
Ему показалось, что последнюю фразу она произнесла с усмешкой, однако на лице ее в полной мере присутствовало скорбное сочувствие. И Константин решил, что ему послышалось.
– А о судьбе охранников вы что-нибудь знаете?
– Того, что задушил мальчика?
– И о втором тоже…
– Нет. Признаться, даже не интересовалась. Судьба убийцы мне неинтересна. И никогда не вызывает жалости. Преступников надо карать. Вы другого мнения?
– А если вместо преступника карают невинного, как тогда быть?
– Вы считаете…
– Я в этом уверен хотя бы потому, что дело не довели до суда. Парень умер от передозировки снотворного в психолечебнице, куда его отправили для проведения судмедэкспертизы. А второй охранник вышел утром из дома в поисках работы и бесследно пропал.
– Какие страшные вещи вы говорите!
Испуг в ее глазах был неподдельным.
– Да, милая Оля, и вас я не чаял увидеть в живых, после того как ваш телефон замолчал. Но, слава Богу, все обошлось!
– Как знать. Может, меня ищут, чтобы придушить.
– Уже бы свершилось.
– Мой нынешний адрес не известен никому, кроме мамы. А мама живет далеко от Москвы.
– За два месяца вас обязательно бы разыскали. Просто те двое располагали определенной информацией. В то раннее утро, когда убили мальчика, они охраняли дом. А вы появились намного позже. И ничего об этом знать не можете. И никого не подозреваете. Ведь так?
Девушка кивнула в знак согласия.
– Вы тоже поверили в версию психически ненормального охранника? Значит, отношения внутри семейства складывались так, что ни на кого из них подозрение не могло упасть?
– Да-да, – подтвердила гувернантка. – И отец и мать любили Сашу. Просто души в нем не чаяли. Им, правда, некогда было заниматься его воспитанием, но когда у людей есть средства…
– Вот мы и опять вернулись к вам, – подытожил Еремин. – У людей есть средства. Они нанимают гувернантку и кухарку. И еще два раза в неделю приходит загадочная горничная.
– Почему загадочная?
– Для меня загадочная, потому что Грызунов не пожелал мне ее показать. Итак, мы имеем еще трех женщин. У всех алиби. Правда, не проверенные мной. Мне слишком быстро отказали от дома, чтобы успел что-то проверить. А между тем мой эксперт обнаружил неизвестные дамские отпечатки в детской и в супружеской спальне. Грызунов сослался на горничную. Заколдованный круг.
Он раскрыл перед ней все карты. Ольга сидела задумчивая и напуганная.
– Зачем вам все это? – спросила вдруг она.
– Чтобы восторжествовала истина! – прикинулся он чистым, без примеси корысти правдолюбцем.
– Она когда-нибудь торжествовала?
– Тем более пора. Как вы думаете, рассчитал Грызунов горничную?
Ольга пожала плечами.
– Позвоните Зинаиде Ивановне. Она всегда в курсе последних событий.
– Кто это?
– Кухарка Грызунова. Забыли?
Сыщик и в самом деле выпустил из виду эту злую старую грымзу.
– Тут есть одно «но». Зинаида Ивановна обязательно доложит о моем звонке хозяину. А мне бы не хотелось портить ему кровь. В каких вы были отношениях с кухаркой?
– Вы хотите, чтобы я ей позвонила? – догадалась гувернантка. – Значит, Сергея Анатольевича щадите, а меня вам не жалко?
– Здорово вы меня уели! – засмеялся Константин. – Что ж, нет так нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Где Дашка? – удивился он исчезновению дочки.
– Отвезла к маме.
– Зачем?
– Мама соскучилась.
– Когда же ты успела?
– Я на такси.
– Почему такая спешка?
Он перестал искать клизму. Маргарита всегда скупилась на такси. Все-таки студенты живут на деньги родителей.
– Не хотелось тащиться пешком в такую даль.
– Я-ясно, – пропел он, хотя еще ничего не понимал.
Прошел на кухню, чтобы перекусить, и замер от удивления. На тарелках была красиво разложена снедь: колбаса, окорок, помидоры, никогда не покупавшиеся в мае. Все-таки студенты…
– Ты кого-то ждешь?
– Тебя.
– Мне ты никогда так красиво не раскладываешь. Тем более сегодня…
– Подруга обещала зайти… с мужем…
Она врала. Нагло врала. У нее даже в школе не было подруг.
Маргарита смотрела в окно, чтобы не смотреть ему в глаза. Во всяком случае, он так думал. Вдруг она встрепенулась.
– Уже! Уже!
– Что уже?
– Уже идет! Я встречу! А ты посиди – поешь колбаски!
Она выскочила за дверь в парадное. Он не стал глядеть в окно. Посчитал унизительным. Пожевал колбасу. Без вкуса. Без запаха. Нарезанную красиво, но не для него.
Она вернулась с натянутой улыбкой. Бледная. Замученная.
– Где же подруга?
– Сказала, зайдет в другой раз. Сегодня некогда.
Теперь он был во всеоружии.
– Когда придешь?
– Утром.
Он пришел в десять вечера.
Она вернулась во втором часу. Потопталась в коридоре. Зажгла свет на кухне. Приоткрыла дверь к нему.
– Антон, ты спишь?
Он не ответил, хотя не спал.
Она легла в детской.
Он проснулся оттого, что затекло плечо. На нем покоилась красивая стриженая головка Марго. Толстая русая коса, привезенная с Кавказа, приказала долго жить еще в десятом классе, ведь все девчонки стриглись под Мирей Матье! Ей очень шло. Он даже гордился, что его жене идет такая прическа.
В открытую балконную дверь повеяло запахом торфа. В жаркий день торф дымился вокруг их дома. Раньше здесь были болота…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Тот же день
– Ну что, Престарелый Родитель, и на этот раз ничего?
Елизарыч сидел в мягком кресле в большой комнате квартиры Шведенко, в той самой, где ночью побывал Антон, и постукивал палочкой по полу. Следователь, писатель и Василина все это время находились на кухне, чтобы не помешать эксперту.
– На этот раз даже слишком много, – откликнулся Престарелый Родитель, но в голосе его не слышалось надежды. – Пальчики – везде. Я устал их снимать. Боюсь только, что тех, которые нам нужны, здесь нет. Вряд ли он нес голову в голых руках, даже если она лежала в сумке. Перчатки надевают не только чтобы замести следы…
– Ну-ну, не будем читать друг другу лекций, – перебил его Еремин. – Отпечатки все-таки надо проверить, хотя там есть и наши с Антошей пальчики. Мы здесь были в среду. А что скажешь насчет головы?
– Как я и предполагал, журналиста задушили. Голову отсекли, скорее всего, топором. Завернули в рекламную газету «Экстра М», которую бросают в каждый почтовый ящик. Думаю, что дальнейшая экспертиза мало что нам даст. Однако и сейчас можно сделать кое-какие выводы.
– Да-да, Престарелый. Я понимаю, о чем ты, – вновь перебил старика следователь. Выводы он сделал уже накануне. Констанция Лазарчук и Леонид Шведенко задушены одним убийцей, после того как вместе провели вечер. То ли из тактичности, ему не очень уж присущей, то ли Бог знает отчего, но Константин не хотел, чтобы вдова слышала эти выводы из уст Елизарыча. Василина оставляла приятное впечатление. Ей и так досталось. Стоит ли добивать изменой мужа?
– Мотивы непонятны, – признался Еремин. – Что-то уж больно мудрено! Не похоже, чтобы братва занималась подобным. На Сицилии – да. Там любят эффекты. Наши киллеры тоже не без фантазии, но их фантазия по большей части киношная. А в этой голове чувствуется некая символика.
– И в тех бумажках, кстати, тоже, – проскрипел Елизарыч.
– В каких бумажках?
– В этих отрывках или рассказах, найденных у покойников. Твоему другу лучше знать.
Еремин уже успел забыть об этих странных находках, потому что от них веяло чем-то мистическим, а мистическое он привык оставлять за гранью своего расследования.
– Мне кажется, Костя, ты многое упускаешь в этом деле. – Иван Елизарович долго готовился к серьезному разговору, поэтому слова произносил медленно, вдумчиво. – Пренебрегаешь деталями. Не так активен, как всегда.
– Я исправлюсь, Престарелый, честное слово! – рассмеялся следователь, сводя разговор к шутке.
– Что будем делать дальше? – недовольно пробурчал тот.
– Я думаю, не стоит сюда вызывать гостей из МУРа. Голову журна мы могли найти и в любом другом месте. Пусть считают, что ее подкинули в мою контору. Заберем ее с собой. И приплюсуем к ней еще шесть вот этих дубовых голов! – Еремин достал из саквояжа полиэтиленовый пакет с шестью ручками-головами.
– Что это? – удивился Елизарыч. – Похоже на антиквариат.
– Нужно будет снять пальчики. И как можно скорей.
– Тебе, случайно, специалист по этим штуковинам не понадобится? У меня есть знакомый старичок. Живет по соседству. Мы с ним в шашки режемся в часы досуга.
– Сосед пригодится, но сначала пальчики!
Пока Престарелый упаковывался, Еремин прошел на кухню.
– Давайте еще раз восстановим картину, – обратился он к Василине.
Женщина хранила завидное спокойствие. Не обронила ни слезинки.
– Вы пришли в восьмом часу вечера. Поднялись к себе. По дороге никого не встретили? Из соседей, знакомых или подозрительных?..
Она покачала головой.
– Вы открыли дверь, – продолжал рассказывать за нее сыщик. – Что вы увидели в первую очередь?
– Ничего подозрительного. В прихожей все было на своих местах.
– Вы сразу вошли в комнату?
– Нет, сначала прошла на кухню, чтобы поставить сумку с продуктами. И тут мне почудилось, что в комнате кто-то есть. Оттуда доносился шелест бумаги. Я вбежала в комнату. Включила свет, хотя было еще не темно. Я даже сразу не сообразила, что это ветер. Фортка была раскрыта, и газета шелестела. Сверток лежал на журнальном столике… – Она тяжело вздохнула и умоляюще посмотрела на следователя. В ее больших черных глазах стоял ужас.
Антон, не подававший до этого признаков жизни, взял ее руку и зажал в ладонях.
– Я понимаю, как вам тяжело, но нам нельзя упускать детали. Вы закрыли форточку, когда уходили?
– Да. И шторы задернула тоже.
– А они были раздвинуты?
– Ты же видел, – вмешался Полежаев. – Ни она, ни я их не трогали.
– Зачем он это сделал? – спросил непонятно кого частный детектив и задумался.
– Кто-то наблюдал из окна дома напротив, – высказал предположение Антон. – Смотрел в бинокль и получал эстетическое или какое-то еще удовольствие.
– Что там напротив?
– Какая-то солидная коммерческая фирма, – ответила Василина.
– Выясним, – пообещал Еремин и тут же усомнился: – Вряд ли солидная фирма занимается подобными делами.
– Почему фирма? – возразил писатель. – Может, кто-то из ее сотрудников.
– От нечего делать, что ли? Решил позабавиться во время перекура? Как ты себе это представляешь?
– Действительно странно, – почесал затылок Антон.
Добродушное лицо Елизарыча с густыми бровями и носом картошкой возникло в проеме двери.
– Я буду спускаться потихоньку, а ты меня догоняй, – подмигнул он следователю.
Еремин это подмигивание расценил по-своему, ведь недаром Престарелый только что призывал его к активности. Опытный, мудрый старикашка – ничего не скажешь!
– Послушай, – обратился он к писателю, – у тебя сохранились эти странные опусы?
– Наконец-то! – обрадовался тот. – Специально для тебя сделал ксерокопии обоих отрывков!
* * *
Штат ереминской конторы состоял из четырех человек. Секретарша Аллочка, недавно получившая аттестат зрелости, любила ходить на высоких каблуках, раздражая их цоканьем начальство, пребывающее в раздумье. Над ее столом висела фотография Брижит Бардо в несколько фривольной для сыскного бюро позе. На замечания начальства снять «порнушку» Аллочка не реагировала. Во всем старалась подражать божественной Брижит – и прической, и манерой поведения. Вот только лицом совсем не походила. У Аллочки был восточный тип лица. Широкие сросшиеся брови, круглые, немного навыкате карие глаза, тонкий нос с горбинкой и сочные губы непременно в алой помаде. Передвигалась она, зазывно покачивая бедрами и вибрируя острыми грудками, не признающими лифчика.
Все удивлялись, как Еремин, имея под боком такую секс-бомбу, до сих пор не подорвал свою холостяцкую жизнь. И уж, разумеется, подозревали сыщика в тайной связи с секретаршей.
– Явились не запылились! – по обыкновению прокомментировала Аллочка их приезд в контору. – Вам тут, Константин Николаевич, поступила информация из РУОПа по поводу какого-то Старцева.
– Хорошо, посмотрю после обеда.
– Я уж думала – ошибка. С чего бы РУОПам нам помогать?
– Тебя не спросили! Женя на месте?
– Куда он денется!
Вторым работником конторы был молодой человек по имени Женя. Студент-медик, он подрабатывал в вечерние часы и в выходные в лаборатории, на подхвате у Елизарыча, а также выполнял мелкие поручения начальства. В общем, юная подобралась команда, если не считать внештатного Престарелого.
Женя явился по первому зову. Долговязый и неуклюжий, в очках и в русых бараньих кудряшках.
– Поедешь по одному адресу, – без предисловий начал Еремин. – Узнаешь название фирмы и фамилию директора. Сегодня суббота. Там наверняка никого нет. Придется говорить с охраной. Задача нелегкая. Информация мне нужна сегодня. Если пошлют – уходи, на рожон не лезь! Возьми на всякий случай баксы у Алки. Может, ребята станут посговорчивей при виде зелененьких!
– Сейчас обед, Константин Николаевич, – потупился Женя.
Студент любил, когда Аллочка заваривала кофе для него и для себя, садилась напротив, забрасывала ногу на ногу так, что видны были трусики. Они с усердием поедали пряники или вафельки. Ее забавлял блуждающий, рассеянный взгляд студента: будто Женя пытался проникнуть в ее сущность, а на самом деле заглядывался на трусики. Он в такие моменты пребывал в застенчивой неге. И вот по прихоти начальства должен всего этого лишиться!
Прихоть Еремина сводилась к тому, что через минуту-другую в контору явится некая особа по имени Оля, бывшая гувернантка бизнесмена Грызунова. И он почему-то хотел провести беседу без свидетелей. Может, потому, что придавал ей не совсем деловой характер? Так или иначе, но студент и секретарша, жующие пряники, не входили в его планы.
– Перекусишь где-нибудь! И скажи Аллочке, чтобы шла домой. Я ее отпускаю сегодня пораньше.
Но не так просто оказалось избавиться от Аллочки.
– Что за прикол, Константин Николаевич? У меня еще есть работа! – Она нервно передернула плечиком, потревожив острые грудки, тем самым выказывая свой протест.
– Оставь на понедельник! Информацию из РУОПа положи ко мне на стол! – распорядился следователь.
– Я не понимаю, в чем прикол? Когда мне надо уйти пораньше и нет работы, вы меня не отпускаете.
– Я, как и все начальники, самодур! Пора к этому привыкнуть, девочка моя.
– Идите вы!.. – И она подчеркнуто громко зацокала каблучками под аккомпанемент начальственного смеха.
Аллочка столкнулась с незнакомкой при выходе из подъезда, но не придала этому значения, ведь их контора находилась в жилом доме, и она вовсе не была обязана знать в лицо всех жильцов. Но пропустить без внимания эту огненноволосую в белом брючном костюме секретарше не удалось. «Какая фифа!» – подумала она и заспешила к метро.
Елизарыч закрылся в лаборатории, а Константин поставил чайник – приходилось самому исполнять Аллочкины функции.
Она позвонила робко, неуверенно.
– Ну вот я и дождался!
Еремин искренне радовался. Он видел девушку всего один раз два месяца назад, но запомнил надолго. Запала в душу. То ли кукольная трогательность ее личика не давала ему покоя, то ли врожденная интеллигентность… А может, просто стройные, длинные ноги? Так или иначе, но что-то притягивало в ней. И, увидев девушку вновь, следователь не разочаровался.
– Я долго плутала… – бросила она дежурное.
– Слишком долго – два месяца! – сострил он.
Они уютно устроились на кухне за чашкой кофе – ну совсем как Женя и Аллочка. Правда, Ольга не кокетничала, не закидывала ногу на ногу, хоть и была в брюках. И это нравилось Еремину. Он отдавал предпочтение серьезным женщинам и серьезным разговорам.
– Хорошо устроились на новом месте?
– Спасибо, не жалуюсь.
– Далеко квартира?
– Алтуфьево.
– Ну, это еще не конец света! Мебель-то вам хозяева оставили?
– Спать есть где.
Она явно давала понять, что разговор о квартире ей неинтересен, но сыщик продолжал докучать:
– А телевизор?
– Не предусмотрен. Зато дешевле.
– Как же все-таки без телевизора?
– Нормально. Много читаю. Хожу в кинотеатры.
– Вот как! А я уже лет десять нигде не был. От Грызунова ушли? – без перехода спросил Еремин.
– На следующий день рассчитали.
– Хозяин сам рассчитывал?
– Да. Он позвонил мне утром, чтобы я приехала к нему в офис. Там и рассчитался со мной.
– Как он выглядел? Ничего странного не заметили?
– Все так же был убит горем.
– Не спросили, сообщил он жене о случившемся или нет?
– Это не мое дело. Разве о таком спрашивают?
– Да-да, конечно, – согласился следователь. – А вы знаете, что жена Грызунова погибла?
– Читала в газете.
Он думал произвести впечатление, но ее зеленые глаза хранили спокойствие.
– Что вы думаете по этому поводу?
– А что тут особо думать? Автокатастрофа. Несчастный случай. Вдвойне не повезло Сергею Анатольевичу.
Ему показалось, что последнюю фразу она произнесла с усмешкой, однако на лице ее в полной мере присутствовало скорбное сочувствие. И Константин решил, что ему послышалось.
– А о судьбе охранников вы что-нибудь знаете?
– Того, что задушил мальчика?
– И о втором тоже…
– Нет. Признаться, даже не интересовалась. Судьба убийцы мне неинтересна. И никогда не вызывает жалости. Преступников надо карать. Вы другого мнения?
– А если вместо преступника карают невинного, как тогда быть?
– Вы считаете…
– Я в этом уверен хотя бы потому, что дело не довели до суда. Парень умер от передозировки снотворного в психолечебнице, куда его отправили для проведения судмедэкспертизы. А второй охранник вышел утром из дома в поисках работы и бесследно пропал.
– Какие страшные вещи вы говорите!
Испуг в ее глазах был неподдельным.
– Да, милая Оля, и вас я не чаял увидеть в живых, после того как ваш телефон замолчал. Но, слава Богу, все обошлось!
– Как знать. Может, меня ищут, чтобы придушить.
– Уже бы свершилось.
– Мой нынешний адрес не известен никому, кроме мамы. А мама живет далеко от Москвы.
– За два месяца вас обязательно бы разыскали. Просто те двое располагали определенной информацией. В то раннее утро, когда убили мальчика, они охраняли дом. А вы появились намного позже. И ничего об этом знать не можете. И никого не подозреваете. Ведь так?
Девушка кивнула в знак согласия.
– Вы тоже поверили в версию психически ненормального охранника? Значит, отношения внутри семейства складывались так, что ни на кого из них подозрение не могло упасть?
– Да-да, – подтвердила гувернантка. – И отец и мать любили Сашу. Просто души в нем не чаяли. Им, правда, некогда было заниматься его воспитанием, но когда у людей есть средства…
– Вот мы и опять вернулись к вам, – подытожил Еремин. – У людей есть средства. Они нанимают гувернантку и кухарку. И еще два раза в неделю приходит загадочная горничная.
– Почему загадочная?
– Для меня загадочная, потому что Грызунов не пожелал мне ее показать. Итак, мы имеем еще трех женщин. У всех алиби. Правда, не проверенные мной. Мне слишком быстро отказали от дома, чтобы успел что-то проверить. А между тем мой эксперт обнаружил неизвестные дамские отпечатки в детской и в супружеской спальне. Грызунов сослался на горничную. Заколдованный круг.
Он раскрыл перед ней все карты. Ольга сидела задумчивая и напуганная.
– Зачем вам все это? – спросила вдруг она.
– Чтобы восторжествовала истина! – прикинулся он чистым, без примеси корысти правдолюбцем.
– Она когда-нибудь торжествовала?
– Тем более пора. Как вы думаете, рассчитал Грызунов горничную?
Ольга пожала плечами.
– Позвоните Зинаиде Ивановне. Она всегда в курсе последних событий.
– Кто это?
– Кухарка Грызунова. Забыли?
Сыщик и в самом деле выпустил из виду эту злую старую грымзу.
– Тут есть одно «но». Зинаида Ивановна обязательно доложит о моем звонке хозяину. А мне бы не хотелось портить ему кровь. В каких вы были отношениях с кухаркой?
– Вы хотите, чтобы я ей позвонила? – догадалась гувернантка. – Значит, Сергея Анатольевича щадите, а меня вам не жалко?
– Здорово вы меня уели! – засмеялся Константин. – Что ж, нет так нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40