Гейл перестала болтать и пялилась на нас с Джошем. Тот взял бутылку и хотел подлить нам вина. Я опустила ладонь на свой бокал и отрицательно помотала головой.
– Мне пора, – сказала я и торопливо поднялась.
Гейл тоже встала. Джош пропустил ее вперед.
– Обсудим мою идею в следующий раз, хорошо? – тихо сказал он, придерживая для меня дверь. – Речь идет о книге. И о снимках, которые вы только что видели.
На прощание он крепко сжал мою руку в своей. «Анжела, – сказала я себе, когда дверь в его квартиру захлопнулась, – ты играешь с огнем!»
– Смотри, берегись! – заметила Гейл, когда мы вышли на улицу. И покосилась на меня. – Берегись, девочка!
Почки на платанах распускались. Ренато махнул мне из окна «Треви». На пути к метро я вдруг передумала и взяла такси. Теперь я вполне могу позволить себе проехаться на такси. Откинулась на мягкое сиденье и смотрела, как пролетают мимо дома и улицы Лондона. Вот мы проехали по мосту – Темза тихо и безмятежно несла свои воды. Как непохоже это было на мое состояние. Ведь я только что, отбросив все моральные принципы, соскользнула с узкой и безопасной тропинки, по которой шла все эти годы.
Я отперла дверь и увидела Ральфа. Он улыбался.
– Совсем заработались?
На мгновение я лишилась дара речи. «Совсем заработались» – этими словами обычно встречает жена мужа, допоздна развлекавшегося с секретаршей. Затем, взяв себя в руки, я улыбнулась и ответила – примерно то же, что обычно в таких случаях отвечают неверные мужья:
– Да, дорогой.
У Рейчел начались каникулы, и я взяла два дня выходных. Гейл сама предложила мне, а в ответ на все мои протесты лишь отмахнулась и сказала, что Рик с удовольствием подменит меня, тем более что вскоре ей и самой придется отлучиться ненадолго. Ведь скоро начнется дерби , и в течение вот уже пятнадцати лет она ни разу не пропускала этого мероприятия. По словам Гейл, она всегда выигрывала, после чего ей надо было отлежаться денек, оправиться от похмелья.
– Но нам все равно придется нанять продавца, дорогая, – добавила она. – Может, удастся уговорить Тимоти перейти к нам. Он замечательно обслуживает дам, мужчины его ориентации никакой угрозы не представляют. Все женщины не моргнув глазом готовы раздеться перед ним донага. Уверена, он куда лучший знаток дамской анатомии, чем Билли Уаймен. Или твой приятель-фотограф с верхнего этажа. Кстати, как он поживает?
Развешивая несколько новых костюмов, она испытующе покосилась на меня.
– Хочет меня снимать, – ответила я.
– Да уж, наверное, хочет! По глазам было видно. – Она усмехнулась.
– Для книги, – добавила я.
– Ну конечно, для книги, дорогая!
И засмеялась. А потом умолкла, и я почувствовала себя полной дурой.
Итак, я взяла два выходных, но Рейчел, похоже, это было безразлично. Чем же заняться? Чем вообще занимаются жены и домашние хозяйки день за днем? Чем я сама занималась раньше? Что еще интереснее – чем занимаются безработные мужья работающих жен?
И очень скоро я поняла, что время может растягиваться словно резина.
– Купить что-нибудь надо? – спросил Ральф.
– Бараньих котлет, пожалуй, – ответила я. – Ладно, не волнуйся. Закончу глажку и сама заскочу в магазин.
– Не беспокойся. Я схожу, – настаивал он.
Поход за котлетами занял два часа.
– Ты замечала, как разнятся цены в зависимости от магазина? – спросил он, вернувшись.
Я замечала и очень даже хорошо замечала, но для того, чтобы понять это, мне не требовалось двух часов.
– Схожу-ка я, пожалуй, за вечерней газетой, – чуть позже сказал он. – Может, заодно и в химчистку заскочить, забрать вещи?
Я подняла глаза от утюга:
– Как хочешь. Но это не к спеху.
Но он все равно пошел. К шести часам вечера я уже знала все новости, напечатанные в «Ивнинг стэндард». Ральф сообщил мне даже, что какая-то кобыла-двухлетка незаконно победила на скачках в Понтефректе, и о том, какая сегодня погода в Албании.
После шести настало время выпить. У Ральфа имелся вполне приличный запас спиртного. Он судорожно рылся в своих закромах в поисках какой-то особенной бутылки.
– Знаешь, теперь мы можем позволить себе купить целый ящик такого вина, – заметила я, глядя на почти пустую бутылку «Де Пей де Коте де Гасконь».
Ральф надулся и не ответил. Нет, решено, завтра я сама пойду по магазинам. И черт с ней, с гордостью Ральфа! Иногда он вдруг хватался за книгу – скорее всего для того, чтобы просто убить время. Изредка звонил телефон, но ни одного звонка от его агента не последовало. Затем в доме воцарилась гробовая тишина. Мне захотелось, чтоб Ральф вышел повидаться хоть с кем-нибудь, убрался из этого дома, ушел от самого себя. Но проблема заключалась в том, что у него никогда не было времени завести друзей. Теперь же время – единственное, чем он располагал. И он слонялся по дому, словно приговоренный к пожизненному заключению.
Меня это страшно огорчало и одновременно возмущало – видеть, как мужчина изобретает все новые способы убить время. Какая непозволительная роскошь! Я прекрасно понимала, в чем состоит его беда. Ральф был актером, а потому абсолютно не переносил одиночества. И еще был нежен со мной и никогда не жаловался. И часто говорил, что любит меня. И мы занимались любовью – немножко. Ложились мы рано – Ральф с тем, чтобы сократить тягостный день, я – чтобы просто побыть рядом с ним. Но уснуть почему-то долго не удавалось. Я лежала и прислушивалась к ночным звукам: крики пьяных, возвращающихся из бара, отдаленный шум вечеринки, визги очередной жертвы Фатвы.
И мне страшно хотелось, чтоб поскорее настало утро и можно было пойти на работу.
На второй день Рейчел снова укатила в «вольво», за рулем которого сидела чья-то сияющая мамаша, и я решила навестить Кэролайн. Она обрадовалась, увидев меня, и мы посидели в саду. Все как в старые добрые времена, только теперь я никак не могла понять, как можно было вести подобное существование изо дня в день.
Кэролайн пребывала в обычном для нее состоянии крайнего негодования и выглядела усталой, как часто выглядят сидящие без дела люди. Жаловалась на Патрика, на частную школу, в которой учились дети, на соседских собак – словом, на все, что только приходило в голову.
– С чего это вдруг ты стала выглядеть такой счастливой? – с укоризной воскликнула она. – Что, завела любовника? Почему не хочешь сказать мне, кто он и как выглядит? Знаешь, единственное, что меня в тебе раздражает, так это твоя чертова скрытность!
Я научилась не обращать внимания на выпады Кэролайн. И спорить с ней не собиралась: Кэролайн все равно твердо верила в то, во что верила, и разубедить ее было невозможно.
– Знаешь, а мне наскучили мужчины… – протянула она. – Решено, буду лесбиянкой! Ты позволишь на тебе попрактиковаться, а, Анжела?
– Не думаю, что тебе наскучили мужчины, Кэролайн, – ответила я. – Тебе вообще скучно, вот и все.
Она сверкнула глазами – показалось, что мои слова рассердили ее. Но потом опустила подбородок на руки и скорчила смешную рожицу. А потом снова подняла на меня глаза:
– Еще как скучно! Прямо хоть вой! – Она вздохнула и встала. – Скучно! Скучно! Скучно!.. Я богатая сучка и бездельница, вот кто я! Я вообще ничего не умею делать! Меня даже продавщицей в «Вулвортс» не возьмут! Никакого образования, разве что среднюю школу окончила. И проучилась на один год дольше, чем принцесса Диана! Меня ничему не научили, кроме как улыбаться и выбирать наряд на регату в Хенли. А от предков только и перепало, что самое маленькое графство в Англии, величиной с мужской член, не больше! – Теперь она уже смеялась: – О Господи, как же я по тебе соскучилась! Не с кем было поговорить по-человечески.
Лицо ее просветлело, и она энергично вскочила на ноги.
– Знаю! – воскликнула она. – Поняла, что мне нужно! Почему бы не устроиться к тебе на работу, а?
Глава 5
ПАРТНЕРЫ
Почти на протяжении целой недели я пыталась изобрести способ, как бы повежливее отказать Кэролайн и не навлечь тем самым на себя ее проклятия. Я вставала рано, бродила по парку, мечтая найти в природе вдохновение, и репетировала речь. Имелось несколько вариантов.
(1) «Кэролайн, это ужасно мило с твоей стороны и все такое, но не кажется ли тебе, что Саманте ты нужна больше?» (Не сработает, потому как Саманта будет просто счастлива, тут же приведет в дом подружек и станет наслаждаться долгожданной свободой.)
(2) «Кэролайн, мы просто не можем позволить себе оплачивать твои услуги». (Этот вариант, безусловно, сгодился бы, если б не одно маленькое «но». Кэролайн сразу заявила, что готова работать у нас совершенно бесплатно.)
(3) «Кэролайн, почти все наши клиентки – сущие стервы». (Это было неправдой, сущими стервами являлись лишь приятельницы Кэролайн.)
(4) «Кэролайн, – эту сентенцию следовало произносить с иронической улыбкой, – с чего это ты вообразила, что наследнице половины земель в Ратленде пристало работать в маленьком жалком магазинчике поношенных вещей?» (Но когда я воспользовалась именно этим вариантом, она тут же парировала: «Не смеши меня, Анжела, нет лучшей практики для владелицы самого маленького графства Англии, чем сперва попробовать свои силы в самом маленьком магазинчике Лондона».)
И наконец я выдала ей главное: – Знаешь, Кэролайн, а ведь вы с Гейл не сработаетесь. Ты ж ее терпеть не можешь!
Кэролайн в изумлении воззрилась на меня:
– О чем это ты, Анжела? Я просто обожаю ирландцев! У нас в доме всегда были слуги-ирландцы. Такие лапочки!
Тут я сдалась.
Теперь оставалось только уговорить Гейл.
– Ну почему бы не дать ей шанс? – умоляла я. – К тому же и хватит ее всего на полдня. Зато уж потом отстанет раз и навсегда!
Мы закрылись на обеденный перерыв и сидели у Ренато.
– О Господи! – Гейл покачала головой и мрачно вонзила нож в лазанью. – На что только ради тебя не пойдешь!.. – Она отпила большой глоток кьянти. – Но предупреждаю, дорогая, – добавила она, грозно размахивая вилкой. – Одно поганое слово от этой сучки, и я ухожу! А вы ведите дела в этой гребаной лавке сами!
– Ты же хотела нанять продавца, – напомнила я Гейл. – И вот я его тебе раздобыла, причем совершенно бесплатного. И все будет нормально, вот увидишь.
Она окинула меня испепеляющим взглядом:
– Да, как же, конечно!
С замиранием сердца ждала я выхода Кэролайн на работу. В течение нескольких дней между мной и Гейл царило напряженное, точно насыщенное электричеством молчание. Обе мы ждали, когда разразится буря.
Буря разразилась в понедельник утром. Причем в типичной для Кэролайн манере. Где-то около десяти на улице послышался рев автомобиля, а затем дикие крики. Я узнала голос – то был антиквар, чья лавка располагалась напротив, через площадь. Суть выражаемого им неудовольствия сводилась к тому, что некая омерзительная особа заняла его место для парковки автомобиля. Неужто этой чертовой бабе неизвестно, что здесь разрешается парковаться тем, кто живет или работает поблизости? Понаехали с каких-то окраин, проклятые покупатели! Почему бы не воспользоваться автобусом? Ничего, посмотрим, что на это скажет полиция!
Затем к нему присоединился еще один мужской голос. То был виноторговец, наш сосед, сделавший мне крупную скидку при закупке шампанского для открытия. На сей раз настроен он был менее дружелюбно. Что это вообразила себе эта дама? Ей здесь кемпинг, что ли? Заняла не одно, а целых два места для парковки. Как прикажете теперь принимать товар, когда этот огромный красный трейлер перегородил всю дорогу?..
Ему откликнулись два других возмущенных мужских голоса. Затем вдруг весь этот хор перекрыл другой, куда более высокий и громкий, вонзившийся в уши и мозг, точно нож в масло.
– Да пошли вы все к такой-то матери! Не видите, я здесь работаю?
Вот и все. Секунду спустя дверь в магазин распахнулась и ворвалась Кэролайн:
– Чертовы куклы! Дебилы! Кто они такие?
Гейл срочно понадобилось спуститься за чем-то в подвал. И я вдруг испугалась – а что, если она уже удирает через черный ход? В поисках убежища и успокоения я кинулась к кофейному автомату.
– Добро пожаловать, Кэролайн! – сказала я. – Все в порядке?
Она проигнорировала этот вопрос и обернулась к двери:
– Лучше пойди помоги мне. Ты что, одна? А где эта твоя… как ее там?..
Я следом за ней вышла на улицу, избегая глядеть в глаза разъяренным мужчинам. Темно-синий «мерседес» был запаркован по диагонали, заняв сразу два парковочных места и еще часть тротуара. И посреди улицы стоял привязанный тросом к бамперу машины красный прицеп.
– Вот! – объявила Кэролайн, поднимая брезентовый верх прицепа. – Привезла тебе подарки.
Следует отдать ей должное, подарки были роскошные. Ко времени, когда Гейл наконец вернулась из подвала, мы с Кэролайн уже успели выгрузить на прилавок бархатный черный костюм с биркой от Брюса Олдфилда, темно-синее шифоновое платье от Версаче с длинным разрезом на бедре, твидовый жакет от Эстеба, кремовые леггинсы от Жозефа и джемпер с накидкой из кашемира, а также ярко-голубой костюм от Джин Мюр и бальное платье от Хартнелла, усыпанное жемчужинами, точно ночное небо звездами.
– Пресвятая Дева Мария! – выдавила Гейл. – Чье это?
Кэролайн, предпочитавшая улыбке хмурую гримасу, одарила ею Гейл.
– Теперь ваше, – бросила она.
До этого момента лицо у Гейл было насупленным, словно грозовая туча. Я чувствовала, что, поднимаясь наверх, она была полна решимости раз и навсегда разобраться с Кэролайн. Дать ей понять, кто здесь заправляет делами и что избалованная сучка вылетит отсюда, в случае чего, в течение часа. Это было написано у нее на лице. Даже руки говорили об этом. Даже походка, когда она тяжело поднималась по лестнице.
Но она недооценила Кэролайн. Как, впрочем, и я. И эта лениво и небрежно брошенная фраза «Почему бы мне не устроиться к тебе на работу?» имела под собой иную подоплеку. Кэролайн решила присоединиться к нам вовсе не потому, что скучала. Она явилась, чтоб привнести свое. Она всегда так поступала, для того и предназначена была жизнь – оставить свой отпечаток. Теперь уже она будет диктовать правила игры Гейл, и она очень точно рассчитала, с чего следует начать. Она напоминала боксера, долго просидевшего на стульчике в углу ринга и горевшего желанием ринуться в бой, нанести удар, которого противник никак не ожидает, причем обязательно нанести первым. Н больше всего обезоруживал тот факт, что в качестве удара по закаленному в уличных схватках бойцу, то есть Гейл, она выбрала подарок – причем такой, какой могла преподнести только Кэролайн. Вещи красовались, разложенные на прилавке, и ждали одобрения и восхищения Гейл.
Кэролайн победила. Я прочла это по выражению лица Гейл.
Да и потом, ведь это действительно был мир Кэролайн. Ее родная стихия. И началось все это еще в те давние дни, когда ее мамаша решала, услугами какого кутюрье воспользоваться, чтоб ее юная дочь выглядела на балу королевой. Что понимали в по-настоящему роскошной одежде бывшая торговка из Уиклоу и банковская служащая из Ипсуича? У них это не было заложено в крови.
По выражению лица Гейл я догадалась, что и она понимает это, только не хочет признавать. Затем, сделав над собой колоссальное усилие, она, видимо, решила потерпеть Кэролайн какое-то время – вплоть до того самого момента, пока не представится удобный случай.
Но случай так и не представился.
Таланты Кэролайн не принадлежали к числу тех, что лежат на поверхности. За исключением, разумеется, ее умения выкручиваться из неприятных ситуаций. В то утро, когда полиция увезла ее машину на эвакуаторе, она, сделав несколько звонков, заставила к концу дня доставить ее обратно – причем отмытую и отполированную до блеска. И как раз вовремя, чтобы отвезти нас домой.
– А вообще здесь довольно занятно, – заметила она, выходя из магазина.
И улыбнулась при этом.
К моему удивлению, она появилась и на следующий день, и на третий, и на четвертый.
Но то был не единственный повод удивляться. Мы с Сейл являлись по утрам гораздо раньше Кэролайн. Но, приехав то ли на четвертый, то ли на пятый день, я вдруг обнажила, что она уже на рабочем месте – перевешивает костюмы на вешалках и весело мурлыкает что-то себе под нос. Кофейная машина посвистывает и исходит паром, а рядом на столике лежит пачка пятидесятифунтовых банкнот.
– О, знаешь, а я уговорила Аманду купить то бальное платье от Хартнелла, – объявила она, даже не повернув головы и не пожелав доброго утра. – Ей сегодня ехать на уик-энд, вот и решила заскочить пораньше. И при ней оказались только наличные. – Кэролайн подошла к автомату, выключила его, затем взяла пачку банкнот. – Новое стоило, должно быть, тысяч пять, но я надевала его всего лишь раз. И мы сошлись на полутора тысячах. Вот, держи!
Совершенно потрясенная, я поблагодарила ее, быстренько вписала сумму в гроссбух и, выйдя через задний ход, прямиком устремилась к банку, моля о том, чтоб на меня не напали по дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Мне пора, – сказала я и торопливо поднялась.
Гейл тоже встала. Джош пропустил ее вперед.
– Обсудим мою идею в следующий раз, хорошо? – тихо сказал он, придерживая для меня дверь. – Речь идет о книге. И о снимках, которые вы только что видели.
На прощание он крепко сжал мою руку в своей. «Анжела, – сказала я себе, когда дверь в его квартиру захлопнулась, – ты играешь с огнем!»
– Смотри, берегись! – заметила Гейл, когда мы вышли на улицу. И покосилась на меня. – Берегись, девочка!
Почки на платанах распускались. Ренато махнул мне из окна «Треви». На пути к метро я вдруг передумала и взяла такси. Теперь я вполне могу позволить себе проехаться на такси. Откинулась на мягкое сиденье и смотрела, как пролетают мимо дома и улицы Лондона. Вот мы проехали по мосту – Темза тихо и безмятежно несла свои воды. Как непохоже это было на мое состояние. Ведь я только что, отбросив все моральные принципы, соскользнула с узкой и безопасной тропинки, по которой шла все эти годы.
Я отперла дверь и увидела Ральфа. Он улыбался.
– Совсем заработались?
На мгновение я лишилась дара речи. «Совсем заработались» – этими словами обычно встречает жена мужа, допоздна развлекавшегося с секретаршей. Затем, взяв себя в руки, я улыбнулась и ответила – примерно то же, что обычно в таких случаях отвечают неверные мужья:
– Да, дорогой.
У Рейчел начались каникулы, и я взяла два дня выходных. Гейл сама предложила мне, а в ответ на все мои протесты лишь отмахнулась и сказала, что Рик с удовольствием подменит меня, тем более что вскоре ей и самой придется отлучиться ненадолго. Ведь скоро начнется дерби , и в течение вот уже пятнадцати лет она ни разу не пропускала этого мероприятия. По словам Гейл, она всегда выигрывала, после чего ей надо было отлежаться денек, оправиться от похмелья.
– Но нам все равно придется нанять продавца, дорогая, – добавила она. – Может, удастся уговорить Тимоти перейти к нам. Он замечательно обслуживает дам, мужчины его ориентации никакой угрозы не представляют. Все женщины не моргнув глазом готовы раздеться перед ним донага. Уверена, он куда лучший знаток дамской анатомии, чем Билли Уаймен. Или твой приятель-фотограф с верхнего этажа. Кстати, как он поживает?
Развешивая несколько новых костюмов, она испытующе покосилась на меня.
– Хочет меня снимать, – ответила я.
– Да уж, наверное, хочет! По глазам было видно. – Она усмехнулась.
– Для книги, – добавила я.
– Ну конечно, для книги, дорогая!
И засмеялась. А потом умолкла, и я почувствовала себя полной дурой.
Итак, я взяла два выходных, но Рейчел, похоже, это было безразлично. Чем же заняться? Чем вообще занимаются жены и домашние хозяйки день за днем? Чем я сама занималась раньше? Что еще интереснее – чем занимаются безработные мужья работающих жен?
И очень скоро я поняла, что время может растягиваться словно резина.
– Купить что-нибудь надо? – спросил Ральф.
– Бараньих котлет, пожалуй, – ответила я. – Ладно, не волнуйся. Закончу глажку и сама заскочу в магазин.
– Не беспокойся. Я схожу, – настаивал он.
Поход за котлетами занял два часа.
– Ты замечала, как разнятся цены в зависимости от магазина? – спросил он, вернувшись.
Я замечала и очень даже хорошо замечала, но для того, чтобы понять это, мне не требовалось двух часов.
– Схожу-ка я, пожалуй, за вечерней газетой, – чуть позже сказал он. – Может, заодно и в химчистку заскочить, забрать вещи?
Я подняла глаза от утюга:
– Как хочешь. Но это не к спеху.
Но он все равно пошел. К шести часам вечера я уже знала все новости, напечатанные в «Ивнинг стэндард». Ральф сообщил мне даже, что какая-то кобыла-двухлетка незаконно победила на скачках в Понтефректе, и о том, какая сегодня погода в Албании.
После шести настало время выпить. У Ральфа имелся вполне приличный запас спиртного. Он судорожно рылся в своих закромах в поисках какой-то особенной бутылки.
– Знаешь, теперь мы можем позволить себе купить целый ящик такого вина, – заметила я, глядя на почти пустую бутылку «Де Пей де Коте де Гасконь».
Ральф надулся и не ответил. Нет, решено, завтра я сама пойду по магазинам. И черт с ней, с гордостью Ральфа! Иногда он вдруг хватался за книгу – скорее всего для того, чтобы просто убить время. Изредка звонил телефон, но ни одного звонка от его агента не последовало. Затем в доме воцарилась гробовая тишина. Мне захотелось, чтоб Ральф вышел повидаться хоть с кем-нибудь, убрался из этого дома, ушел от самого себя. Но проблема заключалась в том, что у него никогда не было времени завести друзей. Теперь же время – единственное, чем он располагал. И он слонялся по дому, словно приговоренный к пожизненному заключению.
Меня это страшно огорчало и одновременно возмущало – видеть, как мужчина изобретает все новые способы убить время. Какая непозволительная роскошь! Я прекрасно понимала, в чем состоит его беда. Ральф был актером, а потому абсолютно не переносил одиночества. И еще был нежен со мной и никогда не жаловался. И часто говорил, что любит меня. И мы занимались любовью – немножко. Ложились мы рано – Ральф с тем, чтобы сократить тягостный день, я – чтобы просто побыть рядом с ним. Но уснуть почему-то долго не удавалось. Я лежала и прислушивалась к ночным звукам: крики пьяных, возвращающихся из бара, отдаленный шум вечеринки, визги очередной жертвы Фатвы.
И мне страшно хотелось, чтоб поскорее настало утро и можно было пойти на работу.
На второй день Рейчел снова укатила в «вольво», за рулем которого сидела чья-то сияющая мамаша, и я решила навестить Кэролайн. Она обрадовалась, увидев меня, и мы посидели в саду. Все как в старые добрые времена, только теперь я никак не могла понять, как можно было вести подобное существование изо дня в день.
Кэролайн пребывала в обычном для нее состоянии крайнего негодования и выглядела усталой, как часто выглядят сидящие без дела люди. Жаловалась на Патрика, на частную школу, в которой учились дети, на соседских собак – словом, на все, что только приходило в голову.
– С чего это вдруг ты стала выглядеть такой счастливой? – с укоризной воскликнула она. – Что, завела любовника? Почему не хочешь сказать мне, кто он и как выглядит? Знаешь, единственное, что меня в тебе раздражает, так это твоя чертова скрытность!
Я научилась не обращать внимания на выпады Кэролайн. И спорить с ней не собиралась: Кэролайн все равно твердо верила в то, во что верила, и разубедить ее было невозможно.
– Знаешь, а мне наскучили мужчины… – протянула она. – Решено, буду лесбиянкой! Ты позволишь на тебе попрактиковаться, а, Анжела?
– Не думаю, что тебе наскучили мужчины, Кэролайн, – ответила я. – Тебе вообще скучно, вот и все.
Она сверкнула глазами – показалось, что мои слова рассердили ее. Но потом опустила подбородок на руки и скорчила смешную рожицу. А потом снова подняла на меня глаза:
– Еще как скучно! Прямо хоть вой! – Она вздохнула и встала. – Скучно! Скучно! Скучно!.. Я богатая сучка и бездельница, вот кто я! Я вообще ничего не умею делать! Меня даже продавщицей в «Вулвортс» не возьмут! Никакого образования, разве что среднюю школу окончила. И проучилась на один год дольше, чем принцесса Диана! Меня ничему не научили, кроме как улыбаться и выбирать наряд на регату в Хенли. А от предков только и перепало, что самое маленькое графство в Англии, величиной с мужской член, не больше! – Теперь она уже смеялась: – О Господи, как же я по тебе соскучилась! Не с кем было поговорить по-человечески.
Лицо ее просветлело, и она энергично вскочила на ноги.
– Знаю! – воскликнула она. – Поняла, что мне нужно! Почему бы не устроиться к тебе на работу, а?
Глава 5
ПАРТНЕРЫ
Почти на протяжении целой недели я пыталась изобрести способ, как бы повежливее отказать Кэролайн и не навлечь тем самым на себя ее проклятия. Я вставала рано, бродила по парку, мечтая найти в природе вдохновение, и репетировала речь. Имелось несколько вариантов.
(1) «Кэролайн, это ужасно мило с твоей стороны и все такое, но не кажется ли тебе, что Саманте ты нужна больше?» (Не сработает, потому как Саманта будет просто счастлива, тут же приведет в дом подружек и станет наслаждаться долгожданной свободой.)
(2) «Кэролайн, мы просто не можем позволить себе оплачивать твои услуги». (Этот вариант, безусловно, сгодился бы, если б не одно маленькое «но». Кэролайн сразу заявила, что готова работать у нас совершенно бесплатно.)
(3) «Кэролайн, почти все наши клиентки – сущие стервы». (Это было неправдой, сущими стервами являлись лишь приятельницы Кэролайн.)
(4) «Кэролайн, – эту сентенцию следовало произносить с иронической улыбкой, – с чего это ты вообразила, что наследнице половины земель в Ратленде пристало работать в маленьком жалком магазинчике поношенных вещей?» (Но когда я воспользовалась именно этим вариантом, она тут же парировала: «Не смеши меня, Анжела, нет лучшей практики для владелицы самого маленького графства Англии, чем сперва попробовать свои силы в самом маленьком магазинчике Лондона».)
И наконец я выдала ей главное: – Знаешь, Кэролайн, а ведь вы с Гейл не сработаетесь. Ты ж ее терпеть не можешь!
Кэролайн в изумлении воззрилась на меня:
– О чем это ты, Анжела? Я просто обожаю ирландцев! У нас в доме всегда были слуги-ирландцы. Такие лапочки!
Тут я сдалась.
Теперь оставалось только уговорить Гейл.
– Ну почему бы не дать ей шанс? – умоляла я. – К тому же и хватит ее всего на полдня. Зато уж потом отстанет раз и навсегда!
Мы закрылись на обеденный перерыв и сидели у Ренато.
– О Господи! – Гейл покачала головой и мрачно вонзила нож в лазанью. – На что только ради тебя не пойдешь!.. – Она отпила большой глоток кьянти. – Но предупреждаю, дорогая, – добавила она, грозно размахивая вилкой. – Одно поганое слово от этой сучки, и я ухожу! А вы ведите дела в этой гребаной лавке сами!
– Ты же хотела нанять продавца, – напомнила я Гейл. – И вот я его тебе раздобыла, причем совершенно бесплатного. И все будет нормально, вот увидишь.
Она окинула меня испепеляющим взглядом:
– Да, как же, конечно!
С замиранием сердца ждала я выхода Кэролайн на работу. В течение нескольких дней между мной и Гейл царило напряженное, точно насыщенное электричеством молчание. Обе мы ждали, когда разразится буря.
Буря разразилась в понедельник утром. Причем в типичной для Кэролайн манере. Где-то около десяти на улице послышался рев автомобиля, а затем дикие крики. Я узнала голос – то был антиквар, чья лавка располагалась напротив, через площадь. Суть выражаемого им неудовольствия сводилась к тому, что некая омерзительная особа заняла его место для парковки автомобиля. Неужто этой чертовой бабе неизвестно, что здесь разрешается парковаться тем, кто живет или работает поблизости? Понаехали с каких-то окраин, проклятые покупатели! Почему бы не воспользоваться автобусом? Ничего, посмотрим, что на это скажет полиция!
Затем к нему присоединился еще один мужской голос. То был виноторговец, наш сосед, сделавший мне крупную скидку при закупке шампанского для открытия. На сей раз настроен он был менее дружелюбно. Что это вообразила себе эта дама? Ей здесь кемпинг, что ли? Заняла не одно, а целых два места для парковки. Как прикажете теперь принимать товар, когда этот огромный красный трейлер перегородил всю дорогу?..
Ему откликнулись два других возмущенных мужских голоса. Затем вдруг весь этот хор перекрыл другой, куда более высокий и громкий, вонзившийся в уши и мозг, точно нож в масло.
– Да пошли вы все к такой-то матери! Не видите, я здесь работаю?
Вот и все. Секунду спустя дверь в магазин распахнулась и ворвалась Кэролайн:
– Чертовы куклы! Дебилы! Кто они такие?
Гейл срочно понадобилось спуститься за чем-то в подвал. И я вдруг испугалась – а что, если она уже удирает через черный ход? В поисках убежища и успокоения я кинулась к кофейному автомату.
– Добро пожаловать, Кэролайн! – сказала я. – Все в порядке?
Она проигнорировала этот вопрос и обернулась к двери:
– Лучше пойди помоги мне. Ты что, одна? А где эта твоя… как ее там?..
Я следом за ней вышла на улицу, избегая глядеть в глаза разъяренным мужчинам. Темно-синий «мерседес» был запаркован по диагонали, заняв сразу два парковочных места и еще часть тротуара. И посреди улицы стоял привязанный тросом к бамперу машины красный прицеп.
– Вот! – объявила Кэролайн, поднимая брезентовый верх прицепа. – Привезла тебе подарки.
Следует отдать ей должное, подарки были роскошные. Ко времени, когда Гейл наконец вернулась из подвала, мы с Кэролайн уже успели выгрузить на прилавок бархатный черный костюм с биркой от Брюса Олдфилда, темно-синее шифоновое платье от Версаче с длинным разрезом на бедре, твидовый жакет от Эстеба, кремовые леггинсы от Жозефа и джемпер с накидкой из кашемира, а также ярко-голубой костюм от Джин Мюр и бальное платье от Хартнелла, усыпанное жемчужинами, точно ночное небо звездами.
– Пресвятая Дева Мария! – выдавила Гейл. – Чье это?
Кэролайн, предпочитавшая улыбке хмурую гримасу, одарила ею Гейл.
– Теперь ваше, – бросила она.
До этого момента лицо у Гейл было насупленным, словно грозовая туча. Я чувствовала, что, поднимаясь наверх, она была полна решимости раз и навсегда разобраться с Кэролайн. Дать ей понять, кто здесь заправляет делами и что избалованная сучка вылетит отсюда, в случае чего, в течение часа. Это было написано у нее на лице. Даже руки говорили об этом. Даже походка, когда она тяжело поднималась по лестнице.
Но она недооценила Кэролайн. Как, впрочем, и я. И эта лениво и небрежно брошенная фраза «Почему бы мне не устроиться к тебе на работу?» имела под собой иную подоплеку. Кэролайн решила присоединиться к нам вовсе не потому, что скучала. Она явилась, чтоб привнести свое. Она всегда так поступала, для того и предназначена была жизнь – оставить свой отпечаток. Теперь уже она будет диктовать правила игры Гейл, и она очень точно рассчитала, с чего следует начать. Она напоминала боксера, долго просидевшего на стульчике в углу ринга и горевшего желанием ринуться в бой, нанести удар, которого противник никак не ожидает, причем обязательно нанести первым. Н больше всего обезоруживал тот факт, что в качестве удара по закаленному в уличных схватках бойцу, то есть Гейл, она выбрала подарок – причем такой, какой могла преподнести только Кэролайн. Вещи красовались, разложенные на прилавке, и ждали одобрения и восхищения Гейл.
Кэролайн победила. Я прочла это по выражению лица Гейл.
Да и потом, ведь это действительно был мир Кэролайн. Ее родная стихия. И началось все это еще в те давние дни, когда ее мамаша решала, услугами какого кутюрье воспользоваться, чтоб ее юная дочь выглядела на балу королевой. Что понимали в по-настоящему роскошной одежде бывшая торговка из Уиклоу и банковская служащая из Ипсуича? У них это не было заложено в крови.
По выражению лица Гейл я догадалась, что и она понимает это, только не хочет признавать. Затем, сделав над собой колоссальное усилие, она, видимо, решила потерпеть Кэролайн какое-то время – вплоть до того самого момента, пока не представится удобный случай.
Но случай так и не представился.
Таланты Кэролайн не принадлежали к числу тех, что лежат на поверхности. За исключением, разумеется, ее умения выкручиваться из неприятных ситуаций. В то утро, когда полиция увезла ее машину на эвакуаторе, она, сделав несколько звонков, заставила к концу дня доставить ее обратно – причем отмытую и отполированную до блеска. И как раз вовремя, чтобы отвезти нас домой.
– А вообще здесь довольно занятно, – заметила она, выходя из магазина.
И улыбнулась при этом.
К моему удивлению, она появилась и на следующий день, и на третий, и на четвертый.
Но то был не единственный повод удивляться. Мы с Сейл являлись по утрам гораздо раньше Кэролайн. Но, приехав то ли на четвертый, то ли на пятый день, я вдруг обнажила, что она уже на рабочем месте – перевешивает костюмы на вешалках и весело мурлыкает что-то себе под нос. Кофейная машина посвистывает и исходит паром, а рядом на столике лежит пачка пятидесятифунтовых банкнот.
– О, знаешь, а я уговорила Аманду купить то бальное платье от Хартнелла, – объявила она, даже не повернув головы и не пожелав доброго утра. – Ей сегодня ехать на уик-энд, вот и решила заскочить пораньше. И при ней оказались только наличные. – Кэролайн подошла к автомату, выключила его, затем взяла пачку банкнот. – Новое стоило, должно быть, тысяч пять, но я надевала его всего лишь раз. И мы сошлись на полутора тысячах. Вот, держи!
Совершенно потрясенная, я поблагодарила ее, быстренько вписала сумму в гроссбух и, выйдя через задний ход, прямиком устремилась к банку, моля о том, чтоб на меня не напали по дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43