– Кей… это ты, Кей?
– Угу, – сонно пробормотала она.
– Прости, что звоню в такой час. Наверное, чувствовал, что так будет гораздо легче… если застану тебя беспомощную, врасплох.
Кей ничего не ответила: затуманенный мозг пытался осознать значение странной фразы.
– Ты знаешь, кто это, Кей?
Она знала. И выдохнула лишь одно слово – ведь это был всего лишь сон. Сон маленькой девочки.
– Папа…
– Кей, проснись! Нам нужно поговорить. Прошло еще мгновение, и Кей, неожиданно придя в себя, уставилась в темноту.
– Почему ты звонишь? – тихо спросила она, медленно вставая и глядя в окно на ночную гавань, чтобы вновь соприкоснуться с реальностью. – О чем нам с тобой говорить?
– Ты ничего не слышала?..
– Что именно?
– Ванессу нашли!
– Где?!
На мгновение Кей охватил ужас: по мрачному тону Уайлера. она предположила, что новости скорее плохие, чем хорошие. Алекс столько лет находилась в бегах и скрывалась, что теперь, наверное, кроме киднеппинга, совершила какое-то новое безумство по отношению к дочери.
Но, к счастью, все оказалось не так уж плохо. Алекс с дочерью жили во Флориде, постоянно переезжая из одного городка в другой. Постоянная смена школ привела к тому, что Ванесса начала путаться в бесчисленных именах, которыми мать заставляла ее себя называть. Проверяя государственный реестр детей, незаконно похищенных одним из родителей, находящихся в разводе, флоридская полиция сумела обнаружить, кто она на самом деле; Алекс арестовали и выслали в Иллинойс.
Служба социального надзора временно поместила Ванессу в семью, берущую на воспитание детей.
– Я хочу получить свою дочь, – сказал Уайлер. – Она не должна жить с чужими людьми. Ванесса совсем еще ребенок, и ей пришлось много пережить за последние несколько лет. Я имею право заботиться о ней… и мне нужна твоя помощь.
Его просьба потрясла Кей до глубины души. Неужели он смеет предполагать, что она согласится?! Несмотря на то, что Алекс действовала слишком поспешно и явно стремилась отомстить бывшему мужу, обвинения в инцесте, выдвинутые ею, так и не были опровергнуты. И, руководствуйся Кей лишь собственным опытом, она нисколько не сомневалась бы, что Алекс права.
– Сожалею, – сказала Кей, – но не могу… Уайлер не дал ей договорить.
– Кей, можешь не соглашаться прямо сейчас, – молил он. – Я прошу всего-навсего дать мне шанс. Прошло десять лет… с тех пор, как… ты была здесь. Не суди меня по тому, что случилось в прошлом.
– Больше мне не по чему судить. Наступило молчание. Наконец он спросил:
– Если я приеду в Балтимор, согласишься встретиться со мной?
Слова снова застряли в горле. При одной мысли об этом Кей затрясло.
– Пожалуйста, – продолжал он. – Я хочу, чтобы ты узнала меня теперешнего, не такого, каким я был. Я изменился. Позволь доказать тебе.
Телефонная трубка в ее руке казалась столь же опасной, как граната с выдернутой чекой, готовая взорваться в любую секунду. Пока девушка боролась с собой, пытаясь что-то ответить, Уайлер по-прежнему умолял:
– Я буду в Балтиморе послезавтра. Позвоню, когда сниму номер в отеле, и мы условимся, где встретиться. Пожалуйста, Кей. Всего час! Пожалуйста, скажи «да».
Кей вспоминала, что когда впервые увидела отца, тот расточал свой талант, чтобы добиться от присяжных оправдательного приговора.
– Да…, – тихо выдавила она и быстро повесила трубку, желая лишь освободиться от этого голоса в темноте.
Отец сказал, что хочет встретиться, чтобы доказать, как он изменился.
Но впервые, после долгой разлуки, увидев его, Кей почти не заметила перемену. Немного больше седых волос, чуть резче морщинки у глаз. Но Уайлер по-прежнему был красив и, как много лет назад, производил впечатление человека, способного выиграть любой процесс. Сколько бы трудностей и потерь он ни перенес, ни в лице, ни в осанке, ни в манере держать себя не было заметно следов пережитого позора. Кей с опаской приближалась к отцу: в сегодняшней почте она нашла письмо от адвокатов Алекс, с сообщением о возобновлении «дела Смайт», предупреждающем о возможном вызове в Чикаго для дачи свидетельских показаний.
С отцом они больше не говорили. Он позвонил сегодня утром, до начала работы, и попросил одного из сотрудников передать, что приглашает ее пообедать у «Коннолли» в час дня.
В этом он тоже не изменился – не просил о свидании, а назначал время.
«Коннолли» оказался одним из старых ресторанчиков, славившихся рыбными блюдами и расположенных в еще не перестроенном портовом районе Балтимора – шумное, непритязательное заведение с бумажными скатертями и воинственными официантками. Главной его достопримечательностью был большой, переливающийся яркими красками попугай с обрезанными крыльями, который, смешно переваливаясь, ковылял по полу, картаво выкрикивая не подходящие к случаю остроты, подхваченные в результате многолетнего общения с людьми. Кей удивило, что Рэнделл мог выбрать подобное заведение, – зная его, она скорее могла предположить, что очутится в совершенно другом месте – тихом, респектабельном и очень дорогом. Собственно говоря, она и оделась специально для такого случая – в элегантный темно-синий шелковый костюм, купленный в отделе уцененных вещей. Хотя этикетка была оторвана, Кей показалось, что костюм от Шанель. Возможно, выбор отца и был первым признаком такой перемены.
Отец был так поглощен открывающимся из окна видом на порт, что заметил Кей только тогда, когда она оказалась почти рядом, и, явно ошеломленный, поднялся, медленно оглядывая ее с ног до головы.
– Ты еще красивее, чем она, – сказал он наконец. Кей, не обращая внимания на комплимент, уселась.
Он, кажется, по-прежнему никак не может отличить ее от матери… когда-то это уже привело к беде. Рэнделл снова опустился на стул.
– Спасибо, что пришла.
– Я твоя дочь, – сухо ответила она, желая напомнить о своем долге по отношению к отцу.
Откуда-то снизу донесся издевательский крик:
– Жаль, простак, жаль!
Опустив глаза, Кей увидела попугая, ковыляющего между столов, и засмеялась.
– Кажется, он знает, о чем говорит, – сказал Уайлер, когда Кей снова обернулась.
– Жаль, что у тебя такой папаша, как я.
Кей усмехнулась, не собираясь противоречить. Несколько неловких минут оба изучали меню и заказывали напитки. Попугай непрерывно трещал, выкрикивая фразу за фразой, так что создавалось впечатление, будто он занят перебранкой с посетителями.
– Смотри, куда идешь, парень!
– Ваш стол уже накрыт, сэр!
– Рыбак рыбака видит издалека!
Болтовня птицы отвлекала Кей, и невыносимое напряжение, которое она чувствовала в присутствии отца, постепенно слабело.
– Не думала, что ты можешь выбрать подобное место, – заметила она, когда неуклюжая птица направилась в другую часть ресторана.
– Я когда-то здесь бывал. До того, как меня послали на Гавайи, закончил несколько курсов военно-морского училища. Раза два в месяц приезжал отсюда из Аннаполиса.
Упоминание о флоте вновь разожгло гнев Кей. В конце концов, как ни притворяйся, это вовсе не радостное счастливое примирение отца с дочерью, а просто возможность вновь познакомиться. Она резко сказала:
– Ты хотел доказать, как изменился. Рассказывай. Откинувшись на спинку стула, отец вновь оглядел ее, явно любуясь уверенным видом – признаком зрелости. Потом он взял меню из ее руки и отложил свое.
– Мы так никогда и не говорили о той ночи…
– Я спрашиваю не об этом. И не желаю говорить на подобные темы.
– Но мы должны. Потому что с нее и начались изменения.
Уайлер помолчал, словно давал ей возможность запротестовать, но, не дождавшись, продолжал.
Почти сразу после случившегося он понял, что пытался изнасиловать дочь не только потому, что был пьян и не понимал, что делает.
– Беда в том, Кей, что мои чувства к тебе нельзя было, к сожалению, назвать отцовскими. К счастью, это не зашло дальше, и ты сумела остановить меня. И хорошо, что на этом кончилась моя политическая карьера. Я был по-настоящему болен. Пришлось признаться в этом самому себе и пытаться что-то предпринять.
Уайлер объяснил, что прошел долгий курс интенсивного лечения у психиатра, и как только надежд на место в Сенате не осталось, Алекс бросила его и вышла замуж за другого. Единственным светлым пятном в его жизни оставалась общение с Ванессой.
– Я не верил, что когда-нибудь смогу заслужить твое прощение, подумал, что… смогу искупить все, что сделал, если буду хорошим отцом по крайней мере одной из дочерей. Лечение шло успешно, я становился другим… по крайней мере начал понимать некоторые вещи в моем воспитании, из-за которых у меня было такое искаженное представление о любви… в детстве я часто видел, как отец плохо обращался с матерью… и, наверное, поэтому не мог любить по-настоящему ни тебя… ни кого вообще.
Кей неожиданно ощутила, как в сердце закрадывается непрошенное сочувствие, но тут же сцепила зубы – нет, на этот раз она так легко не поддастся на удочку.
Идет суд, она в роли присяжных, а отец всегда прекрасно знал, как выжать слезу из присяжных!
– Но между мной и Ванессой никогда не было ничего дурного, – продолжал он. – Клянусь тебе. Алекс все это придумала, чтобы не потерять Ванессу.
– Потерять? Но у вас обоих были опекунские права… – Ничего не вышло, – нахмурился Уайлер, – но не по моей вине. Второй брак Алекс оказался неудачным, муж ушел от ее к другой женщине, помоложе, и с ней начало твориться что-то неладное. Отослала старших детей в интернат. Ванесса вечно оставалась одна, готовила себе обед, а Алекс не являлась ночевать. Часто девочка приезжала ко мне и жаловалась, что уже три или четыре дня матери нет дома. Я подал бы в суд заявление о лишении ее родительских прав, но знал, что в моем положении нельзя сражаться с Алекс – она не задумается использовать тебя в этой драке.
Он нервно поменял местами нож и вилку.
– Я позволял Ванессе приходить и жить у меня сколько захочется. И тогда Алекс взбесилась. Начала ревновать. Придумала эту мерзость насчет меня и Ванессы, чтобы суд запретил мне видеться с дочерью.
– Если это неправда, все что требовалось от Ванессы, – все отрицать.
– Конечно, она так и сделала, – болезненно поморщился Уайлер. – Но ведь она совсем ребенок, Кей. Когда Алекс заявила, что Ван просто боится меня и поэтому не смеет говорить, этого оказалось достаточно, чтобы процесс продолжался. Меня все еще не оправдали. Алекс нарушила закон, но множество людей верят и сочувствуют ей. Я беспокоюсь только о том, что Ванесса вообще лишится родителей. Алекс могут отправить в тюрьму, на год или больше, меня лишат родительских прав, а Ван останется в чужой семье.
Наклонившись над столом, он лихорадочно сжал руку Кей.
– Не дай этому случиться! Именно ты, только ты должна понимать, что это такое – иметь отца, быть рядом с ним!
Более жестокой иронии трудно себе представить, подумала Кей. Он хотел заставить ее вспомнить боль брошенного им ребенка, чтобы уберечь другую дочь от подобной судьбы.
Кей вырвала руку.
– Чего же ты хочешь от меня? – спросила она. Не ради себя, ради сводной сестры, к которой всегда чувствовала глубокую нежность.
– Если тебя вызовут для дачи показаний, не являйся. Тебе придется говорить о том, что произошло той ночью, и у меня не останется ни единого шанса.
– Но факты уже все равно известны, – возразила она. – Адвокаты упоминали об этом, когда допрашивали меня.
– Показания считаются законными, только когда даются перед судьей.
– Но разве меня не могут заставить дать показания и обвинить в сопротивлении суду, если я откажусь?
– Это предварительное слушание, Кей, не суд. Можешь не являться под любым предлогом и представить письменное свидетельство, что не знаешь причин, по которым меня можно лишить опеки над дочерью.
Кей молча уставилась на отца. Так вот оно что! Требует, чтобы она лгала ради него! Она покачала головой.
– Я не сделаю этого.
– Ради Ванессы, – молил Уайлер. – Это единственный способ вернуть ее.
– Ты вернешь ее, если судьи посчитают тебя достойным отцом. Если сможешь доказать, что изменился.
– Судьи не всегда достаточно мудры и проницательны. Твой рассказ будет сокрушительным ударом.
Но Кей неумолимо покачала головой. Каким бы ударом это ни было, виновата не она. Если судья попросит сказать правду, она не станет уклоняться.
Неподалеку маячил официант, нетерпеливо ожидающий заказа, но Уайлер жестом отослал его.
– Тогда я, наверное, должен предупредить тебя. Если попытаешься выступить против меня, Кей, я буду вынужден застрелить тебя.
И, заметив тревогу, вспыхнувшую в глазах девушки, поспешно добавил:
– О нет, не пулей – фактами.
Под подозрительным взглядом дочери он начал излагать сведения, полученные от частного детективного агентства, в которое обратился два года назад, чтобы следить за ней, на случай если понадобится дополнительное оружие в борьбе против Алекс. Уайлер знал все – о проекте «Кук-Синклер», о том, что она была одной из организаторов попытки изучения сексуальных отношений мужчин и женщин, даже о количестве пар, участвующих в эксперименте, – их число доходило до семидесяти четырех.
– Конечно, любой ученый, делающий отчет о подобной работе, докажет, насколько она своевременна и важна. Но можно рассказать обо всем так, что ваши эксперименты покажутся по меньшей мере… э-э-э… извращенными. Прибавь к этому свои прошлые похождения и вряд ли ты предстанешь перед судьями в хорошем свете, не говоря уже о том называемом исследованием.
От потрясения Кей на несколько минут лишилась дара речи.
– Ты совсем не изменился, – выдавила она, наконец, – если собираешься использовать это против меня…
– Ты не поняла. Мне даже не придется трудиться. Если я смог добыть эту информацию, значит, у адвокатов Алекс она тем более есть.
– Но к чему им дискредитировать меня? Если им нужно мое свидетельство…
– Хотят доказать, что твои моральные качества, очевидно, сильно изменились к худшему, после того как ты два года прожила в моем доме.
Кей нехотя кивнула.
– Возможно, они правы. Кто знает, а вдруг мои моральные принципы пострадали еще больше из-за того, что я сижу здесь и разговариваю с тобой.
Она поднялась и отодвинула стул.
– Я не стану лгать, как бы ты ни попытался надавить на меня.
Кей пошла к выходу, но Уайлер, взметнувшись из-за стола, грубо схватил ее за руку.
– Черт побери, Кей, я только пытаюсь уберечь тебя от неприятностей и спасти Ванессу. Пожалуйста, поверь! Все, что я хочу, – получить шанс быть ей хорошим отцом.
Кей яростно вырвалась.
– Скажи ты, что хочешь быть хорошим отцом и для меня, возможно, я бы еще подумала.
Губы Уайлера приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но слова не шли с языка. Но Кей увидела его глаза и все поняла. Он считает, что слишком поздно пытаться быть отцом для нее. И, возможно, прав.
Кей заставила себя идти к двери, хотя каждый шаг давался с трудом – хотелось вернуться, сказать, что согласна на все. Она знала, как это тяжело – лишиться родителей. Что станется с Ванессой?! И неужели он так много просит от нее? Осмелится ли она поверить ему?
Последнее, что услышала Кей, переступая порог, был хриплый крик попугая.
– Жаль, простак, жаль!
ГЛАВА 30
Кей, наконец, пришлось отдать Элси омерзительный договор, составленный адвокатами Джеррона, и признаться, что она не смогла ничего добиться. Элси, однако, поблагодарила подругу за все усилия, тут же подписала бумагу и запечатала в конверт, чтобы отправить адвокатам. Она собиралась покинуть город, как только получит деньги.
– Ты, кажется, совсем не переживаешь, – изумилась Кей.
– У меня остается то, что гораздо ценнее любых денег. Мой ребенок.
Но все же Кей не могли не мучить мысли о судьбе подруги. И то, что сама она росла без отца, только усиливало ее чувства к нерожденному ребенку Элси. И наконец в субботу утром после бессонной ночи Кей отправилась на Юг и уже к восьми часам оказалась в Блуфилдз, куда Лора, как она знала, приехала на уикэнд. Несмотря на ранний час, дворецкий открыл дверь.
– Не припомню, чтобы миссис Кук ожидала гостей, – сухо объявил он, загораживая вход.
Прежде чем Кей успела что-то сказать, в вестибюле появилась Лора, в бриджах и сапогах. Поверх белой полотняной блузки была надета твидовая куртка. Каштановые волосы связаны лентой на затылке. Очевидно, она собиралась на прогулку верхом.
– Все в порядке, Нелсон, – сказала она дворецкому. – Я поговорю с мисс Уайлер.
Кей ожидала, что Лору рассердит неожиданное вторжение, но та казалась приветливой и сердечной.
– Успела позавтракать? – спросила она.
– Нет, я рано выехала.
Янтарные глаза Лоры зажглись любопытством.
– Значит, встала затемно и явилась прямо сюда. Расскажи-ка лучше, что случилось?
Лора повела ее в небольшой солярий, где стоял накрытый для завтрака стол, и велела горничной принести еще прибор.
– Ну? – нетерпеливо поторопила Лора, наливая Кей кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59