Хотя девушка не была дурнушкой, ее не замечали, как не замечают прислугу в старых английских особняках. Иган решил, что эта особенность Сью может ему очень пригодиться.
Сегодня утром она передала, что Карл пригласил Алексу участвовать в представлении проекта руководству «Нью уорлд инвесторс», но самого Игана не позвали. Правда, в этот день он должен был находиться в Стамфорде, но сам факт привел его в бешенство.
Однако Алекса пока не знала, что ей предстоит участвовать в презентации, и это было на руку Игану. Он собирался поколебать ее уверенность в успехе и, воздерживаясь от своего обычного сарказма, заострить внимание на недостатках проекта. Можно, например, намекнуть на некоторую манерность стиля, упомянуть, что чувствуется влияние «голубого», хотя о последнем он не мог слишком много распространяться.
– Дорогая моя, это вопрос пропорций. Основание слишком тяжеловесно, напоминает военный корабль с прозрачными дымовыми трубами. Здание не радует глаз, а раздражает.
Он хотел заронить в ее душу сомнения. Клиенты очень проницательны в том, что касается личных взглядов архитектора на проект. Может, Карл и уподобится ярмарочному зазывале, но ди Лоренцо-Браун вряд ли придет в восторг от проекта, в котором сомневается сам автор.
Иган наблюдал, как Алекса пьет кофе и хмурится. Ее неуверенность выдавали морщинки вокруг губ – губ, которые ему так часто хотелось поцеловать.
Игану никогда не удавалось поддерживать с женщинами отношения достаточно долго. Через несколько недель, максимум месяцев ему становилось скучно и начинала безумно раздражать их предсказуемость. Если какая женщина и могла бы стать исключением из общего правила, то это Алекса. Во-первых, ему искренне нравилось с ней работать, а во-вторых, то, что эта женщина привлекала его физически, нисколько не вредило делу. Но хотя Иган и флиртовал с Алексой, он никогда не пытался затащить ее в постель. Нет, в себе он не сомневался, это всегда ему удавалось, просто Игану нравилось держать ее в резерве. Алекса – лакомство, которым он насладится, когда настанет подходящий момент.
Глава 8
Ленч с Иганом оставил в душе Алексы неприятный осадок. Казалось бы, для одного дня отрицательных эмоций вполне достаточно, но, как выяснилось, это было еще не все. Из Сиэтла позвонила мать и предупредила, что у нее дурные известия. От такого вступления по спине Алексы пробежал холодок. Отец недавно перенес сердечный приступ. Ему было за семьдесят, и в таком возрасте можно ожидать чего угодно.
– Пейдж положили в больницу в Лондоне, – сказала мать. – У нее был нервный срыв, врач сказал, это из-за стресса.
Алекса слушала с тревожно бьющимся сердцем. По-видимому, состояние сестры было гораздо хуже, чем ей представлялось. На Рождество Пейдж не дала о себе знать, но это не было такой уж редкостью. Однако сейчас Алекса почувствовала себя виноватой. Нужно было приложить больше усилий и все-таки постараться встретиться с сестрой.
Одной из причин, почему она этого не сделала, было нежелание навязываться. Очень трудно удержаться на тонкой грани между навязчивостью и невниманием. Более того, эта проблема существовала всегда. Алекса была лишь маленькой сестренкой, помехой. У них с Пейдж не было даже стычек, какие бывают между сестрами. Если Алекса пыталась ее спровоцировать, Пейдж всегда просто уходила.
В каком-то смысле все осталось по-прежнему и сейчас. Алекса поймала себя на мысли, что, погрузившись в воспоминания, перестала слушать мать.
– …Брайан. Ты можешь взять к себе Брайана? – спросила та.
– Ну… наверное, смогу, – пробормотала Алекса. – На какое время?
– Не знаю. Врачи не говорят, сколько Пейдж пробудет в больнице. Я никак не могу взять мальчика к себе, твой отец нуждается в постоянном внимании. Он снова стал писать музыку, получает от этого огромное удовольствие, просиживая за нотами день и ночь, а мне приходится делать все по дому и ходить за покупками…
– Мама, если бы ты позволила помочь… Денег у нас достаточно, вы могли бы нанять экономку, и тебе было бы гораздо легче…
Мать, как всегда, отказалась. Ее родители соглашались принимать только те подарки, которые имели отношение к музыке. В свое время Алекса с Филиппом покупали им пластинки, современную стереосистему, проигрыватель для компакт-дисков – вот от этого они не смогли отказаться.
– Мы могли бы взять к себе Брайана на пару недель, – продолжала мать, – но дольше… Честно говоря, не думаю, что у меня получится. Мы ничего не знаем о двенадцатилетних мальчиках. Чем он будет заниматься целыми днями?
Твоему отцу нужно сосредоточиться на музыке, шум будет ему мешать.
Алекса знала, что это правда. Музыка для ее родителей – это все, и было бы нереально рассчитывать, что на старости лет они вдруг возьмут на себя заботу о внуке.
– Так и думала, что случится нечто подобное, – призналась мать. – Я ведь говорила Пейдж, не стоит выходить замуж за военного.
– Мама, что толку сейчас вспоминать об этом? И профессия Тима тут ни при чем, ведь он не погиб на войне…
Но мать продолжала стоять на своем:
– В его семье все – военные. Брата Тима подстрелили в Корее, его родителей нет в живых, вот и получается, что Брайана некому взять. Если уж тебе так хочется защитить свою сестру, как это всегда бывало, возьми да и забери мальчика к себе.
Алекса опешила:
– Конечно, заберу. Разве я отказывалась? По-моему, ты слишком сурова к Пейдж, ей и без того несладко.
– Сурова? Да я, наоборот, слишком мягка с ней. Вместо того чтобы предлагать ей приехать к нам после смерти Тима, мне следовало потребовать этого. Живи Пейдж с нами, ничего подобного бы не случилось.
Алекса глубоко вздохнула.
– Мама, я возьму Брайана и позвоню в больницу. Постарайся не волноваться, – ободряюще закончила она.
Однако саму Алексу одолевали тревожные предчувствия. Перспектива получить в дом гостя на неопределенный срок, да еще в такой сложный период жизни, не вселяла оптимизма.
Филипп был на встрече, и Алекса не откладывая позвонила в Лондон.
В больнице подтвердили, что Пейдж замкнулась в себе, подолгу спит, а просыпаясь, плачет или впадает в истерику.
Алекса хотела поговорить с сестрой, но ей ответили, что больная отказывается с кем-либо видеться или разговаривать по телефону. Ее лечат антидепрессантами и физиотерапией, но прогноз пока не ясен.
Алексе хотелось плакать. Бедная Пейдж! Она никак не могла пережить потерю мужа и ни к кому не обратилась за помощью – ни к ней, ни к матери. Пейдж всегда была одиночкой по складу характера. Выйдя замуж, она объездила с Тимом всю Европу и Ближний Восток. Покойного зятя Алекса помнила довольно смутно, знала только, что он был очень похож на Пейдж: немногословный, сдержанный.
Алекса училась в старших классах, когда ее сестра вышла замуж. Помнится, тогда у нее мелькнула мысль, что Пейдж, к тому времени бросившая колледж, нарочно вышла за военного, чтобы уехать из Сиэтла от родителей, которых разочаровала.
Порой Алексе казалось, что мать затаила на старшую дочь какую-то обиду, но она так и не смогла до конца разобраться, в чем дело. Алекса знала, что была любимицей матери, и от этого всегда чувствовала себя немного виноватой.
Зазвонил телефон.
– Алекса, можете зайти на минутку?
Голос Карла прозвучал взволнованно, и она поняла, почему, когда вошла в его кабинет. На столе красовался акриловый макет здания «Нью уорлд инвесторс», и он выглядел… что уж там говорить, потрясающе.
– Не считая Сола, мы первые, кто его видит, – сказал Карл, награждая ее одной из своих редких улыбок. – Признаюсь, Алекса, я очень доволен.
– Благодарю вас, – пробормотала Алекса.
Ее сердце забилось чаще. Все-таки она это сделала! Архитектура двадцать первого столетия – вот как это называется. Слова Игана только подстегнули ее. Алекса верила: у нее получится именно то, что нужно.
Здание буквально излучало энергию. Прямые линии решительно устремлялись в небо. Иган ошибался, проект вовсе не вялый. Чем дольше Алекса ходила вокруг макета, тем больше крепло ее убеждение. Глядя на это здание, никто не подумает, что его проектировала женщина.
В кабинет один за другим вошли еще несколько партнеров и стали рассматривать макет. Сев на кожаный диван, Алекса наблюдала за их реакцией. На лицах появились улыбки, здание выглядело очень стильно, им просто нельзя было не восхититься.
Узнав от Карла, что ей предстоит участвовать в презентации, Алекса пришла в восторг. Это была большая честь, настоящее признание ее заслуг. «Ради такого случая нужно будет купить новый костюм», – подумала она.
Возвращаясь к себе, Алекса испытала искушение заглянуть к Игану и сказать, как он ошибался, однако сдержалась, поскольку терпеть не могла мелочности. И делиться с Грегом Алекса тоже не собиралась, но тот, разумеется, уже все знал и даже ухитрился заглянуть в кабинет Карла и мельком увидеть макет.
– Ну, что ты думаешь? – спросила Алекса. – Макет сильно отличается от плоского чертежа, правда?
Он замялся.
– Давай, Грег, начистоту.
– Ну хорошо. По-моему, ты слишком стараешься дать заказчику то, чего он хочет, а не то, что должно быть. Я тоже пытался внести свой вклад и хотел, чтобы проект вышел как можно лучше, и он мне даже нравится, но это не годится для той улицы и для «Нью уорлд инвесторс». Думаю, мы могли сделать кое-что и получше.
– А я не согласна.
Мнение Грега обеспокоило Алексу, но она не собиралась впадать в уныние: главное, что проект понравился Карлу, а он гораздо опытнее, чем ее помощник.
За обедом она рассказала Филиппу про болезнь сестры. Он отнесся к положению Пейдж с пониманием и согласился, чтобы Брайан пожил с ними. Алекса знала, что его реакция будет именно такой. Какой же он все-таки хороший, добрый, отзывчивый, как она его любит! И как высоко он ставит семейные ценности – окажись на месте Пейдж сестра Филиппа, он был бы уже на пути в больницу.
После недолгого раздумья Алекса отвергла мысль навестить сестру. В конце концов, врачи пока не советовали приезжать, и сейчас у нее очень много работы. Кроме того, нужно еще подготовить комнату для племянника.
Филипп попытался ее успокоить:
– По-моему, с Пейдж все не так уж страшно. После нервных срывов большинство людей благополучно выздоравливают. В наше время лекарства творят чудеса.
– Я знаю, – вздохнула Алекса.
– Давай попытаемся найти в этом деле положительную сторону, – продолжал Филипп. – Мы познакомимся с Брайаном. Думаю, будет интересно проводить с ним выходные.
Энтузиазм Филиппа оказался заразительным. Удача с проектом так окрылила Алексу, что она чувствовала себя способной справиться с любой задачей. К тому же Брайан – ее единственный племянник, а она искренне хочет помочь сестре.
В настоящее время мальчик находился на попечении государственных чиновников, они же должны были посадить его на самолет. Алекса согласилась с матерью, что Брайану лучше всего сразу лететь в Нью-Йорк, чтобы как можно быстрее продолжить занятия в школе.
Приготовив все к приезду мальчика, Алекса написала теплое письмо сестре, в котором просила не волноваться и заверяла, что ребенку будет с ними хорошо и он может оставаться, сколько потребуется.
В ночь накануне презентации Алекса почти не сомкнула глаз. Проснулась она даже раньше обычного, и, когда отправилась на ежедневную пробежку, Филипп еще спал.
Дорожка для джоггинга пролегала вокруг заросшего травой участка неподалеку от Гудзона. Утро было холодным и хмурым. Пробегая вдоль реки, Алекса заметила на воде отдельные льдины. С криком кружились чайки, ветер срывал с волн барашки, и, если постараться, можно было представить, будто бежишь по берегу океана.
Алексе нравилось ощущение власти над своим телом, нравилось дышать полной грудью и тренироваться до пота. Она думала о предстоящей презентации, планируя, как себя вести и что говорить.
Дома Алекса приняла душ и надела новое платье-костюм из шелка в черную и белую полоску. Она уходила из дома спокойная и уверенная в себе.
Перед самой презентацией Грег заглянул в ее кабинку пожелать удачи:
– Постарайся держаться на заднем плане, чтобы твое платье не затмило твое творение.
Алекса бросила в него зажим для бумаг, но он увернулся.
Презентации проходили в просторном конференц-зале с кремовыми стенами, бежевым ковровым покрытием на полу и большим выдвижным экраном. По залу были расставлены хромированные стулья. Автоматические черные шторы на окнах были опущены, отсекая тусклый свет зимнего дня, зал мягко освещали скрытые источники.
Карл был одет, как всегда, безукоризненно, бабочка на этот раз была красная в белую крапинку. Из нагрудного кармана выглядывал белый льняной носовой платок, его кончик гордо торчал вверх.
Рядом с Карлом стояли двое коллег: инженер, в задачу которого входило отвечать на возможные технические вопросы, и администратор, занимавшийся финансовой стороной дела. Игана в зале не было. Однако она не очень удивилась: он говорил, что не сможет присутствовать на презентации из-за каких-то проблем в Стамфорде. Алекса надеялась, что производит впечатление спокойной и уверенной в себе женщины, но холодные как лед руки выдавали ее волнение.
Появился Раймонд ди Лоренцо-Браун. Он приехал в сопровождении троих руководящих работников «Нью уорлд инвесторс», в том числе привлекательной молодой женщины. Пока Карл произносил вступительную речь, Алекса, сцепив дрожащие пальцы, ждала, когда сдернут покрывало с макета. И вот этот момент настал. Не смея вздохнуть, она украдкой взглянула на лица заказчиков: удивление, приподнятые брови, легкие улыбки, одобрительные кивки.
– Надеюсь, вы согласны, – говорил между тем Карл, – что это будет не просто административное здание, а настоящее произведение искусства.
Раймонд заметил, что здание отличается безупречностью пропорций и выглядит легким, воздушным и очень современным.
– Очень стильно, – кивнув, сказала женщина.
– Остроумное решение, новаторский проект, – добавили представители заказчика.
На экране стали один за другим появляться чертежи, Карл комментировал слайды и объяснял, что проектом предусмотрены ландшафтная площадка площадью семь тысяч квадратных футов, внушительный четырехэтажный вестибюль, мансарда, оздоровительный клуб и ресторан на крыше.
В конце презентации было пожато немало рук и произнесено немало добрых пожеланий. Алекса вернулась домой в прекрасном настроении.
Субботним утром она ехала на такси в аэропорт, и настроение было уже не столь радужное. Сейчас, когда встреча с Брайаном была близка, Алекса очень нервничала, отдавая себе отчет в том, что Брайан пробудет у них как минимум четыре месяца. Она уже договорилась с директором частной школы, что мальчик доучится у них до конца семестра, то есть до мая.
Алекса очень жалела, что Филипп не смог поехать с ней, как собирался. К сожалению, в последний момент он помчался на студию: уже записанную воскресную передачу пришлось срочно заменять другой.
Она беспокоилась из-за того, как сложатся отношения с Брайаном и как повлияет его приезд на привычный распорядок их жизни. Вот уже четыре года Алекса, так же как и Филипп, часть работы выполняла дома по выходным. Но теперь это вряд ли получится. Во всяком случае, первое время мальчика не стоит предоставлять самому себе. Алекса надеялась, что он быстро заведет друзей на новом месте.
Вообще страшновато брать на себя ответственность за ребенка. Что она знает о двенадцатилетних подростках? В большом городе, особенно в Нью-Йорке, их поджидает немало опасностей и искушений. Впрочем, Брайан запомнился Алексе таким же тихим, как его родители. Вряд ли он из тех, кто может связаться с дурной компанией или начать употреблять наркотики. Она строго приказала себе не паниковать понапрасну.
В аэропорту было многолюдно, но Алекса сразу заметила его среди прибывших, так как он был единственным мальчиком, тащившим чемодан. Худенький Брайан был бледен, его легкая куртка выглядела неуместно в январе. Когда он подошел ближе, Алекса увидела, что к куртке приколота табличка с буквами «UM». Ее захлестнуло горячее сочувствие. Она выступила вперед:
– Брайан! Это я, твоя тетя Алекса.
Она обняла его и поцеловала в лоб. И то и другое Брайан стоически вытерпел, но не ответил. В такси Алекса говорила без умолку, чтобы скрыть нервозность.
– Когда же мы в последний раз виделись? Кажется, это было в Сиэтле, правда? Ты со своими родителями приезжал в гости к моим… то есть к твоим бабушке и дедушке.
– Не помню, – буркнул Брайан.
Он не помнил ни поездку в Сиэтл, ни дом, ни бабушку с дедушкой. Мальчик не пытался поддержать разговор, когда возникали паузы, и от его холодности Алексе становилось все больше не по себе. Она посмотрела на часы, думая о делах, которые бросила ради того, чтобы встретить Брайана. Впрочем, это не его вина, вполне естественно, что он чувствует себя не в своей тарелке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Сегодня утром она передала, что Карл пригласил Алексу участвовать в представлении проекта руководству «Нью уорлд инвесторс», но самого Игана не позвали. Правда, в этот день он должен был находиться в Стамфорде, но сам факт привел его в бешенство.
Однако Алекса пока не знала, что ей предстоит участвовать в презентации, и это было на руку Игану. Он собирался поколебать ее уверенность в успехе и, воздерживаясь от своего обычного сарказма, заострить внимание на недостатках проекта. Можно, например, намекнуть на некоторую манерность стиля, упомянуть, что чувствуется влияние «голубого», хотя о последнем он не мог слишком много распространяться.
– Дорогая моя, это вопрос пропорций. Основание слишком тяжеловесно, напоминает военный корабль с прозрачными дымовыми трубами. Здание не радует глаз, а раздражает.
Он хотел заронить в ее душу сомнения. Клиенты очень проницательны в том, что касается личных взглядов архитектора на проект. Может, Карл и уподобится ярмарочному зазывале, но ди Лоренцо-Браун вряд ли придет в восторг от проекта, в котором сомневается сам автор.
Иган наблюдал, как Алекса пьет кофе и хмурится. Ее неуверенность выдавали морщинки вокруг губ – губ, которые ему так часто хотелось поцеловать.
Игану никогда не удавалось поддерживать с женщинами отношения достаточно долго. Через несколько недель, максимум месяцев ему становилось скучно и начинала безумно раздражать их предсказуемость. Если какая женщина и могла бы стать исключением из общего правила, то это Алекса. Во-первых, ему искренне нравилось с ней работать, а во-вторых, то, что эта женщина привлекала его физически, нисколько не вредило делу. Но хотя Иган и флиртовал с Алексой, он никогда не пытался затащить ее в постель. Нет, в себе он не сомневался, это всегда ему удавалось, просто Игану нравилось держать ее в резерве. Алекса – лакомство, которым он насладится, когда настанет подходящий момент.
Глава 8
Ленч с Иганом оставил в душе Алексы неприятный осадок. Казалось бы, для одного дня отрицательных эмоций вполне достаточно, но, как выяснилось, это было еще не все. Из Сиэтла позвонила мать и предупредила, что у нее дурные известия. От такого вступления по спине Алексы пробежал холодок. Отец недавно перенес сердечный приступ. Ему было за семьдесят, и в таком возрасте можно ожидать чего угодно.
– Пейдж положили в больницу в Лондоне, – сказала мать. – У нее был нервный срыв, врач сказал, это из-за стресса.
Алекса слушала с тревожно бьющимся сердцем. По-видимому, состояние сестры было гораздо хуже, чем ей представлялось. На Рождество Пейдж не дала о себе знать, но это не было такой уж редкостью. Однако сейчас Алекса почувствовала себя виноватой. Нужно было приложить больше усилий и все-таки постараться встретиться с сестрой.
Одной из причин, почему она этого не сделала, было нежелание навязываться. Очень трудно удержаться на тонкой грани между навязчивостью и невниманием. Более того, эта проблема существовала всегда. Алекса была лишь маленькой сестренкой, помехой. У них с Пейдж не было даже стычек, какие бывают между сестрами. Если Алекса пыталась ее спровоцировать, Пейдж всегда просто уходила.
В каком-то смысле все осталось по-прежнему и сейчас. Алекса поймала себя на мысли, что, погрузившись в воспоминания, перестала слушать мать.
– …Брайан. Ты можешь взять к себе Брайана? – спросила та.
– Ну… наверное, смогу, – пробормотала Алекса. – На какое время?
– Не знаю. Врачи не говорят, сколько Пейдж пробудет в больнице. Я никак не могу взять мальчика к себе, твой отец нуждается в постоянном внимании. Он снова стал писать музыку, получает от этого огромное удовольствие, просиживая за нотами день и ночь, а мне приходится делать все по дому и ходить за покупками…
– Мама, если бы ты позволила помочь… Денег у нас достаточно, вы могли бы нанять экономку, и тебе было бы гораздо легче…
Мать, как всегда, отказалась. Ее родители соглашались принимать только те подарки, которые имели отношение к музыке. В свое время Алекса с Филиппом покупали им пластинки, современную стереосистему, проигрыватель для компакт-дисков – вот от этого они не смогли отказаться.
– Мы могли бы взять к себе Брайана на пару недель, – продолжала мать, – но дольше… Честно говоря, не думаю, что у меня получится. Мы ничего не знаем о двенадцатилетних мальчиках. Чем он будет заниматься целыми днями?
Твоему отцу нужно сосредоточиться на музыке, шум будет ему мешать.
Алекса знала, что это правда. Музыка для ее родителей – это все, и было бы нереально рассчитывать, что на старости лет они вдруг возьмут на себя заботу о внуке.
– Так и думала, что случится нечто подобное, – призналась мать. – Я ведь говорила Пейдж, не стоит выходить замуж за военного.
– Мама, что толку сейчас вспоминать об этом? И профессия Тима тут ни при чем, ведь он не погиб на войне…
Но мать продолжала стоять на своем:
– В его семье все – военные. Брата Тима подстрелили в Корее, его родителей нет в живых, вот и получается, что Брайана некому взять. Если уж тебе так хочется защитить свою сестру, как это всегда бывало, возьми да и забери мальчика к себе.
Алекса опешила:
– Конечно, заберу. Разве я отказывалась? По-моему, ты слишком сурова к Пейдж, ей и без того несладко.
– Сурова? Да я, наоборот, слишком мягка с ней. Вместо того чтобы предлагать ей приехать к нам после смерти Тима, мне следовало потребовать этого. Живи Пейдж с нами, ничего подобного бы не случилось.
Алекса глубоко вздохнула.
– Мама, я возьму Брайана и позвоню в больницу. Постарайся не волноваться, – ободряюще закончила она.
Однако саму Алексу одолевали тревожные предчувствия. Перспектива получить в дом гостя на неопределенный срок, да еще в такой сложный период жизни, не вселяла оптимизма.
Филипп был на встрече, и Алекса не откладывая позвонила в Лондон.
В больнице подтвердили, что Пейдж замкнулась в себе, подолгу спит, а просыпаясь, плачет или впадает в истерику.
Алекса хотела поговорить с сестрой, но ей ответили, что больная отказывается с кем-либо видеться или разговаривать по телефону. Ее лечат антидепрессантами и физиотерапией, но прогноз пока не ясен.
Алексе хотелось плакать. Бедная Пейдж! Она никак не могла пережить потерю мужа и ни к кому не обратилась за помощью – ни к ней, ни к матери. Пейдж всегда была одиночкой по складу характера. Выйдя замуж, она объездила с Тимом всю Европу и Ближний Восток. Покойного зятя Алекса помнила довольно смутно, знала только, что он был очень похож на Пейдж: немногословный, сдержанный.
Алекса училась в старших классах, когда ее сестра вышла замуж. Помнится, тогда у нее мелькнула мысль, что Пейдж, к тому времени бросившая колледж, нарочно вышла за военного, чтобы уехать из Сиэтла от родителей, которых разочаровала.
Порой Алексе казалось, что мать затаила на старшую дочь какую-то обиду, но она так и не смогла до конца разобраться, в чем дело. Алекса знала, что была любимицей матери, и от этого всегда чувствовала себя немного виноватой.
Зазвонил телефон.
– Алекса, можете зайти на минутку?
Голос Карла прозвучал взволнованно, и она поняла, почему, когда вошла в его кабинет. На столе красовался акриловый макет здания «Нью уорлд инвесторс», и он выглядел… что уж там говорить, потрясающе.
– Не считая Сола, мы первые, кто его видит, – сказал Карл, награждая ее одной из своих редких улыбок. – Признаюсь, Алекса, я очень доволен.
– Благодарю вас, – пробормотала Алекса.
Ее сердце забилось чаще. Все-таки она это сделала! Архитектура двадцать первого столетия – вот как это называется. Слова Игана только подстегнули ее. Алекса верила: у нее получится именно то, что нужно.
Здание буквально излучало энергию. Прямые линии решительно устремлялись в небо. Иган ошибался, проект вовсе не вялый. Чем дольше Алекса ходила вокруг макета, тем больше крепло ее убеждение. Глядя на это здание, никто не подумает, что его проектировала женщина.
В кабинет один за другим вошли еще несколько партнеров и стали рассматривать макет. Сев на кожаный диван, Алекса наблюдала за их реакцией. На лицах появились улыбки, здание выглядело очень стильно, им просто нельзя было не восхититься.
Узнав от Карла, что ей предстоит участвовать в презентации, Алекса пришла в восторг. Это была большая честь, настоящее признание ее заслуг. «Ради такого случая нужно будет купить новый костюм», – подумала она.
Возвращаясь к себе, Алекса испытала искушение заглянуть к Игану и сказать, как он ошибался, однако сдержалась, поскольку терпеть не могла мелочности. И делиться с Грегом Алекса тоже не собиралась, но тот, разумеется, уже все знал и даже ухитрился заглянуть в кабинет Карла и мельком увидеть макет.
– Ну, что ты думаешь? – спросила Алекса. – Макет сильно отличается от плоского чертежа, правда?
Он замялся.
– Давай, Грег, начистоту.
– Ну хорошо. По-моему, ты слишком стараешься дать заказчику то, чего он хочет, а не то, что должно быть. Я тоже пытался внести свой вклад и хотел, чтобы проект вышел как можно лучше, и он мне даже нравится, но это не годится для той улицы и для «Нью уорлд инвесторс». Думаю, мы могли сделать кое-что и получше.
– А я не согласна.
Мнение Грега обеспокоило Алексу, но она не собиралась впадать в уныние: главное, что проект понравился Карлу, а он гораздо опытнее, чем ее помощник.
За обедом она рассказала Филиппу про болезнь сестры. Он отнесся к положению Пейдж с пониманием и согласился, чтобы Брайан пожил с ними. Алекса знала, что его реакция будет именно такой. Какой же он все-таки хороший, добрый, отзывчивый, как она его любит! И как высоко он ставит семейные ценности – окажись на месте Пейдж сестра Филиппа, он был бы уже на пути в больницу.
После недолгого раздумья Алекса отвергла мысль навестить сестру. В конце концов, врачи пока не советовали приезжать, и сейчас у нее очень много работы. Кроме того, нужно еще подготовить комнату для племянника.
Филипп попытался ее успокоить:
– По-моему, с Пейдж все не так уж страшно. После нервных срывов большинство людей благополучно выздоравливают. В наше время лекарства творят чудеса.
– Я знаю, – вздохнула Алекса.
– Давай попытаемся найти в этом деле положительную сторону, – продолжал Филипп. – Мы познакомимся с Брайаном. Думаю, будет интересно проводить с ним выходные.
Энтузиазм Филиппа оказался заразительным. Удача с проектом так окрылила Алексу, что она чувствовала себя способной справиться с любой задачей. К тому же Брайан – ее единственный племянник, а она искренне хочет помочь сестре.
В настоящее время мальчик находился на попечении государственных чиновников, они же должны были посадить его на самолет. Алекса согласилась с матерью, что Брайану лучше всего сразу лететь в Нью-Йорк, чтобы как можно быстрее продолжить занятия в школе.
Приготовив все к приезду мальчика, Алекса написала теплое письмо сестре, в котором просила не волноваться и заверяла, что ребенку будет с ними хорошо и он может оставаться, сколько потребуется.
В ночь накануне презентации Алекса почти не сомкнула глаз. Проснулась она даже раньше обычного, и, когда отправилась на ежедневную пробежку, Филипп еще спал.
Дорожка для джоггинга пролегала вокруг заросшего травой участка неподалеку от Гудзона. Утро было холодным и хмурым. Пробегая вдоль реки, Алекса заметила на воде отдельные льдины. С криком кружились чайки, ветер срывал с волн барашки, и, если постараться, можно было представить, будто бежишь по берегу океана.
Алексе нравилось ощущение власти над своим телом, нравилось дышать полной грудью и тренироваться до пота. Она думала о предстоящей презентации, планируя, как себя вести и что говорить.
Дома Алекса приняла душ и надела новое платье-костюм из шелка в черную и белую полоску. Она уходила из дома спокойная и уверенная в себе.
Перед самой презентацией Грег заглянул в ее кабинку пожелать удачи:
– Постарайся держаться на заднем плане, чтобы твое платье не затмило твое творение.
Алекса бросила в него зажим для бумаг, но он увернулся.
Презентации проходили в просторном конференц-зале с кремовыми стенами, бежевым ковровым покрытием на полу и большим выдвижным экраном. По залу были расставлены хромированные стулья. Автоматические черные шторы на окнах были опущены, отсекая тусклый свет зимнего дня, зал мягко освещали скрытые источники.
Карл был одет, как всегда, безукоризненно, бабочка на этот раз была красная в белую крапинку. Из нагрудного кармана выглядывал белый льняной носовой платок, его кончик гордо торчал вверх.
Рядом с Карлом стояли двое коллег: инженер, в задачу которого входило отвечать на возможные технические вопросы, и администратор, занимавшийся финансовой стороной дела. Игана в зале не было. Однако она не очень удивилась: он говорил, что не сможет присутствовать на презентации из-за каких-то проблем в Стамфорде. Алекса надеялась, что производит впечатление спокойной и уверенной в себе женщины, но холодные как лед руки выдавали ее волнение.
Появился Раймонд ди Лоренцо-Браун. Он приехал в сопровождении троих руководящих работников «Нью уорлд инвесторс», в том числе привлекательной молодой женщины. Пока Карл произносил вступительную речь, Алекса, сцепив дрожащие пальцы, ждала, когда сдернут покрывало с макета. И вот этот момент настал. Не смея вздохнуть, она украдкой взглянула на лица заказчиков: удивление, приподнятые брови, легкие улыбки, одобрительные кивки.
– Надеюсь, вы согласны, – говорил между тем Карл, – что это будет не просто административное здание, а настоящее произведение искусства.
Раймонд заметил, что здание отличается безупречностью пропорций и выглядит легким, воздушным и очень современным.
– Очень стильно, – кивнув, сказала женщина.
– Остроумное решение, новаторский проект, – добавили представители заказчика.
На экране стали один за другим появляться чертежи, Карл комментировал слайды и объяснял, что проектом предусмотрены ландшафтная площадка площадью семь тысяч квадратных футов, внушительный четырехэтажный вестибюль, мансарда, оздоровительный клуб и ресторан на крыше.
В конце презентации было пожато немало рук и произнесено немало добрых пожеланий. Алекса вернулась домой в прекрасном настроении.
Субботним утром она ехала на такси в аэропорт, и настроение было уже не столь радужное. Сейчас, когда встреча с Брайаном была близка, Алекса очень нервничала, отдавая себе отчет в том, что Брайан пробудет у них как минимум четыре месяца. Она уже договорилась с директором частной школы, что мальчик доучится у них до конца семестра, то есть до мая.
Алекса очень жалела, что Филипп не смог поехать с ней, как собирался. К сожалению, в последний момент он помчался на студию: уже записанную воскресную передачу пришлось срочно заменять другой.
Она беспокоилась из-за того, как сложатся отношения с Брайаном и как повлияет его приезд на привычный распорядок их жизни. Вот уже четыре года Алекса, так же как и Филипп, часть работы выполняла дома по выходным. Но теперь это вряд ли получится. Во всяком случае, первое время мальчика не стоит предоставлять самому себе. Алекса надеялась, что он быстро заведет друзей на новом месте.
Вообще страшновато брать на себя ответственность за ребенка. Что она знает о двенадцатилетних подростках? В большом городе, особенно в Нью-Йорке, их поджидает немало опасностей и искушений. Впрочем, Брайан запомнился Алексе таким же тихим, как его родители. Вряд ли он из тех, кто может связаться с дурной компанией или начать употреблять наркотики. Она строго приказала себе не паниковать понапрасну.
В аэропорту было многолюдно, но Алекса сразу заметила его среди прибывших, так как он был единственным мальчиком, тащившим чемодан. Худенький Брайан был бледен, его легкая куртка выглядела неуместно в январе. Когда он подошел ближе, Алекса увидела, что к куртке приколота табличка с буквами «UM». Ее захлестнуло горячее сочувствие. Она выступила вперед:
– Брайан! Это я, твоя тетя Алекса.
Она обняла его и поцеловала в лоб. И то и другое Брайан стоически вытерпел, но не ответил. В такси Алекса говорила без умолку, чтобы скрыть нервозность.
– Когда же мы в последний раз виделись? Кажется, это было в Сиэтле, правда? Ты со своими родителями приезжал в гости к моим… то есть к твоим бабушке и дедушке.
– Не помню, – буркнул Брайан.
Он не помнил ни поездку в Сиэтл, ни дом, ни бабушку с дедушкой. Мальчик не пытался поддержать разговор, когда возникали паузы, и от его холодности Алексе становилось все больше не по себе. Она посмотрела на часы, думая о делах, которые бросила ради того, чтобы встретить Брайана. Впрочем, это не его вина, вполне естественно, что он чувствует себя не в своей тарелке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38