Потом две черных девчушки из административного района Беннет – Мари и Рона. И лишь когда все остальные двинулись на запад, брат Дивер наконец оставил свои попытки убедить этого начинающего фюрера пропустить их.
Внезапно Тина ощутила свою вину. Ведь она ушла, оставив брата Дивера в таком неловком положении. Его авторитет и без того был довольно шатким, так как он занимал должность второго советника епархии, которой более не существовало, как не существовало и самого епископа, и первого советника – оба были мертвы. Так что не стоило ей окончательно подрывать его авторитет. Впрочем, у нее всегда возникали проблемы с духовенством. Правда, не на духовном уровне – Тина всегда была послушной и благонравной христианкой. Хотя и без злого умысла, она постоянно приводила людей в замешательство. Как, например, сейчас. На самом деле она вовсе не рассчитывала, что все пойдут за ней. Просто у нее больше не было сил выносить эту пытку, а единственным способом показать патрульным свое недовольство было повернуться к ним спиной и уйти. Сейчас Тина могла это сделать по собственной воле, не дожидаясь, пока у патрульных иссякнет терпение и они вскинут свои ружья и напугают детей. Сейчас было самое время уходить, и если брат Дивер не заметил этого, то в чем же здесь ее вина?
У женщины болели ноги. Впрочем, это было еще мягко сказано. Делая каждый шаг, она ощущала, как буквально скрипят ее тазобедренные суставы, больно ударяются друг о друга лодыжки, дрожат ослабевшие колени, зудят подошвы, как прогибается весь ее позвоночник и как деревенеют спина и плечи. Впрочем, она понимала, что именно такими и должны быть эти двадцать пять миль от Гилфордского колледжа до того места, где им суждено было умереть. Выполняя всю эту опекунскую работу в доме молитвенных собраний, Тина считала, что находится в хорошей физической форме. Ведь чего только там не приходилось ей делать – чистить, мыть, натирать до блеска, передвигать стулья и задвигать столы. Ей и в голову не приходило, что пройдя двадцать пять миль, она станет похожа на выжатый лимон.
Тина остановилась посреди дороги: силы окончательно покинули ее.
Все остальные тоже остановились.
– Что случилось? – спросил Питер.
– Ты что-то увидела? – поинтересовалась Рона.
– Я устала, – ответила Тина, – у меня все болит и я хочу отдохнуть.
– Но сейчас всего три часа дня, – сказал брат Дивер, – нам идти еще добрых три часа.
– Не слишком ли ты торопишься попасть на 421-ю автодорогу? – спросила его Тина.
– Знаешь, может, все будет совсем не так, как говорил тот человек, – заметила Аннали Кинн. Она все время занимала противоположную точку зрения. Тина ничего не имела против, она уже к этому привыкла.
Питер умел возражать Аннали, не выводя ее из себя, именно поэтому, считала Тина, они и вступили в брак. Ничто не могло сломить Аннали, пока рядом с ней был тот, кто все время ей возражал, но при этом никогда не выводил ее из себя.
– Я тоже так думал, милая, – сказал Питер, – до тех пор, пока этот полицейский не повернул нас назад. Он знает, что 421-я дорога для нас смерть.
– Вот настоящее Число Зверя,– сказала Рона. Тина вздрогнула. Тот, кто убедил Рону прочитать Откровение, должно быть...
– Теперь-то ты понимаешь, что не задумывалась о том, что он мог нам солгать, – сказала Аннали, – ты просто хотела, чтобы он присоединился к нам.
– Могу понять, почему он этого не сделал, – сказала Тина.– Все сожалеют о том, что случилось, но желают того, чтобы бандиты довели до конца свою работу и можно было больше не беспокоиться по поводу всех этих еще оставшихся мормонов.
– Не называй их бандитами,– сказал брат Дивер.– Это то же самое, что назвать их изгоями. А им как раз и надо, чтобы мы считали их изгоями. Ведь никто из Гринсборо...
– Не надо вообще о них говорить, – оборвала его Донна Кинн. Для одиннадцатилетнего ребенка она высказывалась довольно прямо и не тратила время на всякие там реверансы. Она говорила то, что думала.
– Донна права, – сказала Тина. – И я тоже. Здесь, у обочины дороги, мы вполне могли бы отдохнуть. Я бы провела с пользой оставшееся у нас время.
– Я тоже, – сказал Скотти.
Решающую роль сыграл голос этого самого младшего члена группы. Когда Джейми вернулся, они сидели в тени нависшей над ними развязки, расположившись на травке, которой заросла разделительная полоса.
– Это не такая уж большая развязка, – заметила Аннали. – Вот помнишь, когда они поделили Первый административный район на Гилфорд и Саммит?
Этот вопрос не требовал ответа. В Гринсборо бывало так много Святых, что каждое воскресенье стоянка была переполнена. Теперь же все они умещались в тени единственной развязки.
– В районе Беннет до сих пор живут триста семей, – сказала Рона.
Это было правдой. Но этот факт раздражал Тину. Та часть города, в которой жили чернокожие, была крошечной. Но никто не собирался их изгонять. Кто бы мог подумать, что они сформируют там целый административный район, который спустя шесть лет будет единственным объединением, оставшимся в Гринсборо, большинство белого населения которого погибло, а те белые, что уцелели, покинули город, предприняв безнадежную попытку добраться до Юты. Они взяли с собой лишь горстку черных, в том числе и самого Дивера. Трудно было понять тех черных, что остались в Гринсборо: то ли они были слишком умными, то ли слишком перепуганными, то ли совсем утратили веру. «Во всяком случае, не мне об этом судить», – решила Тина.
– Они в Беннете, а мы здесь, – сказал брат Дивер.
– Я знаю, – сказала Рона.
Все об этом знали. И понимали, что это означает. Черные Святые из района Беннет были намерены остаться в Гринсборо. Так они все и сделали, за исключением лишь этих двух девчушек. Одному Богу известно, почему Рона Харрисон и Мари Спикс добровольно пошли с ними на запад. Тина, так и не поняла, что ими двигало: то ли их вера, то ли безумие. А может быть, и то и другое. Тина понимала, что последнее тоже вполне возможно.
Так или иначе, но после слов, сказанных Роной наступила тишина, и в этот момент они заметили, что на дороге вновь стоит Джейми Тиг. Он появился на южной стороне дороги и стоял у всех на виду, наблюдая за ними.
Пит вскочил на ноги, а брат Дивер прямо-таки обезумел от негодования.
– Никогда так не подкрадывайтесь к людям!
– Да не орите вы так, – мягко сказал Тиг.
Тине с самого начала не нравилась его вкрадчивая манера говорить. Повадки бандита с большой дороги. Он как будто нарочно говорил так тихо – мол, если вам надо, то вы меня услышите.
– Зачем вы вернулись? – спросила Аннали. В ее резком голосе слышалось недоверие. Тина надеялась на то, что ее враждебный тон не введет Тига в заблуждение.
– Я увидел, что патруль развернул вас назад, – сказал Тиг.
– Но это было час назад,– сказал брат Дивер,– даже больше.
– А еще я прошел вперед посмотреть, нельзя ли прорваться сквозь заслоны бандитов на 421-й дороге.
– Ну и как? – спросил Пит.
– Там их больше двадцати человек и это только мужчины. Кто знает, может их женщины тоже умеют стрелять?
Все одновременно выдохнули. И хотя звук был совсем негромким, но все же Тина услышала этот выдох, скорее похожий на шипение, которое бывает, когда открываешь консервную банку. Двадцать человек. Вот сколько ружей будет на них нацелено. Пройти столько миль, и все для того, чтобы оказаться под прицелом этих ружей!
– Я вот все думаю, неужто вы собираетесь здесь оставаться до тех пор, пока кто-нибудь из них на вас наткнется? Или, быть может, есть другие планы?
Ответа не последовало. Все хранили молчание.
– Я все пытаюсь прикинуть, – продолжал Тиг, – то ли вы, ребята, сами хотите помереть, то ли мне все же стоит рискнуть и попробовать помочь вам выйти живыми из этой переделки?
– А я вот все пытаюсь прикинуть, вам-то какой со всего этого прок? – сказала Аннали.
– Закрой свой рот, Аннали, – мягко сказала Тина. – Что вы предлагаете, мистер Тиг?
– Вы ведь идете пешком, а не едете на машине, верно? Значит, вам и не надо ждать, пока появится развязка, выехав на которую, можно сойти с этой автострады.
– Но у нас есть тележки,– возразил Пит.
– Стоят ли они того, чтобы из-за них умирать?
– На них все наши запасы продовольствия, – ответил брат Дивер.
– Тележки можно разобрать,– сказала Тина. Все посмотрели на нее.
– Мой муж сконструировал тележки так, чтобы их можно было разобрать, – пояснила она. – Для того чтобы переходить реки вброд. Он был уверен в том, что хотя бы один мост наверняка разрушен.
– Ваш муж сообразительный человек, – заметил Тиг. Но в его глазах она прочитала вопрос.
– Мой муж умер, – сказала Тина.– Но еще со времен первой чумы мы оба знали, что раньше или позже мы отправимся в это путешествие. И если не будет бензина, то пойдем пешком. Полагаю, что в те времена большинство мормонов хоть раз задумалось о том, что настанет день и им все равно придется отправиться в Юту.
– Или округ Джексон, – добавила Аннали.
– Хоть куда-нибудь, – согласилась Тина. – Он считал, что тележки будут полезны только в том случае, если с ними можно будет перейти реку вброд. В данном же случае, как я полагаю, нам нужно будет преодолеть не реку, а автостраду.
– Это будет похоже на переправу через бурную реку, – сказал Пит.– Эти тележки – лодки, автострада – река, а виадуки – это пороги.
– Метафора,– прокомментировал брат Дивер. Он улыбался, так как всегда испытывал особое удовлетворение, когда мог на деле использовать свой запас мудреных слов.
Что касается Джейми Тига, то он вывел их из состояния отчаяния и вновь дал надежду. Все они стали удивляться тому, что никто не додумался разобрать тележки и идти по лесу. Быть может, так случилось по той причине, что все они были горожанами, в понимании которых с автострады можно съезжать только там, где есть стрелочка и слово ВЫЕЗД . «Но, возможно, причиной тому было присущее им ожидание смерти»,– подумала Тина. Кое-кто из них, быть может, даже разочарован тем, что все еще жив. А точнее, испытывает не разочарование, а стыд. Жизнь для них уже утратила всю свою былую привлекательность. Даже к детям они были равнодушны. Они не испытывали желания продолжать путь и встретить смерть с радостными песнопениями. Вместо этого они, возможно, просто сидели бы здесь и ждали прихода смерти.
Так оно и было, пока не вернулся Тиг.
Выйдя на северную обочину дороги, они покатили тележки в глубь подлеска. Когда дальше двигаться с ними стало невозможно, беженцы разгрузили тележки и перенесли всю поклажу к проволочной изгороди. У Тига оказались мощные кусачки: очевидно, ему было не впервой преодолевать изгородь. Он проделал лаз, перекусив проволоку у самой земли.
– Вам надо будет здесь проползти, – сказал он.– С дороги лаз незаметен, так что они едва ли будут вас преследовать.
– А вы считаете, что они намерены нас преследовать? – испуганно спросила Мари.
– Я имел в виду не дорожный патруль, – сказал Тиг. – Думаю, что им-то на вас наплевать. Но вот если бандиты увидят новую дыру в изгороди...
– Мы проползем,– заверила его Тина. И уж если даже она согласилась ползти, то кто мог отказаться? Но она так сказала лишь потому, что ее согласие необходимо было остальным, потому что оно должно было их подтолкнуть и в конечном счете спасти. Однако уверенности в том, что сама она намерена это сделать, все же не было.
Как только тележки были разгружены, они осторожно разобрали рамы, связывающие каждую пару велосипедов воедино. Но Тиг позволил им это сделать лишь после того, как сам внимательно осмотрел каждую точку соединения конструкции. Тина испытывала к нему все больше доверия. Он все делал основательно и без суеты. Ему нужно было время для того, чтобы убедиться в том, что впоследствии все будет нормально работать.
Она заметила, что он не помогал катить тележки и не принимал никакого участия в их разгрузке. Вместо этого он все время вел наблюдение, постоянно держа под контролем автостраду и лес. Один раз он, быстро поднявшись на холм, словно белка, забрался на дерево. Однако через минуту Тиг вернулся.
– Ложная тревога, – пояснил он.
– Это мне знакомо,– сказал Пит.
– Пит – пожарный,– пояснила Аннали.
– Был им, – сказал брат Дивер.
– Я пожарный,– упрямо сказал Пит,– и останусь им, пока жив.
– Я не хотел тебя обидеть, – сказал брат Дивер, пытаясь смягчить ситуацию.
На какое-то мгновение Тиг вышел из себя.
– Да мне-то, собственно, насрать...
Он не закончил фразы, так как встретился взглядом с Тиной, которая посмотрела на него словно на провинившегося воспитанника начальной школы. Этот ее взгляд мог усмирить любого. Так она смотрела на епископов, а иногда и на церковных старост. И они успокаивались даже быстрее, чем дети.
Брат Дивер почувствовал необходимость внести ясность:
– Я надеюсь, что в дальнейшем вы будете выбирать выражения в присутствии детей.
Тиг не отрываясь смотрел на Тину. «В ее присутствии я уж, как пить дать, буду выбирать выражения».
– Тина Монк, – представилась она.
– Сестра Монк,– уточнил брат Дивер.
– Скажите детишкам, чтобы они не оставляли следов, ведущих к лазу. Пусть бегают по травке в разных направлениях.
Тележки были разобраны без особых проблем. В этом приняли участие все, за исключением Тига и Тины. Она стояла и смотрела на эту неровную дыру, понимая, что ее габариты слишком велики для того, чтобы в нее пролезть. Как же она устала! У нее не было никакого желания лезть туда у всех на виду. У нее не было никакой уверенности в том, что она сможет это сделать без посторонней помощи. Она представила себе, как брат Дивер или Пит Кинн, схватив ее за запястья, тянут и тянут ее и в конце концов выбиваются из сил. Тина даже содрогнулась от отвращения.
– Ну что же, начинайте, – обратилась она к Тигу. – Я полезу позже.
Брат Дивер и Пит Кинн начали с ней спорить, но Аннали заткнула им рты, заставив притащить вещи к вершине холма, где находился лаз.
– Сестра Монк, – сказала Аннали, – без вас мы никуда не пойдем, так что соберитесь с силами и лезьте туда.
– Я смогу пролезть лишь в том случае, если вы разрежете изгородь сверху донизу, – сказала Тина.
– Вот этого делать нельзя, – возразил Тиг. – В этом случае лаз будет привлекать внимание не хуже, чем яркий свет неонового фонаря.
– Ну что, тогда прощайте и благословит всех вас Господь, – сказала Тина и стала спускаться с холма.
Тиг тотчас подбежал к ней:
– Послушайте, мэм, может, вы и недостаточно сообразительны, но мне до этого нет дела. Ведь когда я напугал этих малышей, они бросились именно к вам.
– Но мне не пролезть под этой изгородью и не выбраться на вершину холма, – сказала Тина.
– Сдается мне, что вы несколько выдохлись,– заметил Тиг.
– Во мне около ста пятидесяти фунтов веса, вот в чем дело.
– Я подтолкну вас.
– Не вздумайте прикасаться ко мне. Он положил руку ей на плечо:
– Не бойтесь, я уже прикоснулся. У вас под кожей много жира. Вот и все. Поднимайтесь на холм, и я помогу вам пролезть под изгородью.
Прикосновение его руки заставило женщину вздрогнуть, но она понимала, что он действует правильно. Есть множество причин, из-за которых порой хочется умереть, но умереть только из-за того, что не можешь вынести унижения, вызванного тем, что какой-то мужик прикоснулся к твоим телесам и толкает тебя на вершину холма – это уж слишком!
– Если вы заработаете грыжу, то не надейтесь, что я буду делать вам перевязки, – сказала она.
Подойдя к изгороди, она подозвала Аннали:
– Следи за тем, чтобы никто сюда не подходил. Мне не нужны соглядатаи.
Тина с удовлетворением заметила, что Аннали, которая порой была весьма несговорчивой, на этот раз ничего не имела против. Поднявшись по склону холма к изгороди, Тина села, прислонившись к проволоке спиной, а затем легла.
– Переворачивайтесь на живот, – сказал Тиг.
– Но я хотела отталкиваться каблуками.
– Но тогда, как мне подталкивать вас, мэм, не оскорбляя вашего достоинства? Ползите сквозь лаз и хватайтесь за кусты, что растут с той стороны изгороди.
Она перевернулась на живот. Он тотчас схватил ее за бедра и стал подталкивать. Крепкая у него хватка – видно, паренек не обделен силой. Никакого унижения она не почувствовала. Просто его хватка не допускала и намека на сопротивление. Одним сильным движением он толкнул ее к вершине холма. От нее не потребовалось никаких усилий.
– Наверное, я похудела, – сказала она задыхаясь. Вес затруднял дыхание, и она не могла набрать достаточное количество воздуха.
– Замолчите, мэм, и хватайтесь за что-нибудь.
Она замолкла, ухватилась за куст и подтянулась. Напрягая все свои силы, она заскользила вперед, чувствуя, как он, упершись в ее бедра, толкает ее вверх. Цепляясь за одежду и оставляя на ней грязный след, трава царапала грудь и живот. Сверху проволока больно давила ей на спину. Ее руки никогда прежде не испытывали такого напряжения. Она едва дышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Внезапно Тина ощутила свою вину. Ведь она ушла, оставив брата Дивера в таком неловком положении. Его авторитет и без того был довольно шатким, так как он занимал должность второго советника епархии, которой более не существовало, как не существовало и самого епископа, и первого советника – оба были мертвы. Так что не стоило ей окончательно подрывать его авторитет. Впрочем, у нее всегда возникали проблемы с духовенством. Правда, не на духовном уровне – Тина всегда была послушной и благонравной христианкой. Хотя и без злого умысла, она постоянно приводила людей в замешательство. Как, например, сейчас. На самом деле она вовсе не рассчитывала, что все пойдут за ней. Просто у нее больше не было сил выносить эту пытку, а единственным способом показать патрульным свое недовольство было повернуться к ним спиной и уйти. Сейчас Тина могла это сделать по собственной воле, не дожидаясь, пока у патрульных иссякнет терпение и они вскинут свои ружья и напугают детей. Сейчас было самое время уходить, и если брат Дивер не заметил этого, то в чем же здесь ее вина?
У женщины болели ноги. Впрочем, это было еще мягко сказано. Делая каждый шаг, она ощущала, как буквально скрипят ее тазобедренные суставы, больно ударяются друг о друга лодыжки, дрожат ослабевшие колени, зудят подошвы, как прогибается весь ее позвоночник и как деревенеют спина и плечи. Впрочем, она понимала, что именно такими и должны быть эти двадцать пять миль от Гилфордского колледжа до того места, где им суждено было умереть. Выполняя всю эту опекунскую работу в доме молитвенных собраний, Тина считала, что находится в хорошей физической форме. Ведь чего только там не приходилось ей делать – чистить, мыть, натирать до блеска, передвигать стулья и задвигать столы. Ей и в голову не приходило, что пройдя двадцать пять миль, она станет похожа на выжатый лимон.
Тина остановилась посреди дороги: силы окончательно покинули ее.
Все остальные тоже остановились.
– Что случилось? – спросил Питер.
– Ты что-то увидела? – поинтересовалась Рона.
– Я устала, – ответила Тина, – у меня все болит и я хочу отдохнуть.
– Но сейчас всего три часа дня, – сказал брат Дивер, – нам идти еще добрых три часа.
– Не слишком ли ты торопишься попасть на 421-ю автодорогу? – спросила его Тина.
– Знаешь, может, все будет совсем не так, как говорил тот человек, – заметила Аннали Кинн. Она все время занимала противоположную точку зрения. Тина ничего не имела против, она уже к этому привыкла.
Питер умел возражать Аннали, не выводя ее из себя, именно поэтому, считала Тина, они и вступили в брак. Ничто не могло сломить Аннали, пока рядом с ней был тот, кто все время ей возражал, но при этом никогда не выводил ее из себя.
– Я тоже так думал, милая, – сказал Питер, – до тех пор, пока этот полицейский не повернул нас назад. Он знает, что 421-я дорога для нас смерть.
– Вот настоящее Число Зверя,– сказала Рона. Тина вздрогнула. Тот, кто убедил Рону прочитать Откровение, должно быть...
– Теперь-то ты понимаешь, что не задумывалась о том, что он мог нам солгать, – сказала Аннали, – ты просто хотела, чтобы он присоединился к нам.
– Могу понять, почему он этого не сделал, – сказала Тина.– Все сожалеют о том, что случилось, но желают того, чтобы бандиты довели до конца свою работу и можно было больше не беспокоиться по поводу всех этих еще оставшихся мормонов.
– Не называй их бандитами,– сказал брат Дивер.– Это то же самое, что назвать их изгоями. А им как раз и надо, чтобы мы считали их изгоями. Ведь никто из Гринсборо...
– Не надо вообще о них говорить, – оборвала его Донна Кинн. Для одиннадцатилетнего ребенка она высказывалась довольно прямо и не тратила время на всякие там реверансы. Она говорила то, что думала.
– Донна права, – сказала Тина. – И я тоже. Здесь, у обочины дороги, мы вполне могли бы отдохнуть. Я бы провела с пользой оставшееся у нас время.
– Я тоже, – сказал Скотти.
Решающую роль сыграл голос этого самого младшего члена группы. Когда Джейми вернулся, они сидели в тени нависшей над ними развязки, расположившись на травке, которой заросла разделительная полоса.
– Это не такая уж большая развязка, – заметила Аннали. – Вот помнишь, когда они поделили Первый административный район на Гилфорд и Саммит?
Этот вопрос не требовал ответа. В Гринсборо бывало так много Святых, что каждое воскресенье стоянка была переполнена. Теперь же все они умещались в тени единственной развязки.
– В районе Беннет до сих пор живут триста семей, – сказала Рона.
Это было правдой. Но этот факт раздражал Тину. Та часть города, в которой жили чернокожие, была крошечной. Но никто не собирался их изгонять. Кто бы мог подумать, что они сформируют там целый административный район, который спустя шесть лет будет единственным объединением, оставшимся в Гринсборо, большинство белого населения которого погибло, а те белые, что уцелели, покинули город, предприняв безнадежную попытку добраться до Юты. Они взяли с собой лишь горстку черных, в том числе и самого Дивера. Трудно было понять тех черных, что остались в Гринсборо: то ли они были слишком умными, то ли слишком перепуганными, то ли совсем утратили веру. «Во всяком случае, не мне об этом судить», – решила Тина.
– Они в Беннете, а мы здесь, – сказал брат Дивер.
– Я знаю, – сказала Рона.
Все об этом знали. И понимали, что это означает. Черные Святые из района Беннет были намерены остаться в Гринсборо. Так они все и сделали, за исключением лишь этих двух девчушек. Одному Богу известно, почему Рона Харрисон и Мари Спикс добровольно пошли с ними на запад. Тина, так и не поняла, что ими двигало: то ли их вера, то ли безумие. А может быть, и то и другое. Тина понимала, что последнее тоже вполне возможно.
Так или иначе, но после слов, сказанных Роной наступила тишина, и в этот момент они заметили, что на дороге вновь стоит Джейми Тиг. Он появился на южной стороне дороги и стоял у всех на виду, наблюдая за ними.
Пит вскочил на ноги, а брат Дивер прямо-таки обезумел от негодования.
– Никогда так не подкрадывайтесь к людям!
– Да не орите вы так, – мягко сказал Тиг.
Тине с самого начала не нравилась его вкрадчивая манера говорить. Повадки бандита с большой дороги. Он как будто нарочно говорил так тихо – мол, если вам надо, то вы меня услышите.
– Зачем вы вернулись? – спросила Аннали. В ее резком голосе слышалось недоверие. Тина надеялась на то, что ее враждебный тон не введет Тига в заблуждение.
– Я увидел, что патруль развернул вас назад, – сказал Тиг.
– Но это было час назад,– сказал брат Дивер,– даже больше.
– А еще я прошел вперед посмотреть, нельзя ли прорваться сквозь заслоны бандитов на 421-й дороге.
– Ну и как? – спросил Пит.
– Там их больше двадцати человек и это только мужчины. Кто знает, может их женщины тоже умеют стрелять?
Все одновременно выдохнули. И хотя звук был совсем негромким, но все же Тина услышала этот выдох, скорее похожий на шипение, которое бывает, когда открываешь консервную банку. Двадцать человек. Вот сколько ружей будет на них нацелено. Пройти столько миль, и все для того, чтобы оказаться под прицелом этих ружей!
– Я вот все думаю, неужто вы собираетесь здесь оставаться до тех пор, пока кто-нибудь из них на вас наткнется? Или, быть может, есть другие планы?
Ответа не последовало. Все хранили молчание.
– Я все пытаюсь прикинуть, – продолжал Тиг, – то ли вы, ребята, сами хотите помереть, то ли мне все же стоит рискнуть и попробовать помочь вам выйти живыми из этой переделки?
– А я вот все пытаюсь прикинуть, вам-то какой со всего этого прок? – сказала Аннали.
– Закрой свой рот, Аннали, – мягко сказала Тина. – Что вы предлагаете, мистер Тиг?
– Вы ведь идете пешком, а не едете на машине, верно? Значит, вам и не надо ждать, пока появится развязка, выехав на которую, можно сойти с этой автострады.
– Но у нас есть тележки,– возразил Пит.
– Стоят ли они того, чтобы из-за них умирать?
– На них все наши запасы продовольствия, – ответил брат Дивер.
– Тележки можно разобрать,– сказала Тина. Все посмотрели на нее.
– Мой муж сконструировал тележки так, чтобы их можно было разобрать, – пояснила она. – Для того чтобы переходить реки вброд. Он был уверен в том, что хотя бы один мост наверняка разрушен.
– Ваш муж сообразительный человек, – заметил Тиг. Но в его глазах она прочитала вопрос.
– Мой муж умер, – сказала Тина.– Но еще со времен первой чумы мы оба знали, что раньше или позже мы отправимся в это путешествие. И если не будет бензина, то пойдем пешком. Полагаю, что в те времена большинство мормонов хоть раз задумалось о том, что настанет день и им все равно придется отправиться в Юту.
– Или округ Джексон, – добавила Аннали.
– Хоть куда-нибудь, – согласилась Тина. – Он считал, что тележки будут полезны только в том случае, если с ними можно будет перейти реку вброд. В данном же случае, как я полагаю, нам нужно будет преодолеть не реку, а автостраду.
– Это будет похоже на переправу через бурную реку, – сказал Пит.– Эти тележки – лодки, автострада – река, а виадуки – это пороги.
– Метафора,– прокомментировал брат Дивер. Он улыбался, так как всегда испытывал особое удовлетворение, когда мог на деле использовать свой запас мудреных слов.
Что касается Джейми Тига, то он вывел их из состояния отчаяния и вновь дал надежду. Все они стали удивляться тому, что никто не додумался разобрать тележки и идти по лесу. Быть может, так случилось по той причине, что все они были горожанами, в понимании которых с автострады можно съезжать только там, где есть стрелочка и слово ВЫЕЗД . «Но, возможно, причиной тому было присущее им ожидание смерти»,– подумала Тина. Кое-кто из них, быть может, даже разочарован тем, что все еще жив. А точнее, испытывает не разочарование, а стыд. Жизнь для них уже утратила всю свою былую привлекательность. Даже к детям они были равнодушны. Они не испытывали желания продолжать путь и встретить смерть с радостными песнопениями. Вместо этого они, возможно, просто сидели бы здесь и ждали прихода смерти.
Так оно и было, пока не вернулся Тиг.
Выйдя на северную обочину дороги, они покатили тележки в глубь подлеска. Когда дальше двигаться с ними стало невозможно, беженцы разгрузили тележки и перенесли всю поклажу к проволочной изгороди. У Тига оказались мощные кусачки: очевидно, ему было не впервой преодолевать изгородь. Он проделал лаз, перекусив проволоку у самой земли.
– Вам надо будет здесь проползти, – сказал он.– С дороги лаз незаметен, так что они едва ли будут вас преследовать.
– А вы считаете, что они намерены нас преследовать? – испуганно спросила Мари.
– Я имел в виду не дорожный патруль, – сказал Тиг. – Думаю, что им-то на вас наплевать. Но вот если бандиты увидят новую дыру в изгороди...
– Мы проползем,– заверила его Тина. И уж если даже она согласилась ползти, то кто мог отказаться? Но она так сказала лишь потому, что ее согласие необходимо было остальным, потому что оно должно было их подтолкнуть и в конечном счете спасти. Однако уверенности в том, что сама она намерена это сделать, все же не было.
Как только тележки были разгружены, они осторожно разобрали рамы, связывающие каждую пару велосипедов воедино. Но Тиг позволил им это сделать лишь после того, как сам внимательно осмотрел каждую точку соединения конструкции. Тина испытывала к нему все больше доверия. Он все делал основательно и без суеты. Ему нужно было время для того, чтобы убедиться в том, что впоследствии все будет нормально работать.
Она заметила, что он не помогал катить тележки и не принимал никакого участия в их разгрузке. Вместо этого он все время вел наблюдение, постоянно держа под контролем автостраду и лес. Один раз он, быстро поднявшись на холм, словно белка, забрался на дерево. Однако через минуту Тиг вернулся.
– Ложная тревога, – пояснил он.
– Это мне знакомо,– сказал Пит.
– Пит – пожарный,– пояснила Аннали.
– Был им, – сказал брат Дивер.
– Я пожарный,– упрямо сказал Пит,– и останусь им, пока жив.
– Я не хотел тебя обидеть, – сказал брат Дивер, пытаясь смягчить ситуацию.
На какое-то мгновение Тиг вышел из себя.
– Да мне-то, собственно, насрать...
Он не закончил фразы, так как встретился взглядом с Тиной, которая посмотрела на него словно на провинившегося воспитанника начальной школы. Этот ее взгляд мог усмирить любого. Так она смотрела на епископов, а иногда и на церковных старост. И они успокаивались даже быстрее, чем дети.
Брат Дивер почувствовал необходимость внести ясность:
– Я надеюсь, что в дальнейшем вы будете выбирать выражения в присутствии детей.
Тиг не отрываясь смотрел на Тину. «В ее присутствии я уж, как пить дать, буду выбирать выражения».
– Тина Монк, – представилась она.
– Сестра Монк,– уточнил брат Дивер.
– Скажите детишкам, чтобы они не оставляли следов, ведущих к лазу. Пусть бегают по травке в разных направлениях.
Тележки были разобраны без особых проблем. В этом приняли участие все, за исключением Тига и Тины. Она стояла и смотрела на эту неровную дыру, понимая, что ее габариты слишком велики для того, чтобы в нее пролезть. Как же она устала! У нее не было никакого желания лезть туда у всех на виду. У нее не было никакой уверенности в том, что она сможет это сделать без посторонней помощи. Она представила себе, как брат Дивер или Пит Кинн, схватив ее за запястья, тянут и тянут ее и в конце концов выбиваются из сил. Тина даже содрогнулась от отвращения.
– Ну что же, начинайте, – обратилась она к Тигу. – Я полезу позже.
Брат Дивер и Пит Кинн начали с ней спорить, но Аннали заткнула им рты, заставив притащить вещи к вершине холма, где находился лаз.
– Сестра Монк, – сказала Аннали, – без вас мы никуда не пойдем, так что соберитесь с силами и лезьте туда.
– Я смогу пролезть лишь в том случае, если вы разрежете изгородь сверху донизу, – сказала Тина.
– Вот этого делать нельзя, – возразил Тиг. – В этом случае лаз будет привлекать внимание не хуже, чем яркий свет неонового фонаря.
– Ну что, тогда прощайте и благословит всех вас Господь, – сказала Тина и стала спускаться с холма.
Тиг тотчас подбежал к ней:
– Послушайте, мэм, может, вы и недостаточно сообразительны, но мне до этого нет дела. Ведь когда я напугал этих малышей, они бросились именно к вам.
– Но мне не пролезть под этой изгородью и не выбраться на вершину холма, – сказала Тина.
– Сдается мне, что вы несколько выдохлись,– заметил Тиг.
– Во мне около ста пятидесяти фунтов веса, вот в чем дело.
– Я подтолкну вас.
– Не вздумайте прикасаться ко мне. Он положил руку ей на плечо:
– Не бойтесь, я уже прикоснулся. У вас под кожей много жира. Вот и все. Поднимайтесь на холм, и я помогу вам пролезть под изгородью.
Прикосновение его руки заставило женщину вздрогнуть, но она понимала, что он действует правильно. Есть множество причин, из-за которых порой хочется умереть, но умереть только из-за того, что не можешь вынести унижения, вызванного тем, что какой-то мужик прикоснулся к твоим телесам и толкает тебя на вершину холма – это уж слишком!
– Если вы заработаете грыжу, то не надейтесь, что я буду делать вам перевязки, – сказала она.
Подойдя к изгороди, она подозвала Аннали:
– Следи за тем, чтобы никто сюда не подходил. Мне не нужны соглядатаи.
Тина с удовлетворением заметила, что Аннали, которая порой была весьма несговорчивой, на этот раз ничего не имела против. Поднявшись по склону холма к изгороди, Тина села, прислонившись к проволоке спиной, а затем легла.
– Переворачивайтесь на живот, – сказал Тиг.
– Но я хотела отталкиваться каблуками.
– Но тогда, как мне подталкивать вас, мэм, не оскорбляя вашего достоинства? Ползите сквозь лаз и хватайтесь за кусты, что растут с той стороны изгороди.
Она перевернулась на живот. Он тотчас схватил ее за бедра и стал подталкивать. Крепкая у него хватка – видно, паренек не обделен силой. Никакого унижения она не почувствовала. Просто его хватка не допускала и намека на сопротивление. Одним сильным движением он толкнул ее к вершине холма. От нее не потребовалось никаких усилий.
– Наверное, я похудела, – сказала она задыхаясь. Вес затруднял дыхание, и она не могла набрать достаточное количество воздуха.
– Замолчите, мэм, и хватайтесь за что-нибудь.
Она замолкла, ухватилась за куст и подтянулась. Напрягая все свои силы, она заскользила вперед, чувствуя, как он, упершись в ее бедра, толкает ее вверх. Цепляясь за одежду и оставляя на ней грязный след, трава царапала грудь и живот. Сверху проволока больно давила ей на спину. Ее руки никогда прежде не испытывали такого напряжения. Она едва дышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38