В киоске я купил все газеты, которые там нашлись, и, вернувшись в номер, принялся за чтение.
Газетчики-таки порезвились по поводу взрыва в квартире Изабел. Как и предполагал Артур, значительных новостей в тот день не оказалось, и прелестное личико Изабел красовалось на первых полосах почти всех газет. Она сама по поводу происшедшего не распространялась. Нет, у неё нет ни малейшего представления о том, кому принадлежит эта дурацкая затея. Нет, врагов у неё нет - ни одного. Любовника тоже нет, можете не верить, но это правда.
Я лег и проспал около часу, а когда проснулся, пора было идти на свидание. За ужином я рассказал Изабел о Мюллере.
- Микрофильм должен все объяснить, - предположил я, - Он содержит ключ к этой загадке. Не думаю, что Таллар задумал обвести меня вокруг пальца.
Когда принесли кофе, Изабел сказала:
- Хорошо бы зайти к тебе в отель и заняться любовью.
- Нравится воображать себя шлюхой?
- Вот именно. Чулки снимать не буду.
Так мы и поступили, убежав хоть не надолго от всех забот.
На следующее утро в десять ко мне в отель явился Баум. И привел с собой румяного молодого человека.
- Это Жан - мой помощник.
Жан принес большой портфель. Они уселись в кресла, я расположился на кровати, больше негде было. Баум жестом велел своему помощнику открыть портфель, и тот явил на свет объемистый конверт, из которого Баум вытряхнул пачку фотографий и протянул мне.
Все как один арабы - сильно обросшие и вовсе без волос. Снимки размыты - их делали прямо на улице во время уличных беспорядков: иные корчат гримасы в объектив.
Я внимательно рассмотрел снимки и вернул Бауму: никого не узнал.
- Ничего не поделаешь, - вздохнул он, - На удачу я особо и не рассчитывал. На машине, в которой вас увезли силком, номер министерской серии, но такого именно не существует. Выходит, номера поменяли, и тот, кто это сделал, не новичок в подобных делах.
- Два прокола за одно утро - не очень-то удачное начало.
- Не расстраивайтесь, - сказал Баум, - Может, нам ещё повезет сегодня.
Жан снова открыл портфель. И на сей раз извлек сложенную карту Парижа и какую-то папку. Расстелил карту на столе и вытащил из папки лист бумаги. Затем принялся объяснять:
- Я раздобыл график движения поездов метро - к этому мы ещё вернемся, - сказал он. - Приняв во внимание ваше суждение о расстоянии до Эйфелевой башни и сделав к нему определенную поправку, я наметил круг радиусом полтора километра, а не километр, как мы считали раньше. Интерес для нас представляют те отрезки линий метро, которые находятся внутри круга, но не ближе, скажем, восьмисот метров к Эйфелевой башне. Итак, я вычерчиваю второй круг внутри первого - и вот это пространство между ними надлежит обследовать.
Он разгладил карту рукой и продолжал:
- Шум проходящих поездов доходил до вас с расстояния двадцати пяти ну, допустим, тридцати метров, так что нас может интересовать только шестидесятиметровая полоса вдоль линий метро в пространстве между этими двумя кругами.
- Каких именно линий? - задал вопрос Баум.
- В управлении метро помогли установить эти линии. Мы исключили из списка линию шесть - "Этуаль - Насьон"; на данном участке в это время дня поезда ходят редко. И та линия, где на этом отрезке поезда выныривают на поверхность, нам тоже не подходит. Стало быть, остались линии восемь, девять и десять: "Севр - Монтре", "Балар - Кретей" и "Отей - вокзал Аустерлиц". Я заштриховал на карте шестидесятиметровую полосу вдоль этих линий. Вы, вероятно, знаете, месье, что в Париже линии метро проложены параллельно крупным наземным магистралям. Таким образом, мы наметили несколько мест в седьмом, восьмом, девятом, пятнадцатом и шестнадцатом округах - общей площадью четыре с половиной километра. Не так уж много.
Я внимательно посмотрел на карту - заштрихованные участки находились главным образом на Левом берегу. Даже урезанное до такого состояния пространство выглядело обескураживающе: сколько же времени уйдет на поиски проклятого дома!
Однако Жан ещё не закончил:
- Я выделил те улицы, которые ведут к Эйфелевой башне. Они отмечены красным. На этих четырех километрах их сорок девять. Вы слышали шум проезжающих машин в восемь утра - стало быть, те улицы, по которым нет сквозного движения, исключаем.
- Один из моих сотрудников начал обход этих улиц рано утром. Пешком это единственная возможность. Жан сейчас составит ему компанию.
- За сегодняшний и завтрашний день все обойдем, - пообещал Жан, складывая карту.
- Действуй! - подбодрил его Баум. Когда за Жаном закрылась дверь, Баум повернулся ко мне:
- Ну, как там в Кельне?
Когда я говорил ему, что собираюсь в Германию, то Кельн не упоминал.
- Это вам майор доложил, что я был в Кельне?
Баум взглянул на меня с изумлением, но тут же рассмеялся:
- Он и правда похож на военного. Только вовсе он не майор.
- Зачем вы за мной следите, да ещё в открытую?
- Просто приглядываю за вами. Вам ведь угрожает опасность, а сами вы не склонны беречься. Ну и мне интересно стало, что это вас потянуло в Кельн, когда у нас с вами и в Париже дел полно. Чей это, к примеру, адрес Леопольдштрассе, 34?
- Одного субъекта по имени Мюллер.
- Мюллеров в Германии пруд пруди.
- Иоханнес Мюллер, из Лионского департамента СД, служил при Барбье.
- Я думал, он умер давно...
- А он жив себе. Я его повидал, и теперь у меня есть одна микропленка, которую я бы охотно посмотрел вместе с вами.
- Тогда едем в Archves Nationales - Национальный архив, - поспешно сказал Баум, - Моя машина внизу. По пути расскажете, кто такой Р. Брансон...
Пока мы по мосту Понт-неф пересекали Сену, я успел рассказать ему о Брансоне, изменив все факты, кроме адреса "Родез, до востребования", поскольку Бауму все равно он был известен от биржевого маклера.
- Имя "Брансон" я узнал от Пабджоя, - сказал я, - и он же назвал мне биржевого маклера - Робертон. Понятия не имею, откуда ему известны эти люди. Я даже не предполагал, что они связаны с делом Маршана. С Пабджоем вечные проблемы, - пожаловался я, - Скрытен до абсурда. На уровне психоза.
Баум внимательно следил за уличным движением и заговорил только, когда мы добрались до места:
- Надеюсь, между нами установилось взаимное доверие, - казалось, он целиком занят выбором места для парковки.
- Разумеется, - бодро подтвердил я.
В архиве он заказал микрофильм лекций по Римскому праву. Заодно нам дали проектор. Я достал из кармана три отрезка пленки и первый из них, помеченный как J-1, заправил в проектор. На экране появилось изображение плотно исписанной страницы. Баум навел изображение на фокус, и слова стали различимы. Сверху стояло: "Служба безопасности Абвера, Лион".
"Я, Андре Маршан, настоящим подтверждаю факт моего сотрудничества со службами Третьего Рейха в установлении законности и порядка на оккупированной территории Франции и в выявлении и предании суду засланных из Лондона агентов-голлистов и членов прочих нелегальных террористических организаций.
Подписано без всякого принуждения по собственной воле 19 января 1943 года в 16. 00 в помещении Абвера,
Андре Маршан".
- Почерк Маршана - похоже, это не подделка, - возбужденно сказал Баум, - Посмотрим дальше.
Второй просмотренный нами отрезок пленки явил собой точную копию предыдущего, но фамилия была другая - Бракони Рауль. Третий оказался памяткой, выпущенной штаб-квартирой Парижского гестапо - это был секретный в свое время документ, призывавший французских военных и союзников организовывать отряды сопротивления на местах. Под документом стояла дата 2 июля 1944 г. и назывался источник: "Летучая мышь".
- Подпольная кличка Маршана, - объяснил я, - Ее придумали вместе Мюллер и Барбье. Если верить Маршану, сам генерал Оберг знал Маршана под этим именем. Маршан был не просто тайным информатором - он поставлял информацию Кальтенбруннеру, который на её основании составлял отчеты для фюрера.
Пока мы не вышли из архива, Баум молчал.
- Значит, Маршан был агентом гестапо, - сказал он наконец, - Наше досье, даже если бы все страницы были целы, гроша ломаного не стоит по сравнению с тем, что мы сейчас видели. Подделка исключена: множество косвенных улик говорят о том же самом. Однако, друг мой, не доказано, что Маршан оставался агентом иностранных разведок и после войны. Мы-то с вами, конечно, в этом уверены, но кому интересно наше мнение? Документы, которые вы добыли, конечно, представляют интерес, однако принадлежат истории. Если бы мы отыскали людей, которые столь настойчиво преследуют вас, то они бы дали нам ключ к загадке.
Вероятно, читателя интересует, почему в тот момент я не посвятил Баума в историю Бракони - другими словами, почему скрыл от него важнейшее звено в цепи, доказательство того, что и после войны Маршан продолжал свою агентурную деятельность. Иначе чего ради он постоянно наведывался в Конш, поддерживал контакты с Бракони? Дело в том, что если бы я рассказал Бауму о Бракони и о том, что обнаружилось у него в сарае, то неизбежно всплыла бы моя роль: охотник за шпионами на французской территории. Несомненно, Баум, будучи высокого ранга сотрудником контрразведки, обязан был мне противодействовать. Как минимум, сообщить обо всем Вавру. И тут начался бы грандиозный скандал на уровне министерств. Я едва не попался, когда речь зашла о Р. Брансоне, и он, конечно, не поверил моей выдумке. Так что о Бракони я счел за лучшее вообще умолчать - по крайней мере, до поры до времени.
После обеда я позвонил Анни Дюпюи по тому номеру, что она мне дала. Никто не ответил. В тот день я звонил ещё несколько раз - последний раз в девять вечера. Наутро проверил номер по справочно-телефонной книге - он оказался правильным. Проверил, исправна ли линия. Телефон упорно не отвечал и я понял, что зря трачу время. Найдя на карте улицу Безу - недалеко от Порт-д-Орлеан - я отправился туда. Вышел из такси за квартал, метров двести шел пешком. Дом под номером шесть оказался скромным, старомодным. Квартир в нем немного - я решил не беспокоить консьержку.
На каждом этаже две квартиры. Стало быть, всего двенадцать. Почти на всех дверях таблички, но фамилии Дюпюи нет. Из-за безымянной двери на втором этаже явственно доносились звуки семейной ссоры: не то. Следующая дверь без таблички - этажом выше. Я позвонил. Раздались шаги, скрипнула отодвигаемая задвижка. Выглянул пожилой негр в халате. За его спиной смутно маячила темнокожая женщина.
- Прошу прощения, - сказал я, - Мне нужен господин Янсон.
- Вы ошиблись. Наша фамилия Оби, никакого Янсона здесь нет.
Пришлось подняться на пятый - тут находилась последняя из безымянных дверей. На звонок никто не вышел. Я осмотрел замок - краска вокруг него явно повреждена, оголившаяся деревянная поверхность свежая. Тут орудовал эксперт - и совсем недавно. Я попытался открыть дверь - не тут то было. На полу лежал коврик, я приподнял его в слабой надежде, что под ним может оказаться ключ. Ключа не было - но, когда я нагнулся, из-под двери на меня пахнуло знакомым сладковато-удушливым запахом. Нагнулся ещё раз - сомнений не было...
Все попытки открыть дверь были тщетны - она не поддавалась. Придется побеспокоить соседей, если они есть. Я отошел подальше и со всего маху ударил плечом. Предыдущие старания все же сделали свое дело - раздался громкий треск, дверь распахнулась. За ней царила тьма, я пошарил по стене, нашел выключатель. Лампа осветила тесный пустой холл. На полу под вешалкой валялось упавшее пальто. Запах смерти был невыносим, пришлось вернуться на лестничную клетку. Здесь я перевел дух и снова ринулся в квартиру. Поспешно миновал холл. Отворил окно, подышал. Вернулся в холл - сюда выходили ещё три двери, две из них стояли открытыми: за одной маленькая кухня, за второй ванная. Включив повсюду свет, я обнаружил полный хаос. В гостиной подушки и вся мягкая мебель буквально растерзаны, все, что могло упасть, повалено, даже тяжелый с виду шкаф опрокинут. На полу в кухне пакеты с продуктами, холодильник настежь, из крана капает вода.
Открывая кухонное окно, я поймал себя на мысли, что оттягиваю момент, когда придется-таки войти в спальню и увидеть то, что мне меньше всего хотелось бы видеть. В ванной я намочил под краном носовой платок и плотно закрыл им нос и рот. Здесь тоже все было свалено, по полу рассыпались какие-то таблетки. Обнаружив флакон с одеколоном, я побрызгал на платок, и, наконец, шагнул в спальню и зажег свет.
Анни Дюпюи лежала на полу, одетая. Одна нога неловко подвернута. Рот заткнут полотенцем - ей, должно быть, впихнули его прямо в глотку, о причине смерти гадать не приходилось. Лицо неузнаваемо: вспухшее, в пятнах, и только блестящие черные волосы свидетельствовали, что эта та самая женщина, с которой я беседовал за столиком в "Колизее". Тогда она неумеренно пила, сердилась и готова была вцепиться в меня ногтями. Тот, кто убил её недели две назад, знал, что она готова рассказать мне нечто опасное для него, для убийцы.
Я заставил себя подойти ближе и, нагнувшись, взглянул на её шею. Слева было родимое пятно размером с пятак - при встрече я его не заметил. Вот для чего был предназначен шифоновый шарфик.
В спальне царил все тот же беспорядок. Ящики из шкафа вывернуты на пол, постельное белье сброшено, матрас располосован. Хлопья пыли поползли по полу: сквозняк. Отравленный воздух квартиры уже не столь неподвижен. Если Анни Дюпюи и утаила от меня что-то - никогда я об этом не узнаю. Если что-то тайное хранила в своем доме - этого тоже теперь не найти.
Подобрав с пола какую-то тряпку, я старательно протер все, к чему прикасался. Закрыл двери и окна, выключил повсюду свет. Входная дверь плотно не прикрывалась, пришлось заткнуть между створками сложенный в несколько раз клок газеты. Покинув этот жуткий дом, я выпил коньяку в соседнем баре - чтобы прийти в себя и убедиться, что за мной не следят. Одеколон помог лишь отчасти - вся моя одежда пропиталась страшным запахом смерти...
Утром я позвонил в префектуру четвертого округа и, представившись месье Дюпоном из дома номер шесть по улице Безу, сообщил, что дама с пятого этажа давно не показывается, а из её квартиры по всему зданию распространяется странный запах. В ту самую минуту, когда я положил трубку, отворилась дверь и вошла Изабел.
- Боюсь, я тебя не обрадую, - сказала она, - Скучное сообщение: Эндрью просил передать, что сегодня в Париж прибывает Хенк, твоя встреча с ним назначена на пять. В баре отеля "Континенталь".
- Ладно, буду, - сказал я.
Когда я пришел в "Континенталь", Хенк Мант уже восседал в глубоком кресле с бокалом какого-то зелья в руках.
- Приятно повидать тебя, Чарли, - приветствовал он меня. - Я тут по делам, решил заодно узнать, как там продвигается дело Маршана.
- Медленно, - я заказал шотландский виски с водой, - Продвигалось бы быстрее, если бы не помешал ряд странных происшествий.
- Да ну! Каких, например?
Внимание Хенка делилось поровну между мной и остальными посетителями бара. Я давно заметил, что в общественных местах он настораживается, будто опасаясь внезапного нападения.
- Исчезло несколько важных документов как раз тогда, когда мне понадобились.
Хенк уставился на двух мужчин, которые заглянули было в бар, но тут же ушли. Один из них - коротышка с военной выправкой - был мне знаком.
- Продолжай, - бросил Хенк небрежно.
- Документы. Исчезли. Внезапно.
- А к чему они относились? Где это случилось?
- В Целендорфе. А кое-что исчезло в ДСТ. Но больше в Целендорфе.
- Любопытно, - произнес он медленно, - Что за бумаги?
Я объяснил и добавил, что только на прошлой неделе они понадобились зачем-то Уолту Вейли.
- А я-то полагал, что занимаюсь делом Маршана в одиночку.
- Конечно, Чарли, ты прав, в толк не возьму, зачем этот сукин сын Уолт забрал документы.
- Зато я знаю. Хенк допил свое зелье и подозвал официанта. Я дал ему время поразмыслить над моими словами.
- От меня Уолт никаких инструкций не получал, поверь, старина, - Хенк дружески похлопал по руке, однако глаза отвел, - Из Берлина даже не сочли нужным поставить меня в известность. Нам с тобой обоим просто плюнули в рожу, - это прозвучало убедительно, но меня отнюдь не убедило.
- Чепуха, Хенк. Придумай что-нибудь еще.
- Факт тот, Чарли, что местные резиденты часто вмешиваются не в свое дело, - начал он, не отрывая глаз от вновь вошедшей компании, усаживающейся за соседний столик, - Их не удержишь, если прослышат, что запахло жареным. Лондон и Париж своих предупредили во время, а вот из Ленгли в Берлин указание могло и не дойти, - он норовил представить произошедшее, как малозначительный административный просчет.
- Хенк, ты мошенник, - сказал я, - Не лишенный обаяния, признаю, - но все же мошенник. Брось ты ходить за мной по пятам, а то перестану отчитываться перед своим начальством и ты же окажешься в дураках: где ты получишь информацию? Пожалеешь: я уверен, что дело Маршана - как раз то, что наш общий приятель Пабджой назвал бы "ситуацией".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Газетчики-таки порезвились по поводу взрыва в квартире Изабел. Как и предполагал Артур, значительных новостей в тот день не оказалось, и прелестное личико Изабел красовалось на первых полосах почти всех газет. Она сама по поводу происшедшего не распространялась. Нет, у неё нет ни малейшего представления о том, кому принадлежит эта дурацкая затея. Нет, врагов у неё нет - ни одного. Любовника тоже нет, можете не верить, но это правда.
Я лег и проспал около часу, а когда проснулся, пора было идти на свидание. За ужином я рассказал Изабел о Мюллере.
- Микрофильм должен все объяснить, - предположил я, - Он содержит ключ к этой загадке. Не думаю, что Таллар задумал обвести меня вокруг пальца.
Когда принесли кофе, Изабел сказала:
- Хорошо бы зайти к тебе в отель и заняться любовью.
- Нравится воображать себя шлюхой?
- Вот именно. Чулки снимать не буду.
Так мы и поступили, убежав хоть не надолго от всех забот.
На следующее утро в десять ко мне в отель явился Баум. И привел с собой румяного молодого человека.
- Это Жан - мой помощник.
Жан принес большой портфель. Они уселись в кресла, я расположился на кровати, больше негде было. Баум жестом велел своему помощнику открыть портфель, и тот явил на свет объемистый конверт, из которого Баум вытряхнул пачку фотографий и протянул мне.
Все как один арабы - сильно обросшие и вовсе без волос. Снимки размыты - их делали прямо на улице во время уличных беспорядков: иные корчат гримасы в объектив.
Я внимательно рассмотрел снимки и вернул Бауму: никого не узнал.
- Ничего не поделаешь, - вздохнул он, - На удачу я особо и не рассчитывал. На машине, в которой вас увезли силком, номер министерской серии, но такого именно не существует. Выходит, номера поменяли, и тот, кто это сделал, не новичок в подобных делах.
- Два прокола за одно утро - не очень-то удачное начало.
- Не расстраивайтесь, - сказал Баум, - Может, нам ещё повезет сегодня.
Жан снова открыл портфель. И на сей раз извлек сложенную карту Парижа и какую-то папку. Расстелил карту на столе и вытащил из папки лист бумаги. Затем принялся объяснять:
- Я раздобыл график движения поездов метро - к этому мы ещё вернемся, - сказал он. - Приняв во внимание ваше суждение о расстоянии до Эйфелевой башни и сделав к нему определенную поправку, я наметил круг радиусом полтора километра, а не километр, как мы считали раньше. Интерес для нас представляют те отрезки линий метро, которые находятся внутри круга, но не ближе, скажем, восьмисот метров к Эйфелевой башне. Итак, я вычерчиваю второй круг внутри первого - и вот это пространство между ними надлежит обследовать.
Он разгладил карту рукой и продолжал:
- Шум проходящих поездов доходил до вас с расстояния двадцати пяти ну, допустим, тридцати метров, так что нас может интересовать только шестидесятиметровая полоса вдоль линий метро в пространстве между этими двумя кругами.
- Каких именно линий? - задал вопрос Баум.
- В управлении метро помогли установить эти линии. Мы исключили из списка линию шесть - "Этуаль - Насьон"; на данном участке в это время дня поезда ходят редко. И та линия, где на этом отрезке поезда выныривают на поверхность, нам тоже не подходит. Стало быть, остались линии восемь, девять и десять: "Севр - Монтре", "Балар - Кретей" и "Отей - вокзал Аустерлиц". Я заштриховал на карте шестидесятиметровую полосу вдоль этих линий. Вы, вероятно, знаете, месье, что в Париже линии метро проложены параллельно крупным наземным магистралям. Таким образом, мы наметили несколько мест в седьмом, восьмом, девятом, пятнадцатом и шестнадцатом округах - общей площадью четыре с половиной километра. Не так уж много.
Я внимательно посмотрел на карту - заштрихованные участки находились главным образом на Левом берегу. Даже урезанное до такого состояния пространство выглядело обескураживающе: сколько же времени уйдет на поиски проклятого дома!
Однако Жан ещё не закончил:
- Я выделил те улицы, которые ведут к Эйфелевой башне. Они отмечены красным. На этих четырех километрах их сорок девять. Вы слышали шум проезжающих машин в восемь утра - стало быть, те улицы, по которым нет сквозного движения, исключаем.
- Один из моих сотрудников начал обход этих улиц рано утром. Пешком это единственная возможность. Жан сейчас составит ему компанию.
- За сегодняшний и завтрашний день все обойдем, - пообещал Жан, складывая карту.
- Действуй! - подбодрил его Баум. Когда за Жаном закрылась дверь, Баум повернулся ко мне:
- Ну, как там в Кельне?
Когда я говорил ему, что собираюсь в Германию, то Кельн не упоминал.
- Это вам майор доложил, что я был в Кельне?
Баум взглянул на меня с изумлением, но тут же рассмеялся:
- Он и правда похож на военного. Только вовсе он не майор.
- Зачем вы за мной следите, да ещё в открытую?
- Просто приглядываю за вами. Вам ведь угрожает опасность, а сами вы не склонны беречься. Ну и мне интересно стало, что это вас потянуло в Кельн, когда у нас с вами и в Париже дел полно. Чей это, к примеру, адрес Леопольдштрассе, 34?
- Одного субъекта по имени Мюллер.
- Мюллеров в Германии пруд пруди.
- Иоханнес Мюллер, из Лионского департамента СД, служил при Барбье.
- Я думал, он умер давно...
- А он жив себе. Я его повидал, и теперь у меня есть одна микропленка, которую я бы охотно посмотрел вместе с вами.
- Тогда едем в Archves Nationales - Национальный архив, - поспешно сказал Баум, - Моя машина внизу. По пути расскажете, кто такой Р. Брансон...
Пока мы по мосту Понт-неф пересекали Сену, я успел рассказать ему о Брансоне, изменив все факты, кроме адреса "Родез, до востребования", поскольку Бауму все равно он был известен от биржевого маклера.
- Имя "Брансон" я узнал от Пабджоя, - сказал я, - и он же назвал мне биржевого маклера - Робертон. Понятия не имею, откуда ему известны эти люди. Я даже не предполагал, что они связаны с делом Маршана. С Пабджоем вечные проблемы, - пожаловался я, - Скрытен до абсурда. На уровне психоза.
Баум внимательно следил за уличным движением и заговорил только, когда мы добрались до места:
- Надеюсь, между нами установилось взаимное доверие, - казалось, он целиком занят выбором места для парковки.
- Разумеется, - бодро подтвердил я.
В архиве он заказал микрофильм лекций по Римскому праву. Заодно нам дали проектор. Я достал из кармана три отрезка пленки и первый из них, помеченный как J-1, заправил в проектор. На экране появилось изображение плотно исписанной страницы. Баум навел изображение на фокус, и слова стали различимы. Сверху стояло: "Служба безопасности Абвера, Лион".
"Я, Андре Маршан, настоящим подтверждаю факт моего сотрудничества со службами Третьего Рейха в установлении законности и порядка на оккупированной территории Франции и в выявлении и предании суду засланных из Лондона агентов-голлистов и членов прочих нелегальных террористических организаций.
Подписано без всякого принуждения по собственной воле 19 января 1943 года в 16. 00 в помещении Абвера,
Андре Маршан".
- Почерк Маршана - похоже, это не подделка, - возбужденно сказал Баум, - Посмотрим дальше.
Второй просмотренный нами отрезок пленки явил собой точную копию предыдущего, но фамилия была другая - Бракони Рауль. Третий оказался памяткой, выпущенной штаб-квартирой Парижского гестапо - это был секретный в свое время документ, призывавший французских военных и союзников организовывать отряды сопротивления на местах. Под документом стояла дата 2 июля 1944 г. и назывался источник: "Летучая мышь".
- Подпольная кличка Маршана, - объяснил я, - Ее придумали вместе Мюллер и Барбье. Если верить Маршану, сам генерал Оберг знал Маршана под этим именем. Маршан был не просто тайным информатором - он поставлял информацию Кальтенбруннеру, который на её основании составлял отчеты для фюрера.
Пока мы не вышли из архива, Баум молчал.
- Значит, Маршан был агентом гестапо, - сказал он наконец, - Наше досье, даже если бы все страницы были целы, гроша ломаного не стоит по сравнению с тем, что мы сейчас видели. Подделка исключена: множество косвенных улик говорят о том же самом. Однако, друг мой, не доказано, что Маршан оставался агентом иностранных разведок и после войны. Мы-то с вами, конечно, в этом уверены, но кому интересно наше мнение? Документы, которые вы добыли, конечно, представляют интерес, однако принадлежат истории. Если бы мы отыскали людей, которые столь настойчиво преследуют вас, то они бы дали нам ключ к загадке.
Вероятно, читателя интересует, почему в тот момент я не посвятил Баума в историю Бракони - другими словами, почему скрыл от него важнейшее звено в цепи, доказательство того, что и после войны Маршан продолжал свою агентурную деятельность. Иначе чего ради он постоянно наведывался в Конш, поддерживал контакты с Бракони? Дело в том, что если бы я рассказал Бауму о Бракони и о том, что обнаружилось у него в сарае, то неизбежно всплыла бы моя роль: охотник за шпионами на французской территории. Несомненно, Баум, будучи высокого ранга сотрудником контрразведки, обязан был мне противодействовать. Как минимум, сообщить обо всем Вавру. И тут начался бы грандиозный скандал на уровне министерств. Я едва не попался, когда речь зашла о Р. Брансоне, и он, конечно, не поверил моей выдумке. Так что о Бракони я счел за лучшее вообще умолчать - по крайней мере, до поры до времени.
После обеда я позвонил Анни Дюпюи по тому номеру, что она мне дала. Никто не ответил. В тот день я звонил ещё несколько раз - последний раз в девять вечера. Наутро проверил номер по справочно-телефонной книге - он оказался правильным. Проверил, исправна ли линия. Телефон упорно не отвечал и я понял, что зря трачу время. Найдя на карте улицу Безу - недалеко от Порт-д-Орлеан - я отправился туда. Вышел из такси за квартал, метров двести шел пешком. Дом под номером шесть оказался скромным, старомодным. Квартир в нем немного - я решил не беспокоить консьержку.
На каждом этаже две квартиры. Стало быть, всего двенадцать. Почти на всех дверях таблички, но фамилии Дюпюи нет. Из-за безымянной двери на втором этаже явственно доносились звуки семейной ссоры: не то. Следующая дверь без таблички - этажом выше. Я позвонил. Раздались шаги, скрипнула отодвигаемая задвижка. Выглянул пожилой негр в халате. За его спиной смутно маячила темнокожая женщина.
- Прошу прощения, - сказал я, - Мне нужен господин Янсон.
- Вы ошиблись. Наша фамилия Оби, никакого Янсона здесь нет.
Пришлось подняться на пятый - тут находилась последняя из безымянных дверей. На звонок никто не вышел. Я осмотрел замок - краска вокруг него явно повреждена, оголившаяся деревянная поверхность свежая. Тут орудовал эксперт - и совсем недавно. Я попытался открыть дверь - не тут то было. На полу лежал коврик, я приподнял его в слабой надежде, что под ним может оказаться ключ. Ключа не было - но, когда я нагнулся, из-под двери на меня пахнуло знакомым сладковато-удушливым запахом. Нагнулся ещё раз - сомнений не было...
Все попытки открыть дверь были тщетны - она не поддавалась. Придется побеспокоить соседей, если они есть. Я отошел подальше и со всего маху ударил плечом. Предыдущие старания все же сделали свое дело - раздался громкий треск, дверь распахнулась. За ней царила тьма, я пошарил по стене, нашел выключатель. Лампа осветила тесный пустой холл. На полу под вешалкой валялось упавшее пальто. Запах смерти был невыносим, пришлось вернуться на лестничную клетку. Здесь я перевел дух и снова ринулся в квартиру. Поспешно миновал холл. Отворил окно, подышал. Вернулся в холл - сюда выходили ещё три двери, две из них стояли открытыми: за одной маленькая кухня, за второй ванная. Включив повсюду свет, я обнаружил полный хаос. В гостиной подушки и вся мягкая мебель буквально растерзаны, все, что могло упасть, повалено, даже тяжелый с виду шкаф опрокинут. На полу в кухне пакеты с продуктами, холодильник настежь, из крана капает вода.
Открывая кухонное окно, я поймал себя на мысли, что оттягиваю момент, когда придется-таки войти в спальню и увидеть то, что мне меньше всего хотелось бы видеть. В ванной я намочил под краном носовой платок и плотно закрыл им нос и рот. Здесь тоже все было свалено, по полу рассыпались какие-то таблетки. Обнаружив флакон с одеколоном, я побрызгал на платок, и, наконец, шагнул в спальню и зажег свет.
Анни Дюпюи лежала на полу, одетая. Одна нога неловко подвернута. Рот заткнут полотенцем - ей, должно быть, впихнули его прямо в глотку, о причине смерти гадать не приходилось. Лицо неузнаваемо: вспухшее, в пятнах, и только блестящие черные волосы свидетельствовали, что эта та самая женщина, с которой я беседовал за столиком в "Колизее". Тогда она неумеренно пила, сердилась и готова была вцепиться в меня ногтями. Тот, кто убил её недели две назад, знал, что она готова рассказать мне нечто опасное для него, для убийцы.
Я заставил себя подойти ближе и, нагнувшись, взглянул на её шею. Слева было родимое пятно размером с пятак - при встрече я его не заметил. Вот для чего был предназначен шифоновый шарфик.
В спальне царил все тот же беспорядок. Ящики из шкафа вывернуты на пол, постельное белье сброшено, матрас располосован. Хлопья пыли поползли по полу: сквозняк. Отравленный воздух квартиры уже не столь неподвижен. Если Анни Дюпюи и утаила от меня что-то - никогда я об этом не узнаю. Если что-то тайное хранила в своем доме - этого тоже теперь не найти.
Подобрав с пола какую-то тряпку, я старательно протер все, к чему прикасался. Закрыл двери и окна, выключил повсюду свет. Входная дверь плотно не прикрывалась, пришлось заткнуть между створками сложенный в несколько раз клок газеты. Покинув этот жуткий дом, я выпил коньяку в соседнем баре - чтобы прийти в себя и убедиться, что за мной не следят. Одеколон помог лишь отчасти - вся моя одежда пропиталась страшным запахом смерти...
Утром я позвонил в префектуру четвертого округа и, представившись месье Дюпоном из дома номер шесть по улице Безу, сообщил, что дама с пятого этажа давно не показывается, а из её квартиры по всему зданию распространяется странный запах. В ту самую минуту, когда я положил трубку, отворилась дверь и вошла Изабел.
- Боюсь, я тебя не обрадую, - сказала она, - Скучное сообщение: Эндрью просил передать, что сегодня в Париж прибывает Хенк, твоя встреча с ним назначена на пять. В баре отеля "Континенталь".
- Ладно, буду, - сказал я.
Когда я пришел в "Континенталь", Хенк Мант уже восседал в глубоком кресле с бокалом какого-то зелья в руках.
- Приятно повидать тебя, Чарли, - приветствовал он меня. - Я тут по делам, решил заодно узнать, как там продвигается дело Маршана.
- Медленно, - я заказал шотландский виски с водой, - Продвигалось бы быстрее, если бы не помешал ряд странных происшествий.
- Да ну! Каких, например?
Внимание Хенка делилось поровну между мной и остальными посетителями бара. Я давно заметил, что в общественных местах он настораживается, будто опасаясь внезапного нападения.
- Исчезло несколько важных документов как раз тогда, когда мне понадобились.
Хенк уставился на двух мужчин, которые заглянули было в бар, но тут же ушли. Один из них - коротышка с военной выправкой - был мне знаком.
- Продолжай, - бросил Хенк небрежно.
- Документы. Исчезли. Внезапно.
- А к чему они относились? Где это случилось?
- В Целендорфе. А кое-что исчезло в ДСТ. Но больше в Целендорфе.
- Любопытно, - произнес он медленно, - Что за бумаги?
Я объяснил и добавил, что только на прошлой неделе они понадобились зачем-то Уолту Вейли.
- А я-то полагал, что занимаюсь делом Маршана в одиночку.
- Конечно, Чарли, ты прав, в толк не возьму, зачем этот сукин сын Уолт забрал документы.
- Зато я знаю. Хенк допил свое зелье и подозвал официанта. Я дал ему время поразмыслить над моими словами.
- От меня Уолт никаких инструкций не получал, поверь, старина, - Хенк дружески похлопал по руке, однако глаза отвел, - Из Берлина даже не сочли нужным поставить меня в известность. Нам с тобой обоим просто плюнули в рожу, - это прозвучало убедительно, но меня отнюдь не убедило.
- Чепуха, Хенк. Придумай что-нибудь еще.
- Факт тот, Чарли, что местные резиденты часто вмешиваются не в свое дело, - начал он, не отрывая глаз от вновь вошедшей компании, усаживающейся за соседний столик, - Их не удержишь, если прослышат, что запахло жареным. Лондон и Париж своих предупредили во время, а вот из Ленгли в Берлин указание могло и не дойти, - он норовил представить произошедшее, как малозначительный административный просчет.
- Хенк, ты мошенник, - сказал я, - Не лишенный обаяния, признаю, - но все же мошенник. Брось ты ходить за мной по пятам, а то перестану отчитываться перед своим начальством и ты же окажешься в дураках: где ты получишь информацию? Пожалеешь: я уверен, что дело Маршана - как раз то, что наш общий приятель Пабджой назвал бы "ситуацией".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25