Я вел себя очень глупо, нервничал и возмущался.
Мои бессонные ночи превратились в кошмары. И я навлек на себя все то,
чего не желал. Наконец, после целого года душевных мук я вынужден был
примириться с тем, что, как я знал с самого начала, я не мог изменить".
Много лет назад мне следовало бы воскликнуть вместе со старым
Уолтом Уитменом:
"Как мне устоять против ночи, бурь, голода,
осмеяния, случайностей, отказов, как мне стать
спокойным, как деревья и животные".
Я двенадцать лет работал на ферме со скотом; однако я никогда не
замечал, чтобы у джерсийской коровы повышалась температура от того, что
на пастбище выгорела трава из-за отсутствия дождей, или от того, что шел
мокрый снег и свирепствовал холод. Корова не переживала из-за того, что
ее возлюбленный уделял слишком много внимания другой телке. Животные
спокойно переносят ночи, бури и голод; поэтому у них никогда не бывает
ни нервных срывов, ни язв желудка, и они никогда не сходят с ума.
Вы думаете, я выступаю за то, что нам надо просто смириться со
всеми превратностями судьбы, встречающимися на нашем пути? Ни в коем
случае! Это настоящий фатализм. Пока есть возможность изменить ситуацию
в свою пользу, давайте бороться. Но когда здравый смысл говорит нам, что
мы столкнулись с чем-то, что останется таким, как оно есть, и не может
быть иным, - тогда ради сохранения здорового рассудка не заглядывайте
вперед и не оглядывайтесь и не скорбите о том, чего нет.
Покойный Хокс, который был деканом Колумбийского университета,
сказал мне, что он выбрал одно из стихотворений "Матушки Гусыни" (1) как
свой девиз:
От каждого недуга в этом мире
Лекарство есть иль вовсе нет спасенья.
Ты отыскать старайся то лекарство,
А если нет его, не мучь себя напрасно.
Во время работы над этой книгой я беседовал с многими видными
деловыми людьми Америки; на меня произвело глубокое впечатление то
обстоятельство, что они считались с неизбежным, и в их жизни
удивительным образом не было беспокойства. Если бы они не обладали этой
способностью, они бы не вынесли напряжение, связанное с их
деятельностью. Вот несколько примеров, о которых я хочу рассказать.
Дж. С. Пенни, основатель одноименной фирмы, владеющей сетью
магазинов по всей стране, сказал мне: "Я бы не беспокоился, если бы даже
потерял все свои деньги до последнего цента, ведь беспокойство ничем не
поможет. Я обычно делаю все, что в моих силах, а какие будут результаты
- одному богу известно".
Генри Форд сказал мне примерно то же самое: "Когда я не могу
управлять событиями, - сказал он, - я предоставляю им самим управлять
собой".
Когда я спросил К. Т. Келлера, президента корпорации "Крайслер",
как он избегает беспокойства, он ответил: "Когда я оказываюсь в трудной
ситуации, то, если могу, я делаю все, что в моих силах. Если же я не
------------------------------------------------------------------------
(1) Имеется в виду сборник английских народных стихов для детей
"Стихотворения Матушки Гусыни". - Прим.ред.

- 50 -
могу ничего сделать, я просто забываю об этом. Я никогда не беспокоюсь о
будущем. Ведь я знаю, что ни один человек, живущий на земле, не может
предвидеть, что произойдет в будущем. Существует так много сил, которые
будут влиять на будущее! Никто не может сказать, что управляет этими
силами. Никто не может их понять. Тогда зачем беспокоиться о них?" К. Т.
Келлер был бы смущен, если бы его назвали философом. Он - просто хороший
бизнесмен. Однако он применяет в жизни ту же философию, которую
проповедовал Эпиктет в Риме девятнадцать веков назад. "Существует только
один путь к счастью, - поучал Эпиктет римлян, - для этого следует
перестать беспокоиться о вещах, которые не подчинены нашей воле".
Сара Бернар, которую называли "божественной Сарой", обладала
поразительной способностью примиряться с неизбежным. В течение полувека
она блистала на лучших сценах мира. На четырех континентах ее считали
королевой театра. Она была самой любимой актрисой на земле, а затем,
когда ей был семьдесят один год и она потеряла все свои деньги, ее врач,
профессор Поцци из Парижа, сказал, что ей необходимо ампутировать ногу.
Однажды, когда она совершала плавание через Атлантический океан, она во
время шторма упала на палубе и сильно повредила ногу. В результате
развился флебит. Нога стала отекать. Боль сделалась настолько
нестерпимой, что врач был вынужден настаивать на ампутации ноги. Он
боялся сказать вспыльчивой, экспансивной "божественной Саре", что
требуется сделать. Он был уверен, что эта страшная новость вызовет взрыв
истерии. Но он ошибся. Сара с минуту смотрела на него, а затем спокойно
сказала: "Если так надо, значит, так надо". Это была судьба.
Когда Сару увозили в кресле-каталке в операционную, рядом стоял ее
сын и плакал. Она весело помахала ему рукой и бодро сказала: "Не уходи.
Я скоро вернусь".
На пути в операционную она продекламировала сцену из пьесы, в
которой когда-то играла. Кто-то спросил ее, сделала ли она это, чтобы
подбодрить себя. Она ответила: "Нет, я хотела подбодрить врачей и
сестер. Я знала, что для них это большое напряжение".
Поправившись после операции, Сара Бернар отправилась в кругосветное
турне и восхищала публику еще семь лет.
"Когда мы перестаем бороться с неизбежным, - писала Элси Мак Кормик
в статье, опубликованной в журнале "Ридерс дайджест", - мы освобождаем
энергию, которая позволяет нам обогащать нашу жизнь".
Ни один из живущих на земле не обладает достаточной
эмоциональностью и энергией, чтобы бороться с неизбежным и одновременно
создавать новую жизнь. Необходимо выбрать одно или другое. Вы можете
либо пригнуться под натиском неизбежных снежных бурь, обрушиваемых на
вас жизнью, или же вы будете сопротивляться им и сломаетесь!
Я наблюдал это на своей ферме в Миссури. Я посадил около двадцати
деревьев. Вначале они росли поразительно быстро. Затем во время снежной
бури каждая веточка покрылась толстым слоем льда. Вместо того, чтобы
плавно изогнуться под тяжестью, эти деревья гордо сопротивлялись и в
конце концов сломались, не выдержав тяжелого груза. В результате
пришлось их уничтожить. Они не овладели мудростью северных лесов. Я
пропутешествовал сотни миль по вечнозеленым лесам Канады, однако я ни
разу не видел ель или сосну, сломавшуюся от мокрого снега или льда. Эти
вечнозеленые леса знают, как надо пригнуться, как склонить свои ветки,
как примириться с неизбежным.
Мастера джиу-джитсу учат своих учеников "сгибаться, как ива, а не
сопротивляться, как дуб".
Как вы думаете, почему автомобильные покрышки выдерживают так много
ударов и не разрушаются? Вначале выпускались покрышки, которые

- 51 -
сопротивлялись ударам дороги. Вскоре они были разорваны в лоскутья.
Затем стали изготавливать покрышки, которые поглощали удары дороги.
Такая покрышка могла это "перенести". Мы с вами проживем на свете дольше
и спокойнее, если научимся поглощать удары и толчки на скалистой дороге
жизни.
Что же произойдет с вами и со мной, если мы будем сопротивляться
ударам жизни вместо того, чтобы их поглощать? Что же произойдет, если мы
откажемся "сгибаться, как ива" и будем упорно "сопротивляться, как дуб".
Ответ очень прост. Мы создадим ряд внутренних конфликтов. Мы будем
обеспокоены, напряжены, взвинчены, наши нервы будут расшатаны.
Если мы зайдем еще дальше и отвергнем жестокую действительность,
окружающую нас, уйдя в вымышленный мир, созданный нашим воображением, мы
станем сумасшедшими.
Во время войны миллионы испуганных солдат должны были или
примириться с неизбежным, или заболеть нервным расстройством. Я
проиллюстрирую это на примере Уильяма Х. Касселиуса. Его рассказ на
одном из занятий на моих курсах в Нью-Йорке был удостоен премии. Вот что
он рассказал:
"Вскоре после моего поступления на службу в береговую охрану меня
послали в одно из самых опасных мест на берегу Атлантического океана.
Меня назначили инспектором по взрывчатым веществам. Можете себе
представить! Именно меня!
Продавец кондитерских изделий становится инспектором по взрывчатым
веществам! Довольно и мысли о том, что придется стоять на тысячах тонн
тротила, чтобы кровь заледенела в жилах продавца кондитерских изделий.
На обучение мне дали только два дня; и то, что я узнал, повергло меня
еще в больший ужас. Я никогда не забуду свое первое задание. В темный,
холодный, туманный день мне был дан приказ отправиться на открытый пирс
Кейвен-Пойнт в Бейонне, штат Нью-Джерси.
Мне был поручен трюм N5 на моем корабле. Я должен был работать в
этом трюме с пятью портовыми грузчиками. У них были крепкие спины, но
они ничего не знали о взрывчатых веществах. Они грузили сверхмощные
фугасные бомбы, каждая из которых содержала тонну тротила - этого было
достаточно, чтобы взорвать этот старый корабль и отправить нас всех к
праотцам. Эти бомбы опускались с помощью двух тросов. Я продолжал
повторять сам себе: "А вдруг один из тросов соскользнет или порвется?" О
боже! Как я был испуган! Меня бросило в дрожь. Во рту было сухо. У меня
подгибались колени. Сердце чуть не выскочило из груди. Но я не мог
никуда убежать. Это было бы дезертирством. Я был бы опозорен, и были бы
опозорены мои родители. Возможно, меня бы расстреляли как дезертира. Я
не мог убежать. Я был вынужден остаться. Я продолжал смотреть, как
грузчики небрежно обращались с этими бомбами. Корабль в любой момент мог
взорваться. Прошло около часа этого ужаса, от которого по всему моему
телу распространялся холод. Наконец, я призвал к себе на помощь здравый
смысл. Я себя как следует отчитал. Я сказал себе: "Допустим, тебя
взорвут? Ну и что же? Какая разница? Это будет легкий способ умереть.
Гораздо лучше, чем умереть от рака. Не будь дураком. Все равно ты же не
будешь жить вечно! Ты должен выполнить это задание - иначе тебя
расстреляют. Неизвестно, что лучше".
Я так говорил сам с собой в течение нескольких часов и почувствовал
облегчение. Наконец, я преодолел свое беспокойство и страхи, заставив
себя примириться с неизбежной ситуацией.
Я никогда не забуду этот урок. И сейчас каждый раз, когда я склонен
беспокоиться из-за чего-то, что я не в состояниии изменить, я пожимаю
плечами и говорю: "Забудь об этом". И представьте себе, это срабатывает

- 52 -
- даже для продавца кондитерских изделий". Ура! Да здравствует бравый
продавец кондитерских изделий!
Кроме распятия Христа, самой знаменитой и трагической сценой смерти
во всей истории человечества считается смерть Сократа. Даже через десять
тысяч веков люди будут с восхищением читать трогательное описание его
смерти, сделанное Платоном, - это одно из самых волнующих и прекрасных
произведений мировой литературы. Некоторые граждане Афин, завидовавшие
старому босоногому Сократу, выдвинули против него ложные обвинения. Его
судили и приговорили к смерти. Тюремщик, дружелюбно относившийся к
Сократу, давая чашу с ядом, сказал: "Старайся легко принять то, что
неизбежно". Сократ так и поступил. Он встретил смерть с почти
божественным спокойствием и достоинством.
"Старайся легко принять то, что неизбежно". Эти слова были сказаны
за 399 лет до нашей эры. Но наш старый, вечно встревоженный мир
нуждается в этих словах сейчас больше, чем когда-либо прежде:
"Старайтесь легко принять то, что неизбежно".
Чтобы одолеть привычку беспокоиться, прежде чем она одолеет вас,
выполняйте правило четвертое:
Считайтесь с неизбежным.

Г л а в а 10
Не давайте себе увязнуть в неприятностях.
Вовремя подавайте команду: "остановись".
Хотелось бы вам знать, как делаются деньги на Уолл-стрите? Полагаю,
что этого хотелось бы миллионам людей - и если бы я знал ответ, эта
книга стоила бы десятки тысяч долларов. Есть, однако, одна хорошая идея,
которую используют многие финансисты. Вот, что рассказал об этом
Робартсон, советник биржи по вкладам:
Я приехал в Нью-Йорк, имея 20 тысяч долларов, которые мне дали
друзья для игры на бирже. Я думал, что знаю все приводные ремни этого
механизма. Но я потерял все до последнего цента. Правда, были и удачные
ставки, но в конце концов я потерял все. Я не переживал бы так тяжело,
если бы это были мои деньги. Но я чувствовал себя ужасно, так как
потерял деньги своих друзей, хотя они были богаты и могли это пережить.
Я боялся встречи с ними после того что случилось, однако, к моему
удивлению, они легко отнеслись к потере и не утратили своего оптимизма.
Я играл по принципу "выиграл - проиграл", полагаясь в основном на
удачу и на мнение других людей. Как сказал Х. Филижс: "Я играл на бирже
своим ухом". Я стал обдумывать ситуацию и решил, что прежде, чем
вернуться на биржу снова я разберусь во всем до конца. Мне удалось
познакокомиться с самым удачливым игроком В. Кастлсом. Я рассчитывал,
что многое узнаю от него, так как у него была репутация человека,
который с успехом играет на бирже в течение многих лет, а такое не
бывает просто удачей. Он задал мне несколько вопросов о том как я вел
свои операции, а затем сообщил мне то, что я считаю самым важным
принципом в финансовом предприятии.
Он сказал:
"Для каждой финансовой операции я предусматриваю момент, когда
подаю себе команду "остановись". Это значит, когда курс акций падает на
5% от стоимости, они автоматически продаются. Потери ограничиваются
пятью пунктами.

- 53 -
Если же ваша сделка оказалась хорошо продуманной, вы можете
выиграть - 10, 15 или 50 пунктов. Следовательно, ограничивая потери
пятью пунктами, вы можете ошибиться в половине сделок и все равно
заработаете много денег."
Я последовал немедленно его совету и следую ему до сих пор, что
позволило мне и моим клиентам заработать тысячи долларов. Некоторое
время спустя я понял, что принцип "остановиться вовремя" может
использоваться не только на бирже. Я стал применять этот подход и к
другим проблемам.
Например, у меня были установлены дни, когда мы завтракали вместе с
другом. Но он часто и намного опаздывал.
Наконец я сказал ему: "Я жду тебя ровно 10 минут. Если ты
задержишься больше этого хоть на минуту, я выбрасываю завтрак в реку и
ухожу".
Как бы мне хотелось, чтобы в молодые годы я умел сдерживать свое
нетерпение, раздражение, умственное и эмоциональное напряжение! Почему у
меня не хватает здравого смысла трезво оценить каждую ситуацию,
грозившую вывести меня из состояния душевного равновесия, почему я не
говорил себе:
"Дейл Карнеги, зачем волноваться из-за пустяков?"
"Почему в самом деле?"
Однако я должен отдать себе должное, похвалив за небольшой здравый
смысл, проявленный хоть однажды.
Это было в серьезный момент моей жизни - в момент кризиса, когда
мои мечты, мои планы на будущее и труд многих лет рухнули, как карточный
домик. Дело было так. Когда мне было тридцать лет с небольшим, я решил
посвятить свою жизнь созданию романов. Я собирался стать вторым Фрэнком
Норрисом, или Джеком Лондоном, или Томасом Гарди. Мое решение стать
писателем было столь серьезным, что я провел два года в Европе. Там я
мог прожить дешево на доллары, так как после первой мировой войны
постоянно происходили денежные реформы и безудержно печатались деньги. Я
провел там два года, работая над главным произведением своей жизни. Я
назвал его "Снежная буря". Название оказалось подходящим, поскольку
издатели приняли мое творение с таким ледяным холодом, какой может
вызвать лишь снежная буря, обрушивающаяся на равнины Дакоты. Когда мой
литературный агент сообщил мне, что мое произведение никуда не годится и
что у меня нет писательского дара, сердце у меня чуть не остановилось. Я
вышел из его конторы, как в тумане. Я был в таком состоянии, словно он
меня ударил дубинкой по голове. Я остолбенел. Однако я понял, что
оказался на пересечении жизненных дорог и должен принять чрезвычайно
важное решение. Что же я должен делать? Какой путь мне следует избрать?
Прошли недели, прежде чем я вышел из состояния оцепенения. В то время я
и понятия не имел, что можно установить "ограничитель" на свое
беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23