– знаменитым. Да что далеко ходить, только сегодня, несмотря на эмоциональный срыв, она избавила клиента фирмы и его подрядчика от серьезных проблем, проявив творческую гибкость для воплощения технической идеи. «Великолепно», – сказал Иган, и с ним все согласились.
Так чего ради терзаться из-за Филиппа? Вот Иган ее понимает, потому что принадлежит к тому же миру, что и она.
Неожиданно Иган нежно взял в ладони ее лицо и прошептал:
– Алекса, ты очень, очень красивая женщина.
По телу пробежала дрожь возбуждения. Ей было просто необходимо, чтобы кто-то считал ее красивой и желанной. Лазурные глаза Игана манили, затягивали в свой омут, и Алекса больше не противилась этому притяжению.
Забыв про нетронутые рюмки с бренди, они просто сидели, взявшись за руки, и смотрели в глаза друг другу.
– Ты не представляешь, как долго я ждал этой минуты, – прошептал Иган. – Знаешь, как трудно работать рядом с тобой день за днем, желать тебя и постоянно сдерживать чувства? Алекса, дорогая, я всегда знал, что мы созданы друг для друга.
Казалось, с тех пор как она в последний раз чувствовала себя желанной, прошла целая вечность. Алекса вздрогнула и прерывисто вздохнула.
Как только дверь ее номера закрылась за ними, Алекса оказалась в объятиях Игана, пылко отвечая на его страстные поцелуи. Аромат дорогого одеколона, близость его незнакомого тела возбуждали необычайно. Пока Иган бережно раздевал ее, Алекса гнала от себя мысли о Филиппе. С какой стати она должна думать о муже, который отдал другой женщине то, в чем отказывал своей жене?
С Иганом все было по-другому. Этот мужчина обладал удивительным чувством стиля, которое проявлялось даже в постели. Когда он разделся и встал, разглядывая ее, Алекса с восхищением отметила, что он похож на вагнеровского Лоэнгрина – светловолосый, крепкий, мускулистый.
На несколько мгновений оба застыли, восхищаясь друг другом.
– Как ты прекрасна! – воскликнул Иган, привлекая ее к себе. – Твое тело – образец классической симметрии, ты Афродита во плоти.
Иган целовал и умело ласкал с нежностью и каким-то даже благоговением, подушечками больших пальцев он потирал ее соски, заставляя трепетать от желания.
Алекса была поражена его силой, когда Иган без труда поднял ее и посадил на себя, мгновенно проникая в нее. Он стоял, слегка покачиваясь, а Алекса сидела на нем, обвив его ногами. Ей еще не приходилось заниматься любовью в такой позе, было в этом что-то порочно-эротичное.
Потом они упали на кровать и слились в глубоком поцелуе. Иган вонзался в нее яростными толчками, в полумраке комнаты его глаза превратились в два голубых огонька.
Алекса чувствовала, что разрядка близка, но никак не могла ее достичь, а Иган больше не мог сдерживаться. Чуть позже он раздвинул ее бедра, склонился над ней и языком довел ее до экстаза.
Алекса заснула в его объятиях.
Утром Алекса чувствовала себя отвратительно. Иган объяснил ее состояние похмельем и ушел в свой номер, оставив отсыпаться. На самом деле к похмелью добавилась утренняя тошнота, которую Алекса кляла вместе с причиной, ее вызывающей. В результате она чувствовала себя еле живой и впервые ощутила на себе, что означает выражение «утро после веселой ночки».
Однако, поспав еще часок и приняв ванну, она почувствовала себя гораздо лучше – во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы встретить новый день. Только что прошел дождь, и мокрые листья деревьев блестели на солнце. С Потомака дул теплый ветер, напоминая о близком лете.
Ресторан в Джорджтауне, куда Алекса и Иган отправились на поздний завтрак, ничем особенно не отличался от других и был битком набит молодежью. Дожидаясь, пока освободится столик, они расположились на открытой веранде, выходящей на канал. Конечно, Алексе не следовало пить, но она чувствовала, что ей это совершенно необходимо.
Иган, который терпеть не мог ждать чего бы то ни было, сидел мрачный и молчаливый. Алекса почувствовала, что рядом находится совершенно чужой ей человек, и внезапно устыдилась их вчерашней близости.
Алекса уставилась на воду неглубокого канала и почему-то вспомнила о временах, когда они с Филиппом проводили здесь выходные. Как им было тогда весело! Они осматривали достопримечательности, посещали галереи, бродили по мощеным дорожкам вдоль берегов канала, устраивали ленчи и обеды в недорогих ресторанчиках и маленьких бистро.
А сейчас ее окружают люди лет двадцати-двадцати пяти, и с ней нет любимого… На глаза навернулись слезы, и Алекса сердито вытерла их. Это ностальгия, только и всего. И по чему? По отношениям, которые на самом деле оказались фальшивыми.
Господи, ведь Филипп отлетел к ней рикошетом, в то время как тосковал по Гейл. Как он мог быть таким идиотом, чтобы вернуться к женщине, которая его уже один раз бросила? И как Алекса может быть такой идиоткой, чтобы по-прежнему его любить? Ведь она уже не в том возрасте, когда верят во всякую романтическую чушь. Романтика – выдумка, а то, что происходит сейчас, – реальность.
Иган обнял ее за талию. Алекса обернулась и увидела, что он улыбается.
– Дорогая, столик ждет нас.
Алекса думала о том, что ей больше подходит Иган. Он не станет пичкать ее всякой ерундой насчет вечной любви и священного долга материнства. Нет, Иган не скрывает, что живет для себя, и для разнообразия такая откровенность даже приятна.
Алекса попыталась улыбнуться и сосредоточиться на настоящем. Мимо их столика прошла дородная женщина лет тридцати в блузке с глубоким вырезом, почти не скрывавшим массивный бюст. Покосившись на нее, Иган с сожалением покачал головой и тихо произнес тоном пресыщенного мужчины:
– Слишком много и слишком поздно.
Алекса подавила смешок, довольная, что к Игану вернулось его обычное остроумие. Она с удовольствием принялась за еду и только сейчас поняла, что здорово проголодалась.
Разговор, перескакивая с одной темы на другую, коснулся проекта «Нью уорлд инвесторс».
– Победа на этом конкурсе значит очень много, особенно если под проектом будет официально стоять твое имя. Главное, чтобы Карл не приписал все успехи себе…
Слушая Игана, Алекса черпала силы в его уверенности.
Оказалось, ее ждал сюрприз: у ресторана их ждал заказанный Иганом автомобиль с шофером. Они проехали по городу, осматривая административные здания разных фирм и обмениваясь впечатлениями. На обратном пути в отель Алекса вдруг почувствовала не только усталость, но и острое одиночество. Как она ни крепилась, боль от расставания с Филиппом и угрызения совести из-за самостоятельного решения сделать аборт напоминали о себе.
Алекса упрямо тряхнула головой. Нет уж, страдания и угрызения совести ей ни к чему. Хватит понапрасну изводить себя из-за того, над чем она не властна. Нужно получать от жизни удовольствие.
К счастью, магия предыдущего вечера вернулась. Перед концертом симфонической музыки они зашли выпить в бар, потом пообедали в модном ресторане. Позже Иган повел ее еще в один престижный бар, выдержанный в стиле ар-деко, где танцевали под музыку тридцатых-сороковых годов. Здесь когда-то бывал Фрэнсис Скотт Фицджеральд.
– Скотт, дорогой, – игриво протянула Алекса, – почему бы тебе не заказать мне пять-шесть порций джина с шипучкой, и побежим наперегонки вокруг обелиска.
Иган посмотрел на нее с некоторым недоумением и осторожно предложил начать с одного коктейля.
Объясняя ему, что речь шла о реальном розыгрыше, который Зельда и Скотт Фицджеральд устроили в Париже, Алекса с тоской подумала о Филиппе. Уж он-то понял бы ее шутку да еще и поддержал бы игру, придумав что-нибудь свое.
Впрочем, что толку сожалеть о несбыточном?
Алекса ничего не имела против еще одной ночи любви. Иган оказался так же пылок, как накануне. На этот раз Алекса заметила, что к занятиям любовью он подходит так же серьезно, как к еде, проявляя и утонченную разборчивость, и жадность. Его ласки начинались с нежных, почти робких прикосновений кончиками пальцев и кончиком языка, словно он пробовал новое блюдо на вкус и определял, нравится ли оно ему. И только потом с жадностью набрасывался на угощение.
Алекса снова не достигла оргазма, пока их тела были слиты воедино, – вероятно, с непривычки к новому партнеру, как она объяснила это себе. Все-таки после восьми лет жизни с одним мужчиной…
Иган не жаловался.
– Алекса, ты в жизни так же восхитительна, как и в мечтах.
Алекса настороженно покосилась на него.
– Иган, я это не планировала и не знаю, к чему мы в результате придем. Я имею в виду, мы с Филиппом все еще муж и жена.
– Понимаю, дорогая. – Он нежно взял ее за руку. – Я могу подождать, ждал же я до сих пор.
Алексе стало любопытно, и она не удержалась от вопроса:
– Иган, ты ведь никогда не был женат?
– Нет и даже не собирался. У меня специфический вкус. Честно признаться, женщина, которая не способна поддержать разговор об архитектуре, не может заинтересовать меня надолго. Ты первая партнерша, которая удовлетворяет меня во всем. Ты одинаково возбуждаешь и мое тело, и разум. Я в восторге от тебя.
Алексе было приятно, но на сердце у нее по-прежнему лежал камень. Она думала, что вряд ли сможет испытать к какому-то другому мужчине те же чувства, что испытывала к Филиппу. Когда она рассказала Игану о желании мужа иметь детей, тот улыбнулся и сжал ее руку.
– Я принимаю тебя именно такой, какая ты есть, – во многом похожей на меня самого. Можешь считать меня снобом, но я убежден, что дети – это для простых, обыкновенных людей. Ты и я способны подарить человечеству нечто более достойное, из разряда нетленных ценностей, и было бы жаль растрачивать себя понапрасну. Пусть те, кто не способен творить для вечности, следуют законам природы и воспроизводят себе подобных.
Алекса еще ни от кого не слышала подобных высказываний. Слова Игана вызвали у нее противоречивые чувства: уважение и одновременно недоумение. Он выражал точку зрения меньшинства, а ее взгляды, по-видимому, находились где-то посередине. «Может, когда я сделаю аборт, и если к тому времени еще буду встречаться с Иганом…» – Не додумав, Алекса уснула.
Иган лежал на спине, заложив руки за голову. Он был очень доволен жизнью и собой. То, что Филипп Джером бросил Алексу, было редкостной удачей, на которую трудно было рассчитывать, и его удивление было искренним. Он в самом деле ничего не знал, поскольку никогда не читал колонки светских сплетен. Однако рассчитывал, что Сью Тоуни будет снабжать его информацией такого рода, и недоумевал, почему она этого не сделала.
Но вскоре догадался почему: Сью сама имела на него виды и, вероятно, побаивалась Алексы как потенциальной соперницы. Но вышло так, что неведение даже помогло ему. На Алексу явно произвела впечатление его непосредственность. Она была по натуре прямой – качество, которым Иган не обладал, но которое всегда восхищало его в Алексе.
Он окинул долгим взглядом спящую рядом женщину. Разметавшиеся волосы скрывали ее лицо, и Игана вдруг захлестнула волна непривычной для него нежности. Алекса нуждается в таком мужчине, как он. Филипп ей совсем не подходит. Женщине, обладающей таким вкусом и элегантностью, не годится быть женой неотесанного мужлана с Юга, который если чего-то и достиг, то только потому, что давал возможность известным людям выставлять себя напоказ.
Хотя такие мужчины многим женщинам нравятся. Просто замечательно, что Джером вернулся в объятия бывшей любовницы. Иган при всем желании не смог бы придумать ничего лучше.
Через месяц или около того жюри «Нью уорлд инвесторс» отвергнет проект миссис Джером, что означает для нее полный крах. Вот тогда-то Иган придет ей на помощь. Он поможет Алексе подняться с земли и возьмет ее в компаньоны. Да, все складывается на редкость удачно.
Когда Алекса вставляла ключ в дверь нью-йоркской квартиры, часы показывали половину десятого. Она вернулась в реальную жизнь, где все осталось по-прежнему: Филиппа нет, зато есть угрюмый, отчужденный Брайан.
Ее оглушил рев музыки. Еще не успев раздеться и повесить пальто, она увидела жуткий кавардак, царивший в квартире. Судя по всему, Брайан ужинал в гостиной, чтобы одновременно смотреть видео. Миссис Радо ушла спать, не зная, что посреди комнаты высится гора грязных тарелок. Повсюду валялись взятые напрокат кассеты.
После четырех дней, проведенных с Иганом, когда ее окружали только красота и элегантность, этот беспорядок был, как пощечина. Можно подумать, Брайан нарочно наказывает ее за то, что она уехала, хотя, когда Алекса была здесь, мальчишка не обращал на нее внимания.
Ну нет, ему не удастся превратить квартиру в свинарник! Алекса тихо выругалась, больно ударившись в темноте о велосипед в прихожей. Это оказалось последней каплей. Кипя от ярости, она забарабанила в дверь Брайана, потом распахнула ее и закричала, стараясь заглушить музыку:
– Выключи этот чертов проигрыватель! Как ты посмел загадить всю гостиную!
Брайан как лежал на животе, так и остался лежать, угрюмо глядя на Алексу. Она подошла к музыкальному центру и выключила музыку. Брайан изобразил на лице скучающую гримасу и перевернулся на спину.
– Я собирался все убрать. Вы же сказали, что вернетесь поздно.
Его оправдания только подлили масла в огонь. Этот нахал смеет намекать, что во всем виновата она, – видите ли, вернулась раньше, чем рассчитывал этот грязнуля!
– Брайан, меня уже тошнит от твоего поведения, твоей неряшливости и твоих насмешек. Какого черта ты о себе вообразил? Кто дал тебе право вести себя со мной по-хамски? Я тебя приютила, изо всех сил старалась устроить поудобнее, а ты ведешь себя так, будто над тобой здесь издеваются! Так вот что я скажу, дорогой мой: с меня хватит! В этом доме существуют определенные правила, изволь их соблюдать. Во-первых, велосипед должен стоять или в твоей комнате, или в подвале. Во-вторых, если ты не можешь убирать за собой, еда в гостиной исключается. В-третьих, прекрати отдавать мне честь. Мы не в армии. Может, твоему отцу такие штучки нравились, но мне – нет.
Брайан вскочил с кровати, вдруг побледнев.
– Оставьте моего отца в покое! – тихо проговорил он сдавленным, напряженным голосом. – Для вас гораздо важнее этот чертов дом, чем люди, которые в нем живут. Неудивительно, что ваш муженек удрал. Ему надоело жить в музее, где охранники не разрешают ни до чего дотрагиваться…
– Заткнись! – крикнула Алекса. – Это не твое дело! Тебе еще хватает наглости надо мной издеваться, после того как я из кожи вон лезла, перекроила всю свою жизнь, лишь бы тебе…
– Я вас не просил! Я не хочу здесь жить, как и вы этого не хотите! Я ни о чем вас не просил, вот и оставьте меня в покое!
Брайан пулей вылетел из комнаты, и вскоре Алекса услышала, как грохнула дверь в ванную. У нее вдруг закружилась голова. Алекса села на кровать и опустила голову. Потом выпрямилась и несколько раз глубоко вздохнула. Ей стало стыдно, что она потеряла контроль над собой.
Но, оглядевшись и снова увидев беспорядок, Алекса еще сильнее разозлилась, теперь уже на собственную беспомощность. Чтобы окончательно не испортить настроение, она вышла из комнаты Брайана и дала себе зарок больше туда не входить.
Внизу миссис Радо в халате наводила порядок. Алекса так устала, что не стала возражать.
Позже, стоя под прохладным душем, она вынуждена была признать, что в словах племянника содержалась доля правды. Она действительно очень гордится своим домом, даже Филипп иногда ворчал, что здесь всегда все лежит на своем месте.
Ладно, пусть так, но что прикажете делать? Притворяться, что ей нравится бардак? Может, она просто жила не с теми людьми? Архитекторы более других чувствительны к обстановке, считая ее частью пространства, к которой применимы те же эстетические критерии гармонии, пропорций, красоты. Алекса считала себя не вправе винить других за то, что они не разделяют ее взгляды. Но, Боже, как чудесно встретить человека, который тебя понимает!
Стычка с Брайаном вконец обессилила ее. Вытираясь после душа, Алекса подумала, что хватила через край. Пожалуй, она зря позволила выместить на племяннике раздражение и обиду, вызванные совсем другими причинами. Ей не хотелось ложиться спать разозленной, да и Брайану, вероятно, тоже. Решив, что стоит извиниться перед мальчиком, она надела халат и вышла в коридор.
У его комнаты Алекса остановилась. За дверью было тихо и темно. Пожалуй, глупо будить племянника, если он уже уснул. Придется отложить разговор до утра.
Уже лежа в постели, Алекса задумалась: так ли на самом деле страшно, что она взорвалась? Брайан ведь тоже не сдержался. Иногда хорошая драка разряжает обстановку. Может, теперь, когда Брайан знает, чего от него ждут, он перестанет изводить ее хотя бы ради того, чтобы избежать новых нотаций.
Алекса проснулась среди ночи от кошмарного сна. Ее охватила паника. Как ужасно все складывается!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38