Она надула губки:— Ну, это происходит от слова «проституция». Теперь понятнее?— Благодарю. Ты еще сказала, что все не так плохо, правильно?— Знаешь, у тебя все равно могут быть проблемы. Я сомневаюсь, что Второй Банк Шенектади или Первый Национальный захотят оплатить твой чек, не попытавшись востребовать с тебя то, что, по их мнению, ты им должен.— Так я и понял. Хорошо, а есть здесь еще какой-нибудь банк?Она потерла подбородок:— Вообще-то, я не уверена, но, по-моему, других банков на этой планете нет. Первого Банка Шенектади в природе точно не существует.— Чертовщина какая-то. Ты хочешь сказать, что я имею чек на пять тысяч долларов, который нигде не могу обратить в наличные?— Похоже, что так. Кроме того, тебе еще надо будет выплатить налоги с этой суммы. Не хочешь взять у меня пока взаймы?— Спасибо, наверное, придется. — Я косо посмотрел на нее. — А почему ты со мной так любезна?— Я тоже выпустилась в тридцать четвертом классе. Я сто лет знаю Катарину. Она просила помочь тебе избежать неприятностей, даже несмотря на то, что ты резервист.— Вас что, специально учат быть такими противными?— Это само собой получается. Не хочешь позвонить Катарине? Ей пора уже проснуться. Она долго спала.Я подошел к телефону и набрал номер.— Алло, Катарина, это ты?— Привет, Кен. Все в порядке?— Никак нет. Наоборот, все идет наперекосяк. У тебя ужасный голос.— Я и чувствую себя ужасно. У меня жуткая аллергия на что-то из того, что я пила, и голова просто раскалывается. Я еще не решила — выходить ли мне куда-нибудь в таком виде. А ты что делаешь?— Читаю объявления в рубрике «Разыскиваются:» в «Вестях Шенектади». Ни один из банков не хочет оплатить мой чек. Они подали на нас в суд и хотят получить невообразимое количество миллионов, а я даже не представляю, почему мне так весело. А у тебя как дела? Как прошло расследование?— Расследование прошло прямо в сливную трубу, — доложила она.— Что случилось? Неужели Твердобокий и Бо-бо ничего не сказали?— Они болтали так, что натерли мозоли на языках, и все о контрабанде. Но толком они и сами ничего не знают. Тот, кто организовал эту лавочку, пользовался записками и телефонными звонками. Твердобокий и Бо-бо понятия не имеют, с кем имели дело. Я даже не смогла выяснить, а люди ли это были. Пайпер подала ходатайство о проведении психиатрической экспертизы.— Большинство клиентов тюрьмы — психически неполноценны. Иначе как бы копы их поймали? И к чему ты пришла?— Кен, честно говоря, не знаю. — Ее голос прозвучал крайне устало. — Я не знаю, к чему тут вообще можно прийти. Это мое расследование очень вмешивается в твою личную жизнь, не так ли?— Ну, когда я последний раз разговаривал с Мак-хью и Дайкстрой, они сошлись на том, что Твердобокий и Бо-бо действительно проделали все, в чем признались, а я был последним идиотом, что все это раскопал. Я не мог упустить такого случая, и со своим талантом портить отношения я и без твоей помощи блестяще с этим справился бы.Она на это только посмеялась.— Спасибо за цветы.— Пустое. Где увидимся?— Ты в «Атлантике»? Жди меня в вестибюле часов в шесть.Мы с Пайпер чем-то перекусили. Потом завернули в пару мест в поисках решеток и ничего не нашли.Переходя Океан-авеню, чтобы добраться до места, где Пайпер припарковала автомобиль, я чуть было не попал под машину, у которой на бампере красовалась голограмма кота, державшего плакатик: «А ты погладил сегодня свою кошку?» Я отпрыгнул на тротуар.— Он водит машину, как Дэви Ллойд летает.— Дистанционные голограммы с каждым днем все дешевле и лучше, — заметила Пайпер.— Может, именно этим мне и следует заняться — продавать голограммы кошек. У них все достоинства живых кошек и ни одного недостатка, — проворчал я, снова ступая на проезжую часть.— Мне кажется, ты кое-что упускаешь. Здесь есть над чем поработать.— Можно, пожалуй, настроить их так, чтобы они отвлекали людей каждые двадцать минут, как настоящие кошки.Несмотря на светящуюся вывеску «Переход», мимо меня, чуть не задев, со свистом пролетела еще одна машина. У меня появилось стойкое впечатление, что на Мире Шайлера соблюдение правил движения не считается обязательным.— Или, как знать, открою школу по обучению вождению, — задумался я. — Кажется, именно этого здесь не хватает.— А вдруг они пытались таким образом высказать свои замечания относительно того, как ты одет.Я остановился посреди улицы.— Не понимаю, почему вы все придираетесь к тому, как я одеваюсь. Я одет безупречно! — воскликнул я, вытягивая руки вперед. Вплотную ко мне проскочила еще одна машина, на лице водителя был написан несказанный ужас. — Мне нравятся солидные, четкие цвета, такие, как синий и зеленый.Некоторые прохожие, проходившие мимо, посматривали на меня слегка заинтересованно.— Отличные цвета, Кен, только когда они порознь. О, смотри-ка, булочная — зайдем?Она купила мое хорошее настроение за шоколадный рогалик, а потом заявила:— У нас есть еще час до приема у дантиста. Если тебе нужен юрист, я знаю одного, который мог бы помочь.— Он хороший? — спросил я.— Я этого не говорила. Тем не менее он тут неподалеку, первую консультацию дает бесплатно, и, кроме того, он единственный из всех моих знакомых юристов, кто интересуется навигаторским правом и пока не в тюрьме.Этот стряпчий, Джимми Омура, оказался приземистым мужчиной в мешковатом костюме. Он пришел в неописуемое возбуждение, когда я поведал ему о моем случае и показал бумаги.— Восхитительно! Просто восхитительно! — восклицал он, шагая туда-сюда по ковру и размахивая руками. — Это гораздо интереснее, чем помогать людям укрывать налоги! Насколько мне кажется, это совершеннейший случай общей аварии. Представляете, такого в космосе еще никогда не было! Просто восхитительно!Некоторые люди не приспособлены для ношения готовой одежды. Когда он поднимал руки, большая часть его костюма следовала за ними, отчего он приобретал вид горбуна.— Что такое «случай общей аварии»?— О, общая авария — универсальный принцип навигаторского права, понимаете — суда, грузы? Оно: м-м: хорошо иллюстрируется решением родосского суда о том, что, если товар был выброшен за борт для того, чтобы облегчить корабль, ущерб, выразившийся в неполучении прибыли, должен быть возмещен согласно долям ответственности. Самое очаровательное, что в космосе этот закон еще не применялся. Но принципы одинаковы, так что он должен действовать.Я взглянул на Пайпер, которая беспомощно пожала плечами. Я попытался подвести Омуру поближе к той планете, на которой сейчас находился.— Я не знаю, очень ли поможет делу справка о продувке трюмов с целью облегчить корабль. Мистер Омура, давайте немного отступим — что такое родосский закон?— О, знаете ли, родосский морской закон назван по городу-государству Родос в Древней Греции и относится примерно к шестому веку до нашей эры. Просто очаровательно!— Ах, вот оно что, — сказал я тихонько.— Нет, это совершенно очаровательно. Просто удивительно, до чего эти греки были современны в некоторых вопросах. Конечно, пример, который я вам сейчас привел, — не больше чем иллюстрация к действию современного закона общей аварии, сам закон гораздо более сложен, чем может показаться. Гораздо: — Он снова взмахнул обеими руками.— Понятно:— Это будет первый случай! И естественно, остальные части этого дела просто пестрят удивительными и весьма неопределенными деталями. Мы имеем преступное деяние со стороны капитана Твердобокого, пиратство со стороны корабля с Мира Деннисона, где третья сторона -!пликсси*анская — не может быть представлена в суде по причине ненахождения в живых, захват судна военно-космическим флотом, не говоря уже о незаконном принятии командования с вашей стороны. Меня просто потрясает, что все это заверчено вокруг совершенно изумительного случая общей аварии. Два банка, три страховые компании — да это же может длиться годами! Это дело должно быть передано в Верховный суд Конфедерации!— В Суд Конфедерации: У вас на планете есть железная дорога? — спросил я, схватившись за голову. — Мне бы хотелось лечь на рельсы и подождать поезда.Он надул губы:— Знаете, точно сказать не могу. Я не занимаюсь наземными перевозками.— Хорошо, тогда давайте вернемся к моему делу. Если все же дойдет до суда, кто его выиграет? — Я посмотрел на Пайпер и покрутил пальцем у виска.— Ха, нам об этом скажет судья. Он ведь для этого там и сидит, не правда ли? — Он потянулся и вытащил из-под стола клавиатуру компьютера. — Давайте заглянем в третий номер «Вестника межзвездной юриспруденции» и посмотрим, что там говорится о возмещении убытков. Заодно попрошу секретаршу напечатать обращение.— М-м, спасибо, — буркнул я, глядя, как каблучок Пайпер незаметно завис над моей ногой, готовый вдавить мои пальцы в ковер. — Мне надо это обдумать. Я с вами свяжусь.Мы вышли на улицу, погреться на солнышке.— Не считая тебя и Катарины, остальные сорок восемь человек, с которыми я работал, встречался или пытался познакомиться, имели проблемы, даже когда проходили в двери и обходили углы. Ну почему мне так везет?— Ты, наверное, привлекаешь их. Свояк свояка: и так далее. — Она дала мне секунду-другую подумать над этим, а потом с наигранным сочувствием поинтересовалась: — А ты ожидал сострадания?— Тридцать четвертый класс, да?Она высадила меня возле кабинета доктора Дениса как раз вовремя. Когда я вошел в приемную, медсестра полировала ногти. Ее волосы были подстрижены короче, чем мои, а левую руку увенчивал перстень с камнем большим, чем Гибралтарский утес.— Я Кен Маккей. Мне назначено на это время. Она щелкнула мышкой компьютера.— Вы космонавт? Заполните, пожалуйста, этот бланк, а наверху напишите номер вашего удостоверения члена Гильдии. Если потребуется дополнительная оплата, нам придется попросить вас выписать чек на расчетный счет в местном банке или заплатить наличными. Хорошо?— Все ясно. Тогда лучше наличными.— Отлично. Если изволите подождать, доктор Денис примет вас через несколько минут.Я сел, заполнил бланк и поковырялся в пачке журналов шестилетней давности. Как только я нашел тот, который хотелось бы почитать, ассистент доктора Дениса, рыжеволосая женщина с усталыми глазами, пригласила меня в кабинет.— Мистер Маккей? Меня зовут Дженис. Доктор Денис ждет вас.— Называйте меня Кен. Рад познакомиться. Вы выглядите так, словно собрались идти домой. Я у вас последний сегодня?— Да. Мне пора выпить пива. — Она с сочувствием посмотрела на меня. — Расслабьтесь. Я прямо вижу, как колотится ваше сердце.— Я нервничаю, потому что меня пытались. убить, — соврал я.Усаживая меня в кресло, она полюбопытствовала:— Вы уже бывали у нас?— Нет. А почему вы спрашиваете?— Ваше лицо кажется знакомым. А, я вспомнила. Вас показывали в новостях. — Она хихикнула. — Может, мне называть вас капитаном Бладом?— Как?— Ну, это пират такой был.— Что?!— Я всегда смотрю новости Лидии. Она требует полного и открытого расследования вашей пиратской деятельности. Вот у кого характер! Я рада, что она ни за что на меня не сердится. А в жизни вы лучше выглядите. Можно попросить у вас автограф?— Что? Нет! — Я закрыл глаза. — Черт!— Обычно у нас нет никаких новостей, так что Лидии приходится постараться, чтобы хоть что-нибудь откопать. Иначе здесь совсем скучно. — Она опять хихикнула. — Так, если вы откинетесь, я опущу спинку кресла, и мы начнем. Ой, а платить вы будете пиратскими сокровищами?— Нет, — пробормотал я. Потом посмотрел на поднос с инструментами и спросил, указав на один интересный предмет: — А это что?— Это? Это игла. Для анестезии.— Разве у вас нет машины для анестезии? Она покачала головой:— В Шенектади никто не умеет их обслуживать.— Черт. Как в каменном веке.Она снова хихикнула, а потом выглянула в холл.— Доктор Денис, мы готовы. Прошло несколько минут.— Доктор Денис, я говорю, мы готовы! — опять крикнула она. И через минутку, приложив руки рупором ко рту, взвизгнула: — Тревога! Все сюда!— Вот черт! — ругнулся я.Появился доктор Денис.— Рад видеть вас, мистер Маккей. — Он пожал мне руку. — Вы пришли сюда:— Просто проверить зубы, — поспешно сообщил я.— Прекрасно. Сделаем ультразвук, чтобы посмотреть, нет ли у вас кариеса, а потом немного почистим зубной камень и отполируем. Откройте рот пошире и прикусите эту штуку, чтобы мы имели четкую картину.Я укусил два куска пластика, которые он засунул мне в рот, а они укусили меня в ответ.— Это займет всего одну минутку. — Дантист хихикнул; у его помощницы это получалось лучше.Я начал считать до шестидесяти.— Ага, — протянул он, глядя на экран, — ваши зубы в полном порядке. Нет и намека на кариес и никаких признаков воспаления на деснах. Оказывается, необходимо только немного почистить и отполировать. А можно я сделаю еще один снимочек? Я собираю зубы интересных людей, а у ваших такие милые длинные корни.— Я разработал их, кусая людей, которые хотят получить мои снимки, — поделился я своим секретом, пытаясь не шепелявить, хотя рот был сплошь забит пластиком.— Нет? — Доктор Денис, казалось, был разочарован. — Ну, хорошо. Ваша фотография в новостях так похожа на вас! А теперь просто расслабьтесь и помните, что больно не будет. Дженис, ты там не включишь музыку погромче?Песенка называлась «Почему дураки влюбляются и почему дантисты лгут?».В шесть я нашел Катарину сидящей в вестибюле отеля.— Привет, как ты себя чувствуешь?— Лучше. Лучше, чем ты выглядишь. У тебя депрессия?— У меня депрессия от прессы. Ты мне на это намекала?— А у тебя с каждым разом все лучше получается. Ты заметил пикет у отеля?— Только не это! — Я бросился к окну и прижался лицом к стеклу. Пять человек маршировали по кругу с плакатами в руках. — Кто это?— Лига поддержки прав животных, — пояснила Катарина. — Ты видел плакаты?— «Грызуны — лучшие друзья человека» и «Грызунам тоже нужна любовь — стреляйте в людей, а не в Грызунов». Я бы поставил им пятерку за старание и тройку за содержание.— Я поговорила с ними, когда пришла. Они не хотят ничего плохого и очень стесняются. Кроме того, все три члена местного отделения Объединенного Союза за Гражданские Права провели пресс-конференцию, чтобы объявить о том, что они возбуждают дело против тебя.— Что! За что еще?— Они еще точно не решили, но уверены, что ты не мог не нарушить чьи-нибудь гражданские права.— Ну почему я? Почему не Дэви Ллойд9 Это же он перевозил контрабандой наркотики и зарезал Фридо.— Кен, Дэви Ллойд — уголовный подследственный, и у него тоже есть свои права. — Посмеявшись, она продолжила: — А если серьезно, Бим шепнула мне, что ты умудрился влипнуть в местную политику. В здешнее законодательство затесался один билль, позволяющий импортировать сельскохозяйственную продукцию Грызунов. Так как каждое действие в политике, которое не требует денежных затрат, всегда имеет равное по силе противодействие, местные профсоюзы и местные расисты образовали коалицию под лозунгом «Сделаем Мир Шайлера белым, черным и желтым». А их противники решили напасть на тебя. Я вздохнул:— Боюсь, мне уже ничто не поможет, даже если сделать публичное заявление о том, что некоторые Грызуны — мои лучшие друзья, когда они, правда, не стреляют в меня.— Поверь — не поможет. — Катарина поставила локоть на подлокотник и подперла подбородок ладошкой. — Это все твои затруднения?— А ведь у меня могла бы быть спокойная, тихая работа, типа ловли крокодилов или обезвреживания мин.Она кивнула:— Да, кому-то всегда везет:— Может, сбежим от прессы и пикетов и чем-нибудь займемся?— Слушай, Кен, большую часть дня я плохо себя чувствовала. Мне надо посидеть за компьютером, чтобы обработать последнюю информацию. Может быть, завтра встретимся?— Договорились.Она ушла, а я вышел пройтись до «Гарцующего пони». У Гарри появилась новая вывеска: «Не стреляйте в пианиста — он играет как может». Он поставил Розали ночной барменшей, и теперь у него оставалось время позаботиться о клиентуре и отшить особо буйных представителей местного клана выпивох.Мужчины Шенектади любят, чтобы их женщины были такими: большими, и я с порога заметил по лицу одного парня, что Розали не могла не оценить некоторые прелести своей новой работы. Я поприветствовал ее и только потом заметил две знакомые бесформенные фигуры, ссутулившиеся над столом. Та, которая повыше, помахала мне:— Друг Кен, для меня это огромная радость. Фортуна благословила нас и вымостила дорогу под нашими ногами! Идите к нам!— Доктор Бобр. Я удивлен, что вы еще разговариваете со мной, — воскликнул я.— Тьфу-тьфу! Кен, вы знаете, я бы никогда не позволил простой политике, тем более родственной политике, вмешиваться в мои дружеские связи. Как говорит Баки: «Однажды обретенная дружба дороже золота и банкнотов».Чивс добавил:— Его Округлость подразумевает, что его полубратья имеют печальное стремление сокращать продолжительность жизни друг друга, поэтому данная ситуация для нас весьма привычна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37