Я не ожидал, что они так себя поведут.– Вот он! – завопила седьмая нимфа. И метнулась к двери.Я ее перехватил.– Он не опасен, – сказал я. – Он мертв, как и обувь.Седьмая вырывалась. Остальные забивались под ботинки. Мой ночной кошмар.– Смотри.Я отпустил нимфу и подошел к пылесосу. Я ступил в металлическую муфту, затем в шланг и вошел внутрь.– Он умер.– Скатертью дорога.– Пошли отсюда. Я вылез наружу.– Он вернулся, мать его! – закричала седьмая. – Невероятно! Он вернулся!– Хвост свернут в кольцо. Люди его достают и суют в дыру в стене. Когда он не в дыре, пылесос безвреден.– Ты над нами издеваешься, – сказала четвертая нимфа.В электричество трудно поверить. Я прогулялся до конца шланга.– Давайте на всякий случай около пасти толпиться не будем. Пойдем ему прямо в зад.Я показал им дыру, где провод присоединялся к цилиндру.– А он нас оттуда не слизнет? Так все животные умеют, – спросила четвертая.Исключая хомо сапиенс, да.– Посмотри, какой крошечный анус. А теперь посмотри, какая пасть. – Я показал на муфту и шланг. – Он нас не поймает.– Он нас высрет, как дерьмо, – сказала седьмая. – Ну и прогулочка будет!Они уже озлобились, но тут я получил неожиданную поддержку.– Вперед! – сказала нимфа. Она помчалась по шнуру и исчезла в дыре. Секундой позже выглянула наружу: – Говна пирога!Я думаю, стыд, а вовсе не гордость погнал внутрь остальных. Вскоре они уже благополучно обследовали цилиндр, совершенно завороженные смесью ароматов.Айра панически боялся умереть от удара током и менял провода с розетками при первых признаках износа. («Пока не хочет превращаться в абажур», – съязвил однажды Оливер.) Насколько я знал, единственный в квартире провод, не покрытый изоляцией, – кусок шнура, тянувшийся в мотор пылесоса.Для начала я отогнул выбившийся из шнура медный проводок. Четыре крупные нимфы помчались по кругу, выгибая проводок. Когда проволочка нагрелась, личинки принялись лизать лапки. Вскоре он оторвался.Гладя на раздувшийся мусорный мешок, я содрогнулся, представив, каких пыток навидался пылесос.–Давайте, давайте, ребята, тащите. У нас еще полно работы.Мы протащили проволочку в дыру.Затем пересекли длинный холл и прошли под парадной дверью наружу. Резкий свет флуоресцентных ламп в общем коридоре слепил глаза. На четвертом этаже громыхнула дверь. Сквозняк трепал нам усики. Новые, пугающие впечатления для моих юных спутников.– Видите? – Я кивнул на серый обрывок вонючей тряпки. – Сегодня полы уже мыли. До утра уборщик не вернется и нас не побеспокоит.Но они все равно жались к краешку плитки.Отсюда уже недалеко было до двери Вэйнскоттов. Мы с тремя самыми крупными нимфами втащили проволочку на ручку двери и водрузили на язычок.– Автоматический замок? – нерешительно спросила седьмая, ощупав передними лапками фабричную марку на металле.– Не волнуйся. Попасть внутрь проще, чем ты думаешь.Седьмая взяла конец проволоки и вставила его в замочную скважину.– Идиотизм какой-то. – Я ее пнул, и седьмая скользнула внутрь. Залезла неглубоко, потом протиснулась назад. – Примерно так. Доволен?Она стряхнула графит с лапок. Шестая полезла в замочную скважину, протолкнув проволоку чуть глубже. Когда она вылезла, ее сменила пятая. Через десять минут младшая нимфа сообщила, что конец проволоки – прямо у первого кулачка.– Ты запомнила, где он застрял? – спросил я у нее. – Если все сделаешь правильно, замок не откроется.Но я опасался посылать ее внутрь – она мне все больше нравилась.– Говна пирога, – сказала она и скрылась в дыре.Путь длинный и выстлан скользким графитом, и все же мне казалось, что ее нет слишком долго. Придется спасать. Впервые за весь этот долгий, опасный день я подумал о «принципе потери Блаттеллы»: у нас имеются четырнадцать точек – по два на лапу и еще по одному на усах, – где мы легко ломаемся; в тисках опасности мы можем спастись, оставив на поле битвы часть тела. Но там, куда сейчас ушла личинка, в механизме замка, спасатель, быть может, найдет лишь сломанную ногу. При линьке у нас отрастают новые ноги, но мы никак не сможем вырастить эту милую нимфу из оторванной лапки.Я позвал в скважину – никто не откликнулся. Головы поменьше моей тоже не преуспели. Что за звери эти люди, если даже простая штука вроде дверного замка получается у них смертельно опасной?Итак, кто вернется первым, Элизабет или нимфа? Началась агония ожидания.Чуть позже я услышал голоса подростков на нижних этажах.– Я подыхаю. Он нас заставил сыграть 20 сетов по 220 бросков.– Так чего ты занимаешься этим дерьмом? Может, бросишь?– Ну, не знаю. А после школы что я буду делать?– Можно трахаться, например… Впрочем, нет – лучше тебе, пожалуй, остаться в команде.Они засмеялись. Уроки закончились. Уже сильно за поддень.Наши потери следует сократить.– Ребята, уходим, – сказал я.Все согласились – даже слишком охотно, – кроме четвертой нимфы.– А она? Ты ее туда отправил. Ты же ее там не оставишь?– Мы ей ничем не поможем. Она справится.– Нет, – возразила четвертая. – Она вернется грязная и замученная. Ей понадобится помощь.– Мы не можем рисковать девятью жизнями ради одной, – сказал я. Так говорил кто-то из наших прагматиков. Колония считала его полоумным.– Мы рискнем только твоей жизнью, – сказала нимфа. – Мы уходим. А ты остаешься.– Валите, убирайтесь отсюда. – И вскоре они исчезли под Айриной дверью.Тень от замка слишком мала, чтобы меня спрятать, и к тому же дверь выкрашена в индустриальный зеленый цвет. Я чувствовал себя голым.Внизу снова открылась дверь. Сквозняк принес запах чеснока и лука. Я узнал Гектора Тамбеллини, почтового инспектора, что живет в соседней квартире. Он устало проковылял мимо, такой задумчивый, что не заметил бы меня, будь я хоть орангутаном.Я все кричал в замочную скважину. Мне виделась Элизабет: как постепенно появляются ее светлые волосы, шаг за шагом, – мне слышался осторожный перестук высоких каблуков по кафельному полу, чудился аромат ее духов, вот ее рука уже тянется к дверной ручке…Что я делаю?! Меня же сейчас убьют!Я понесся вниз. Едва достигнув пола, я услышал тоненький голосок:– А где все?Я помчался обратно. Нимфа сидела на краю замка, вся в графите. Я почистил ей спину, чтоб легче дышалось.– Ты где была? Я тебя несколько часов звал!Хорошо, что видела она смутно. Мое лицо аж пылало трусостью.– Внутри. Я не слышала.– Ты установила проволоку? Замок блокирован?Она поскребла голову, ее усики сложились в «викторию».Я проводил ее домой. Затем вернулся на лестничную клетку и взобрался на потолок.Из тех четверых, кто жил в квартирах 3А и 3Б, Айра почти всегда приходил домой первым. Сегодняшний день не стал исключением. Тяжело пыхтя после восхождения по лестнице, он поставил под дверью пластиковый «дипломат». Сунул в замок ключ, глянул на лестницу, затем на часы. Почему? Потому что Элизабет Вэйнскотт обычно приходит минутой позже. Он мог зайти домой, облегчиться, а потом зайти в гости. Он никогда так не делал. Почему? Вечер, только они двое – слишком интимно. Встречи вроде бы случайны – эта случайность оберегала Айру от его собственной страсти.Он ждал, и она вскоре поднялась.– Привет, соседка, – улыбнулся он.– Привет, Айра.– Эти поезда ходят все хуже.– Да, сегодня битком. Можно ведь отправить человека на Луну – не понимаю, почему нельзя отправлять поезда по расписанию.– Если в газетах напишут, что русские водят поезда по расписанию, – сказал Айра, – тогда, может, что-то изменится.– Думаешь, поможет?– Да не знаю. Просто шучу.Она выудила из сумочки ключ. Айра все стоял и смотрел на нее.– У тебя новое пальто? – спросил он. Она покружилась перед ним.– Нравится?– Потрясающе! – Его плешь порозовела.– Скажу Олли. Ему не понравилось. – Она вставила ключ в замочную скважину.– Он просто слепой, – с довольной улыбкой Айра вошел в квартиру. Через мгновение вернулся. Она по-прежнему стояла под дверью. – Не открывается?Она вытащила ключ, посмотрела на свет и опять вставила.– По-моему, не открывается. Странно, первый раз такое.Айра подошел ближе, в облако ее аромата. Пару раз потянулся к ней и опустил руку. Похоже, его обуял конфликт между рыцарским инстинктом, что требовал прийти на помощь даме, и феминизмом, утверждающим, что единственное его преимущество перед женщиной – демонстрация грубой силы. Элизабет сражалась с замком, и в лице ее читалась мольба. В конце концов она попросила помощи.Айра попытался повернуть ключ: сначала мягко, затем с усилием, затем ожесточенно, снова и снова, игнорируя ее бормотание, что поворот против часовой стрелки всегда срабатывал. Вскоре ключ покрылся Айриным потом.Элизабет ладонями накрыла его руки.– Давай кого-нибудь позовем.– Может, просто замок засорился.Она изящно скользнула между ним и ключом. Айра не сдавался. Он обнял ее сзади, и ключ стискивали уже четыре руки.– У нас получится. Одно могучее усилие. На счет три. Раз…Я полагался на принципы человеческого ухаживания и тщеславия, но теперь мне просто-напросто повезло.– Два…Я услышал громыхание тяжелых шагов на лестнице. На площадке появился Оливер, который обычно приходил третьим.–Три!Элизабет и Айра так увлеклись, что Оливера не услышали. Он громко откашлялся.– О, вы встретились?Они отпрянули друг от друга. Хором начали объяснять, затем одновременно замолчали, уступая друг другу, снова заговорили. Суетливо и виновато.Оливер поднял руку:– Вы позволите?Он прошел между ними к двери. Подергал ключ, вытащил его и отдал Элизабет, затем попробовал открыть своим.– Замок сломан. Айра, было очень благородно с твоей стороны помочь нам это выяснить. Спокойной ночи.– Спокойной ночи. – И Айра ретировался в квартиру.– Я позову консьержа, – сказал Оливер. – За это я и даю ему взятки каждое Рождество.Элизабет ждала на площадке. Вскоре она начала переминаться с ноги на ногу и крутиться на носках. Подождать у соседей она не могла – ей и так придется расплачиваться за свою опрометчивость.Прошло минут двадцать, и наконец появились Оливер с консьержем – здоровенным вест-индцем лет пятидесяти; после ужина от него так и несло специями. Мне этот человек нравился: он разделял мое уважение к силам, что находятся за пределами человеческого разумения.На боку вест-индец носил связку ключей, отчего походил на дворцового ключника. Он потянул связку – зажужжала цепочка. Попробовал один ключ, потом еще один, потом третий – и с жужжанием вернул кольцо на место.– Не знаю, чувак. Может, замок прокляли?– Нет, Джеймс. Это Америка. В Америке веши ломаются, – ответил Оливер.– Ключик сказал: «Привет», но внутри никто не ответил.. – Джеймс грустно покачал головой.– Друг мой, мы должны попасть в квартиру. Можешь помочь?Джеймс размышлял.– Мне вас так жаль и вашу прелестную, прелестную женушку тоже, мистер Вэйнскотт. – Его лицо просветлело. – Вы с миссис Вэйнскотт можете переночевать у нас. Моя жена будет так горла.– Очень мило с твоей стороны, Джеймс. Но мы хотим попасть к себе домой. – Оливер достал бумажник. – Нам этого очень хочется.Джеймс заулыбался. Выбрал в связке еще один ключ.– Может, это вдохнет в замочек душу. – И с этими словами ушел вверх по лестнице.Оливер и Элизабет ждали его в холле. Оливер упрямо молчал.– Что это вы здесь стоите? – спросила Руфь, поднявшись по лестнице. – У вас захлопнулась дверь? А что, Айры еще нет?– Джеймс вот-вот спасет нас через пожарный выход, – сказал Оливер. – Но я должен стоять тут с деньгами, чтобы он со следа не сбился.– Может, зайдете, присядете? Вы оба такие измученные.– Благодарю, Руфь, но мы здесь подождем. Его слова, похоже, напугали Руфь. Еще бы – услышать, как Оливер отказывается от бесплатного ужина.– Если понадобится наша помощь – скажите. – И она ушла в квартиру.В запахе Оливера я почувствовал привкус бешенства.– Сколько, черт побери, можно тащиться до этого пожарного выхода?Из квартиры послышалось тихое треньканье, стук упавшего на ковер фарфора, затем громкий треск. Оливер вцепился в дверную ручку и заревел:– Какого черта вы творите? У вас что там, слоновьи скачки?Наконец дверь открылась, и из темноты показалось сияющее лицо Джеймса.– Очень, очень внутри темно.– Да, – сказал Оливер и вручил Джеймсу доллар. Тот посмотрел купюру на свет. Мы с Элизабет вошли в квартиру следом за Оливером.Не сняв пальто, Оливер прошел в гостиную, плеснул себе мартини и повалился в кресло. Элизабет бросилась к осколкам вазы у окна. Поцокав языком, сложила их вместе.– Я думаю, ее еще можно склеить.Он не обернулся, когда она прошла мимо него в кухню. Некоторое время спустя она крикнула:– Все готово!Он снял пальто и сел за стол. Элизабет с тревогой наблюдала, как он ест. Он не поднимал глаз и не разговаривал.Не вытерпев, она сказала:– По-моему, вазу можно склеить. – Он кивнул и продолжил жевать. – Тебе она все равно не нравилась. Ты говорил, она вычурная. – Оливер не отвечал. Ей кусок в горло не лез. – В чем дело? Доллар? – Она достала из сумочки банкноту и положила перед ним на стол. Он убрал доллар к себе в бумажник.Вскоре Оливер прикончил столько еды, что хватило бы всей колонии на несколько месяцев. Громко рыгнув, он вернулся в гостиную. Элизабет бросила вилку в салатницу. Убрала со стола, вымыла посуду. И замерла в дверях кухни, глядя, как муж продолжает пить и читать газету.В конце концов он заговорил.– Мне не нравится, что моя жена публично заигрывает с соседом-семитом.– Господи, Оливер, о чем ты? Мы пытались дверь открыть.– Ты свободная женщина, и я далек от того, чтоб учить тебя жить. Я только прошу капельку приличия. Принимай мужчин в квартире, по крайней мере.– Как ты можешь так говорить обо мне и Айре? Он же твой друг Как тебе не стыдно.– Мне больше нечего сказать, – надменно заявил он.Она ушла в спальню. Через некоторое время он последовал за ней. Когда я туда добрался, свет уже погасили. Оба лежали в кровати: Элизабет – свернувшись калачиком, спиной к Оливеру, а тот – на спине, утонув обширным задом в матрасе. Его глаза были открыты.Что такое, Оливер? Ты лежишь рядом с восхитительной женщиной, окутанный ее запахом, – быть может, твоя решимость уступает похоти? Возьми ее, мужик. Имеешь право. Но нет. Не годится показывать ей, что ты ее хочешь; она ведь тебя обманула, да еще публично. Придется ей сегодня побыть одной.Элизабет скоро заснула. Оливер слушал мерное дыхание и разглядывал жену. Он громко вздыхал и дергал одеяло. Он ворочался с боку на бок, но ее не будили даже сейсмические колебания матраса.Я почти не сомневался: сейчас Элизабет не собирается обманывать мужа. Но это не имеет значения. Если я усилю трения между нею с Оливером, любые зачатки расположения к Айре перерастут в желание изменить с ним мужу. Жестокость обратит ее взор к любезному, интеллигентному человеку (Айре) – и, быть может, Айру – к его деньгам.Я был так доволен результатами, что решил как-нибудь провернуть этот номер с дверью в соседней квартире. Интересно, подыграет ли Руфь – вообразит ли, что за моими проделками маячит хорошенькое соседкино личико.Я подобрал с подушки светлый волос Элизабет и вернулся домой. Перезрелый арбуз Вставив ключ в дверь, Айра украдкой глянул через плечо, но в квартиру вошел без промедления. Сел за кухонный стол читать почту. Целая пачка писем с просьбами о помощи: боль сердечных терзаний, искренние истории о больных и бедняках, а также о больших ярких зверях и птицах – все они плохо приспосабливаются, всем грозит вырождение. Мольбы пришли по адресу.Позвонили в дверь. Айра поправил галстук и пошел открывать.– Чему радуешься? – рявкнул сиплый голос гетто. Это был Руфус.– О, входи. Какой сюрприз.Обычно Руфус приходил в пятницу вечером. Сегодня была среда.Руфус был высокий анемичный человек невнятного среднего возраста, в длинном черном кожаном пальто, таком же картузе, черных кожаных штанах и тяжеленных ботинках. От него вечно разило лекарствами.– Ходячий морг, – проворчал Бисмарк. Он соскучился под плинтусом и снова патрулировал квартиру.– Пришлось сегодня к тебе заглянуть, бледнорожий, – сказал Руфус. – У меня фигня с тачкой. Какой-то пидарас увел новехонькую «Севилью», а мне оставил рухлядь 64-го года, ржавое говно, мне в таком на свалку ехать неудобняк.– Он украл у тебя «Кадиллак» и взамен оставил другой?Руфус уставился на Айру.– Иначе неэтично. Юрист должен знать такие вещи.Айра потряс головой.– Столько лет работаю – ничего подобного не слышал.– В пятницу иду новую тачку покупать. Раздался стук в дверь. Айра открыл.– Привет, Айра. Привет, Руфус. – Элизабет. – Пришла сказать, что замок починили. – Она показала Айре новенький блестящий ключ.– Великолепно. Ну, пока.– Ну, спокойной ночи.Айра запер дверь. В гостиной Руфус слегка расчистил кофейный столик и, развалившись, аккуратно положил туда ноги. Уперев локти в спинку дивана, он вытянул пальцы и соединил их на животе.Айра терпеть не мог, когда ноги клали на стол. Но сейчас только спросил:– Из чего у тебя ботинки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24