И, смущенно улыбнувшись, призналась:
– Единственное, о чем я могу думать, когда наблюдаю, как трахаются все эти люди, – беременность, рождение ребенка. Не спрашивай, почему меня это так задевает. Мне только тридцать один год, но словно чувствую, как биологические часы бьют полночь. Во всяком случае, какова бы ни была причина, я только об этом и мечтаю. Разве не сумасшествие? Мне как-то все равно, будет ли в моей жизни мужчина, но мысль о том, что я не смогу стать матерью, просто ужасает!
Она нетерпеливо стукнула ногой по акселератору, и «фольксваген» рванулся вперед.
– Не обижайся, Элси, но думаю, ты была бы гораздо счастливее, если бы ушла с этой работы.
– Возможно, – с сожалением вздохнула Элси, – только тогда придется возвращаться в химчистку.
– Только не позволяй сразу взять над собой верх. Исследования всегда требуют предельного напряжения – из-за трудностей самой работы или людей, с ней связанных. Многие этого не замечают, и мы не полетели бы на Луну, если бы не было людей, готовых преодолеть силу притяжения. Но не все способны на такое.
Кей сверилась с нарисованной от руки картой, где указывалось, что нужно свернуть с шоссе у ворот Блуфилдс. Они были еще в районе реки Патуксент, когда появились ворота, высокий портал из литого железа в прочной кирпичной ограде, простиравшейся почти на милю вдоль дороги.
Элси свернула, но тут же была вынуждена остановиться у шлагбаума около небольшой каменной сторожки. Оттуда вышел охранник в мундире, проверил их имена по списку и только потом поднял шлагбаум.
– Что это за место? – удивилась она. – Я думала, мы едем в загородный дом Лоры.
Кей не отвечала, глядя в окошко автомобиля. Дорога вилась среди деревьев, и расстилавшиеся направо и налево пейзажи, казалось, словно явились из волшебной сказки. Неужели все это действительно принадлежит Лоре?
Расчищенная площадка была превращена в небольшое летное поле, где стояли два самолета компании. Дальше виднелось поле для гольфа; на небольших холмах зеленела трава – рощицы сменялись прудами. Дорожка поднялась вверх; далеко впереди еще на одном холме, в полумиле, возвышался огромный белый особняк с длинным портиком по фасаду и дюжиной взметнувшихся вверх колонн. Кей заметила раскинувшиеся фруктовые сады, конюшни, верховые тропинки, озеро со стеклянными павильоном на берегу и бассейн, окруженный статуями.
– Что же, дьявол побери, это за место? Курорт? – повторила Элси.
– Во всяком случае, похоже – согласилась Кей, не уверенная, что знает правильный ответ.
Дворецкий в ливрее встретил их на крыльце, поздоровался, взял саквояж и проводил через просторные, роскошно обставленные комнаты, под аккомпанемент шепота Элси.
– Ты же не считаешь, что она действительно живет здесь. Не может это быть ее…
Они оказались на большой задней террасе, выходящей на отлогие зеленые газоны, сбегающие к берегам Патуксента. Остальные сотрудники уже толпились около буфетного стола, на котором стояли чайники, пирожные и сэндвичи. Рядом суетились слуги в ливреях. По взглядам собравшихся, бросаемым на Кей и Элси, было очевидно, что они также потрясены происходящим.
Лора, в элегантных белых слаксах и красной шелковой блузке, украшенной золотой цепочкой-колье, отделилась от группы и пошла навстречу Кей. Рядом шагал мужчина лет тридцати пяти, одетый, пожалуй, слишком формально для обыкновенной домашней вечеринки – черный кашемировый блейзер, голубовато-серые слаксы, белая сорочка и репсовый галстук. Узкое лицо под шапкой тщательно причесанных блестящих светло-каштановых волос казалось красивым, почти приторно-идеально безупречным. По-видимому, он был прекрасно осведомлен о впечатлении, которое производит на женщин, потому что ни на миг не терял победоносно-самоуверенного выражения. Кей услышала восхищенный вздох Элси, хотя незнакомец не обращал никакого внимания на девушку – он не сводил глаз с Кей.
Лора поздоровалась и представила своего спутника.
– Это мой брат, Эндрю Джеррон.
– Энди, – поправил он, вежливо кланяясь сначала Кей, потом Элси.
Элси громко втянула в себя воздух.
– Джеррон, – повторила она и, вытаращив глаза, обернулась к Лоре. – Ваш брат? Значит, вы…
Голос ее сорвался. Лора пожала плечами и улыбнулась, очевидно, не собираясь объясняться, почему не захотела все рассказать раньше. Одной из привилегий огромного богатства была возможность никогда не оправдываться в собственных поступках.
– Значит, – охнула Элси… – это в самом деле… ваш дом?!
– Элси, дорогая, – посоветовала Лора, – почему бы тебе не съесть что-нибудь?
И, взяв девушку под руку, повела к столу. Маневр явно был задуман с целью оставить Энди наедине с Кей.
Оба молча оценивающе глядели друг на друга. Первым заговорил Энди:
– Лора мне все уши прожужжала о вас.
– Странно, о вас она никогда не упоминала, – отозвалась Кей.
Энди расслышал иронию в голосе девушки, хотя знал, что старшая сестра не любила распространяться о своих родственниках и никогда раньше не приглашала коллег в фамильное поместье.
– Вы не должны обижаться на Лору, если она не всегда и во всем откровенна. Богатство зачастую накладывает множество ограничений. Лора всегда боялась, что излишняя известность и ненужная слава могут стать препятствием на… скажем просто, к обычному существованию. Она нашла способ оставаться в тени, позволяющий вести жизнь нормального среднего человека и не чувствовать себя словно в капкане из-за всего этого.
Он широким жестом обвел окружающую их красоту и роскошь.
– Ничего себе капкан, – покачала головой Кей. – А вы? Как вы пытаетесь ускользнуть из вашей позолоченной клетки?
Они направились через всю террасу к буфетной стойке.
– Я? Обещайте, что никому не скажете… Эндрю понизил голос.
– По ночам я надеваю плащ и маску и выхожу бороться с силами зла.
Он надвинул на лицо воображаемый капюшон и театрально сверкнул глазами.
– И это все? – рассмеялась Кей. Энди внезапно стал серьезным…
– Богатство по-разному воздействует на всех нас, – жизнерадостно объявил он, словно давно свыкся с «несчастной» судьбой, и, устремив на нее прямой взгляд холодноватых ярко-синих глаз с зеленоватым оттенком цвета октябрьского неба, признался:
– Лично у меня оно вызывает неутолимый голод. Кей вопросительно подняла брови.
– Ко всему, – продолжал Энди, – что, как мне кажется, не могу получить. Впрочем, подобных вещей очень мало.
Он продолжал смотреть на нее, и Кей невольно задалась вопросом, какие слова выбрать, чтобы поколебать его решимость завладеть ею.
Но прежде, чем она сумела найти подходящий ответ, рядом появилась Лора, уже успевшая найти Элси подходящую компанию.
– Рада, что вы успели познакомиться. Знаешь, Кей, Энди очень много внимания уделяет фонду. Именно он настоял на том, что нам пора встретиться с правлением фонда и показать, чем мы занимаемся за закрытыми дверями.
Она кисло улыбнулась брату.
– Хочет убедиться, что не зря тратит деньги.
– Фонд тратит не мои деньги, Лора, – холодно бросил Эндрю. – Но моя обязанность следить, чтобы миллионы не были выброшены на очередную безумную идею.
Кей решила, что погода в этом маленьком уголке мира решительно испортилась. Она уже хотела извиниться и отойти, предоставив родственникам улаживать свои разногласия наедине, но Энди заговорил первым:
– Рад буду увидеться с вами, Кей… попозже. Сейчас нужно заняться делами. Лора привезла много материалов и новых данных, и я хочу успеть все прочитать.
– Он собирается прикрыть работу, – резко сказала Лора, как только брат отошел достаточно далеко. – Поэтому и затеял всю эту историю.
– Но разве он имеет право единовластно сделать это?
Кей знала, что такими благотворительными фондами, имеющими в своем распоряжении громадные средства, управляют совет директоров и профессиональные администраторы.
Лора подтвердила, что формально брат не является единоличным распорядителем, но как председатель правления, имеет решающий голос, а кроме того, остальные директора – еще худшие консерваторы, чем он. Практически Эндрю мог выдавать субсидии, кому пожелает. Другой брат Лоры, Чарльз, большую часть времени проводил за границей, где у него были деловые интересы, и предоставил Энди голосовать за себя.
– Так что, если он решит не давать нам больше денег, это конец. Мы не сможем продолжать работу, – мрачно объявила Лора.
Но Кей осмелилась возразить.
– Вовсе не обязательно. У тебя достаточно своих денег…
– Ты не понимаешь, Кей. Мои споры с Энди вовсе не из-за того, откуда поступают деньги, нет, речь идет о том, кому принадлежит власть в этой семье. Мужчины всегда считают, что имеют право принимать важные решения, и не думают, что я имею такое же право поступать, как захочу.
– Но как сможет Энди остановить тебя?
Лора, не ответив, уставилась на группу вновь прибывших мужчин, и Кей не поняла, то ли она отвлеклась и не слышала вопроса, то ли намеренно предпочла не отвечать.
– Это члены правления фонда, – сказала она наконец. – Мне лучше пойти и, как послушной девочке, поздороваться с добренькими дядями.
Глядя на Лору, с застывшей улыбкой шагавшую к гостям, Кей поразилась, что такая умная, независимая женщина, и к тому же сказочно богатая, может чувствовать себя столь неуверенной и запуганной. Видимо, унижения и страдания, которые ей пришлось перенести в браке, оставили в душе слишком глубокий след.
Завтрашний день планировался Лорой как рабочий – ученые должны представить достигнутые результаты и определить цели будущих экспериментов. Сегодняшний вечер предоставил возможность наведения мостов. Ужин был сервирован в величественной, отделанной зеркальными панелями столовой «Блуфилдз». Кей, предупрежденная о необходимости надеть вечерний костюм, привезла с собой черное платье без плечей, державшееся на тонких лямках, к которому обычно надевала единственную жемчужную нить.
Но на этот раз, повинуясь некоему странному импульсу, девушка вынула из букета в спальне белый пион и приколола к поднятым вверх медно-золотистым волосам. Все сотрудники, кроме Пола, еще не вернувшегося из Нью-Йорка, вместе с членами правления и администратором фонда – всего тридцать восемь человек – сидели за длинным столом, уставленным тем же фарфором, хрусталем и серебром, которые приобрел старый Натэниел Джеррон, чтобы принимать за ужином Морганов, Вандербильтов и Асторов.
С потолка свисали две огромные хрустальные люстры; множество мерцающих свечей отбрасывали на все окружающее романтический отблеск. Атмосфера королевской роскоши еще более усиливалась при виде четырех ливрейных лакеев, застывших, как статуи, по углам комнаты и выходивших из транса, только когда нужно было подавать блюда или уносить пустую посуду.
Привыкнув считать Лору современной практичной женщиной с хорошим вкусом, но без особой тяги к излишествам, Кей могла чувствовать себя сконфуженной и сбитой с толку такой старомодной расточительностью. Но в комнате для гостей, где ее поселили, Кей, от нечего делать, поскольку горничная распаковала и аккуратно повесила ее вещи, – начала листать найденную на полке изданную в нескольких десятках экземпляров книгу об истории «Блуфилдз» и наряду со многими деталями о постройке дома, материалах, декораторах, привезенных со всего мира, в ней было написано, что Натэниел Джеррон, умирая, оставил по завещанию деньги на поддержание дома в точно таком же состоянии, как при его жизни, и все последующие четыреста лет его воля свято исполнялась. Прочитав книгу, Кей заподозрила, что Лора именно поэтому не любила приглашать посторонних в «Блуфилдз» – ее слишком смущала назойливо бросающаяся в глаза роскошь. Должно быть, она согласилась проводить совещание именно здесь, только чтобы умаслить Энди, явно гордившегося поместьем.
За ужином, где гостей рассаживали на определенные для каждого места и карточки с их именами были разложены заранее, Кей обнаружила, что ее соседом оказался Эндрю Джеррон. Он был прекрасным собеседником; хорошо разбирался в политике, знал множество забавных анекдотов и историй из жизни знаменитых людей, с которыми знакомился во время частых путешествий, деловых совещаний, на заседаниях фонда или просто потому, что носил имя Джеррон. Его интерес к Кей не оставлял сомнения, что он не желает ограничить их знакомство только одним уик-эндом, – каждый раз, когда она восхищалась его рассказами об экзотических поездках – красотой диких цветов и необыкновенных птиц, виденных во время путешествия по Амазонке, великолепием фотоохоты на равнинах Кении, – Эдрю предлагал в ее распоряжение личный самолет и выражал готовность показать Кей все, что она пожелает. Несколько раз он намеренно упоминал о жене, с которой развелся четыре года назад, явно давая понять, что сейчас свободен.
Кей невольно спросила себя, уж не желает ли Лора привлечь его на свою сторону тем же способом, по которым когда-то «завербовала» Пола, однако не могла не гадать, каково это будет – принять приглашение Энди. В конце концов, она тоже ничем не связана. Два года Пол был ее любовником, но не предъявлял никаких требований, никогда не говорил, что любит. Между ними всегда существовал безмолвный уговор, что, если кого-то поманит новое увлечение, оба расстанутся без слез и упреков.
После ужина Кей немного побродила среди собравшихся, пожимая руки и знакомясь с другими директорами фонда. Но когда гости постарше и посолиднее начали поговаривать о том, что время позднее, Лора повела остальных в большой солярий, увитый и уставленный тропическими растениями, служивший еще и дискотекой с каменным полом, великолепно скрытой системой усилителей и цветомузыкой, – яркие огоньки то и дело вспыхивали в зеленой листве.
Энди и Кей танцевали один танец за другим – лучшего партнера у нее еще не бывало. Двигаясь в такт грохочущей музыке, она почувствовала нарастающее возбуждение, неотвязное желание более близкого физического контакта с Эндрю Джерроном. Кей танцевала все самозабвеннее, вынимая по одной заколке из волос, так что длинные медные пряди шелковистой вуалью разлетались по лицу и плечам. В мерцающем, постоянно меняющемся свете их скрестившиеся взгляды посылали друг другу безошибочные импульсы. Остальные танцующие постепенно отходили, и вскоре на площадке остались только Кей и Энди. Расстояние между ними сократилось настолько, что тела по временам дразняще соприкасались, изгибаясь в такт нервным ритмам, словно невидимые магниты притягивали их все ближе. Когда музыка смолкла, и они остались стоять в центре зала, его ладони сами потянулись к обнаженным плечам девушки, поползли вниз по рукам, теплые, сильные, нежные. Он был готов завладеть ею! Кей резко отступила, зная, что Энди Джеррон, который мог получить почти все, не проявляет интереса к тому, что достается без боя.
И в этот момент она заметила Пола, стоявшего у входа в солярий. Приехал ли он только сейчас или видел, как она танцует с Энди?
Кей, извинившись, поспешила к Полу. Хотя все сотрудники знали об их отношениях, по неписанному правилу они никогда не позволяли себе никаких нежностей па людях.
– Как прошла поездка? – спросила Кей.
– Хорошо. Правда, я устал. Иду спать. Завтра увидимся.
Но Кей расслышала в сухом голосе не усталость, а напряжение, и не задумываясь объявила:
– Нет. Я иду с тобой.
Он бросил быстрый взгляд в сторону Энди, по-прежнему стоявшего в одиночестве и словно ожидавшего, что Кей вот-вот вернется.
– Ты не обязана делать это, – выговорил наконец Пол.
– Знаю.
Она взяла его под руку и увела из комнаты. За спиной вновь послышалась музыка. Оглянувшись, Кей заметила, как из тени появилась какая-то женщина и подошла к Энди. Тот позволил увлечь себя в танце, но, даже держа ее в объятиях, смотрел вслед Кей.
Когда они очутились в спальне, Пол молча притянул ее к себе и впился в губы долгим, требовательным поцелуем. Кей ощутила грубую настойчивость в этом внезапном взрыве страсти, но не противилась – она все еще была возбуждена танцем и чувствовала в стремлении Пола немедленно обладать ею, уничтожить воспоминания об Эндрю Джерроне первые признаки каких-то собственнических эмоций. Они два года пробыли вместе, и Кей всегда была твердо уверена, что ей все равно, любит он ее или нет, но теперь отвечала все с большей пылкостью на внезапное, хоть и безмолвное признание в любви.
Они молча срывали друг с друга одежду, оставляя ее, беспорядочно разбросанную на полу так, что к кровати протянулись две неровных дорожки, и, сплетясь, рухнули на постель. Каждое прикосновение, каждая ласка воспламеняла их все сильнее. В Кей разгоралось безумное желание принять его в себя, поглотить, слиться воедино. Она впилась ногтями в его спину, оставляя кровавые борозды, пока Пол врезался в нее снова и снова, а когда наконец взорвался глубоко внутри, Кей словно взлетела в небо на гребне волны наслаждения, помедлила несколько мгновений и уплыла вдаль по длинной сверкающей реке ни с чем не сравнимых ощущений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59