Что-то подсказало ей, что у нее за спиной в дверях стоит отец в своей старомодной полосатой пижаме. Обернувшись, Бритт увидела, что он улыбается. Угрюмое, напряженное выражение исчезло с его лица.– Привет, девочки. Никаких слез в Рождество. Как насчет чашки чаю?
В огромной кровати Дэвид перевернулся на живот и решил, что хочет умереть. В голове у него стучало, во рту было сухо, а самого его знобило. Заставив себя выбраться из постели, он отправился в ванную на поиски, страстно надеясь, что у Логана перепои случались тоже. Было похоже, однако, что, как и во всем остальном, в этом деле Логан получал желаемое, не платя той цены, которую платили простые смертные. «Ферне Бранки» в шкафчике ванной не было, алказельцер – тоже. Нет даже этой новой дряни, как бишь ее, «Раскаивающаяся»? – нет, это подсказывает его нечистая совесть. «Рассасывающая» – так она называется.Осознав, что, если хочет дожить до завтрашнего дня, в чем он, говоря откровенно, уверен не был, ему придется выйти в город и купить какое-нибудь противоядие от нынешнего кошмарного состояния, Дэвид встал. Вычистив зубы мылом – он забыл купить зубную пасту – и прополоскав горло одеколоном, понял, что от него все еще пахнет, как от алкаша с пивоваренного завода, и что если он не побреется, то привратник примет его за бухого бродягу и изгонит из светлого рая Гровенор-хаус.Он медленно оделся, надел свое кашемировое пальто, сунул в портфель две бутылки из-под виски и отправился на поиски мусорного ящика и аптеки. В двух сотнях ярдов вниз по Парк-лейн ему пришло в голову, что сегодня второй день Рождества и все аптеки закрыты. Все еще с пустыми бутылками в портфеле он направился к «Хилтону», движимый верой, что всемирная сеть американских отелей, с уважением относящаяся к жизни, свободе и поискам счастья, непременно должна торговать средствами на случай похмелья.Так оно и оказалось. Прижимая к груди бумажный пакет с парацетамолом, алка-зельцер и декстрозолом, он взял курс на бар, чтобы промыть всю эту гадость стаканчиком «Ферне Бранки».Посреди вестибюля ему на глаза попался газетный киоск, и Дэвид инстинктивно направился к нему, чтобы купить сегодняшний номер «Дейли ньюс». К его досаде, все было распродано, и лишь за пачкой «Дейли мейл» обнаружился последний номер «Ньюс».Только развернув его, он обратил внимание на то, что вся первая страница заляпана огромными снимками крупным планом. Они были нечетки, но Дэвид легко узнал истощенного человека на больничной койке. Еще кучу таких снимков газета обещала на своих внутренних страницах. И Дэвид понял, что с безупречным чувством юмора Джим Джонсон выбрал Рождество для того, чтобы вывесить белый флаг в своей длившейся много месяцев схватке со смертельным вирусом СПИДа.
– Привет, давненько не виделись, – зловеще протянул Логан Грин, на следующее утро войдя в свой кабинет, на этот раз не в сопровождении вездесущего Мика Нормана, и застав там Дэвида, вызывающе взгромоздившегося на угол огромного стола Логана.– А где же Мик? – Глаза Дэвида, настороженные и пристальные, как у завидевшей жертву хищной птицы, и поразительно мало говорившие об излишествах последних трех дней, смотрели прямо в глаза Логану. – Пошел получить белье из прачечной?Логан усмехнулся.– Да, в некотором смысле я дал ему маленькое поручение, – Логан сел, не приглашая Дэвида сделать то же. – Небольшое исследование рынка. Видишь ли, я заметил, что в ближайшем ко мне киоске вчерашний выпуск «Ньюс» разошелся к десяти утра, и мне стало интересно, насколько типична эта ситуация.Он посмотрел на Дэвида, инстинктивно догадываясь, зачем тот оказался здесь.– Конечно, это не самый надежный метод оценки объема продаж, но его результаты наводят на размышления, не правда ли? Они не совсем оправдывают твою трогательную веру в высокие моральные устои великого британского народа, но тем не менее они интересны.– Суть не в том. Этот поступок все равно отвратителен.– Не надо, не надо, Дэвид. Это все мы уже обсудили. Со смертью Джонсона все изменилось. А поскольку тебя не оказалось поблизости, чтобы убедить нас в правильности твоей позиции, то я дал свое личное разрешение на публикацию этих снимков. И попал в десятку. Тираж распродан полностью.Дэвид вздрогнул. Неужели смерть Джима Джонсона оправдывала публикацию этих унизительных и безнравственных снимков, сделанных в последние недели его агонии? Родные Джонсона пытались утверждать, что у него был рак, но когда в каждом газетном киоске продаются газеты с этими снимками, в такую версию мало кто поверит.– Дело в том, что мы пытались найти тебя, но впечатление было такое, что никто не знает, где ты.– Никто и не знал.Логан с интересом посмотрел на него:– Дэвид, если у тебя кризис зрелого возраста, это твое личное дело. Но я не хотел бы, чтобы он протекал в рабочее время.Голос Логана звучал дружески, это был голос доброго дядюшки, дающего хороший совет.Но Дэвид не слушал его. Он думал о том, что меньше полугода назад в том же самом обвинял Лиз, просто потому, что ее жизненные ценности изменились и она пыталась жить в соответствии с ними. И теперь, уже слишком поздно, он наконец понял, за что она сражалась. Теперь он видел так же ясно, как и она, что работа на дерьмо вроде Конрада Маркса или Логана Грина марает и тебя тоже и что ты погиб в тот самый момент, когда начал примирять их ценности со своими.На секунду ему пришло в голову попытаться убедить Логана, что газеты должны проявлять сострадание, но потом он понял, что с таким же успехом можно уговаривать гепарда стать вегетарианцем.Подняв глаза, Дэвид увидел, что Логан наблюдает за ним; инстинкт, а также многолетний опыт чтения мыслей этого человека подсказали, что надо быть настороже. Проявлять симпатию к людям было не в его обычае. Он что-то задумал. И тут вдруг Дэвид понял, почему здесь не было Мика Нормана. Логан хотел говорить с ним с глазу на глаз, потому что собирался уволить его. Скорее всего, для того чтобы взять на его место какого-нибудь сопляка в костюме с иголочки и с моральными принципами спекулянта недвижимостью. Удивительно было только то, что он не догадался об этом раньше.– Чудесно, – Дэвид сам был удивлен спокойствием, с которым говорил. – Я думаю, что смогу отыскать кого-нибудь, кто найдет применение растратившему весь свой порох тридцатипятилетнему редактору.– Это было бы прискорбно.Дэвид всмотрелся в лицо Логана. Что же задумала эта хитрая скотина?– А почему, Логан?– Потому что я как раз собирался предложить тебе работу.– Например? Помощника редактора отдела сенсаций в «Еженедельнике фермера»?Логан невозмутимо улыбнулся:– Редактора моей новой газеты. Дэвид сощурил глаза:– Это такая шутка? На эту работу ты уже взял Нормана.– Да, но за последние несколько месяцев я хорошо узнал этого молодого человека, – Логан встал, обошел стол и остановился рядом с Дэвидом. – Он это не потянет. Конечно, он талантлив. Но он вроде коккер-спаниеля, который вечно рвется с поводка в погоню за какой-нибудь дикой идеей. Мик хорош, когда надо унюхать сенсацию, но мне нужен кто-то со здравым смыслом и опытом, чтобы жать на курок. Послушай, Дэвид, я вкладываю в эту газету десять миллионов – только для начала. Мне нужен человек, который понимал бы, на что идут деньги.Дэвид ощутил азарт и волнение. Когда он пришел в «Ньюс», газете было уже пять лет, а ему всегда хотелось начать с нуля. Создание газеты – одно из самых рискованных предприятий, но, если правильно поставить дело, оно может принести немалое удовлетворение. И уж совсем хорошо подмять под себя этого наглого выскочку Нормана, сопливого гения, который думает, что в свои двадцать пять лет он знает о газете все. Уже несколько месяцев Дэвид наблюдал, как приближенные Логана начинали обращаться как с возможным наследником не с ним, а с Норманом. Он обратил внимание, что в разговоре они почти бессознательно поворачивали головы в сторону Нормана, едва замечая его, Дэвида.И вот теперь Логан снова предлагал ему трон.Пока он с самоуверенным видом ждал ответа, Дэвид бросил взгляд на все еще лежавший на столе вчерашний номер «Ньюс», и гнев, который Логан умело отвел от себя, начал подниматься снова и на этот раз сильнее. В конце концов, решение напечатать эти снимки было решением Логана и одного Логана. И если Дэвид думает, что этот человек позволит ему свободно проводить в жизнь свои принципы, то он наивнее девицы, которая ложится в постель с сексуальным маньяком и удивляется, когда тот кладет руку ей на ногу.Дэвид всегда следовал своим инстинктам и знал, что они говорили ему на этот раз – пусть даже это было не то, что он хотел бы услышать.– Мне жаль, Логан, но у меня нет желания редактировать новую газету. Я почему-то думаю, что мир будет лучше без нее. Не самая подходящая философия для редактора-основателя. Так что я вынужден сказать «нет».Логан положил ноги на стол. Предметом его гордости было умение всегда настоять на своем. Он не привык, чтобы его вот так отшивали.– Возможно, у тебя не очень богатый выбор.– О нет, как раз наоборот.Логан пристально посмотрел на Дэвида. Тот улыбнулся:– Видишь ли, у меня нет желания редактировать и «Ньюс» тоже. Так что передо мной богатейший выбор в мире.Он встал и протянул руку.– Прощай, Логан. У китайцев есть поговорка: желаю тебе умереть в своей собственной постели или, в твоем случае, в чьей-нибудь. Счастливо оставаться!Логан с невозмутимостью Будды следил, как Дэвид вышел из кабинета. Все это он видел и раньше, все эти штучки, на которые редакторы пускаются, чтобы получить больше денег, больше независимости, лучшее положение, новый БМВ. Он знал, что через час Дэвид будет здесь снова, и готов был подождать.Но на этот раз он ошибся.Дэвид окинул взглядом кабинет, из которого последние четыре года руководил газетой. К его удивлению, здесь почти не оказалось дорогих его сердцу вещей, которые хотелось бы взять с собой. Он улыбнулся, припомнив все кабинеты Лиз, каждый из которых носил неповторимый отпечаток ее индивидуальности: был забит фотографиями семьи и друзей, вырезанными из газет и журналов карикатурами, вызвавшими когда-то ее смех, снимками авторских коллективов, огромными букетами свежих цветов и какими-то странными предметами, которые используются при съемках. Когда ты входил в кабинет Лиз, ты словно входил в ее жизнь и тотчас ощущал себя дома. То же самое она делала и с гостиничными номерами, какими бы безликими и крохотными они ни были. Она покупала охапку цветов, развешивала по всей комнате свои ожерелья, шелковое кимоно здесь, соломенную шляпку там, и весь номер становился более гостеприимным и похожим на дом, чем любой из остальных 599 таких же номеров «Холидей-инн», «Рамады» или «Траст хаус форт».Для Дэвида же задача сбора пожитков была чрезвычайно проста. Того, что он хотел бы взять с собой, было и впрямь немного. Его диплом «репортера года» еще из Брэдфорда, два или три других диплома, которыми он не очень дорожил, но ради которых другие редакторы могли бы и прирезать, рисунок Джонно, карикатуриста «Ньюс», на котором было запечатлено появление в редакции самого молодого на Флит-стрит редактора в коротких штанишках, с ранцем и в кепочке. И его самая ценная вещь: фотография Джейми и Дейзи в рамке.С минуту он посидел, раздумывая, что станет делать, выйдя из этого здания. Он знал, что другую работу может получить хоть с завтрашнего дня, но на кого? Бульварные газеты стараются перещеголять друг друга в поливании всех и вся помоями, а в каком-нибудь элитарном издании Дэвиду никогда не хотелось работать. Для него газета означала популярную журналистику, то, что расходится в миллионах экземпляров и обладает властью над людьми. Писать взвешенные аналитические статьи для «Гардиан» или «Таймс» или даже редактировать их – в этом для него не было ничего привлекательного.Когда он сидел, размышляя о своем будущем, телефон зазвонил в последний для него раз. Полагая, что это Логан, он ответил отрывисто. Но это был не Логан. Это была Сюзанна, молодой репортер, которая подавала большие надежды:– Привет, Дэвид. Я только что узнала новость и хочу сказать вам, что всех нас она просто убила.Дэвид знал, что в газете держать что-либо в секрете невозможно, но его все равно удивила скорость, с которой эта новость распространилась.– Я знаю, что со мной согласится каждый в этой комнате, если я скажу, что мы восхищаемся вами и тем, что вы сделали для газеты. Если не вдаваться в мелкие детали, то все мы здесь перепуганы до смерти. Это окончательно?– Боюсь, что да.Явно опасаясь вторгнуться в личную сферу, Сюзанна замешкалась. Наконец она добавила торопливо, робко и с придыханием:– Еще я хочу сказать, что работать с вами было для меня просто радостью. И, пожалуйста, когда вы устроитесь на новом месте – все равно где, – дайте мне знать, не нужен ли вам репортер, – она запнулась, словно боясь, что ее слова прозвучат высокопарно, – потому что у меня не было редактора, которого я уважала бы больше.Нескрываемое восхищение в ее голосе почти искупило все его утраты. Впервые в жизни Дэвид почувствовал, что от волнения комок подступает к горлу. Журналистика была для него всей жизнью, и ему была ненавистна мысль, что придется, возможно, оставить ее навсегда.– Спасибо, Сюзанна. Ваш звонок значит для меня очень много. Я обязательно дам вам знать, куда двину дальше. До свидания.Повесив трубку, Дэвид на секунду задумался о Сюзанне. Она была единственной из молодых репортеров, кто понимал журналистику так, как понимал и любил ее он сам. Она прошла стажировку в «Ньюкасл джорнел» и потом работала в «Норзерн эко». Возможно, что здесь журналистика была жива и играла свою роль в общественной жизни.Он сложил свои вещи в портфель, подержал в руках снимок Джейми и Дейзи. Глядя на него, тихонько погладил волосы Джейми на фото. Он все еще сердился на Лиз, но знал, что подошел к поворотному пункту своей жизни.Сегодня после обеда он поедет в Суссекс, увидится с нею и сделает еще одну, самую последнюю попытку примирения.
Не доезжая нескольких миль до коттеджа, Дэвид почувствовал, что его оптимизм тает. До этого момента адреналин толкал его вперед, поддерживая желание признать, что во многом она была права, а он не прав.И еще раз Дэвид осознал, как нужна ему была поддержка Лиз, как он хотел услышать от нее, что поступил правильно, уйдя сегодня из редакции. Но больше всего ему хотелось, чтобы она поняла, как сильно он изменился.Когда Лиз услышала неожиданный звук шуршащих по гравию колес, она машинально посмотрела в окно. Они с Мел собирались на распродажу в Брайтон, но Мел должна была приехать не раньше чем через час. Это не могла быть и ее мать, потому что она забрала к себе на сегодня Джейми и Дейзи.Со щемящим чувством в груди она увидела, что это Дэвид. Будущий отец. Уж не поэтому ли он явился сюда? Чтобы подготовить ее к новости о своем славном отцовстве, когда уже половина Лондона обсуждает ее за обедом?– Здравствуй, Дэвид. Я слышала, тебя можно поздравить?Неужели она о его отставке? Он ведь еще ничего не сказал ей об этом. Неужели новости распространяются так быстро?– С чем?– С ребенком, конечно. Твоим и Бритт, – Лиз заставила себя пройти через муку произнесения этого вслух. – Я слышала, вы ждете его летом.Дэвид вздрогнул. События этого утра вытеснили из его головы все остальное, и он совершенно забыл и о Бритт, и о ребенке. Но тут же понял – дело было не только в треволнениях этого дня. Какое-то необъяснимое чувство говорило ему: после услышанного им признания Бритт, что она хладнокровно подстроила все, чтобы зачать ребенка, и что их любовь была для нее только средством для достижения цели, ее цели, этот ребенок стал для него ребенком Бритт, к которому он не имеет никакого отношения.Но Дэвид понимал, что Лиз не поверит в это, как не поймет и причину его ухода, хотя про себя, может быть, и обрадуется, что он проявил эгоизм и сбежал от Бритт. Однако он должен, по крайней мере, попытаться объяснить ей.– Ты не знала? Бритт и я разошлись. Я ушел перед Рождеством.Он посмотрел на Лиз, ища на ее лице хотя бы скрытые признаки того, что это известие доставило ей радость. Их не было. Она стояла, бесстрастно застегивая пальто и даже не приглашая его войти.– Отчего же?– Оттого, что я не мог дольше выносить все это. Бритт не хотела ребенка. Она видела в нем только досадную помеху. Этим она думала помешать мне вернуться к тебе, вот и все.Если Дэвид рассчитывал на какую-нибудь реакцию по поводу этой части своего сообщения, то его ждало разочарование.– Бедный малыш. Я не могу себе представить Бритт в роли матери-одиночки. Как она?Дэвид смутился:– Не знаю. С тех пор я ее не видел. В тот же день я рванул сюда с подарками для Джейми и Дейзи, но ты уехала, и назад к Бритт я не возвращался.– Я не уезжала, – холодно поправила его Лиз. Она не знала, как ей отнестись к этому новому развитию событий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
В огромной кровати Дэвид перевернулся на живот и решил, что хочет умереть. В голове у него стучало, во рту было сухо, а самого его знобило. Заставив себя выбраться из постели, он отправился в ванную на поиски, страстно надеясь, что у Логана перепои случались тоже. Было похоже, однако, что, как и во всем остальном, в этом деле Логан получал желаемое, не платя той цены, которую платили простые смертные. «Ферне Бранки» в шкафчике ванной не было, алказельцер – тоже. Нет даже этой новой дряни, как бишь ее, «Раскаивающаяся»? – нет, это подсказывает его нечистая совесть. «Рассасывающая» – так она называется.Осознав, что, если хочет дожить до завтрашнего дня, в чем он, говоря откровенно, уверен не был, ему придется выйти в город и купить какое-нибудь противоядие от нынешнего кошмарного состояния, Дэвид встал. Вычистив зубы мылом – он забыл купить зубную пасту – и прополоскав горло одеколоном, понял, что от него все еще пахнет, как от алкаша с пивоваренного завода, и что если он не побреется, то привратник примет его за бухого бродягу и изгонит из светлого рая Гровенор-хаус.Он медленно оделся, надел свое кашемировое пальто, сунул в портфель две бутылки из-под виски и отправился на поиски мусорного ящика и аптеки. В двух сотнях ярдов вниз по Парк-лейн ему пришло в голову, что сегодня второй день Рождества и все аптеки закрыты. Все еще с пустыми бутылками в портфеле он направился к «Хилтону», движимый верой, что всемирная сеть американских отелей, с уважением относящаяся к жизни, свободе и поискам счастья, непременно должна торговать средствами на случай похмелья.Так оно и оказалось. Прижимая к груди бумажный пакет с парацетамолом, алка-зельцер и декстрозолом, он взял курс на бар, чтобы промыть всю эту гадость стаканчиком «Ферне Бранки».Посреди вестибюля ему на глаза попался газетный киоск, и Дэвид инстинктивно направился к нему, чтобы купить сегодняшний номер «Дейли ньюс». К его досаде, все было распродано, и лишь за пачкой «Дейли мейл» обнаружился последний номер «Ньюс».Только развернув его, он обратил внимание на то, что вся первая страница заляпана огромными снимками крупным планом. Они были нечетки, но Дэвид легко узнал истощенного человека на больничной койке. Еще кучу таких снимков газета обещала на своих внутренних страницах. И Дэвид понял, что с безупречным чувством юмора Джим Джонсон выбрал Рождество для того, чтобы вывесить белый флаг в своей длившейся много месяцев схватке со смертельным вирусом СПИДа.
– Привет, давненько не виделись, – зловеще протянул Логан Грин, на следующее утро войдя в свой кабинет, на этот раз не в сопровождении вездесущего Мика Нормана, и застав там Дэвида, вызывающе взгромоздившегося на угол огромного стола Логана.– А где же Мик? – Глаза Дэвида, настороженные и пристальные, как у завидевшей жертву хищной птицы, и поразительно мало говорившие об излишествах последних трех дней, смотрели прямо в глаза Логану. – Пошел получить белье из прачечной?Логан усмехнулся.– Да, в некотором смысле я дал ему маленькое поручение, – Логан сел, не приглашая Дэвида сделать то же. – Небольшое исследование рынка. Видишь ли, я заметил, что в ближайшем ко мне киоске вчерашний выпуск «Ньюс» разошелся к десяти утра, и мне стало интересно, насколько типична эта ситуация.Он посмотрел на Дэвида, инстинктивно догадываясь, зачем тот оказался здесь.– Конечно, это не самый надежный метод оценки объема продаж, но его результаты наводят на размышления, не правда ли? Они не совсем оправдывают твою трогательную веру в высокие моральные устои великого британского народа, но тем не менее они интересны.– Суть не в том. Этот поступок все равно отвратителен.– Не надо, не надо, Дэвид. Это все мы уже обсудили. Со смертью Джонсона все изменилось. А поскольку тебя не оказалось поблизости, чтобы убедить нас в правильности твоей позиции, то я дал свое личное разрешение на публикацию этих снимков. И попал в десятку. Тираж распродан полностью.Дэвид вздрогнул. Неужели смерть Джима Джонсона оправдывала публикацию этих унизительных и безнравственных снимков, сделанных в последние недели его агонии? Родные Джонсона пытались утверждать, что у него был рак, но когда в каждом газетном киоске продаются газеты с этими снимками, в такую версию мало кто поверит.– Дело в том, что мы пытались найти тебя, но впечатление было такое, что никто не знает, где ты.– Никто и не знал.Логан с интересом посмотрел на него:– Дэвид, если у тебя кризис зрелого возраста, это твое личное дело. Но я не хотел бы, чтобы он протекал в рабочее время.Голос Логана звучал дружески, это был голос доброго дядюшки, дающего хороший совет.Но Дэвид не слушал его. Он думал о том, что меньше полугода назад в том же самом обвинял Лиз, просто потому, что ее жизненные ценности изменились и она пыталась жить в соответствии с ними. И теперь, уже слишком поздно, он наконец понял, за что она сражалась. Теперь он видел так же ясно, как и она, что работа на дерьмо вроде Конрада Маркса или Логана Грина марает и тебя тоже и что ты погиб в тот самый момент, когда начал примирять их ценности со своими.На секунду ему пришло в голову попытаться убедить Логана, что газеты должны проявлять сострадание, но потом он понял, что с таким же успехом можно уговаривать гепарда стать вегетарианцем.Подняв глаза, Дэвид увидел, что Логан наблюдает за ним; инстинкт, а также многолетний опыт чтения мыслей этого человека подсказали, что надо быть настороже. Проявлять симпатию к людям было не в его обычае. Он что-то задумал. И тут вдруг Дэвид понял, почему здесь не было Мика Нормана. Логан хотел говорить с ним с глазу на глаз, потому что собирался уволить его. Скорее всего, для того чтобы взять на его место какого-нибудь сопляка в костюме с иголочки и с моральными принципами спекулянта недвижимостью. Удивительно было только то, что он не догадался об этом раньше.– Чудесно, – Дэвид сам был удивлен спокойствием, с которым говорил. – Я думаю, что смогу отыскать кого-нибудь, кто найдет применение растратившему весь свой порох тридцатипятилетнему редактору.– Это было бы прискорбно.Дэвид всмотрелся в лицо Логана. Что же задумала эта хитрая скотина?– А почему, Логан?– Потому что я как раз собирался предложить тебе работу.– Например? Помощника редактора отдела сенсаций в «Еженедельнике фермера»?Логан невозмутимо улыбнулся:– Редактора моей новой газеты. Дэвид сощурил глаза:– Это такая шутка? На эту работу ты уже взял Нормана.– Да, но за последние несколько месяцев я хорошо узнал этого молодого человека, – Логан встал, обошел стол и остановился рядом с Дэвидом. – Он это не потянет. Конечно, он талантлив. Но он вроде коккер-спаниеля, который вечно рвется с поводка в погоню за какой-нибудь дикой идеей. Мик хорош, когда надо унюхать сенсацию, но мне нужен кто-то со здравым смыслом и опытом, чтобы жать на курок. Послушай, Дэвид, я вкладываю в эту газету десять миллионов – только для начала. Мне нужен человек, который понимал бы, на что идут деньги.Дэвид ощутил азарт и волнение. Когда он пришел в «Ньюс», газете было уже пять лет, а ему всегда хотелось начать с нуля. Создание газеты – одно из самых рискованных предприятий, но, если правильно поставить дело, оно может принести немалое удовлетворение. И уж совсем хорошо подмять под себя этого наглого выскочку Нормана, сопливого гения, который думает, что в свои двадцать пять лет он знает о газете все. Уже несколько месяцев Дэвид наблюдал, как приближенные Логана начинали обращаться как с возможным наследником не с ним, а с Норманом. Он обратил внимание, что в разговоре они почти бессознательно поворачивали головы в сторону Нормана, едва замечая его, Дэвида.И вот теперь Логан снова предлагал ему трон.Пока он с самоуверенным видом ждал ответа, Дэвид бросил взгляд на все еще лежавший на столе вчерашний номер «Ньюс», и гнев, который Логан умело отвел от себя, начал подниматься снова и на этот раз сильнее. В конце концов, решение напечатать эти снимки было решением Логана и одного Логана. И если Дэвид думает, что этот человек позволит ему свободно проводить в жизнь свои принципы, то он наивнее девицы, которая ложится в постель с сексуальным маньяком и удивляется, когда тот кладет руку ей на ногу.Дэвид всегда следовал своим инстинктам и знал, что они говорили ему на этот раз – пусть даже это было не то, что он хотел бы услышать.– Мне жаль, Логан, но у меня нет желания редактировать новую газету. Я почему-то думаю, что мир будет лучше без нее. Не самая подходящая философия для редактора-основателя. Так что я вынужден сказать «нет».Логан положил ноги на стол. Предметом его гордости было умение всегда настоять на своем. Он не привык, чтобы его вот так отшивали.– Возможно, у тебя не очень богатый выбор.– О нет, как раз наоборот.Логан пристально посмотрел на Дэвида. Тот улыбнулся:– Видишь ли, у меня нет желания редактировать и «Ньюс» тоже. Так что передо мной богатейший выбор в мире.Он встал и протянул руку.– Прощай, Логан. У китайцев есть поговорка: желаю тебе умереть в своей собственной постели или, в твоем случае, в чьей-нибудь. Счастливо оставаться!Логан с невозмутимостью Будды следил, как Дэвид вышел из кабинета. Все это он видел и раньше, все эти штучки, на которые редакторы пускаются, чтобы получить больше денег, больше независимости, лучшее положение, новый БМВ. Он знал, что через час Дэвид будет здесь снова, и готов был подождать.Но на этот раз он ошибся.Дэвид окинул взглядом кабинет, из которого последние четыре года руководил газетой. К его удивлению, здесь почти не оказалось дорогих его сердцу вещей, которые хотелось бы взять с собой. Он улыбнулся, припомнив все кабинеты Лиз, каждый из которых носил неповторимый отпечаток ее индивидуальности: был забит фотографиями семьи и друзей, вырезанными из газет и журналов карикатурами, вызвавшими когда-то ее смех, снимками авторских коллективов, огромными букетами свежих цветов и какими-то странными предметами, которые используются при съемках. Когда ты входил в кабинет Лиз, ты словно входил в ее жизнь и тотчас ощущал себя дома. То же самое она делала и с гостиничными номерами, какими бы безликими и крохотными они ни были. Она покупала охапку цветов, развешивала по всей комнате свои ожерелья, шелковое кимоно здесь, соломенную шляпку там, и весь номер становился более гостеприимным и похожим на дом, чем любой из остальных 599 таких же номеров «Холидей-инн», «Рамады» или «Траст хаус форт».Для Дэвида же задача сбора пожитков была чрезвычайно проста. Того, что он хотел бы взять с собой, было и впрямь немного. Его диплом «репортера года» еще из Брэдфорда, два или три других диплома, которыми он не очень дорожил, но ради которых другие редакторы могли бы и прирезать, рисунок Джонно, карикатуриста «Ньюс», на котором было запечатлено появление в редакции самого молодого на Флит-стрит редактора в коротких штанишках, с ранцем и в кепочке. И его самая ценная вещь: фотография Джейми и Дейзи в рамке.С минуту он посидел, раздумывая, что станет делать, выйдя из этого здания. Он знал, что другую работу может получить хоть с завтрашнего дня, но на кого? Бульварные газеты стараются перещеголять друг друга в поливании всех и вся помоями, а в каком-нибудь элитарном издании Дэвиду никогда не хотелось работать. Для него газета означала популярную журналистику, то, что расходится в миллионах экземпляров и обладает властью над людьми. Писать взвешенные аналитические статьи для «Гардиан» или «Таймс» или даже редактировать их – в этом для него не было ничего привлекательного.Когда он сидел, размышляя о своем будущем, телефон зазвонил в последний для него раз. Полагая, что это Логан, он ответил отрывисто. Но это был не Логан. Это была Сюзанна, молодой репортер, которая подавала большие надежды:– Привет, Дэвид. Я только что узнала новость и хочу сказать вам, что всех нас она просто убила.Дэвид знал, что в газете держать что-либо в секрете невозможно, но его все равно удивила скорость, с которой эта новость распространилась.– Я знаю, что со мной согласится каждый в этой комнате, если я скажу, что мы восхищаемся вами и тем, что вы сделали для газеты. Если не вдаваться в мелкие детали, то все мы здесь перепуганы до смерти. Это окончательно?– Боюсь, что да.Явно опасаясь вторгнуться в личную сферу, Сюзанна замешкалась. Наконец она добавила торопливо, робко и с придыханием:– Еще я хочу сказать, что работать с вами было для меня просто радостью. И, пожалуйста, когда вы устроитесь на новом месте – все равно где, – дайте мне знать, не нужен ли вам репортер, – она запнулась, словно боясь, что ее слова прозвучат высокопарно, – потому что у меня не было редактора, которого я уважала бы больше.Нескрываемое восхищение в ее голосе почти искупило все его утраты. Впервые в жизни Дэвид почувствовал, что от волнения комок подступает к горлу. Журналистика была для него всей жизнью, и ему была ненавистна мысль, что придется, возможно, оставить ее навсегда.– Спасибо, Сюзанна. Ваш звонок значит для меня очень много. Я обязательно дам вам знать, куда двину дальше. До свидания.Повесив трубку, Дэвид на секунду задумался о Сюзанне. Она была единственной из молодых репортеров, кто понимал журналистику так, как понимал и любил ее он сам. Она прошла стажировку в «Ньюкасл джорнел» и потом работала в «Норзерн эко». Возможно, что здесь журналистика была жива и играла свою роль в общественной жизни.Он сложил свои вещи в портфель, подержал в руках снимок Джейми и Дейзи. Глядя на него, тихонько погладил волосы Джейми на фото. Он все еще сердился на Лиз, но знал, что подошел к поворотному пункту своей жизни.Сегодня после обеда он поедет в Суссекс, увидится с нею и сделает еще одну, самую последнюю попытку примирения.
Не доезжая нескольких миль до коттеджа, Дэвид почувствовал, что его оптимизм тает. До этого момента адреналин толкал его вперед, поддерживая желание признать, что во многом она была права, а он не прав.И еще раз Дэвид осознал, как нужна ему была поддержка Лиз, как он хотел услышать от нее, что поступил правильно, уйдя сегодня из редакции. Но больше всего ему хотелось, чтобы она поняла, как сильно он изменился.Когда Лиз услышала неожиданный звук шуршащих по гравию колес, она машинально посмотрела в окно. Они с Мел собирались на распродажу в Брайтон, но Мел должна была приехать не раньше чем через час. Это не могла быть и ее мать, потому что она забрала к себе на сегодня Джейми и Дейзи.Со щемящим чувством в груди она увидела, что это Дэвид. Будущий отец. Уж не поэтому ли он явился сюда? Чтобы подготовить ее к новости о своем славном отцовстве, когда уже половина Лондона обсуждает ее за обедом?– Здравствуй, Дэвид. Я слышала, тебя можно поздравить?Неужели она о его отставке? Он ведь еще ничего не сказал ей об этом. Неужели новости распространяются так быстро?– С чем?– С ребенком, конечно. Твоим и Бритт, – Лиз заставила себя пройти через муку произнесения этого вслух. – Я слышала, вы ждете его летом.Дэвид вздрогнул. События этого утра вытеснили из его головы все остальное, и он совершенно забыл и о Бритт, и о ребенке. Но тут же понял – дело было не только в треволнениях этого дня. Какое-то необъяснимое чувство говорило ему: после услышанного им признания Бритт, что она хладнокровно подстроила все, чтобы зачать ребенка, и что их любовь была для нее только средством для достижения цели, ее цели, этот ребенок стал для него ребенком Бритт, к которому он не имеет никакого отношения.Но Дэвид понимал, что Лиз не поверит в это, как не поймет и причину его ухода, хотя про себя, может быть, и обрадуется, что он проявил эгоизм и сбежал от Бритт. Однако он должен, по крайней мере, попытаться объяснить ей.– Ты не знала? Бритт и я разошлись. Я ушел перед Рождеством.Он посмотрел на Лиз, ища на ее лице хотя бы скрытые признаки того, что это известие доставило ей радость. Их не было. Она стояла, бесстрастно застегивая пальто и даже не приглашая его войти.– Отчего же?– Оттого, что я не мог дольше выносить все это. Бритт не хотела ребенка. Она видела в нем только досадную помеху. Этим она думала помешать мне вернуться к тебе, вот и все.Если Дэвид рассчитывал на какую-нибудь реакцию по поводу этой части своего сообщения, то его ждало разочарование.– Бедный малыш. Я не могу себе представить Бритт в роли матери-одиночки. Как она?Дэвид смутился:– Не знаю. С тех пор я ее не видел. В тот же день я рванул сюда с подарками для Джейми и Дейзи, но ты уехала, и назад к Бритт я не возвращался.– Я не уезжала, – холодно поправила его Лиз. Она не знала, как ей отнестись к этому новому развитию событий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52