– О, ты ведь знаешь, кто он, Джон? – неожиданно спросила она. – Я не знала, но Ванесса сказала, что он Уолтер Паттерсон, сенатор от Пенсильвании.
Джон не смог скрыть шока на своем лице.
– Парень, который оказывает помощь жертвам?
– Я не знаю о…
– Нет, знаешь. Вспомни, он был сильным спонсором, когда мы пытались развернуть всеамериканскую программу помощи инвалидам.
– Да, Господи, я никогда не понимала… я не могу поверить… Я думала, он был хорошим человеком. Мои воспоминания неясны, но я припоминаю, что он делал мне подарки. Однажды – куклу – Барби – которая, оглядываясь назад, могла бы показаться несколько странным подарком от мужчины, но тогда я думала, что это было здорово. И он говорил мне, что я – хорошенькая, но… я думаю, я чувствовала себя неловко в его присутствии. Я не могу точно сказать, почему. Я не помню. Может быть, я догадывалась о том, что происходило между ним и Мелли. Но я действительно помню тот день, о котором говорила Ванесса. Я начала вспоминать о нем в машине, когда ехала сюда. – Она неожиданно замкнулась в себе. – Но я не хочу думать об этом. Я боюсь. – Она издала звук, тихий стон, как раненая зверушка. – О, Джон, – сказала она.
– Что? Скажи мне.
Она покачала головой.
– Я боюсь вспоминать, потому что я думаю, что я и в самом деле предала ее.
– Мне бы хотелось услышать об этом, – сказал он. – С твоей точки зрения, а не с точки зрения Ванессы.
– Я не могу.
Джон закрыл глаза, думая о телефонном звонке, который она так хотела сделать.
– Как ведет себя Рэнди, когда хочет облегчить тебе рассказ о подобных вещах? – спросил он. Слова жгли ему горло.
Клэр колебалась, прежде чем ответить.
– Я не знаю, – сказала она. – Внимательно слушает, я полагаю. Задает вопросы. – Она посмотрела на него с легким обвинением в глазах. – Он не пытается сменить тему.
– Я буду слушать очень внимательно, – сказал он. – Обещаю. – Он поднял руки, чтобы погладить ее по волосам и убрать прядь со щеки. – Давай. Что ты помнишь?
Она посмотрела в окно, как будто могла увидеть, как ее рассказ облекается в форму в деревьях и пруду.
– Это было ночью, до того, как мой отец увез Ванессу, – сказала она. – Зэд сказал мне, что ему понадобится моя помощь в амбаре рано следующим утром. Я не помню, почему мне было не по себе от этого, но я знаю, что боялась идти туда. Возможно, до определенной степени я догадывалась, что ему было нужно на самом деле. Мне было всего десять лет. Я хочу сказать, откуда я могла знать? Но я знала. – Она неожиданно наморщила лоб. – О, Джон, может быть, я это все выдумываю! Возможно, Ванесса заронила семя, и теперь я…
Он покачал головой.
– Доверься себе, Клэр. Продолжай. Что произошло? Она издала дрожащий вздох, повернув свою руку так, чтобы ее пальцы сцепились с его в замок, и он провел своим большим пальцем по бледной полоске кожи там, где прежде было ее кольцо.
– Я так боялась идти в амбар тем утром, что не могла заснуть той ночью, – сказала Клэр. – И в какой-то момент ночью мне, должно быть, пришла идея послать Ванессу. Утром, как она говорит, я разбудила ее и сказала, что Зэд просил ее выйти и помочь ему. – Она отклонилась, чтобы посмотреть на него. – Почему кому-то из нас обязательно нужно было идти? Почему я просто не повернулась на бок и не стала спать?
– Я не знаю.
– Может быть, он сказал мне, что у меня будут неприятности, если я не помогу ему.
– Что произошло после того, как ты велела Ванессе идти?
– Она ушла, а я, припоминаю, пошла вниз и сидела за завтраком с Мелли и моими дедушкой и бабушкой, пока она была в амбаре. Мой дедушка ел яйца. Я вспоминаю это, потому что от их запаха меня тошнило. – Она посмотрела на него. – Я очень нервничала, Джон. Я помню, что очень нервничала.
Он кивнул.
– Мой дедушка называл меня «солнышком», но я даже не улыбнулась ему. Потом Мелли или кто-то еще спросил, где Ванесса, и я сказала им, что она в амбаре, помогает шерифу Паттерсону. Я думаю, что Мелли сказала что-то вроде «какая хорошая она малышка, Ванесса», потому что я почувствовала к ней ревность. О! – Она неожиданно улыбнулась. – Мед!
– Мед?
– У меня было смутное воспоминание о банке с медом, и я думаю, это из того утра. Мы ели пончики, и я намазывала свой медом, давая ему литься с Ложки во все маленькие дырочки пончика, и моя бабушка велела мне не играть этим. И в этот момент в дверях появилась Ванесса.
Джон был изумлен работой ее памяти. Если бы он не знал лучше, он бы подумал, что этот гобелен сцен был не чем иным, как созданием воспаленного воображения.
– Мелли сказала: «Доброе утро, ангел» Ванессе и предложила ей пончик, – продолжала Клэр. Но Ванесса сказала, что она не голодна. Я не могла смотреть на нее, Джон. – Она отпустила его руку, чтобы прижать свой кулак ко рту. – Я просто уставилась на свой пончик, и все время свет в кухне отражался в маленьких лужицах меда.
На мгновенье она, казалось, ушла в воспоминания. Он спокойно ждал, наконец он позвал ее:
– Клэр?
– Я ее не любила, – сказала она тихо. – И сейчас не люблю. Она – красивая. И я знаю, что именно в этом и была причина, но она была такой напористой, и сильной, и грубой у меня в квартире.
Он кивнул, вспоминая холодный тон Ванессы по телефону.
– Давай вернемся к тому дню на ферме, – сказал он. – Что потом произошло?
– Я думаю, она спросила, нельзя ли ей еще вздремнуть. Мелли забеспокоилась, не заболела ли она, и сказала, что через некоторое время придет наверх посмотреть, как она там. Я припоминаю, что мне хотелось уйти из дома, чтобы не было возможности увидеться с ней или поговорить. Я, правда, вспоминаю это, – сказала она, как будто удивляясь ясности своих мыслей. – Помню, что я думала, что отдала бы все, чтобы не быть с ней один на один в тот день.
– Почему?
– Потому что я предала ее. Я ее послала, чтобы ей нанесли обиду. Я не знаю, почему была в этом уверена, но это было так. – Она уселась полностью на диван, опершись на подушку, не отнимая руку, и ему пришлось немного наклониться вперед. – Это первое воспоминание, которое возникло у меня, и я могу чувствовать, какие эмоции были тогда, – сказала она. – Обычно я просто вспоминаю вещи сухо, без всяких эмоций. Это труднее. Мне это не нравится.
Он не хотел, чтобы прошлое покидало ее. Не сейчас. Ее рассказ не шокировал, и даже нисколько не удивил его. Он только хотел, чтобы она продолжала.
– Тебе удалось держаться в стороне от нее целый день? – спросил он.
Она чуть не рассмеялась.
– На всю оставшуюся жизнь, – сказала она. – День, когда она ходила в амбар, был тем самым днем, когда появился мой отец и увез ее. – Она покачала головой, неожиданно улыбнувшись. – Рисунок малиновки, – сказала она загадочно. – Я раскрашивала рисунок малиновки, когда отец появился. – Она сжала руку Джона, наклоняясь вперед. – Все складывается в общую картину. Обрывки воспоминаний становятся на свои места. Могу поспорить, так и было – с Ванессой. Это должно быть тем, что я прятала от себя все эти годы.
– Возможно, – сказал он, хотя знал лучше.
Она сбросила туфли и подобрала ноги на диван, прикрывая ступни своей длинной серой юбкой. Положив голову себе на колени, она закрыла глаза.
– Это ужасно, – сказала она, – но я припоминаю, что почувствовала облегчение, когда отец увез ее. Я боялась видеть ее до такой степени, что обрадовалась, когда она уехала. С ее отъездом я смогла убедить себя, что ничего плохого не произошло. Я смогла стереть все воспоминания об этом. Но я мыслила как ребенок – понимаешь? – я хотела немедленного удовлетворения от ее отъезда. Мне никогда не приходило в голову, что я больше никогда ее не увижу.
– Ты и была ребенком, Клэр, – сказал он наконец, осмелившись поднять свою свободную руку, чтобы погладить ее по волосам. Один раз, два, три. – Ты ведь ненамеренно отправила ее, чтобы ее так обидели. – Он играл в ее игру, подумал он. Отбрасывая все плохие намерения, стараясь сделать так, чтобы все плохое исчезло после нескольких слов слабого утешения.
Он мог слышать ее дыхание, но это был единственный звук в комнате. Ее дрожь утихла, и он понимал, что скоро она оттолкнет его руку. Черт бы побрал этого Рэнди! Каждый раз он чувствовал, что Рэнди тоже мог коснуться ее так, как он. Он тоже мог гладить ее по волосам или ощущать легкий вес ее руки в своей. Он мог заниматься с ней любовью каждый раз, как она этого захочет.
Клэр подняла голову с колен и посмотрела на него. Краска вернулась к ее щекам.
– Я теперь чувствую себя лучше, – сказала она. Он почти видел свое отражение у нее в глазах. Он коснулся ее руки тыльной стороной пальцев.
– Мне жаль, что меня не было рядом с тобой в эти последние несколько месяцев, Клэр, – сказал он.
– И мне жаль, что я взвалила все это на тебя.
Джон покачал головой.
– Что может со мной случиться, если ты поделишься со мной чем-то ужасным? Ты думаешь, я сломаюсь? Порежу себе вены?
Она слабо улыбнулась.
– Я не знаю.
– Боишься, что я заплачу? – Он ласково потянул прядь ее волос. – Это может случиться, я могу заплакать, если ты мне расскажешь что-то, что доставляет тебе боль. Разве это так ужасно?
Она опустила ноги на пол.
– Это стало привычкой, не рассказывать тебе того, что может тебя расстроить.
– Да, я знаю. Но ты больше не должна щадить меня, Клэр. Тебе больше не нужно держать в себе свою печаль, или гнев, или другие свои чувства. Я теперь могу с ними справиться, хорошо? Дай мне шанс пережить их с тобой.
– Именно это ты и говорил в своей речи.
– В моей речи?
– В Университете Джорджа Вашингтона. Я присутствовала на твоей приветственной речи – той, что мы должны были произнести вместе. Но ты и один справился удивительно хорошо.
Он улыбнулся, удивленный и очень тронутый тем, что она была там.
– Но мне было так одиноко, Клэр, – сказал он. – Я справился прекрасно, но на сцене мне было так одиноко. И это подводит итог моей жизни в последнее время. Со мной все хорошо, но я очень одинок без тебя.
Она улыбнулась ему, потом наклонилась и крепко его обняла.
– Я тоже скучаю по тебе, – сказала она, вставая и отходя от него, и вышла из кабинета быстро, горя желанием, несомненно, сделать свой телефонный звонок.
45
Вена
Сидя за своим письменным столом в своем старом кабинете в фонде, Клэр обнаружила, что не чувствует потребности позвонить Рэнди. Успокаивающе покрывало Джона все еще теплело на ее плечах. Визит Ванессы поверг ее в шок, и она не смогла обуздать поток воспоминаний, но он и в самом деле слушал очень внимательно. Всегда ли у него была такая способность? Может быть, она просто не давала ему шанса?
Было очень трудно сосредоточиться на горе писем и записок на столе, когда мысли о сестре преследовали ее. Она сказала себе, что ей нужно выплыть из этого моря бумаг до одиннадцатичасового собрания персонала, и поэтому, когда у нее появилась возможность позвонить Рэнди, был уже час обеденного перерыва. Она надеялась пообедать с Джоном, как обычно они делали, за столом в его кабинете, но он запланировал встречу за обедом с одним из консультантов – и без нее. Он даже не пригласил ее присоединиться к ним, что, вероятно, было мудрым решением. Она была несильна в том проекте, который они обсуждали, и сомневалась, сможет ли все свое внимание направить на эту встречу.
Рэнди был в ресторане, когда она позвонила. Она могла слышать звон тарелок на заднем фоне.
– Как дела в офисе? – спросил он.
– Похоже, все шло гладко в мое отсутствие. – Она рисовала кривые линии на блокноте для записей перед собой, и полоса тонких, кривых перевернутых латинских «S» вилась по голубой бумаге. – Однако со мной не все гладко. Сегодня утром ко мне пришла моя сестра.
– Ванесса? Ты шутишь? Это хорошо или плохо?
– Ну, это меня немного шокировало. Я расскажу об этом тебе сегодня вечером.
– Тебе не нужно рассказать об этом сейчас? – спросил он. – Ты не можешь прерваться? Я бы смог встретиться с тобой где-нибудь.
Она почувствовала прилив нежности.
– Спасибо, – сказала она. – Это может подождать.
После того, как она положила трубку, она снова окунулась в груду бумаг на столе. Кроме писем, там были записки, требующие ответа, и бланки, которые нужно было заполнить о делах и людях, которых она едва помнила.
Столько изменений произошло в фонде за последний месяц. Она чувствовала себя гостьей. Новая секретарша при входе даже не знала, кто она. На собрании персонала она сначала прислушивалась к понятной лишь посвященным болтовне с чувством отчуждения, и было очевидно, что никто не знал наверняка, как с ней обращаться. Джон, тем не менее, задавал тон своим почти забытым невозмутимым чувством юмора, привлекая ее к решениям, прося других включить ее в разнообразные проекты. Пэт провела с ней несколько минут после собрания, уточняя программу итоговой конференции и обронив, как хорошо, что она вернулась к работе. И все же чувство дезориентации у Клэр было почти что тошнотворным. Все, конечно, будет в порядке. Ей просто нужно привыкнуть к этой морской качке.
Когда она этим вечером въезжала на площадку для парковки у городского дома Рэнди, то почти боялась вспоминать о визите Ванессы. У нее не было потребности говорить об этом. Рэнди начал расспрашивать ее, как только она показалась в дверях. Они сидели в темной и уютной гостиной, и он держал ее за руку, и хмурил брови, и слушал внимательно, как она повторяла происшедшее. Рассказ потерял свою эмоциональную окраску. Как будто она всего-навсего перебирала факты.
Они вышли на прогулку по окрестностям перед ужином, и она поняла с некоторой долей вины, что сегодня вечером у Рэнди были свои заботы. Днем ему позвонила Льюэн. У Кэри неприятности в школе из-за того, что он побил девчонку. Неважно, что девчонка насмехалась над одним из друзей Кэри, мальчиком со следами ожога на лице и руках. Льюэн хотела, чтобы Рэнди переговорил с Кэри по телефону этим же вечером. Клэр держала его за руку, пока они гуляли, помогая ему придумать завершение предстоящего разговора. Она изо всех сил пыталась все свое внимание отдать ему, как он часто делал для нее, но не могла не думать о Ванессе, которая была в номере гостиницы в нескольких милях от нее. Ей нужно позвонить, нужно хотя бы попытаться это сделать. Определенно, их общая связь как сестер не может быть порвана из-за ошибки десятилетней девочки. Она не могла не считаться с жестокостью этой ошибки, но не станут ли их жизни богаче, если они станут членами одной семьи?
После прогулки она помогла Рэнди приготовить ужин в его белой кухне с медной посудой.
– Я несколько сбит с толку, – сказал Рэнди, вынимая с полки стеклянное блюдо для печенья. – Как тебе удается оставаться такой спокойной? Все это чрезвычайно неприятно, тем не менее ты кажешься, – он пожал плечами, – почти спокойной.
– Я была вне себя этим утром, – сказала она, нарезая грибы для салата, – но потом я рассказала обо всем Джону. Я опоздала на работу из-за Ванессы и хотела позвонить тебе, но Джон остановил меня, чтобы справиться, в чем дело, и я все это выплеснула на него. Поэтому, я полагаю, это не кажется сейчас таким срочным. – Грибы были белые и вкусные, и она нарезала гораздо больше, чем нужно.
Рэнди стоял к ней спиной, когда заворачивал филе палтуса в пергамент.
– И как отреагировал Джон? – спросил он.
Она собрала кусочки грибов руками и бросила их в салатницу.
– Очень хорошо, – сказала она. – Он удивил меня. – Она поставила миску с замороженным шпинатом в микроволновую печь и нажала кнопку размораживания. – Я поняла, что всегда от него что-нибудь скрывала. То, что могло бы расстроить его. Или расстроить нас обоих. Я слушала, как он говорил на днях…
Рэнди повернулся с хмурым видом.
– Ты слушала, как он говорил. Где?
Она забыла, что Рэнди ничего не знает о симпозиуме в Университете Джорджа Вашингтона. В то время это не было обманом с ее стороны, но теперь эта маленькая уловка походила на предательство.
– Я заезжала в Университет Джорджа Вашингтона во вторник, – сказала она. – Предполагалось, что мы с Джоном будем выступать с приветственной речью на симпозиуме там. Я хотела посмотреть, как он справится с этим один.
– О, – Рэнди слегка положил руку ей на спину. – Я не хотел наезжать на тебя.
– Все в порядке. – Клэр опустила нож в зеленый перец. – Тем не менее в своей речи он говорил о том, что мы слишком ограждаем от неприятностей тех, кого любим, не желая, чтобы они страдали больше, чем им уже пришлось. Он говорил, что, защищая их, мы не даем им пространства, чтобы вырасти или понять, как самим позаботиться о себе. Он ссылался на меня, я полагаю. Или на нас обоих. Мы чрезвычайно беспокоились друг о друге.
Рэнди рассмеялся.
– Что тут смешного?
– У тебя была хорошая тренировка. Мелли заботилась о тебе точно так же. Вот почему ты так хорошо знаешь, как это делается.
Она отложила нож, чувствуя поражение.
– Я не хочу больше быть такой.
Рэнди прошел через кухню к ступенькам, ведущим вниз в подвал к его винному погребу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47