— Гуляете с дочкой? — услышала она знакомый бас, чуточку споткнувшийся на букве "д", и вросла в снеговую дорожку. — Вы недалеко живете?
Он непривычно внимательно всматривался в ее лицо, и Валентина поежилась: ей стало неуютно, холодно, и она сразу вспомнила, что сегодня с утра было минус пятнадцать.
— Да… — пролепетала она. — Вы очень хорошо бегаете на лыжах… Я не знала…
— Редко получается, — объяснил он. — Иногда друзья вытаскивают.
Подскочила румяная Танька и внимательно уставилась на незнакомого человека. Тарасов подал ей огромную ладонь.
— Артем Максимович, — пробасил он.
Танька доверчиво вложила ладошку в руку Тарасова, где сразу почти исчезла насквозь мокрая детская варежка.
— А я Таня…
— И сколько же тебе лет, Таня?
Танька на мгновение призадумалась и сосредоточенно потерла мокрой варежкой серьезно наморщенный лоб:
— Четыре с половиной… Нет, уже больше… Скоро пять…
Шеф наклонился к ней пониже:
— И моей Кляксе столько же… Надо бы вас познакомить. Будете вместе играть. У тебя есть подружки?
— Нет, — покрутила головой Танька. — У меня одни бабушки!.. Зато их много!
— Ну надо же, какое совпадение! — усмехнулся босс. — И у моей барышни все то же самое! Вас нужно обязательно подружить! Вы не возражаете?
И он снова внимательно взглянул Валентине в лицо.
— Нет, почему же… — растерянно пробормотала она. — Очень хорошая идея…
Президент опять усмехнулся. Ее заметавшиеся глаза настойчиво твердили совсем о другом… Валентина не понимала, при чем тут дети и прогулки, но возражать не осмелилась.
Шеф вежливо поклонился:
— Ну до завтра!
— Вам их уже не догнать… — виновато сказала Валентина, глядя вслед его друзьям-лыжникам, превратившимся в миниатюры.
Впервые в жизни она увидела, как президент улыбается… И, кажется, насмешливо…
— Вы уверены? — Его улыбка стала еще шире. — Долго не гуляйте: холодно!
Он с силой оттолкнулся палками и умчался прочь, ловко скользнув по краю реки. Валентина, не отрываясь, смотрела ему вслед. Фигура высокого лыжника все уменьшалась и уменьшалась, потом сравнялась с размерами бегущих впереди темных человечков, подлетела к ним и стала в строй, замкнув собой удивительно слаженную цепочку.
13
Утром Юлька с помощью Бланки, не вовремя сунувшейся под руку, вдребезги разгрохала дорогую чашку из сервиза. И теперь радостно и нетерпеливо ждала обязательной счастливой неожиданности.
— Ты знаешь, какая у меня мечта? — спросила Юля у Артема. — Слушай, расскажу! Я бы хотела, чтобы всегда завтра был Новый год! Потому что тогда можно загадывать, надеяться, верить… Чтобы весь год состоял из одних новых годов!
— Желание похвальное! Только не годов, а предновогодних дней! — поправил ее Артем. — Праздник, который всегда с тобой… А ты надейся без него, просто так!
С таким примитивным выходом Юлька не согласилась.
— Но это как-то не слишком прочно… В Новый год надежнее! Нужно отметить всем коллективом!
До европейского Рождества! Например, двадцатого.
Форма одежда парадная! Всякие там декольте с разрезами! Голые сиськи до пупа, как любит говорить твой приятель Роман. Мы решили выпустить новогоднюю юмористическую газету! Этим занимается Нина. Та, что мечтает выйти замуж за москвича.
— Ну и какие у нее успехи? — рассеянно поинтересовался президент.
— Да никакие! — махнула рукой Юлька. — Дело непростое! Хотя она внешне вроде вполне ничего…
А как… — Она запнулась. — Как.., мы с тобой… Новый год…
Артем внимательно исследовал глазами стол.
Президент уже не раз задумывался над этим вопросом, понимая, что синеглазик его обязательно задаст. И она его задала… Да, ему пора что-то решить… Дело не в празднике, конечно, нет… Хотя и в нем тоже…
— Ведь я… — прошелестела Юлька, — я буду совсем одна… Родителей нет, теток тоже… Только Бланка… Но она предпочитает моему обществу проклятый телевизор… — Юля через силу улыбнулась. — Я ей нужна как дырка от бублика…
Артем по-прежнему тупо молчал. Чашка оказалась злостной обманщицей.
— У нас еще есть время… Кнопка, я тоже измучился… Но я увидел тебя…
Он запинался на каждом слове…
— И я тебе понравилась! — завершила фразу Юлька.
Оба невесело рассмеялись.
— Так что пока готовься встречать в коллективе! — неловко заключил президент. — Наметим на двадцатое… Еще ко мне есть вопросы?
Юлька хихикнула:
— Есть! Один! И последний! Кто пойдет за «Клинским»?
Но встреча Нового года в офисе не состоялась.
* * *
Газету, над которой молоденькие менеджерши трудились три дня, вывесили с самого утра: авторы хотели порадовать коллег и дать возможность прочитать все повнимательнее. Нина неплохо рисовала, поэтому оформила газету юмористическими рисунками и яркими заголовками. Прикрепляя газету к стене, Ниночка не переставая болтала.
— Вы знаете, какой сейчас женский идеал в Америке?
Коллеги не знали, но высказали робкое предположение, что американский идеал напоминает нечто среднее между Николь Кидман и Джулией Роберте.
— А вот и нет! Глупости! — сказала Ниночка. — У них теперь идеал — тоненькая девочка лет восемнадцати с огромной грудью, которая ее просто перевешивает!
И ласково скосила глазки на свою грудь. Там действительно было на что посмотреть и чем полюбоваться.
— — Будет тебе чепуху болтать! — поморщилась секретарша Тамара. — Прямо слушать противно!
— — Противно — не слушай! — обиделась Ниночка.
— А грудь силиконовая? — изучая газету, поинтересовалась поникшая, грустная Юлька, только что выползшая из кабинета президента.
Ей не давала покоя зудящая, как аллергия, мысль о близком своем одиноком Новом годе. Такого у нее еще никогда в жизни не было. Она попыталась отвлечься, рассматривая газету. Очень забавно: Нина действительно хороший, даже талантливый оформитель и юморист. Смешные рисунки и веселые заметки. Надо учесть на будущие праздники. Двадцать третье февраля, Восьмое марта, день рождения президента… И вдруг Юлька споткнулась и замерла…
Руки, привычно сцепленные за спиной, стали холоднее обычного… Она стояла, уткнувшись глазами в рисунок, где без труда угадывалась она сама, клейко прильнувшая к президенту, и что-то там внизу было написано… Какие-то добрые, бесхитростные слова, но с большим подтекстом — об их любви… И пожелание счастья, очевидно вечного, на всю их общую оставшуюся жизнь…
Нина не хотела ничего плохого никому, тем более себе. Ниночка рассчитывала обрадовать высокое начальство. Глупая девочка…
Она зарвалась, подумала Юля.
Резко оттолкнув в сторону со своего пути недоуменно замолчавших, испуганно-изумленных девушек, она рванулась в кабинет. Даже президент, давно привыкший к ее внезапным появлениям, удивился и взглянул вопросительно. Юлька шмыгнула носом, показала рукой в сторону двери и неожиданно бурно заревела. Маленькие слезинки сначала безнадежно запутались в ресницах, потом заволокли глаза, вдруг рванулись водопадом и затопили Юлю, в одно мгновение разрисовав щеки мокрыми красными полосками и сделав на редкость некрасивой.
Тарасов испугался. Он ненавидел женские слезы, как все мужчины, потому что они требовали немедленных и четких действий, а шеф далеко не всегда, опять же как все мужчины, был к ним готов.
— Что случилось? — тревожно спросил он. — Ты снова про Новый год? Но мы ведь договорились подождать…
Юлька снова молча ткнула ладошкой в сторону двери.
— Кому-то плохо? Тебе звонили из Европы? Тетки, мама? — допытывался босс. — Нет? Значит, Бланку изнасиловал наглый и страстный помойный котяра, не дождавшийся марта? Она сама тебе пожаловалась? Честное слово, это совсем не страшно!
С кисами такое иногда случается!
Он пытался шутить, чтобы хоть как-то ее успокоить, но делать этого не умел вовсе, а потому лишь заострил ситуацию.
— Ты следишь только за прибылью! — впервые в разговоре с ним сорвалась Юля. — А ты пойди посмотри, как там твои сотрудники над нами насмехаются! Это прямо откровенное издевательство! Нинка просто охамела! Поощряй дальше, если тебе нравится! В конце концов, имею я здесь право голоса и хоть какую-нибудь власть или я вообще никто, половая тряпка, о которую любой может вытереть ноги?!
Половая тряпка?.. Это что-то новенькое…
Артем поставил перед сорвавшимся с тормозов исполнительным директором чашку с водой и вышел в приемную. При его появлении наступила страшная, предвзрывная тишина. Тарасов безмолвно внимательно изучил творение Ниночкиных рук и фантазии и попросил Жанну зайти к нему. Помощница, пряча улыбку в пол, направилась за ним.
— Редактор и вдохновитель новогодней газеты может быть свободен. С сегодняшнего дня, — сказал Тарасов Жанне. — Распорядитесь моим именем.
Чтобы я ее здесь не видел через пять минут!..
Жанна послушно наклонила гладкую голову.
— Юленька, не стоит принимать все настолько близко к сердцу, — ласково сказала Жанна. — Нина не со зла, просто не подумала… Она недалекая девочка. Что ж вы такая слабая? Нельзя так быстро сдаваться и падать духом!
И добавила про себя невысказанное: не всегда, милый ребенок, возле тебя будет болтаться всесильный президент, готовый одним махом убрать все камешки с твоего пути… Что ты себе думаешь по этому поводу? Не пора ли тебе научиться самой убирать эти камни и спокойно перешагивать через булыжники?..
Уж будь добра, попытайся, иначе тебя надолго не хватит…
— А вы видели газету раньше? — спросил президент. — Не могли объяснить, что этого делать не следует?
— Что вы, Артем Максимович! — тотчас возмутилась Жанна. — Я бы этого никогда не допустила!
Мне никто ничего не показывал! Абсолютно самостоятельное решение!
«Ой врет! — подумала Юлька. — Как думский кандидат перед выборами…»
— Хорошо, идите работать, — буркнул президент. — Хотя нет, еще две небольшие просьбы… Немедленно снимите и разрежьте газету! И, пожалуйста, принесите что-нибудь успокоительное. Валерьянку, корвалол, что найдете…
Жанна снова наклонила голову и вышла, мельком опять с удовольствием взглянув на обреванную до неприличия, опухшую, страшненькую Юлю.
— Рахат-лукум, облитый ядом… Сладко кусаюшая гадюка… И эту ее сладость ты запомнишь надолго… — пробурчала Юлька. — Одни гадины вокруг… А Нинка — это просто шахид…
Тарасов молчал. Почему его так заклинило на этой синеглазой девочке?.. И весь свет, будь он неладен, сошелся клином… А в подобных случаях, говорят, вышибалой лучше всего работает другой и незаметный клинышек… Народная мудрость… Какая-то слабо стоящая на ногах, неокрепшая, новорожденная мысль неясно бродила в закоулках сознания, пытаясь побыстрее вырасти и, став взрослой, продиктовать свои собственные условия. Потребовать кое-чего, кое о чем попросить…
— Езжай домой, отдохни, приди в себя, — посоветовал президент. — Ты все равно сегодня ни на что не способна. Да и вообще, какой уж тут праздник…
— Нехорошо… — прошептала Юля. — Как-то все очень нехорошо получилось…
Тарасов соединился с секретарем.
— Тамара, я попрошу вас все празднования на сегодня отменить. Мы их перенесем. Продукты пусть останутся в холодильнике до лучших времен. Мы работаем сегодня как обычно.
— Да… — прошелестела подавленная Тамара.
— Езжай к Бланке, она там давно тоскует по новостям с Брилевым, — сказал президент. — Я позвоню тебе вечером. Часов в семь-восемь. Идет?
— Мне все идет… — пробубнила Юлька. — И платки, и шляпки, и бейсболки… Мой драгоценный папенька всегда повторял, что я неразорительная дочка и на меня не нужно особенно тратиться: даже в тряпье-хороша! Насчет тряпья сомневаюсь, но слушать было приятно… А где твоя орлеанская дева с валерьянкой? Тут уже можно давно умереть!
Ты знаешь, кого посылать! Ладно, не нужен мне никакой корвалол, привет Петровой!.. Да, вот что… — она на секунду задумалась, — я возьму с собой Валю. Отпустишь ее? Мне с ней будет веселее. И вместе будем ждать твоего звонка!
Артем внимательно посмотрел на Юлю. Что это вдруг пришло ей в голову?.. Странная, неожиданная идея… Ну конечно, пусть едут вдвоем… А кому же из них он собирается звонить?..
Тарасов торопливо обрубил непрошеную, скверную мысль и кивнул.
— Привет!.. — повторила Юлька и вышла.
* * *
Валентина была несколько озадачена предложением. Но день с самого утра не сложился, несчастный день, облитый слезами сначала исполнительного директора, а потом — Нины. И лучше всего действительно поскорее слинять из офиса. Можно, на худой конец, и с Юлькой.
В такси обе долго молчали и смотрели в окна в разные стороны. Время от времени Юлька по-детски громко шмыгала носом и вздыхала.
— Дать тебе платок? — не выдержала Валентина.
— У меня есть, — буркнула Юля.
— Тогда вытри нос и успокойся, — строго велела Валя. — Вообще не стоило…
— Вообще тебе лучше на эту тему не выступать! — вдруг вспылила Юля. — Или возвращайся на работу!
Не ее дело копаться в чужом белье!
— Да мы все в нем по долгу службы с утра до ночи копаемся! — пробормотала Валентина.
Юлька хихикнула:
— Это верно! Но таковы наши служебные обязанности! А иначе нечего лезть… Никто не просил!.. Она слишком много на себя взяла!
Юля снова судорожно вздохнула, вспомнив о стремительно надвигающемся елочном празднике, озвученном петардами и согретом бенгальскими огнями, гирляндами и свечками.
— А ты где будешь встречать Новый год?
Валя пожала плечами:
— Дома, наверное… Где же еще? Танька ляжет спать, не досидит до полуночи… Соберутся родители и свекровь со свекром. А что?..
Юлька молчала, уставившись в стекло. Валентина поняла — это не так уж сложно! — и пожалела ее: глупую, маленькую, заблудившуюся в самом начале пути…
— Хочешь, приходи к нам! — предложила она. — Виталий будет рад, он принимает всех моих знакомых, а Танька просто обожает новых людей. Год назад она все время заявляла, что больше всего любит маму, папу, бабушек, дедушек и гостей!
Юля слабо улыбнулась.
— Спасибо, я подумаю, — сказала она. — Но вряд ли… Я буду вам в тягость. Мне лучше остаться дома.
Валентина вообразила себя на ее месте, представила свое собственное одинокое сидение дома в праздник и поежилась.
— А если тебе полететь к родным?
— Да ты что?! — простонала Юля. — Куда лететь?..
Хоть бы их у меня было немножко поменьше… Они считают, что я просто обязана сделать между ними выбор. Но каждый убежден, что выбор должен быть сделан в его пользу! А мне что делать, чтобы никого не обидеть?! Одни сплошные невнятки! Сидели бы в Москве, не было бы никаких проблем! Хочешь — лети на «Сокол» к маме, хочешь — валяй на «Южную» к тете Гале, а хочешь — катись на «Октябрьское Поле» к отцу… Нет, понесла их нелегкая!
— Да, тебе и впрямь не повезло, — расстроенно согласилась Валентина. — Какая у тебя крылатая и непоседливая родня! И главное — все до одного такие! А в кого же тогда ты?
— В того самого… — пробубнила Юлька. — Сама знаешь в кого!.. В него одного, и ни в кого больше…
Думаешь, у меня не было других? Еще как были!
Петька до сих пор иногда звонит. Все просит вернуться… И на Новый год наверняка снова объявится…
— Вот ты и встреть с ним Новый год! — посоветовала Валентина. — Что тут такого особенного? Твой бывший муж!
Юлька фыркнула и вдруг закричала:
— Эй, господин водитель, вы проехали поворот!
Здесь надо было направо!
Молодой водитель весело обернулся назад.
— Мадам, показывать правильный путь — исключительно ваша задача! А встретить Новый год я могу с вами вместе! Если не возражаете!
— Возражаю! — заявила Юлька. — И даже очень!
Какой прыткий! Нечего зубы скалить! Сусаниным работаете? Здесь должен быть разворот…
Дома у Юли Валентина сразу же взяла на себя все распорядительные функции. Она быстро, задав два-три вопроса, выяснила, что где находится, дала Юльке валидол из своей сумочки, накрыла стол и согрела чай. Юлька сосать валидол наотрез отказалась, заявив, что у нее от него всегда сильно кружится голова, и заинтересованно наблюдала за новой хозяйкой.
— Я где-то читала, что здоровье нации определяется тем, сколько лекарств носят в сумках женщины.
И Юлька выразительно покосилась на пакет с лекарствами Валентины.
— Это на всякий случай, — объяснила Валя. — Не такая уж я дохлая, как ты подумала.
— Я ничего о тебе не подумала, — пробурчала Юлька. — Это я подумала о нации. Старики умирают, дети не рождаются… И все болеют… Без перспектив…
— Ну перестань, у тебя сегодня просто плохое настроение, вот ты и видишь все в черном цвете, — сказала Валентина, нарезая хлеб. — К тому же этих проблем тебе в одиночку все равно не решить.
— Мне нет, — проворчала Юлька. — А вот о чем думают остальные — непонятки…
Удивленная Бланка, о которой в суматохе совсем забыли, сидела возле своей миски и тихонько, старательно подметала хвостом пол, тщетно пытаясь обратить на себя внимание. Все было напрасно: ее не кормили, не поили, не гладили, не восхищались ее персидской красотой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29