Сам не знаю, почему я об этом спросил. Наверное, потому, что вспомнил о своей машине и расстроился, оттого что она исчезла, вот мысли и путаются. «А ты вообще-то бывал в Финляндии?» — спрашивают финны. «У нас сложилось такое впечатление, что ты бывал там не раз, — говорят они мне. — Ведь кажется, у тебя в Финляндии живет кто-то из родственников, и ты к нему ездишь». Все правильно, говорю я. У меня там живет бабушка по материнской линии, она финка, но она не водит машину, а я в детстве часто приезжал к ней погостить на Рождество. Так я им говорю, только это вранье. И я наматываю все больше вранья. Должно быть, я наврал тогда, когда разговаривал с одним из финнов по телефону, я набивал себе цену и, как видно, перестарался — наговорил лишнего, а он запомнил. Ну и память у финнов! Прямо-таки слоновья память. Я объясняю, что, мол, ошибся насчет левостороннего движения, но это меня просто память подвела, потому что я, понимаете ли, часто бывал еще и в Англии; в детстве, знаете ли; то есть я опять вру, я никогда не бывал в Англии ни в детстве, ни потом, зато в Англии уж точно ездят по левой стороне, и, как мне кажется, говорю я, в этом нет ничего хорошего, это же непорядок ездить по левой стороне, где ж это видано; непонятно, как они все не перебились в авариях, а я столько раз ездил в детстве в Англию и в Финляндию, что в памяти все перепуталось, я не отличаю, где что было, вы же знаете, как это бывает у детей — дети все воспринимают непосредственно, без рассуждения, ребенку нет разницы, что Англия, что Финляндия, все смешивается в кашу, — говорю я. Знаешь, нам бы хотелось, чтобы во время работы над брошюрой ты отделял одно от другого, говорят финны. Да конечно же, — соглашаюсь я. Это не проблема. Я же профессионал по части брошюр, пишу текст и делаю иллюстрации, я разносторонний специалист, занимаюсь вербальной и визуальной частью, в университет я в свое время специализировался по «визуальной коммуникации», — между прочим, сдал с хорошим баллом, на 2,1, а на устном экзамене поднялся даже до 1,9 или около того, на рецензента это произвело большое впечатление; кстати, он, кажется, был из Бергена; замечательный город, между прочим; по-моему, у Бергена есть что-то общее с Хельсинки, эти два города похожи как две капли воды; забавная все-таки система баллов в университете: чем ниже балл, тем выше оценка; казалось бы, правильнее было бы сделать наоборот, так было бы гораздо логичнее. В Финляндии, наверное, оно не так, как у нас, правда? Ну вот, я так и думал. Знаете, когда я пишу, то ухожу в работу с головой, встаю рано — и за письменный стол, и целиком погружаюсь в работу, даже трубку не снимаю. «Вот как? Не отвечаешь на телефонные звонки? — говорит один из финнов. — А как же тогда нам с тобой связываться, чтобы узнать, как продвигается работа?» Ну иногда, бывает, снимаю, если думаю, что тут что-то важное. Вообще-то, наверное, даже чаще снимаю, чем мне кажется. И это тоже вранье. Но радио я точно не слушаю, все время работаю, интенсивно работаю, выкладываюсь целиком, тружусь днем и ночью; впрочем, в основном все-таки днем, но бывает, что и ночью тоже работаю, то есть сутки напролет на финишном этапе, такое случалось, а как же, но самое лучшее — это, конечно, работать днем, как все люди, а ночью спать. «А вы знаете, что произошло этой ночью? — спрашиваю я вдруг финнов, потому что всегда надо самому завладевать разговором и направлять его в нужную сторону, так учат на курсах для соискателей. Финны только помотали головами. — Слушайте, сейчас расскажу, — говорю я им. — А случилось сегодня ночью то, что мою машину украли, и, наверное, по мне заметно, что у меня немного стрессовое состояние, обыкновенно стрессовое состояние для меня не характерно, вообще-то я спокоен, тверд как скала; по крайней мере был таким, кажется, пока мне не начала сниться вода». У меня большой опыт по части признания недостатков, лучше не дожидаться упреков, а предупреждать их заранее, по опыту знаю — это улучшает взаимопонимание, поэтому я и рассказал, в чем дело. Финны мне посочувствовали. Хороший народ эти финны, душевный, надо не забыть и отметить это в брошюре. Напишу, что финны — хороший народ, гостеприимный и терпимый, и если ты пришел к ним со своей проблемой, они помогут ее решить. Может быть, тут я и хватил через край, хотя, с другой стороны, моя задача — уговорить норвежцев ездить в Финляндию, так что не страшно немного переборщить, жанр таков, что это даже как бы напрашивается, надо следовать законам жанра, брошюра и должна быть брошюрой, брошюра рекламирует, тут, как и вообще всюду, действует закон спроса и предложения. Другое дело, если бы финны считали, что к ним ездит слишком много норвежцев, тогда они наняли бы меня для того, чтобы я отбил у норвежцев охоту ездить в Финляндию, тогда мне пришлось бы упирать на недостатки, ну всякое такое, как, например, преступность или там инсульты и низкая рождаемость, близость к русским атомным станциям, алкоголизм, хотя алкоголизм как будто стал снижаться… Куда-то меня не туда занесло, это все из-за стресса; умение проходить собеседование с работодателями никогда не входило в число моих главных талантов, а тут еще и машина пропала. Я согласен, что плохо, когда люди воруют машины. но виновато общество, различия все усиливаются и усиливаются. Пускай для многих условия и улучшаются, но другие оказываются за чертой, и таких становится все больше, эти начинают баловаться дрянью, бездельничают, а там, глядишь, и машины пропадают со стоянки; в Финляндии, поди, то же самое, спрашиваю я осторожно, небось и у вас там автомобили подворовывают? Финны не отвечают, вместо ответа они интересуются, умею ли я говорить по-фински. Я мысленно ойкнул: неужели я тут что-то упустил, вдруг в их условия входит обязательное знание языка; что-то не припоминаю, шла ли об этом речь в телефонном разговоре, вполне возможно, что шла; ну что мне на это ответить? Ну как вам сказать, в основном неплохо понимаю, то есть опять соврал; господи, я совсем запутаюсь в том, что наплел; нехорошо получается; я говорю: немного понимаю. А сам можешь объясниться? — спрашивают они. Объясниться не объясниться! Заладили мне тоже! Ну, говорю, это же все-таки финно-угорский язык, он не похож на норвежский, да и вообще ни на что не похож; нет, знаете ли, объясняться не могу, бухнул я; не знаю я финского, ни словечка не понимаю. Но бабушка моя, которая в моих лживых выдумках по-прежнему живет и здравствует в Финляндии, в основном разговаривает со мной по-норвежски, потому что ее муж, то есть мой дедушка, был норвежцем, и моя матушка, всю жизнь прожившая в Норвегии, говорит только по-норвежски, и даже по-английски не умеет говорить, моей матушке в смысле способности к языкам медведь на ухо наступил, но в остальном она хорошая мать, ведь для того, чтобы быть хорошей матерью, не обязательно говорить по-фински, не так ли? Не думаю ли я в связи с работой над брошюрой съездить в Финляндию? Конечно же, я об этом подумываю! Сказал — и тут же пожалел о своих словах. Съездить! Не люблю я поездки, поездки — это перемены, это вода, вода течет. И вот пожалуйста, сам напросился, пообещал съездить в Финляндию ради какой-то дрянной брошюрки; значит, я изменюсь, это неизбежно, из поездки нельзя возвратиться совсем не изменившимся, мне это не нравится, но приходится соглашаться, я чувствую, что от моего «да» зависит окончательное решение. «Ну разумеется, мне же надо будет провести кое-какую подготовительную работу», — отвечаю я на этот вопрос. Поживу там у своей бабушки, и кто знает, может быть, мне это даже кое в чем поможет, создаст нужный настрой, бабушка уже очень старенькая, но Финляндию знает великолепно, в особенности финскую кухню, мне же обязательно придется написать хоть немного о финской кухне; между прочим, кухня у вас замечательная, я люблю финскую кухню, после Финляндии всегда прибавляю пару килограммов, но это вранье, потому что вот уже двадцать лет мой вес не меняется и в Финляндии я никогда не бывал, но бабушка все время занята стряпней, все время что-то такое готовит, много ей пришлось готовить, моей бабушке, мне ее очень не хватает; в Финляндии вроде бы любят студень. Что, Финляндия им по-прежнему славится? Ну неважно, все равно она мне подбросит что-нибудь интересное. Мне финны говорят, чтобы я не забыл сохранять квитанции, если поеду в Финляндию. Ясное дело! — киваю я. Я всегда аккуратно обращаюсь с квитанциями. Наклеиваю их в особую папочку, которую всегда ношу при себе; опять вранье. «Вот только сейчас не захватил с собой, — продолжаю. — Потому что не собирался ничего покупать, думал, что только съезжу в посольство — и сразу домой, никуда не заезжая, то есть так я думал, когда выходил из дому, но тут оказалось, что у меня украли машину; когда я пришел, то ее не было на месте, хотя я е там аккуратно поставил, я всегда очень аккуратно паркуюсь, так что волей-неволей пришлось брать такси, от таксиста я получил квитанцию (показываю квитанцию), и, наверное, будет еще одна за обратный путь, если не пойду пешком, — иными словами, у меня будет две квитанции, в худшем случае — две; надо было, оказывается, взять с собой папку, теперь уже я ученый, в другой раз не забуду ее захватить, без папки я теперь никуда, даже если просто отправлюсь погулять в парке, заранее ведь никогда не угадаешь, что может случиться». В конце концов меня прошиб-таки пот, куда от этого денешься. А на мне надето специальное спортивное белье, которое якобы впитывает влагу и передает ее на следующий слой, но у меня темный свитер, на нем пятна не будут заметны, разве что испарина на лбу, подумал я, ну и влажные ладони; надо помнить, что не стоит скреплять договор, если он состоится, крепким рукопожатием; пожалуй, лучше остановиться на дружеском похлопывании по спине, обняться по старинке, у финнов это должно быть в ходу; помнится, в них есть капля славянской крови, а славянские народы совсем иначе относятся к физическому прикосновению, я сам видел по телевизору — там и президенты, и священники, и простые люди с улицы не боятся физического контакта; надо будет это взять на заметку и упомянуть в брошюре. Хорошо, сказали наконец финны, и мы переходим к контракту. Меня купили. Они купили эту идею и готовы поручить мне всю брошюру целиком, бог весть по какой причине, — может быть, потому, что мало кого знают из брошюрной братии, но какая мне разница, это уже не играет роли; главное, я получаю заказ и мы подписываем контракт. Мне дается на это четыре недели. Больше четырех недель и не требуется, четыре недели — это очень большой срок, луна успеет обернуться вокруг земли, начнется и закончится менструальный цикл, появятся на свет брошюры. Я пожимаю руки обоим финнам. Подумаешь, ладони потные! Контракт подписали, мне уже дали мой экземпляр. На нем стоит моя подпись и рядом финская, такая заковыристая фамилия, что и не прочитать, но мне и неважно. У меня снова появилась работа. Я в безопасности, у меня есть контракт, и я обожаю работать по контракту.И вот я уже на улице. Все уладилось. У меня новый заказ на брошюру. В какой-то момент дело выглядело скверно, однако в конце концов все образовалось, как это бывает почти всегда. Я расплачусь по счетам, а может быть, даже позволю себе что-нибудь сверх необходимого, что-нибудь экстраординарное, какую-нибудь игрушку, например CD, или какую-нибудь штучку для машины — скажем, подушечку с набором для оказания первой помощи, — или пару пластиковых собачек, которые во время езды будут кивать на заднем стекле; ладно, потом посмотрим. Да! Машина! О ней-то я чуть не забыл, а между тем она пропала, ее украли, вспоминаю я снова и сажусь на скамейку. Суматошное выдалось утро, невеселое утро, с одним радостным просветом в финском посольстве, после опять сошлись тучи; ничего не поделаешь — такова жизнь, сплошная карусель, каждый день должен вместить целую кучу противоположных чувств. И тут мимо идет девушка из службы городских автомобильных стоянок; я смотрю на нее, замечаю, что у нее хорошая обувь, наверняка ей много приходится ходить, так что хорошая обувь ей необходима; наверное. она может списывать ее стоимость при подаче декларации, подумал я, и тут, глядя на нее, вдруг догадываюсь, что машину мою, вероятнее всего, не украли, а оттащили на штрафную стоянку. Как в прошлом году и в позапрошлом. Все утро голова у меня была слишком занята другими вещами, чтобы до этого додуматься, а тут вдруг осенило: так и есть! Третий год подряд! Конечно же, я растяпа и непростительно прозевал машину, но, с другой стороны мне очень повезло, невероятно повезло, ведь это значит, что моя машина спокойно дожидается меня в Уллеволе около стадиона, там, где проводятся соревнования на первенство Норвегии и где находится, так сказать, парадная горница страны, стоит себе на коммунальной штрафной стоянке, оборудованной видеокамерами наблюдения, под приглядом соответствующего персонала и под охраной, и книжечка с планами города наверняка лежит там, где я ее оставил, на переднем сиденье, раскрытая на той самой странице, которую я тогда рассматривал, на которой изображен район Фрогнер-парка; кажется, так и вижу ее перед глазами. Я могу поехать туда в любое время, когда захочу, забрать свою машину; конечно, мне это влетит в копеечку, и каждый день, пока машина там стоит, сумма будет расти, но теперь уж скоро я опять буду при деньгах. Я сказал себе, что на этот раз я не стану препираться. В прошлый раз я так долго спорил, что один из служащих даже вышел ко мне из стеклянной будки и ткнул пальцем в § 12 Свода правил парковки автомобилей и расценок за стоянку, где, так сказать, черным по белому было написано, что не позднее чем через 24 часа после того, как на стоянке была установлена табличка с объявлением об изменении правил пользования стоянкой, водитель/владелец транспортного средства обязан выполнить новые требования его парковки а я уже третий раз подряд нарушаю один и тот же пункт этих правил. Обыкновенно все происходит следующим образом: под покровом тьмы работники дорожно-транспортной службы незаметно подкрадываются к парковочным объявлениям и налепляют на них новые таблички, а на табличках написано, например, что завтра ночью с 00.00 до 07.00 состоится мытье улицы, и когда утром ты забираешь свою машину, чтобы ехать на работу, ты видишь объявление и вечером уже не поставишь ее на прежнее место, но для таких людей как я, которые не пользуются машиной ежедневно, потому что они работают на дому (у меня, например, дома есть все, что мне нужно для работы, — и компьютер, и принтер, и сканер, и телефон, есть и кипятильник), так вот, для таких, как я, § 12 чреват роковыми последствиями; я чувствую себя без вины наказанным — ведь действительно, меня штрафуют за то, что я не пользуюсь машиной каждый день, хотя сами все время стараются как-то сократить езду частных автовладельцев, проводятся специальные кампании, во время которых людей убеждают ездить на работу на велосипеде, на автобусе или на трамвае, а меня, подающего хороший всем пример, так как мой автомобиль по будням почти всегда отдыхает на стоянке, почему-то за это наказывают. Это какой-то двойной стандарт и просто дико, хотя, пожалуй, если подумать, не более дико, чем многое другое, мало ли дикостей творится вокруг, и я ни чего не могу с этим поделать, разве что выдать под настроение заметку для раздела читательских писем, которые печатаются в «Афтенпостен» на последней полосе, например в рубрике вопросов и ответов, там по крайней мере более или менее точно услышишь ответ какой-нибудь руководящей чиновницы из дорожно-транспортного управления, вероятней всего по телефону, дама сошлется на § 12, так что тут уж взятки гладки, и в заключение обратится к владельцам машин с просьбой, чтобы они, пока в столице ведется весенняя уборка улиц, следили за объявлениями, появляющимися на стоянке, газета постарается вставить в материал предполагаемую величину денежной суммы, которую коммуна рассчитывает получить в виде штрафов за эвакуацию брошенных машин, и тут речь гарантированно пойдет о миллионах, а миллион — это тысяча тысяч, а несколько миллионов — это энные тысячи тысяч, и единственный результат, которого я добьюсь, если напишу такую заметку, будет состоять в том. что я сам напрошусь на лишние расходы, причем, как уже сказано, в третий раз подряд за последние три года. на самом деле в надомной работе нет никакой выгоды. Ты, правда, сам распределяешь свое время, это действительно так, но зато ты один, один-одинешенек, и машину твою раз в год утаскивают на штрафную площадку, и тебе никак не удается получить денег по больничному ил оплаченный отпуск и всякое такое, и всюду валяются чайные пакетики. Но тем не менее я в общем доволен своим существованием. Я принимаю жизнь такой, как она сложилась. В ней есть свой привычный ясный и обозримый порядок. На смену одной брошюре приходит другая, и все они сработаны добротно, а кто считает иначе, тот ошибается, и я доволен тем, что есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26