Как один из ведущих исследователей страны Синклер получал жалованье сто тысяч долларов, хотя в Калифорнии платили больше. Кей получала сорок тысяч, что позволило ей впервые в жизни чувствовать себя независимой. Молодым людям тоже платили достаточно щедро – приманка, рассчитанная на то, что они будут охотнее держать языки за зубами, поскольку нарушающий обет молчания лишался значительных заработков. Каждый человек в среднем участвовал в двух двухчасовых сеансах в неделю, не считая периодических бесед, и поэтому общая сумма жалования, выплачиваемого всей группе в месяц, доходила до тридцати и больше тысяч долларов. Кроме того, пришлось принять на работу еще десять человек персонала, включая двух операторов для работы на компьютерах. Производство персональных компьютеров только начиналось, и с их помощью ученые надеялись в кратчайший срок обработать материал и сделать анализ данных, необходимый для завершения отчета.
Финансовый кризис разрешился, когда фонд Джеррона выделил дополнительные субсидии, благодаря просьбам Лоры, хотя та объявила, что действовала по обычным каналам. Кей так и не призналась Лоре, что знает правду о ее семье, и если Пол и Лора откровенно поговорили по этому поводу, беседа происходила с глазу на глаз. Весь штат состоял из шести аспирантов, выбранных Лорой и Полом, в числе которых была Элси Рот. Как только Элси услыхала, что Пол переезжает из Санта-Барбары, она спросила, нельзя ли работать вместе с ним. Пол как-то сказал Кей, что знает о влюбленности Элси, но поскольку та никогда не донимала его изъяснениями в любви, он не видел причин отказывать. Пусть Элси не такой уж талантливый ученый, но отсутствие способностей она возмещала трудолюбием и желанием помочь.
«Подопытные кролики» начали приходить в дом, чтоб провести час, занимаясь любовью под беспристрастными глазками телекамер. После каждого сеанса мужчина из штата исследователей расспрашивал испытуемых мужчин об их впечатлениях; то же самое делали женщины. Потом стенографические записи расшифровывали и проверяли, соответствуют ли они заснятым на пленку кадрам. И хотя цели и содержание работы могли кому угодно показаться из ряда вон выходящими, для ученых все это вскоре превратилось в не что иное, как в ежедневную унылую рутину. Каждое утро они обсуждали собранные накануне данные. Исследование поведения людей ничем не отличалось от изучения любых животных. Недаром Кинси начинал как зоолог. Данные копились быстро, позволяя понять, какие методы и приемы давали лучшие результаты, как физические, так и психологические. Состав основной группы менялся, в нее включались и представители других этнических групп, и люди старшего возраста. Одни уходили, другие появлялись. Некоторые переехали из Балтимора или закончили университет Джефферсона, кому-то не понравилось, что за ними наблюдают, многие вступали в связь с партнерами, не желавшими участвовать в эксперименте. Но все же за два года работы отснятого материала накопилось на шестнадцать тысяч часов, и поскольку пользование компьютером ускоряло обработку данных, Пол прогнозировал, что через четыре года – срок достаточно небольшой для научного исследования – можно будет представить достаточно надежные результаты.
Со дня приезда Пола в Балтимор их связь продолжалась, хотя они не жили вместе. Пол снял довольно большой дом рядом с самым аристократическим районом городе Маунт Вернон Плейси, привез с собой мексиканку-домоправительницу, чтобы вести хозяйство. Кей нашла маленькую, но очаровательную квартирку в одном из перестроенных зданий, превративших Иннер-Харбор из грязного заброшенного портового района в респектабельные жилые кварталы. Однако Кей и Пол встречались три-четыре раза в неделю, а иногда оставались вместе по нескольку дней. Оба со странной объективностью относились к такого рода отношениям. Они уважали друг друга, им приятно было находиться вместе: и Пол, и Кей во многом разделяли взгляды на книги, музыку и искусство, однако прекрасно понимали, что между ними не существует того, что можно было бы назвать узами романтической любви. Пол откровенно признавался, что тоскует по умершей жене, и чувства, которые он питал к ней, все еще свежи.
– Многие люди посчитали бы меня просто психопатом из-за того, что я по-прежнему не могу забыть ее, – сказал он как-то Кей. – Но разве это патология – любить кого-то так сильно, так беззаветно, что, когда любимые умирают, твое сердце уходит вместе с ними?
Что же касалось Кей, она сама не совсем понимала, почему не может дать волю эмоциям. Дело было не только в непреходящей скорби Пола. Кей была уверена, что, полюби она Пола по-настоящему, сделала бы все, чтобы пробудить в нем ответное чувство, какие бы препятствия ни стояли на пути. Но ее вполне удовлетворяло нынешнее положение вещей. В основе их отношений лежало сильнейшее взаимное физическое притяжение. Оставаясь наедине с Полом, Кей испытывала прилив невероятного, жадного, всепоглощающего, почти демонического желания испытать чисто плотские наслаждения. Она хотела его, каждую часть, каждый кусочек, хотела, чтобы Пол брал ее как ему заблагорассудится, хотела получить все и взамен отдать тоже все.
Долгие годы Кей противилась собственной сексуальности, боясь, что станет такой же ее пленницей, как была мать. Но Пол заставил застарелый ужас уйти. Они могли проводить часы, медленно, нежно лаская друг друга, или задыхаться в лихорадочном нетерпении, превращаясь в обезумевших от страсти животных, без слов, чистым чувством ощущая, что необходимо партнеру. Благодаря ежедневной совместной работе оба еще больше ценили то невероятное, необыкновенное, что происходило между ними по ночам. Постоянное бесстрастное изучение пленок и расшифровки отчетов, по-видимому, могли легко привести к холодности и безразличию, а возможно, и навеки отвратить от физической стороны любви. Но, сколько бы Кей ни знакомилась с сексуальными наклонностями других людей, сколько бы ни анализировала методы и приемы, дающие лучшие результаты для участников эксперимента, с Полом все происходило по-другому – без напряжения, инстинктивно, они словно сливались в единое целое, даря друг другу бесконечное удовлетворение. Чем дольше они были вместе, тем больше Кей чувствовала Пола. Только с ним она переживала несколько оргазмов, один за другим, непрестанных, словно ряд космических вспышек, заставляющих ее чувствовать себя так, будто Кей безболезненно, экстатически распадалась на тысячи отдельных молекул золотистого пламени, а потом они сливались снова в единую мерцающую форму, медленно охлаждавшуюся, чтобы опять появиться уже в виде ее тела.
– Это как наркотик, – сказала она однажды, когда они отдыхали в спальне.
– Я больна тобой.
В голосе не слышалось нежных ноток, Кей говорила с искренним беспокойством.
– Лучше я, чем какая-то гадость, от которой у тебя начнет двоиться в глазах или появятся галлюцинации.
– Это почти одно и то же.
– И, кроме того, ты не умрешь.
– Возможно и это, если случится передозировка. Пол отодвинулся, чтобы взглянуть на Кей.
– Думаешь, это тот самый случай? Пытаешься сказать, что не желаешь больше спать со мной?
– Нет. Но это не значит, что я не спрашиваю себя, стоит ли продолжать.
Покачав головой, Пол весело хмыкнул.
– Тебе это не кажется смешным? Мы прилагаем огромные усилия, чтобы узнать больше о самых низменных импульсах человеческой души, потому что многие люди так из-за них страдают, но между нами – мной и тобой – нет никаких проблем. И в этом главная проблема. Слишком легко, слишком хорошо. Думаешь, именно в этом кроется что-то неладное?
– Дело не в том, правильно это или нет. Просто не могу отделаться от мысли, что мы не смогли полюбить друг друга именно из-за работы. Мы больше не считаем секс выражением любви. Так поглощены его изучением, что рассматриваем его отдельно вообще от всего. Секс – изолированный феномен, мы так видим его и сохраняем в собственной жизни, как нечто изолированное.
– А может, наоборот? – спросил Синклер. – Что, если причина в нас, людях, которые сознательно изгнали любовь из своей жизни, – и именно это заставляет нас сосредоточиться на работе?
Его слова долгое время не давали покоя Кей. Неужели она изгнала любовь из своей жизни? Неужели так боится, что ее используют и причинят боль, как когда-то Локи, и именно поэтому не позволяет ни одному мужчине полностью завладеть ее душой и телом? Вспоминая свою жизнь, Кей не видела ничего, что могло убедить ее в обратном. Она позволила Орину стать своим первым любовником, зная, что раньше или позже он найдет еще кого-нибудь – таков был его характер. А Пол? Кей знала еще до встречи с ним, что его сердце отдано другой. Может, поэтому она и чувствовала себя с ним так свободно.
По понедельникам вся команда встречалась утром в совещательной комнате, чтобы обсудить новые открытия, сравнить заметки по наблюдению за различными парами и распределить обязанности на всю неделю.
Пошел третий год работы. В первый понедельник октября Лора объявила, что их постиг очередной финансовый кризис. Пол еще раньше успел предупредить Кей, что деньги кончаются, но особой тревоги не выказал. Должно быть, Лора позволила им так потратиться, потому что уже нашла выход – возможно, ей просто нравилось показывать, как велико ее влияние и как просто добыть еще миллион-другой. В конце концов Джерроны были миллиардерами.
Однако на этот раз ситуация казалась более серьезной.
– Если мы хотим получить дополнительные субсидиции, – объявила она собравшимся, – придется познакомить администрацию фонда, от которой зависит распределение средств, с нашими результатами.
Ассистентам было велено заниматься отбором пленок и письменных данных для представления директорам фонда, вместе с отчетом о проделанной работе и планами на будущее, с приблизительными сроками окончания и публикаций.
– Мы занимаемся этим свыше двух лет, и истратили пять миллионов долларов. Пора показать нашим спонсорам, что они покупают.
Лора сказала, что данные будут представлены главам фонда Джерронов в следующий уик-энд, на семинаре, назначенном в ее загородном доме в Мэриленд Тайдуотер, поселке на берегах залива Чизапик. Администраторы фонда хотели также встретиться со всеми сотрудниками, так что их пригласили в качестве гостей.
Позже, обдумывая утренние совещания, Кей поняла, что заинтригована поведением Лоры. В своей речи она по-прежнему ничего не сказала о родстве с Джерронами; однако пригласила всех в загородный дом. Собирается сохранять тайну до конца? Разыгрывать спектакль, не открывая правды? Или готова признаться во всем, что с таким трудом скрывала долгие годы?
ГЛАВА 27
В пятницу, во второй половине дня, Элси и Кей выехали из Балтимора и, следуя подробному описанию Лоры, отправились на Южный полуостров Мэриленд. Пол уехал на день в Нью-Йорк на переговоры с издателем учебной литературы насчет переиздания книги по искусственному оплодотворению, написанной несколько лет назад, и собирался вернуться позже.
По дороге девушки обсуждали неожиданный финансовый кризис, бывший причиной поездки.
– На этом все может кончиться, – предрекла Элси.–
Если этим богачам надоело швырять денежки, вряд ли они изменят решение, посмотрев наше небольшое развлекательное шоу.
Они успели смонтировать нечто вроде двухчасового фильма, по ходу которого Лора должна была давать объяснения, а также собрали другие данные, объясняющие мотивы сексуальной деятельности человека.
Кей ничего не сказала о связях Лоры с Джерронами, поскольку считала, что не имеет права открывать доверенную ей тайну.
– Вряд ли это легко, – вздохнула она. – Но разве хоть один ученый, не считая, конечно, тех, кто изобрел средство от рака, может надеяться убедить спонсоров, что его работа имеет важное значение? Ни Пастер, ни Кюри, ни Зигмунд Фрейд не получали особой помощи. Повезло, что мы успели сделать так много.
– Ты в самом деле веришь, что нашу работу можно поставить в один ряд с открытием радиации или пастеризации молока? – удивилась Элси.
– По-твоему, чего стоили труды Фрейда, когда тот начал исследовать сны и на их основе лечить людей от страхов и различных фобий? Вспомни, он был уверен, что многие болезни мозга и души вызваны сексуальными проблемами. Его идеи долго осуждались, потому что никто не желал открыто признать вещи, о которых мы предпочитаем мечтать, но не говорить вслух. Вероятно, во всем, что касается секса, положение так и не изменилось. Но, если мы сумеем объяснить так и не понятые до конца явления, думаю, наша работа окажется не менее важной.
Они почти добрались до цели своего путешествия – сельской местности, округ Святой Марии. Стояла прекрасная погода – один из дней теплого бабьего лета, когда осенний холодок лишь чувствовался в воздухе. Зеленые холмистые гряды расстилались до самой реки Патуксент, где еще с тех времен, когда Америка была английской колонией, находились обширные плантации. В полях, окружавших фермы и дома, пестрели островки последних полевых цветов, в небе тянулись черные треугольники – стаи канадских гусей, прилетавших провести в заливе Чизапик холодные месяцы. Кей, очарованная невиданной красотой окружающего пейзажа, молча смотрела в окно, когда Элси снова заговорила.
– Хотела бы я быть так же уверена, как ты!
– В чем?
– В том, что мы делаем. Иногда я просто не могу понять, имеет ли все это какой-то смысл. А может, это только для меня ничего не значит?
Услышав надломленные нотки в голосе Элси, Кей взглянула на девушку.
– Иногда это так больно, – продолжала Элси. – Знаю, я сама виновата, слишком разборчива относительно мужчин, с которыми хотела бы проводить время. Но я по-прежнему одна, и с каждым днем все труднее наблюдать и опрашивать людей, занимающихся любовью… а потом возвращаться домой и ложиться спать в одиночестве.
Но Кей знала, что за два года, проведенных в Балтиморе, Элси не вела монашескую жизнь, а если и была по-прежнему увлечена Полом, то никак этого не показывала, и во всяком случае, ничто не помешало ей подружиться с Кей или пытаться вступать в связи с другими мужчинами. Элси могла казаться привлекательной, когда хотела этого. С одним мужчиной-агентом по продаже недвижимости Элси встретилась, когда искала квартиру; связь продолжалась пять месяцев. Остальные продержались всего по несколько недель, и отношения обычно кончались ссорой по поводу ущемления прав женщины, обычно начатой Элси. Но, истинная беда, по мнению Кей, конечно крылась не в ее воззрениях, а в том, что Элси высказывала их так безапелляционно-яростно. Напуганные мужчины попросту исчезали. Боясь повторить судьбу матери, погрязшей в домашнем хозяйстве, Элси громко объявляла в начале каждого нового знакомства, что не желает быть покорной женой – овечкой, и даже мужчинам, сочувственно относившимся к подобной точке зрения, вряд ли приходились по душе такие «предупреждения».
Кей хотела было посоветовать Элси несколько утихомирить свои воинственные замашки, но решила не делать этого. Они и раньше спорили по поводу феминистских лозунгов, не потому что Кей не соглашалась с основными положениями, а потому что считала: равенства можно достичь не в постоянных сражениях и битвах с мужчинами, а посредством долгих мирных переговоров.
– Ты не всегда была одинока, – наконец сказала Кей, – и нет причин считать, что останешься одна.
– Разве что, возможно, сама захочу, – объявила Элси. – Эту проблему пока невозможно решить. Черт возьми, мне нужен мужчина, но совсем не нравится мысль, что придется пожертвовать своими принципами, если пожелаю найти себе кого-нибудь.
– Но почему обязательно необходимо жертвовать или сдаваться?
– Кей, ты, как и я, видела отснятые пленки. Насколько я понимаю, если партнеры сходятся вместе в одной постели, пусть даже на чисто инстинктивном уровне, мужчина выступает в роли агрессора, а женщина вынуждена покоряться и играть по его правилам.
Кей не согласилась, но и не стала спорить, поскольку эта тема уже обсуждалась на бесчисленных совещаниях сотрудников. Верно, в большинстве случаев схема была одна и та же – мужчины брали на себя инициативу и были доминирующей силой на раннем этапе сексуального сношения, но это, казалось, зависело от того физиологического факта, что мужчина возбуждается быстрее, более нетерпелив. Женщинам почти всегда необходимо больше времени для достижения оргазма. Следовательно, женщине, чтобы получить удовлетворение, приходилось вначале подлаживаться под мужчину, хотя потом для того оказывалось совершенно необходимым подчиниться требованиям партнерши.
Видя, что Кей молчит, Элси продолжала:
– Есть еще причина, почему работать становится все тяжелее. Я совсем не могу сосредоточиться на проблеме извлечения удовольствия из секса, потому что сама жду от него совсем другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Финансовый кризис разрешился, когда фонд Джеррона выделил дополнительные субсидии, благодаря просьбам Лоры, хотя та объявила, что действовала по обычным каналам. Кей так и не призналась Лоре, что знает правду о ее семье, и если Пол и Лора откровенно поговорили по этому поводу, беседа происходила с глазу на глаз. Весь штат состоял из шести аспирантов, выбранных Лорой и Полом, в числе которых была Элси Рот. Как только Элси услыхала, что Пол переезжает из Санта-Барбары, она спросила, нельзя ли работать вместе с ним. Пол как-то сказал Кей, что знает о влюбленности Элси, но поскольку та никогда не донимала его изъяснениями в любви, он не видел причин отказывать. Пусть Элси не такой уж талантливый ученый, но отсутствие способностей она возмещала трудолюбием и желанием помочь.
«Подопытные кролики» начали приходить в дом, чтоб провести час, занимаясь любовью под беспристрастными глазками телекамер. После каждого сеанса мужчина из штата исследователей расспрашивал испытуемых мужчин об их впечатлениях; то же самое делали женщины. Потом стенографические записи расшифровывали и проверяли, соответствуют ли они заснятым на пленку кадрам. И хотя цели и содержание работы могли кому угодно показаться из ряда вон выходящими, для ученых все это вскоре превратилось в не что иное, как в ежедневную унылую рутину. Каждое утро они обсуждали собранные накануне данные. Исследование поведения людей ничем не отличалось от изучения любых животных. Недаром Кинси начинал как зоолог. Данные копились быстро, позволяя понять, какие методы и приемы давали лучшие результаты, как физические, так и психологические. Состав основной группы менялся, в нее включались и представители других этнических групп, и люди старшего возраста. Одни уходили, другие появлялись. Некоторые переехали из Балтимора или закончили университет Джефферсона, кому-то не понравилось, что за ними наблюдают, многие вступали в связь с партнерами, не желавшими участвовать в эксперименте. Но все же за два года работы отснятого материала накопилось на шестнадцать тысяч часов, и поскольку пользование компьютером ускоряло обработку данных, Пол прогнозировал, что через четыре года – срок достаточно небольшой для научного исследования – можно будет представить достаточно надежные результаты.
Со дня приезда Пола в Балтимор их связь продолжалась, хотя они не жили вместе. Пол снял довольно большой дом рядом с самым аристократическим районом городе Маунт Вернон Плейси, привез с собой мексиканку-домоправительницу, чтобы вести хозяйство. Кей нашла маленькую, но очаровательную квартирку в одном из перестроенных зданий, превративших Иннер-Харбор из грязного заброшенного портового района в респектабельные жилые кварталы. Однако Кей и Пол встречались три-четыре раза в неделю, а иногда оставались вместе по нескольку дней. Оба со странной объективностью относились к такого рода отношениям. Они уважали друг друга, им приятно было находиться вместе: и Пол, и Кей во многом разделяли взгляды на книги, музыку и искусство, однако прекрасно понимали, что между ними не существует того, что можно было бы назвать узами романтической любви. Пол откровенно признавался, что тоскует по умершей жене, и чувства, которые он питал к ней, все еще свежи.
– Многие люди посчитали бы меня просто психопатом из-за того, что я по-прежнему не могу забыть ее, – сказал он как-то Кей. – Но разве это патология – любить кого-то так сильно, так беззаветно, что, когда любимые умирают, твое сердце уходит вместе с ними?
Что же касалось Кей, она сама не совсем понимала, почему не может дать волю эмоциям. Дело было не только в непреходящей скорби Пола. Кей была уверена, что, полюби она Пола по-настоящему, сделала бы все, чтобы пробудить в нем ответное чувство, какие бы препятствия ни стояли на пути. Но ее вполне удовлетворяло нынешнее положение вещей. В основе их отношений лежало сильнейшее взаимное физическое притяжение. Оставаясь наедине с Полом, Кей испытывала прилив невероятного, жадного, всепоглощающего, почти демонического желания испытать чисто плотские наслаждения. Она хотела его, каждую часть, каждый кусочек, хотела, чтобы Пол брал ее как ему заблагорассудится, хотела получить все и взамен отдать тоже все.
Долгие годы Кей противилась собственной сексуальности, боясь, что станет такой же ее пленницей, как была мать. Но Пол заставил застарелый ужас уйти. Они могли проводить часы, медленно, нежно лаская друг друга, или задыхаться в лихорадочном нетерпении, превращаясь в обезумевших от страсти животных, без слов, чистым чувством ощущая, что необходимо партнеру. Благодаря ежедневной совместной работе оба еще больше ценили то невероятное, необыкновенное, что происходило между ними по ночам. Постоянное бесстрастное изучение пленок и расшифровки отчетов, по-видимому, могли легко привести к холодности и безразличию, а возможно, и навеки отвратить от физической стороны любви. Но, сколько бы Кей ни знакомилась с сексуальными наклонностями других людей, сколько бы ни анализировала методы и приемы, дающие лучшие результаты для участников эксперимента, с Полом все происходило по-другому – без напряжения, инстинктивно, они словно сливались в единое целое, даря друг другу бесконечное удовлетворение. Чем дольше они были вместе, тем больше Кей чувствовала Пола. Только с ним она переживала несколько оргазмов, один за другим, непрестанных, словно ряд космических вспышек, заставляющих ее чувствовать себя так, будто Кей безболезненно, экстатически распадалась на тысячи отдельных молекул золотистого пламени, а потом они сливались снова в единую мерцающую форму, медленно охлаждавшуюся, чтобы опять появиться уже в виде ее тела.
– Это как наркотик, – сказала она однажды, когда они отдыхали в спальне.
– Я больна тобой.
В голосе не слышалось нежных ноток, Кей говорила с искренним беспокойством.
– Лучше я, чем какая-то гадость, от которой у тебя начнет двоиться в глазах или появятся галлюцинации.
– Это почти одно и то же.
– И, кроме того, ты не умрешь.
– Возможно и это, если случится передозировка. Пол отодвинулся, чтобы взглянуть на Кей.
– Думаешь, это тот самый случай? Пытаешься сказать, что не желаешь больше спать со мной?
– Нет. Но это не значит, что я не спрашиваю себя, стоит ли продолжать.
Покачав головой, Пол весело хмыкнул.
– Тебе это не кажется смешным? Мы прилагаем огромные усилия, чтобы узнать больше о самых низменных импульсах человеческой души, потому что многие люди так из-за них страдают, но между нами – мной и тобой – нет никаких проблем. И в этом главная проблема. Слишком легко, слишком хорошо. Думаешь, именно в этом кроется что-то неладное?
– Дело не в том, правильно это или нет. Просто не могу отделаться от мысли, что мы не смогли полюбить друг друга именно из-за работы. Мы больше не считаем секс выражением любви. Так поглощены его изучением, что рассматриваем его отдельно вообще от всего. Секс – изолированный феномен, мы так видим его и сохраняем в собственной жизни, как нечто изолированное.
– А может, наоборот? – спросил Синклер. – Что, если причина в нас, людях, которые сознательно изгнали любовь из своей жизни, – и именно это заставляет нас сосредоточиться на работе?
Его слова долгое время не давали покоя Кей. Неужели она изгнала любовь из своей жизни? Неужели так боится, что ее используют и причинят боль, как когда-то Локи, и именно поэтому не позволяет ни одному мужчине полностью завладеть ее душой и телом? Вспоминая свою жизнь, Кей не видела ничего, что могло убедить ее в обратном. Она позволила Орину стать своим первым любовником, зная, что раньше или позже он найдет еще кого-нибудь – таков был его характер. А Пол? Кей знала еще до встречи с ним, что его сердце отдано другой. Может, поэтому она и чувствовала себя с ним так свободно.
По понедельникам вся команда встречалась утром в совещательной комнате, чтобы обсудить новые открытия, сравнить заметки по наблюдению за различными парами и распределить обязанности на всю неделю.
Пошел третий год работы. В первый понедельник октября Лора объявила, что их постиг очередной финансовый кризис. Пол еще раньше успел предупредить Кей, что деньги кончаются, но особой тревоги не выказал. Должно быть, Лора позволила им так потратиться, потому что уже нашла выход – возможно, ей просто нравилось показывать, как велико ее влияние и как просто добыть еще миллион-другой. В конце концов Джерроны были миллиардерами.
Однако на этот раз ситуация казалась более серьезной.
– Если мы хотим получить дополнительные субсидиции, – объявила она собравшимся, – придется познакомить администрацию фонда, от которой зависит распределение средств, с нашими результатами.
Ассистентам было велено заниматься отбором пленок и письменных данных для представления директорам фонда, вместе с отчетом о проделанной работе и планами на будущее, с приблизительными сроками окончания и публикаций.
– Мы занимаемся этим свыше двух лет, и истратили пять миллионов долларов. Пора показать нашим спонсорам, что они покупают.
Лора сказала, что данные будут представлены главам фонда Джерронов в следующий уик-энд, на семинаре, назначенном в ее загородном доме в Мэриленд Тайдуотер, поселке на берегах залива Чизапик. Администраторы фонда хотели также встретиться со всеми сотрудниками, так что их пригласили в качестве гостей.
Позже, обдумывая утренние совещания, Кей поняла, что заинтригована поведением Лоры. В своей речи она по-прежнему ничего не сказала о родстве с Джерронами; однако пригласила всех в загородный дом. Собирается сохранять тайну до конца? Разыгрывать спектакль, не открывая правды? Или готова признаться во всем, что с таким трудом скрывала долгие годы?
ГЛАВА 27
В пятницу, во второй половине дня, Элси и Кей выехали из Балтимора и, следуя подробному описанию Лоры, отправились на Южный полуостров Мэриленд. Пол уехал на день в Нью-Йорк на переговоры с издателем учебной литературы насчет переиздания книги по искусственному оплодотворению, написанной несколько лет назад, и собирался вернуться позже.
По дороге девушки обсуждали неожиданный финансовый кризис, бывший причиной поездки.
– На этом все может кончиться, – предрекла Элси.–
Если этим богачам надоело швырять денежки, вряд ли они изменят решение, посмотрев наше небольшое развлекательное шоу.
Они успели смонтировать нечто вроде двухчасового фильма, по ходу которого Лора должна была давать объяснения, а также собрали другие данные, объясняющие мотивы сексуальной деятельности человека.
Кей ничего не сказала о связях Лоры с Джерронами, поскольку считала, что не имеет права открывать доверенную ей тайну.
– Вряд ли это легко, – вздохнула она. – Но разве хоть один ученый, не считая, конечно, тех, кто изобрел средство от рака, может надеяться убедить спонсоров, что его работа имеет важное значение? Ни Пастер, ни Кюри, ни Зигмунд Фрейд не получали особой помощи. Повезло, что мы успели сделать так много.
– Ты в самом деле веришь, что нашу работу можно поставить в один ряд с открытием радиации или пастеризации молока? – удивилась Элси.
– По-твоему, чего стоили труды Фрейда, когда тот начал исследовать сны и на их основе лечить людей от страхов и различных фобий? Вспомни, он был уверен, что многие болезни мозга и души вызваны сексуальными проблемами. Его идеи долго осуждались, потому что никто не желал открыто признать вещи, о которых мы предпочитаем мечтать, но не говорить вслух. Вероятно, во всем, что касается секса, положение так и не изменилось. Но, если мы сумеем объяснить так и не понятые до конца явления, думаю, наша работа окажется не менее важной.
Они почти добрались до цели своего путешествия – сельской местности, округ Святой Марии. Стояла прекрасная погода – один из дней теплого бабьего лета, когда осенний холодок лишь чувствовался в воздухе. Зеленые холмистые гряды расстилались до самой реки Патуксент, где еще с тех времен, когда Америка была английской колонией, находились обширные плантации. В полях, окружавших фермы и дома, пестрели островки последних полевых цветов, в небе тянулись черные треугольники – стаи канадских гусей, прилетавших провести в заливе Чизапик холодные месяцы. Кей, очарованная невиданной красотой окружающего пейзажа, молча смотрела в окно, когда Элси снова заговорила.
– Хотела бы я быть так же уверена, как ты!
– В чем?
– В том, что мы делаем. Иногда я просто не могу понять, имеет ли все это какой-то смысл. А может, это только для меня ничего не значит?
Услышав надломленные нотки в голосе Элси, Кей взглянула на девушку.
– Иногда это так больно, – продолжала Элси. – Знаю, я сама виновата, слишком разборчива относительно мужчин, с которыми хотела бы проводить время. Но я по-прежнему одна, и с каждым днем все труднее наблюдать и опрашивать людей, занимающихся любовью… а потом возвращаться домой и ложиться спать в одиночестве.
Но Кей знала, что за два года, проведенных в Балтиморе, Элси не вела монашескую жизнь, а если и была по-прежнему увлечена Полом, то никак этого не показывала, и во всяком случае, ничто не помешало ей подружиться с Кей или пытаться вступать в связи с другими мужчинами. Элси могла казаться привлекательной, когда хотела этого. С одним мужчиной-агентом по продаже недвижимости Элси встретилась, когда искала квартиру; связь продолжалась пять месяцев. Остальные продержались всего по несколько недель, и отношения обычно кончались ссорой по поводу ущемления прав женщины, обычно начатой Элси. Но, истинная беда, по мнению Кей, конечно крылась не в ее воззрениях, а в том, что Элси высказывала их так безапелляционно-яростно. Напуганные мужчины попросту исчезали. Боясь повторить судьбу матери, погрязшей в домашнем хозяйстве, Элси громко объявляла в начале каждого нового знакомства, что не желает быть покорной женой – овечкой, и даже мужчинам, сочувственно относившимся к подобной точке зрения, вряд ли приходились по душе такие «предупреждения».
Кей хотела было посоветовать Элси несколько утихомирить свои воинственные замашки, но решила не делать этого. Они и раньше спорили по поводу феминистских лозунгов, не потому что Кей не соглашалась с основными положениями, а потому что считала: равенства можно достичь не в постоянных сражениях и битвах с мужчинами, а посредством долгих мирных переговоров.
– Ты не всегда была одинока, – наконец сказала Кей, – и нет причин считать, что останешься одна.
– Разве что, возможно, сама захочу, – объявила Элси. – Эту проблему пока невозможно решить. Черт возьми, мне нужен мужчина, но совсем не нравится мысль, что придется пожертвовать своими принципами, если пожелаю найти себе кого-нибудь.
– Но почему обязательно необходимо жертвовать или сдаваться?
– Кей, ты, как и я, видела отснятые пленки. Насколько я понимаю, если партнеры сходятся вместе в одной постели, пусть даже на чисто инстинктивном уровне, мужчина выступает в роли агрессора, а женщина вынуждена покоряться и играть по его правилам.
Кей не согласилась, но и не стала спорить, поскольку эта тема уже обсуждалась на бесчисленных совещаниях сотрудников. Верно, в большинстве случаев схема была одна и та же – мужчины брали на себя инициативу и были доминирующей силой на раннем этапе сексуального сношения, но это, казалось, зависело от того физиологического факта, что мужчина возбуждается быстрее, более нетерпелив. Женщинам почти всегда необходимо больше времени для достижения оргазма. Следовательно, женщине, чтобы получить удовлетворение, приходилось вначале подлаживаться под мужчину, хотя потом для того оказывалось совершенно необходимым подчиниться требованиям партнерши.
Видя, что Кей молчит, Элси продолжала:
– Есть еще причина, почему работать становится все тяжелее. Я совсем не могу сосредоточиться на проблеме извлечения удовольствия из секса, потому что сама жду от него совсем другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59