Потом провел пальцем по толстому слою
пыли на корешках книг.
Читать, однако, что бы то ни было сейчас не хотелось.
Засунув руки в карманы джинсов, почти насквозь протертых выше колен,
а потому предназначенных исключительно для ношения в домашних условиях, он
покружил по комнате, но облегчения не почувствовал.
На глаза попался тиви-бокс, и Рамиров щелкнул клавишей. Время для
просмотра телепрограмм с целью развлечения явно не наступило, потому что
почти все каналы транслировали общеевропейскую информационную программу,
почему-то носившую траурное название "В последний час".
Новостей было мало, а хороших - еще меньше. Создавалось впечатление,
что составители программы руководствовались принципом "Чем хуже - тем
лучше"...
В Лондоне по неизвестной причине взлетел на воздух знаменитый музей
восковых фигур мадам Тюссо. Полиция усматривала в этом действия
маньяка-одиночки или теракт Ирландской Республиканской Армии, приуроченный
к столетней годовщине трагедии в Ольстере...
В Польше бандой "эксов" разгромлена штаб-квартира местного филиала
ЮНПИСа, при этом уничтожена часть хранившихся там досье на бывших
генералов польской армии...
В России опять сгорел один из цехов бывшего "номерного завода", в
последнее время специализировавшегося на выпуске алюминиевых кастрюль.
Проницательные эксперты предполагают, что там тайно производились
взрывчатые вещества для нужд террористических и экстремистских
группировок...
В Интервиле состоялась очередная манифестация общественности под
лозунгом "За мир без оружия и без армий". Не обошлось без провокаций со
стороны фашиствующих молодчиков, в результате чего несколько десятков
мирных жителей получили ранения...
Рамиров выключил тиви-бокс и посидел, собираясь с мыслями.
Горько сознавать, что ты был в числе тех, из-за которых и заварилась
вся эта кровавая каша. И хотя ты не ведал, что творил, но, в сущности,
именно твоими руками была взорвана спокойная, размеренная жизнь сотен
тысяч, миллионов людей. Главное - теперь уже поздно что-либо сделать, но
значит ли это, что можно и нужно сидеть сложа руки?..
Нет-нет, думал Рамиров, пусть теперь мир делает, что ему вздумается.
Меня ничего не касается, больше ни за какие коврижки никто не заманит меня
участвовать в этих, совсем не забавных, игрищах...
И вообще: хватит уже изводить себя. Вот твое рабочее место - работай!
И не ной, слышишь?..
Он открыл потайной ящик письменного стола и извлек оттуда пачку
писчей бумаги. Только одно могло спасти от угрызений совести, очередного
запоя, пытки одиночеством и надвигающейся шизофрении: работа, причем не
такая, за которую платят, а, что называется, "для души".
Это была книга, которую Ян писал, когда ему становилось совсем
скверно. В ней описывались действительные события, свидетелем и
непосредственным участником которых Рамиров оказался несколько лет назад,
но писал он ее как художественную прозу, заранее обреченную на
неопубликование. В книге излагалась правда о событиях недавнего прошлого,
и правда эта никак не соответствовала настроениям нынешнего общества.
Рамиров предполагал, что, если он попытается издать эту рукопись сейчас,
то имя его будет навеки проклято многомиллионным общественным мнением,
которое обвинит его в гнусной клевете и очернении действительности, и
придется тогда ему, как это было в прошлом веке с неким Рухди, жить
инкогнито до конца своих дней...
Гнев толпы - страшная вещь.
И, тем не менее, когда-нибудь неприятная правда обязательно
понадобится. Хотя бы для истории.
Рамиров раскрыл заветную папку и бегло просмотрел исписанные листы.
Сюжет его тайного опуса был не таким уж сложным. Местами он даже выглядел
наивным, но разве не наивен был весь мир тогда, три года назад, поверив
кучке авантюристов?
Это было время, когда ЮНПИС представлял собой хотя и мощную, но чисто
общественную организацию борцов за "юниверсал пис" - мир во всем мире.
Хотя уже тогда его акции протеста против военной системы и гонки
вооружений вызывали большой фурор в мире. То горстка энтузиастов, тайно
проникшая на территорию военной авиабазы Европейского Сообщества, прикует
себя цепями к шасси стратегических бомбардировщиков с крылатыми ракетами
на борту. То многотысячная сидячая забастовка на Елисейских Полях на
несколько дней нарушит уличное движение в центре французской столицы. То
безутешные солдатские матери, потерявшие своих сыновей, выведут детей
младшего возраста под кремлевские стены с плакатами: "Дяденьки министры,
не берите нас в армию!"...
Помимо организации подобных публичных выступлений, ЮНПИС, однако, вел
и широкую нелегальную - "оперативную", по его терминологии, -
деятельность, о которой мало было известно кому бы то ни было, кроме,
разумеется, заинтересованных лиц. Агенты ЮНПИСа проникали в различные
государственные структуры, внедрялись в армейскую среду, где вели активный
сбор информации, которая проходила впоследствии трансформацию в материал
для пропаганды, а иногда - и в дезинформацию. Уже в те времена руководство
"борцов за мир" не гнушалось такими методами борьбы. Жаль только, что
большинство рядовых сотрудников об этом не имело представления...
Итак, объектом очередной операции ЮНПИСа становится одна из
воздушно-десантных бригад Объединенных вооруженных сил Евронаций,
принимающая участие в очередных крупномасштабных учениях. В эту бригаду
под видом корреспондента молодежной газеты засылается X, штатный сотрудник
ЮНПИСа, имеющий многолетний опыт оперативной работы и знакомый с армией не
понаслышке, а по военному конфликту в Пандухе. Он получает разрешение
армейского руководства сопровождать группу десантников в ходе выполнения
ими в рамках учений задания, предусматривающего высадку в тылу
"противника", выход к Центру управления огнем ракетных батарей и
уничтожение оного. Задача, которую ему поставили в ЮНПИСе, более
неопределенна, но до поры, до времени X об этом не задумывается,
легкомысленно полагая, что начальству виднее...
Странности начинаются с момента десантирования. Милитары, которых
сопровождает Икс, оказывается, судя по всем признакам, в реальной боевой
обстановке. На каждом шагу встречаются зловещие приметы войны: трупы
солдат, развороченные снарядами танки, колонны военнопленных, сожженные
дотла населенные пункты... Командир десантников, бравый филд-лейтенант со
странной фамилией Бикофф, принимает решение любой ценой выполнить
полученное задание, полагая, что оно теперь возводится в ранг боевого.
Но враги не дремлют и устраивают самую настоящую охоту за
парашютистами. В результате, когда до ЦУОРБа - рукой подать, из всего
личного состава группы в живых остается лишь "корреспондент". В порыве
патриотических чувств он решает выполнить долг своих погибших спутников и
уничтожить Объект.
Ему удается с подозрительной легкостью проникнуть внутрь ЦУОРБа, но
именно там иллюзия улетучивается, и он тычется носом в несомненный факт:
никакой войны нет и не было, идут обыкновенные учения. Подчиненные
лейтенанта Бикоффа живы и здоровы, они и не подозревают, что их "убили".
Иксу не дает сойти с ума гипотеза, выдвинутая начальником
оперативного отдела ЮНПИСа Николем Брилером, которая в дальнейшем играет
такую же роль в борьбе с "милитаризмом", какую когда-то играл булыжник в
руках бунтующего пролетариата. По версии Брилера, милитары с помощью
специального спутника и сложного оборудования устроили нечто вроде
гигантского психотренажера, предназначенного для гипнотического внушения
реальной боевой обстановки военнослужащим, принимающим участие в учениях и
маневрах.
Дальше события развиваются в духе социального кошмара. Над высшим
военным руководством Сообщества устраивается суд, начинается массовый
процесс "демилитаризации", в ходе которого сотни тысяч еще вчера позарез
необходимых обществу, владеющих дефицитнейшими специальностями "защитников
Отечества" оказываются выплеснутыми на "свалку истории", по популярному в
прошлом выражению апологетов социальных потрясений.
Все бы хорошо, и нашему славному Иксу еще бы долго трудиться на стезе
борьбы с начинающими огрызаться и требовать равноправия в обществе бывшими
милитарами - "эксами". Если бы в один прекрасный день в его руках не
оказались документальные доказательства того, что вся вышеописанная
психоделика на самом деле осуществлялась самим ЮНПИСом под грифом
строжайшей секретности.
После решающей беседы-"разборки" со своим шефом, в которой над "i"
ставятся окончательные точки, возмущенный Икс уходит из ЮНПИСа. Правда,
вовремя уничтожив единственный документ, находившийся в руках Икса, Брилер
лишает его возможности на прощание "хлопнуть дверью", в смысле - выступить
с разоблачениями в средствах массовой информации...
В творческом процессе для Рамирова самое главное было сдвинуться с
некоей "мертвой точки", вероятно, обусловленной прирожденной леностью
человеческого мышления. Во что бы то ни стало надо было преодолеть тот
начальный этап, когда не нравится качество бумаги, на которой пишешь;
когда подолгу раздумываешь, какой из синонимов выбрать для оформления
своей мысли; когда, наконец, начинаешь сомневаться в грамотности своего
изложения: говорится ли так в том языке, на котором мараешь бумагу, или
нет? Стоит пройти через эти муки творчества - и потом только успевай
отбрасывать исписанные листы, кляня свою руку за то, что она не поспевает
за мыслью... Правда, на следующий день, читая эти строки, ты понимаешь,
что работа была сделана, что называется, "в корзину", но основа для
последующего этапа все же есть...
От работы Рамирова оторвало вторжение госпожи Лэст. Предвестником
вторжения послужил скромный, даже можно сказать - застенчивый стук в
дверь. Такой стук вызвал бы у неискушенного человека ассоциацию с образом
тихонькой старушки в белоснежном переднике, сложившей ручки на груди и
умильно улыбающейся собеседнику. Но только не у Рамирова. Открывая дверь,
Ян внутренне приготовился к ураганному словесному артналету и натиску в
духе старопрусского лозунга "Дранг нах остен". И, как это ни было
печально, не обманулся в своих прогнозах.
Мадам Лэст ворвалась в номер разъяренной и бесформенной грудой
неопрятных платьев, кофт и обильной плоти. Мадам Лэст с места в карьер
взвыла раненой волчицей, что у некоторых постояльцев хватает совести
проживать в ее пансионе, не внося своевременно плату. Мадам Лэст напомнила
этим самым "некоторым", что, хотя они бесстыдно пытаются обвести ее,
несчастную генеральскую вдову, вокруг пальца, пусть они не надеются!..
Мадам Лэст посулила любителям бесплатного пользования благами
цивилизованной жизни самые мрачные перспективы, начиная от физической
расправы с последующим выставлением жертвы на улицу и кончая вызовом
полиции и последующим гниением должника в тюрьме.
По трехлетнему опыту проживания под крышей у "несчастной генеральской
вдовы" Рамиров знал, что в подобной ситуации хозяйке пансиона лучше не
перечить: рано или поздно, арсенал нелестных эпитетов - очевидно,
почерпнутых госпожой Лэст из лексикона своего покойного мужа, - должен был
исчерпаться.
Когда такой момент наступил, он лаконично и смиренно заверил мадам
Лэст, что не позднее восемнадцати нуль-нуль сегодняшнего дня передаст ей
все причитающиеся с него деньги. То ли военная точность формулировок,
использованных Рамировым, поколебала чувствительное сердце вдовы милитара,
то ли в глубине души хозяйка пансиона опасалась потерять постояльца, не
причиняющего, в отличие от других, особых хлопот, но она гаркнула:
- Ладно, ладно!.. Обещанного три года ждут! Иди завтракать, остолоп!
Или тебе особое приглашение требуется?!
После чего, окинув цепким взглядом комнату и неуклюже стибрив со
стола початую пачку сигарет, хозяйка ретировалась, как говорится у
летчиков, "производить разбор полетов" с другими жильцами.
Вскоре надсадный глас мадам Лэст послышался где-то в недрах правого
крыла пансиона, где кто-то накануне, судя по эпитетам, посмел заявиться
"под просто-таки жирной мухой" в сопровождении нескольких разнузданных
девиц и подозрительных типов и устроил "вакханалию, превзошедшую все рамки
приличия"... В ответ, явно оправдываясь, громко заорали, зазвенели пустые
бутылки, покатились какие-то жестянки...
Рамиров с облегчением вздохнул и проследовал на завтрак.
В небольшой столовой, располагавшейся на первом этаже пансиона, было
малолюдно и приятно пахло. За одним концом шаткого обеденного стола,
тянувшегося по всей длине комнаты, восседали, уплетая макароны с
голубцами, двое скупщиков краденого, обитавших в тридцатом номере, а за
другим концом стола имелась личность без определенных занятий Пол
Макарчук. Судя по оттенку пустой тарелки, стоявшей перед Макарчуком, он
только что расправился с изрядной порцией винегрета. В руках у Пола была
газета на английском языке, которую он читал, беззвучно двигая сочными,
красными от винегрета, губами.
Пока Рамиров заказывал у разносчика Эдди яичницу с беконом и кофе,
Пол, видимо, успел осилить передовую статью и решил поделиться
впечатлениями с Яном.
- Вот сволочи, а? - сказал он, просматривая страничку карикатур, где,
как и в других печатных изданиях, вот уже несколько лет по инерции
зубоскалили над пресловутой тупостью людей в погонах. - Читал?
- Нет, - признался Рамиров. - А в чем дело? Что там на этот раз
стряслось?
- Пассажирский аэробус в Альпах эти сволочи грохнули, вот что! -
гневно воскликнул Пол и от волнения полез за сигаретами. - Двести с лишним
душ погубили, в том числе - десять членов экипажа!
- Каких сволочей ты имеешь в виду? - спросил Рамиров. - Лично мне
известны в этом качестве многие...
Пол поперхнулся табачным дымом.
- То есть: как - какие?!. "Бывшие" это все подстроили, наверняка - их
рук дело! Сколько лет они воду мутят, жить народу спокойно не дают своими
выходками, и куда только правительство смотрит?! Я бы давно их за одно
место повесил!..
- Кого их - "бывших" или членов правительства? - невинным тоном
уточнил Рамиров.
Но Пол только покосился гневно, схватил стакан с остатками чая и стал
шумно полоскать ими рот.
- Знаешь, Пол, - сказал Рамиров, терзая вилкой бекон. - Ты, по-моему,
никак не можешь бросить некоторые привычки, свойственные молодым...
- Что ты имеешь в виду?
- Наукой доказано, что лишь первую треть своей жизни человек учится
верить печатному слову, - сказал Рамиров. - Вторую же треть люди, как
правило, учатся не верить книгам и газетам.
- А потом? - с подозрением поинтересовался Пол.
- А в оставшуюся треть, - продолжал Ян, отодвигая пустую тарелку в
сторону, - человек учит других людей либо верить, либо не верить тому, что
пишут.
- Опять ты со своими шуточками, - проворчал Макарчук с отвращением. -
Нет, я серьезно... Вот ты, вроде бы умный человек, неглупый и даже
образованный, ты - за кого? За милитаров, что ли?
- Да нет, - сказал Рамиров. - Я теперь, дружище Пол, ученый - это ты
правильно сказал. И поэтому я теперь - сам за себя, а все остальные
раскладки меня как-то не интересуют!
- Хорошо, - сказал упрямо Пол и потушил окурок прямо в грязной от
винегрета тарелке. - Давай посмотрим объективно...
- Давай, - сказал Рамиров.
Отдельным людям чтение газет все же идет на пользу, подумал он. Вон,
слово "объективно" выучил из какой-то передовицы.
- Вооруженных сил у нас нет, - начал Пол. - Так? Так. Деньги, которые
раньше тратились на военные расходы, теперь куда идут? На благо общества.
Больницы, школы, детские сады, что там еще?.. строительство жилья, да ты и
сам не хуже меня знаешь. Так? Так. Молодежь спокойно получает образование,
а не подвергается мордобою в казармах. Теперь зайдем с другой стороны... А
с другой стороны - те, кого эти перемены больно стукнули по зубам. Не
нравится им, что лишились они всех своих льгот и привилегий. И начинают
они вести самый настоящий бандитизм. Против кого, спрашивается? Против
своего же народа, против своего же государства!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30