он слыл неплохим диагностом и давно обзавелся домашней клиентурой. Он почти никогда не раздвигал свои красные шторы: любил полумрак, часто гасил всюду свет и устраивал иллюминацию только при визитах больных.
— Настенька, извини, ты не подождешь на кухне? — робко спрашивал Игорь. — Очень просили срочно проконсультировать человека… Звонили близкие друзья.
И Настя послушно удалялась на кухню с книгой в руках.
Игорь, казалось, пришел в этот мир для того, чтобы его везде и всюду обманывали. Продавцы, едва завидев его бородку интеллигента и длинные волосы, тотчас воодушевлялись и вытаскивали из-под прилавков залежавшиеся товары. Игорь в восторге приносил их домой, как свои самые удачные приобретения.
Насте несколько раз удавалось спасти доверчивого, лопоухого доктора на краю гибели, выбросив в мусоропровод отливающее весенней зеленью мясо и подозрительно потолстевшие консервные банки с грибами и кукурузой.
Она понемногу привыкла к своему недотепе и часто с удивлением пыталась догадаться, как же он остался живым до ее появления в его квартире.
Роман продолжался.
* * *
— Ты меня только, пожалуйста, извини заранее за мою дерзость великую! Но, по-моему, ты говорила, что мечтаешь покататься на лыжах? Вдоль красной реки и до синей горы?
Мобильник басил чересчур знакомо, слегка запнувшись на первом слове.
— А когда я мечтаю покататься, я случайно не говорила? — справилась Валентина.
— Что-то такое на границе между субботой и воскресеньем… Или воскресеньем и понедельником.
Так, кажется…
— Довольно неопределенно. Но во втором случае мы почти сразу попадаем на работу.
— Ах да, прости! Совсем забыл! Ты ведь у меня любительница поспать… Тина, по некоторым причинам мне удобнее в воскресенье. — Он стал серьезным. — Придется тебе выспаться в машине.
Идет?
— Идет, — согласилась она.
— Какая ты у нас нынче кроткая да терпеливая, — неожиданно съязвил он. — Даже снова соглашаешься на пытку холодом! А кто-то, помнится, сказал, что я настоящая скотина! Как же ты соглашаешься опять ехать с таким в лес? Да что там — в лес! Это полбеды!
Как ты соглашаешься с таким мерзавцем спать?!
И ведь уже не в первый раз!
— Жаль, что у меня нет под рукой большого сугроба… — пробормотала Валентина.
Тарасов засмеялся.
— Ладно, твоя взяла! Я подъеду к одиннадцати.
Результат имеет силу приговора.
Утром в понедельник Юлька, как обычно, вбежала к Тарасову в кабинет, шлепнулась на стул, открыла было рот для приветствия и замерла в недоумении. На батарее нагло развалились огромные ботинки президента.
«Что они там делают?» — подумала Юлька.
Он поймал ее удивленный взгляд.
— Сохнут, что же еще? — раздражаясь, буркнул Тарасов.
— Юлька глянула под стул президента: Тарасов сидел в одних носках.
— Утонул! — пробормотала Юлька. — Очевидно, бродил по неведомым тропинкам со следами невиданных зверей… Не успел высушить в машине?
Жанна Александровна ходит с тобой на лыжах? Не знала…
— Не ходит, а бегает, — недобро поправил он.
Да, он не успел… Сказал Насте, что заночует у матери… Что сказала своим Валентина, попавшая домой только утром, — осталось невыясненным.
* * *
Они неожиданно оба остановились на лыжне…
Тарасов объехал Валентину и стал рядом.
— «Мой конь притомился, стоптались мои башмаки, — неожиданно тихо пропела она. — Куда же мне ехать, скажите мне, будьте добры…»
И он ответил ей речитативом, хитро ухмыльнувшись:
Вдоль красной реки, моя радость, вдоль красной реки, До синей горы, моя радость, до синей горы…
* * *
Они опять, уже привычно, столкнулись глазами…
А где же река и гора, притомился мой конь,
Скажите, пожалуйста, как мне проехать туда?
На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь,
Езжай на огонь, моя радость, найдешь без труда…
Оба дружно в унисон вздохнули и улыбнулись.
А где же тот ясный огонь, почему не горит? —
Спросила у высокого лыжника Валентина.
Сто лет подпираю я небо ночное плечом…
Фонарщик был должен зажечь, но фонарщик тот спит,
Фонарщик тот спит, моя радость, а я ни при чем…
Он больно стиснул плечи Валентины.
И снова он едет один, без дороги, во тьму…
Куда же ты едешь, ведь ночь подступила к глазам?
Ты что потерял, моя радость? — кричу я ему.
А он отвечает:
— Ах, если б я знал это сам…
<Здесь и далее стихи Булата Окуджавы.>
— Только не здесь… — тотчас угадала Валентина. — Быстренько искупайся в снегу, тебе не привыкать! Он холодненький, белый и пушистый!
* * *
Юлькины глаза наполнились слезами.
— Запомни, Кнопка, что бы тебе там ни глючилось, — жестко отчеканил президент, но его, как всегда, подвели неподвластные согласные, — я никогда не бегаю на лыжах с женщинами! Ни при какой погоде! Потому что бегать с ними для меня примерно то же самое, что соревноваться по прыжкам в высоту с Кляксой! Тащи чай и побольше бутербродов! Я жутко, устал, вымок и хочу есть!
И вообще, это последние пробежки в этом году — «ласточка с весною в сени к нам летит»! Не заметила?
Она очень хотела ему верить…
— Это правда? — спросила она задумчиво. — Но ты мог мне хотя бы позвонить… Я вчера вся извелась.
Она была простодушна и доверчива, как трехнедельный котенок… Юля, девочка с площади Белорусского вокзала…
— Правда! — хмыкнул Тарасов, глядя в свой любимый стол. — Особенно насчет чая! И насчет весны тоже…
* * *
Соседка тетя Ася, заглянувшая поздно вечером к Юле узнать, не включили ли у нее наконец горячую воду, нарвалась на Юлькин кашель, и он ей не понравился.
— Тебе, Юлечка, нужно к врачу! Тут, говорят, совсем рядом живет замечательный доктор. Всех вылечивает. И берет недорого! Если у тебя нет денег, я одолжу. Опять небось всю зарплату на тряпки просадила!
— У меня есть деньги, — вяло сказала Юлька. — А для кого мне наряжаться, тетя Ася?
— Как это — для кого?! — изумилась соседка. — А этот твой-то верзила.., приезжал еще тут с тобой не раз… Ну здоровый такой!.. Ты знаешь, о ком я говорю!
— Знаю, — не стала отрицать очевидное Юля. — Но у него жена, дети…
— Как — жена?! — совсем растерялась старушка соседка. — Да еще и детишки… А зачем же ты, Юлечка, связалась с женатым? Знала — и все равно связалась?!
— Ну вы прямо наивная, тетя Ася, как малое дитя! — сказала опытная Юлька. — Слово есть такое — «любовь»! Она вроде пыли: никогда не знаешь, откуда берется! Только тряпкой не смахнешь — и все объяснение!
— Слово?! — почему-то разгневалась соседка. — Ты о словах мне тут лекций не читай! Грамотные все стали, шибко умные! Все знают, все понимают! Зато потом слезы горькие льют, и никакие слова тут уж не помогают! Даже о любви!
— Ваша правда, тетя Ася, — согласилась понурая Юлька. — Слова не помогают… — И снова сильно закашлялась.
— Завтра же узнаю про врача, — сказала тетя Ася. — А пока давай я тебе налеплю на ночь горчичники.
— Налепите, — согласилась Юля. — Только у меня это все равно от курева…
— Ох, бить тебя некому! — ворчала соседка, размачивая в горячей воде, нагретой предусмотрительной Юлькой, горчичники.
Юля подумала, что тот, кто может бить ее ежедневно, давно нашелся, но возражать старушке не стала.
* * *
— Игорь, сделай мне наконец ребенка! — попросила Настя.
Игорь замер.
— А почему ты так испугался? Можно подумать, я тебе предложила убить премьер-министра! Я очень хочу второго ребенка! Мама говорит, что это часто бывает у тридцатилетних женщин.
— Но… — выдавил с трудом Игорь.
— — Без «но» никак не обходится! — вздохнула Настя. — Объясняю тебе все по порядку: с Артемом у нас давно нет никаких отношений, кроме бытовых!
У него кто-то есть… Или даже несколько. Кроме того, он наотрез отказывается заводить второго!
— И ты решила отомстить ему со мной? — почти догадался Игорь.
Настя поморщилась:
— Я никому мстить не собиралась! Это все не так… Но ты, как врач, должен соображать, что без помощи мужчины в некоторых ситуациях просто не обойтись!
— Это почему же? — усмехнулся Игорь, сел, отбросил назад длинные волосы и закурил. — Существует метод искусственного оплодотворения, прекрасно себя зарекомендовавший и испробованный уже почти во всех странах мира! Можешь приобщиться!
— Я не хочу к нему приобщаться! — сказала Настя. — Я очень консервативная и не люблю ноу-хау в постели! Мне как-то привычнее и милее самым обычным и примитивным способом… Пусть наука живет без меня!
— Но ты тогда будешь жить с одним ребенком! — заметил Игорь. — Тем более что так хочет твой муж!
Огонек сигареты освещал его лицо, и Настя подумала, что он даже красивый, и если бы не Артем…
— А ты не хочешь? — спросила Настя. — У тебя ведь, насколько мне известно, нет детей! Вот пусть и будет!
Игорь повернулся к ней:
— Я иногда просто отказываюсь тебя понимать!
Ты это всерьез? И как эго будет выглядеть?! Ты уйдешь ко мне? Извини, но я тебе этого пока не предлагал… И я не помню, чтобы мы с тобой обсуждали подобный вопрос… Или ребенок будет считаться все-таки, несмотря ни на что, произведением твоего мужа?
— А ты, оказывается, грубый! — заметила Настя. — Почему-то мне раньше казалось, что ты очень деликатный, особенно с женщинами!
— На любовниц это не распространяется! — отрезал Игорь.
Лицо его стало злым: видимо, Настино предложение его чем-то сильно и больно задело. Чем же?..
Настя лежала и обреченно ждала, что вот сейчас вернется привычная когтистая тоска, от которой ненадолго избавляли встречи с Игорем.
— Прости, это глупо, — прошептала Настя. — Но ты тоже меня не понимаешь… Я очень хочу родить второго, а вы мне не даете… Мне кажется, что, если он или она родится, что-то изменится в моей жизни, случится что-то хорошее, необычное…
Игорь молчал. Недовольно дымилась оставленная им без внимания сигарета. Зазвонил телефон.
— Я сейчас, — сказал Игорь, зажег ночник и встал, набросив на себя простыню.
Он поговорил несколько минут и вернулся. У него был очень смущенный вид.
— Настя, ты меня извини… Но соседи слезно просят посмотреть девушку с тяжелым кашлем. Ты ведь уже торопишься домой…
Настя посмотрела на часы:
— Да, мне пора… Хотя Сашка сейчас у мамы. Все равно надо ехать…
Она оделась, накрасила в передней перед зеркалом губы… Игорь стоял возле, наблюдая за ее сборами.
— А может, ты посидишь пока на кухне? Я отпущу девушку, и мы еще поговорим, — неуверенно предложил он.
— Нет, — отказалась Настя. — Мне не нужны ваши пустые разговоры! Мне нужен ребенок!
В дверь позвонили. Игорь открыл:
— Добрый вечер! Проходите, пожалуйста…
На пороге стояла Юля, милая девочка из офиса Артема, и во все свои синие глаза с интересом и любопытством глядела на Настю.
* * *
— Ты не сердись… — Юля странно мялась, расставляя тарелки на столе, — у меня вчера нашли запущенный бронхит… Мне надо лечиться…
— Ну и лечись себе на здоровье, если надо! — с большим удовольствием откусывая от пиццы, сказал Тарасов. — Почему я должен сердиться? Можешь даже взять бюллетень! Ты и так пашешь здесь с утра до ночи как ломовая лошадка! Петрова тебя на время заменит! — неосмотрительно вызвал на себя огонь президент.
— Ах, Петрова?! — прошипела Юлька. — Опять эта твоя драгоценная Петрова! А больше она нигде меня не заменит?! Или уже заменила?!
Президент уничтожил несчастную пиццу в одну секунду и сжал кулаки:
— Кнопка, может, хватит? Мы с тобой уже решили этот вопрос и, по-моему, закрыли его раз и навсегда!
— Это только по-твоему! — продолжала кричать Юлька, не заботясь о том, что ее могут услышать в приемной. — Кстати, хочу тебе сказать, что вчера вечером у врача я встретила твою дорогостоящую жену!
И мне кажется, она приходила туда совсем не для врачебных консультаций!
Юлька колебалась, рассказывать ли Артему о вчерашней встрече. И выпалила о ней случайно. Ляпнула — и тут же пожалела… Словно выдала и подставила… А у нее самой есть ли такое право?! У нее, спокойно спящей с мужем Насти…
Артем вздохнул и взглянул на Юльку. Запнулся как-то странно на букве "в"…
— Вообще Настя в последнее время часто прибаливает… Могла и лечиться. Везет мне на дохлых баб!
Жена права: у него действительно очень сложная система взаимоотношений. Излишне усложненная…
И он сам ее сделал такой.
— А ты меня к своей жене не припутывай! — снова взорвалась Юлька. — Твои обобщения неуместны!
Я очень редко болею! Во всяком случае, об этом не распространяюсь! В отличие от нее!
Тарасов старательно прятал глаза:
— Да, ты не болеешь…
Юльке показалась подозрительной его интонация.
— А кто болеет? Кроме твоей Анастасии?
— Да так.., никто…
Он боялся себя выдать и до конца не понимал, как им с Тиной пока удается остаться в рамках строгой секретности. Пока его сероглазка — неучтенка.
24
Три недели назад Валентина, обсудив с шефом все рекламные дела, неожиданно внесла изменения в их общий отработанный проект.
— Я собираюсь сдавать на права. Ты не мог бы научить меня хотя бы немножко водить? Остальное довершат курсы.
Просьба большого энтузиазма у президента не вызвала, но отказать он не мог.
— Ладно, — буркнул он. — Попробуем совместить приятное с полезным. Найдем неведомые безлюдные дорожки… В двенадцать, как обычно.
Валентина согласно кивнула и пошла к двери, но на пороге остановилась.
— А нельзя ли уточнить, что значит приятное и полезное в твоем понимании? Первое, насколько я понимаю, безлюдные дорожки, как в январе, когда ты грезил наяву на пустынных улицах? А второе, очевидно, лыжи, которые уже отошли в прошлое? Чем же мы их заменим? Помнится, ты говорил о каком-то пешем туризме.
— А нельзя ли объяснить, — рявкнул президент, — почему все женщины охотно эксплуатируют исключительно одну-единственную тему?! Такой приятный и безопасный вербальный секс! Безлюдные, потому что в бойком месте ты на свежака вломишься на машине в первый же столб! Это неясно?!
— Зато вы склонны к обобщающим словам типа «все»! — не осталась в долгу Валентина. — Или у тебя такая завидная практика?..
В воскресенье Артем посадил Валентину на водительское место и скороговоркой выпалил основные понятия: жмешь здесь, нажимаешь тут, давишь там… Учитель из него оказался неважный. Или чересчур безразличный.
Валентина ничего не поняла. Он догадался по ее растерянному лицу.
— Объясняю еще раз — и поехали! Постигать жизнь лучше всего на ходу!
Машина неуверенно двинулась с места. Валентина испуганно вцепилась в руль: ей не верилось, что она заставила джип подчиниться своей воле. Джип тоже в это не верил. Он слушался неохотно.
Машина лениво ползла по раскисшей дороге, а потом начала упорно заворачивать налево, направляясь в ближайший лесок. Артем сегодня сворачивать в лес не захотел, выправил положение и увеличил скорость. Валентина почувствовала, как их понесло вперед независимо от ее воли…
— Останови, я боюсь! — закричала она. — Не надо так быстро!
Тарасов нажал на тормоз.
— Если боишься, тогда забудь и думать садиться за руль! И учить я тебя больше не буду! — пригрозил он и издевательски хмыкнул. — Пусть лучше тобой займется дядя инструктор! У него в объятиях и кричи!
Валентина тотчас одумалась. Ей куда больше хотелось кричать в объятиях Тарасова.
— Это я в первый раз! — поспешно оправдалась она. — Сначала так у всех!
— Не у всех! — буркнул шеф. — Это тебе не первая брачная ночь! Некоторые только садятся — и сразу едут!
— Кто эти некоторые? Ты? Ты у нас действительно очень некоторый…
— До чего ж ты ехидная баба! — гавкнул президент. — Всегда готова показать зубы! Выбирай одно из двух: или учиться, или кусаться!
— Я выбираю третье! — заявила Валентина. — Как это ты забыл еще один вариант? Странно…
И задумчиво посмотрела направо… Тихий океан серых глаз…
Тарасов усмехнулся, сразу потерял интерес к дальнейшему выяснению отношений и закрыл руками ее ладони на руле:
— Тина, сколько раз я тебя просил думать, прежде чем говорить! Ведь сугроба у тебя больше нет! Все растаяли! И сунуть меня туда в очередной раз тебе, к сожалению, не удастся!
— Да, ты прав… Это я ошиблась, — пробормотала Валентина. — Как негр, для которого в России лишь одно время года — зима. Прости… Так мы поедем или нет?
— Мы — обязательно! — хмыкнул президент. — А вот ты — не уверен!.. Ну ладно, давай попробуем еще раз. Возьми себя в руки… И покрепче!
За несколько занятий Валентина приучила к себе самоуверенный джип. Но на днях она отвлеклась на каких-то там птиц — неужели именно за рулем нужно выяснять, прилетели грачи или скворцы?! — и чуть не сшибла на пустынной улочке девушку, в самый последний момент ловко увернувшуюся от колес испуганной зверушкой.
Тарасов резко затормозил. Валентина побелела от страха. А джип, казалось, ликовал: теперь эта красивая дамочка ни за что больше не притронется к его рулю! И это правильно. Пусть сияет красотой в другом месте!
— Насмотрелась на птичек? — рявкнул Артем. — Орнитологией интересуемся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Настенька, извини, ты не подождешь на кухне? — робко спрашивал Игорь. — Очень просили срочно проконсультировать человека… Звонили близкие друзья.
И Настя послушно удалялась на кухню с книгой в руках.
Игорь, казалось, пришел в этот мир для того, чтобы его везде и всюду обманывали. Продавцы, едва завидев его бородку интеллигента и длинные волосы, тотчас воодушевлялись и вытаскивали из-под прилавков залежавшиеся товары. Игорь в восторге приносил их домой, как свои самые удачные приобретения.
Насте несколько раз удавалось спасти доверчивого, лопоухого доктора на краю гибели, выбросив в мусоропровод отливающее весенней зеленью мясо и подозрительно потолстевшие консервные банки с грибами и кукурузой.
Она понемногу привыкла к своему недотепе и часто с удивлением пыталась догадаться, как же он остался живым до ее появления в его квартире.
Роман продолжался.
* * *
— Ты меня только, пожалуйста, извини заранее за мою дерзость великую! Но, по-моему, ты говорила, что мечтаешь покататься на лыжах? Вдоль красной реки и до синей горы?
Мобильник басил чересчур знакомо, слегка запнувшись на первом слове.
— А когда я мечтаю покататься, я случайно не говорила? — справилась Валентина.
— Что-то такое на границе между субботой и воскресеньем… Или воскресеньем и понедельником.
Так, кажется…
— Довольно неопределенно. Но во втором случае мы почти сразу попадаем на работу.
— Ах да, прости! Совсем забыл! Ты ведь у меня любительница поспать… Тина, по некоторым причинам мне удобнее в воскресенье. — Он стал серьезным. — Придется тебе выспаться в машине.
Идет?
— Идет, — согласилась она.
— Какая ты у нас нынче кроткая да терпеливая, — неожиданно съязвил он. — Даже снова соглашаешься на пытку холодом! А кто-то, помнится, сказал, что я настоящая скотина! Как же ты соглашаешься опять ехать с таким в лес? Да что там — в лес! Это полбеды!
Как ты соглашаешься с таким мерзавцем спать?!
И ведь уже не в первый раз!
— Жаль, что у меня нет под рукой большого сугроба… — пробормотала Валентина.
Тарасов засмеялся.
— Ладно, твоя взяла! Я подъеду к одиннадцати.
Результат имеет силу приговора.
Утром в понедельник Юлька, как обычно, вбежала к Тарасову в кабинет, шлепнулась на стул, открыла было рот для приветствия и замерла в недоумении. На батарее нагло развалились огромные ботинки президента.
«Что они там делают?» — подумала Юлька.
Он поймал ее удивленный взгляд.
— Сохнут, что же еще? — раздражаясь, буркнул Тарасов.
— Юлька глянула под стул президента: Тарасов сидел в одних носках.
— Утонул! — пробормотала Юлька. — Очевидно, бродил по неведомым тропинкам со следами невиданных зверей… Не успел высушить в машине?
Жанна Александровна ходит с тобой на лыжах? Не знала…
— Не ходит, а бегает, — недобро поправил он.
Да, он не успел… Сказал Насте, что заночует у матери… Что сказала своим Валентина, попавшая домой только утром, — осталось невыясненным.
* * *
Они неожиданно оба остановились на лыжне…
Тарасов объехал Валентину и стал рядом.
— «Мой конь притомился, стоптались мои башмаки, — неожиданно тихо пропела она. — Куда же мне ехать, скажите мне, будьте добры…»
И он ответил ей речитативом, хитро ухмыльнувшись:
Вдоль красной реки, моя радость, вдоль красной реки, До синей горы, моя радость, до синей горы…
* * *
Они опять, уже привычно, столкнулись глазами…
А где же река и гора, притомился мой конь,
Скажите, пожалуйста, как мне проехать туда?
На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь,
Езжай на огонь, моя радость, найдешь без труда…
Оба дружно в унисон вздохнули и улыбнулись.
А где же тот ясный огонь, почему не горит? —
Спросила у высокого лыжника Валентина.
Сто лет подпираю я небо ночное плечом…
Фонарщик был должен зажечь, но фонарщик тот спит,
Фонарщик тот спит, моя радость, а я ни при чем…
Он больно стиснул плечи Валентины.
И снова он едет один, без дороги, во тьму…
Куда же ты едешь, ведь ночь подступила к глазам?
Ты что потерял, моя радость? — кричу я ему.
А он отвечает:
— Ах, если б я знал это сам…
<Здесь и далее стихи Булата Окуджавы.>
— Только не здесь… — тотчас угадала Валентина. — Быстренько искупайся в снегу, тебе не привыкать! Он холодненький, белый и пушистый!
* * *
Юлькины глаза наполнились слезами.
— Запомни, Кнопка, что бы тебе там ни глючилось, — жестко отчеканил президент, но его, как всегда, подвели неподвластные согласные, — я никогда не бегаю на лыжах с женщинами! Ни при какой погоде! Потому что бегать с ними для меня примерно то же самое, что соревноваться по прыжкам в высоту с Кляксой! Тащи чай и побольше бутербродов! Я жутко, устал, вымок и хочу есть!
И вообще, это последние пробежки в этом году — «ласточка с весною в сени к нам летит»! Не заметила?
Она очень хотела ему верить…
— Это правда? — спросила она задумчиво. — Но ты мог мне хотя бы позвонить… Я вчера вся извелась.
Она была простодушна и доверчива, как трехнедельный котенок… Юля, девочка с площади Белорусского вокзала…
— Правда! — хмыкнул Тарасов, глядя в свой любимый стол. — Особенно насчет чая! И насчет весны тоже…
* * *
Соседка тетя Ася, заглянувшая поздно вечером к Юле узнать, не включили ли у нее наконец горячую воду, нарвалась на Юлькин кашель, и он ей не понравился.
— Тебе, Юлечка, нужно к врачу! Тут, говорят, совсем рядом живет замечательный доктор. Всех вылечивает. И берет недорого! Если у тебя нет денег, я одолжу. Опять небось всю зарплату на тряпки просадила!
— У меня есть деньги, — вяло сказала Юлька. — А для кого мне наряжаться, тетя Ася?
— Как это — для кого?! — изумилась соседка. — А этот твой-то верзила.., приезжал еще тут с тобой не раз… Ну здоровый такой!.. Ты знаешь, о ком я говорю!
— Знаю, — не стала отрицать очевидное Юля. — Но у него жена, дети…
— Как — жена?! — совсем растерялась старушка соседка. — Да еще и детишки… А зачем же ты, Юлечка, связалась с женатым? Знала — и все равно связалась?!
— Ну вы прямо наивная, тетя Ася, как малое дитя! — сказала опытная Юлька. — Слово есть такое — «любовь»! Она вроде пыли: никогда не знаешь, откуда берется! Только тряпкой не смахнешь — и все объяснение!
— Слово?! — почему-то разгневалась соседка. — Ты о словах мне тут лекций не читай! Грамотные все стали, шибко умные! Все знают, все понимают! Зато потом слезы горькие льют, и никакие слова тут уж не помогают! Даже о любви!
— Ваша правда, тетя Ася, — согласилась понурая Юлька. — Слова не помогают… — И снова сильно закашлялась.
— Завтра же узнаю про врача, — сказала тетя Ася. — А пока давай я тебе налеплю на ночь горчичники.
— Налепите, — согласилась Юля. — Только у меня это все равно от курева…
— Ох, бить тебя некому! — ворчала соседка, размачивая в горячей воде, нагретой предусмотрительной Юлькой, горчичники.
Юля подумала, что тот, кто может бить ее ежедневно, давно нашелся, но возражать старушке не стала.
* * *
— Игорь, сделай мне наконец ребенка! — попросила Настя.
Игорь замер.
— А почему ты так испугался? Можно подумать, я тебе предложила убить премьер-министра! Я очень хочу второго ребенка! Мама говорит, что это часто бывает у тридцатилетних женщин.
— Но… — выдавил с трудом Игорь.
— — Без «но» никак не обходится! — вздохнула Настя. — Объясняю тебе все по порядку: с Артемом у нас давно нет никаких отношений, кроме бытовых!
У него кто-то есть… Или даже несколько. Кроме того, он наотрез отказывается заводить второго!
— И ты решила отомстить ему со мной? — почти догадался Игорь.
Настя поморщилась:
— Я никому мстить не собиралась! Это все не так… Но ты, как врач, должен соображать, что без помощи мужчины в некоторых ситуациях просто не обойтись!
— Это почему же? — усмехнулся Игорь, сел, отбросил назад длинные волосы и закурил. — Существует метод искусственного оплодотворения, прекрасно себя зарекомендовавший и испробованный уже почти во всех странах мира! Можешь приобщиться!
— Я не хочу к нему приобщаться! — сказала Настя. — Я очень консервативная и не люблю ноу-хау в постели! Мне как-то привычнее и милее самым обычным и примитивным способом… Пусть наука живет без меня!
— Но ты тогда будешь жить с одним ребенком! — заметил Игорь. — Тем более что так хочет твой муж!
Огонек сигареты освещал его лицо, и Настя подумала, что он даже красивый, и если бы не Артем…
— А ты не хочешь? — спросила Настя. — У тебя ведь, насколько мне известно, нет детей! Вот пусть и будет!
Игорь повернулся к ней:
— Я иногда просто отказываюсь тебя понимать!
Ты это всерьез? И как эго будет выглядеть?! Ты уйдешь ко мне? Извини, но я тебе этого пока не предлагал… И я не помню, чтобы мы с тобой обсуждали подобный вопрос… Или ребенок будет считаться все-таки, несмотря ни на что, произведением твоего мужа?
— А ты, оказывается, грубый! — заметила Настя. — Почему-то мне раньше казалось, что ты очень деликатный, особенно с женщинами!
— На любовниц это не распространяется! — отрезал Игорь.
Лицо его стало злым: видимо, Настино предложение его чем-то сильно и больно задело. Чем же?..
Настя лежала и обреченно ждала, что вот сейчас вернется привычная когтистая тоска, от которой ненадолго избавляли встречи с Игорем.
— Прости, это глупо, — прошептала Настя. — Но ты тоже меня не понимаешь… Я очень хочу родить второго, а вы мне не даете… Мне кажется, что, если он или она родится, что-то изменится в моей жизни, случится что-то хорошее, необычное…
Игорь молчал. Недовольно дымилась оставленная им без внимания сигарета. Зазвонил телефон.
— Я сейчас, — сказал Игорь, зажег ночник и встал, набросив на себя простыню.
Он поговорил несколько минут и вернулся. У него был очень смущенный вид.
— Настя, ты меня извини… Но соседи слезно просят посмотреть девушку с тяжелым кашлем. Ты ведь уже торопишься домой…
Настя посмотрела на часы:
— Да, мне пора… Хотя Сашка сейчас у мамы. Все равно надо ехать…
Она оделась, накрасила в передней перед зеркалом губы… Игорь стоял возле, наблюдая за ее сборами.
— А может, ты посидишь пока на кухне? Я отпущу девушку, и мы еще поговорим, — неуверенно предложил он.
— Нет, — отказалась Настя. — Мне не нужны ваши пустые разговоры! Мне нужен ребенок!
В дверь позвонили. Игорь открыл:
— Добрый вечер! Проходите, пожалуйста…
На пороге стояла Юля, милая девочка из офиса Артема, и во все свои синие глаза с интересом и любопытством глядела на Настю.
* * *
— Ты не сердись… — Юля странно мялась, расставляя тарелки на столе, — у меня вчера нашли запущенный бронхит… Мне надо лечиться…
— Ну и лечись себе на здоровье, если надо! — с большим удовольствием откусывая от пиццы, сказал Тарасов. — Почему я должен сердиться? Можешь даже взять бюллетень! Ты и так пашешь здесь с утра до ночи как ломовая лошадка! Петрова тебя на время заменит! — неосмотрительно вызвал на себя огонь президент.
— Ах, Петрова?! — прошипела Юлька. — Опять эта твоя драгоценная Петрова! А больше она нигде меня не заменит?! Или уже заменила?!
Президент уничтожил несчастную пиццу в одну секунду и сжал кулаки:
— Кнопка, может, хватит? Мы с тобой уже решили этот вопрос и, по-моему, закрыли его раз и навсегда!
— Это только по-твоему! — продолжала кричать Юлька, не заботясь о том, что ее могут услышать в приемной. — Кстати, хочу тебе сказать, что вчера вечером у врача я встретила твою дорогостоящую жену!
И мне кажется, она приходила туда совсем не для врачебных консультаций!
Юлька колебалась, рассказывать ли Артему о вчерашней встрече. И выпалила о ней случайно. Ляпнула — и тут же пожалела… Словно выдала и подставила… А у нее самой есть ли такое право?! У нее, спокойно спящей с мужем Насти…
Артем вздохнул и взглянул на Юльку. Запнулся как-то странно на букве "в"…
— Вообще Настя в последнее время часто прибаливает… Могла и лечиться. Везет мне на дохлых баб!
Жена права: у него действительно очень сложная система взаимоотношений. Излишне усложненная…
И он сам ее сделал такой.
— А ты меня к своей жене не припутывай! — снова взорвалась Юлька. — Твои обобщения неуместны!
Я очень редко болею! Во всяком случае, об этом не распространяюсь! В отличие от нее!
Тарасов старательно прятал глаза:
— Да, ты не болеешь…
Юльке показалась подозрительной его интонация.
— А кто болеет? Кроме твоей Анастасии?
— Да так.., никто…
Он боялся себя выдать и до конца не понимал, как им с Тиной пока удается остаться в рамках строгой секретности. Пока его сероглазка — неучтенка.
24
Три недели назад Валентина, обсудив с шефом все рекламные дела, неожиданно внесла изменения в их общий отработанный проект.
— Я собираюсь сдавать на права. Ты не мог бы научить меня хотя бы немножко водить? Остальное довершат курсы.
Просьба большого энтузиазма у президента не вызвала, но отказать он не мог.
— Ладно, — буркнул он. — Попробуем совместить приятное с полезным. Найдем неведомые безлюдные дорожки… В двенадцать, как обычно.
Валентина согласно кивнула и пошла к двери, но на пороге остановилась.
— А нельзя ли уточнить, что значит приятное и полезное в твоем понимании? Первое, насколько я понимаю, безлюдные дорожки, как в январе, когда ты грезил наяву на пустынных улицах? А второе, очевидно, лыжи, которые уже отошли в прошлое? Чем же мы их заменим? Помнится, ты говорил о каком-то пешем туризме.
— А нельзя ли объяснить, — рявкнул президент, — почему все женщины охотно эксплуатируют исключительно одну-единственную тему?! Такой приятный и безопасный вербальный секс! Безлюдные, потому что в бойком месте ты на свежака вломишься на машине в первый же столб! Это неясно?!
— Зато вы склонны к обобщающим словам типа «все»! — не осталась в долгу Валентина. — Или у тебя такая завидная практика?..
В воскресенье Артем посадил Валентину на водительское место и скороговоркой выпалил основные понятия: жмешь здесь, нажимаешь тут, давишь там… Учитель из него оказался неважный. Или чересчур безразличный.
Валентина ничего не поняла. Он догадался по ее растерянному лицу.
— Объясняю еще раз — и поехали! Постигать жизнь лучше всего на ходу!
Машина неуверенно двинулась с места. Валентина испуганно вцепилась в руль: ей не верилось, что она заставила джип подчиниться своей воле. Джип тоже в это не верил. Он слушался неохотно.
Машина лениво ползла по раскисшей дороге, а потом начала упорно заворачивать налево, направляясь в ближайший лесок. Артем сегодня сворачивать в лес не захотел, выправил положение и увеличил скорость. Валентина почувствовала, как их понесло вперед независимо от ее воли…
— Останови, я боюсь! — закричала она. — Не надо так быстро!
Тарасов нажал на тормоз.
— Если боишься, тогда забудь и думать садиться за руль! И учить я тебя больше не буду! — пригрозил он и издевательски хмыкнул. — Пусть лучше тобой займется дядя инструктор! У него в объятиях и кричи!
Валентина тотчас одумалась. Ей куда больше хотелось кричать в объятиях Тарасова.
— Это я в первый раз! — поспешно оправдалась она. — Сначала так у всех!
— Не у всех! — буркнул шеф. — Это тебе не первая брачная ночь! Некоторые только садятся — и сразу едут!
— Кто эти некоторые? Ты? Ты у нас действительно очень некоторый…
— До чего ж ты ехидная баба! — гавкнул президент. — Всегда готова показать зубы! Выбирай одно из двух: или учиться, или кусаться!
— Я выбираю третье! — заявила Валентина. — Как это ты забыл еще один вариант? Странно…
И задумчиво посмотрела направо… Тихий океан серых глаз…
Тарасов усмехнулся, сразу потерял интерес к дальнейшему выяснению отношений и закрыл руками ее ладони на руле:
— Тина, сколько раз я тебя просил думать, прежде чем говорить! Ведь сугроба у тебя больше нет! Все растаяли! И сунуть меня туда в очередной раз тебе, к сожалению, не удастся!
— Да, ты прав… Это я ошиблась, — пробормотала Валентина. — Как негр, для которого в России лишь одно время года — зима. Прости… Так мы поедем или нет?
— Мы — обязательно! — хмыкнул президент. — А вот ты — не уверен!.. Ну ладно, давай попробуем еще раз. Возьми себя в руки… И покрепче!
За несколько занятий Валентина приучила к себе самоуверенный джип. Но на днях она отвлеклась на каких-то там птиц — неужели именно за рулем нужно выяснять, прилетели грачи или скворцы?! — и чуть не сшибла на пустынной улочке девушку, в самый последний момент ловко увернувшуюся от колес испуганной зверушкой.
Тарасов резко затормозил. Валентина побелела от страха. А джип, казалось, ликовал: теперь эта красивая дамочка ни за что больше не притронется к его рулю! И это правильно. Пусть сияет красотой в другом месте!
— Насмотрелась на птичек? — рявкнул Артем. — Орнитологией интересуемся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29