— Дороже золота. Интриган никому не доверяет так, как человеку, которого успешно шантажирует.Антонина недовольно поморщилась.— И что потом? — спросила она.Феодора пожала плечами.— Посмотрим. После того как малва решат, что у них на тебя достаточно компромата и они могут тебя шантажировать, они потребуют, чтобы ты оказала им какую-то услугу. Вероятно, передала им какие-то секретные сведения. Когда мы выясним, что именно они хотят знать, мы поймем, что для них важно.Антонина какое-то время размышляла над словами императрицы.— Разумно, — согласилась она. Затем посмотрела на Феодору ровным, спокойным взглядом и добавила. — Пусть будет так.Императрица не отвела глаз. Целую минуту не произносилось ни слова. Когда императрица отвернулась, Ирина заметила, что ее лицо приобрело обычный цвет.— Спасибо, Антонина, — прошептала Феодора. — Еще раз. Напряженность, с которой она произнесла слова, удивила Ирину.Вначале. До тех пор пока Ирина не поняла, что сейчас произошло. Поняв это, перевела внимательный взгляд на лицо Антонины.На красивом смуглом лице египтянки выделялись зеленые глаза и еще обращали на себя внимание обрамляющие лицо темные волосы. И спокойствие.На протяжении всего времени знакомства Антонина часто производила впечатление на Ирину. Но никогда большее, чем в эту минуту.Внимание Ирины привлек легкий смешок императрицы. К своему удивлению, Ирина обнаружила, что Феодора наблюдает за ней.— Хорошо, Ирина. Значит, ты понимаешь, немногие смогли бы.Ирина выдохнула воздух.— Немногие женщины согласились бы скомпрометировать себя ради императрицы, чей муж — как ходят слухи — пытается убить твоего собственного. Даже не задав ни одного вопроса. Это несколько другой вид доверия, отличный от того, с которым мне обычно приходится сталкиваться.— С которым кому-либо приходится сталкиваться, — поправила Феодора. На мгновение она яростно сжала челюсти. — Я уверена, что ты слышала: мы с Антониной так близко дружим потому, что мы обе в прошлом — шлюхи из. Александрии? Свояк свояка видит издалека, как говорят.Ирина кивнула.— Много раз слышала.— Идиоты! — рявкнула императрица. — Я знаю — по крайней мере знала — множество александрийских шлюх, готовых перерезать горло родной сестре за два денария. Древнеримская серебряная монета, имела массу 4, 55 г .
— Это несправедливо, Феодора, — тихо заметила Антонина — Может быть шлюхи из Антиохии. Любая уважающая себя египетская шлюха подняла бы цену до солида. Золотая римская монета, имела массу 4, 55 г .
Феодора хрипло рассмеялась. Потом склонилась вперед и положила руки на колени.— Мне нужно, чтобы ты, Ирина, стала начальницей моей шпионской сети.Она правильно поняла колебания, отразившиеся на лице Ирины Феодора небрежно махнула рукой, словно отмахиваясь от проблемы.— Я решу этот вопрос с Ситтасом. Ему не требуются твои услуги в той мере, как мне. Мне они в два раза нужнее. Я буду платить больше. Он богат, но я все равно богаче. И, в отличие от Ситтаса, я не жадная.Ирина рассмеялась, обводя глазами роскошно обставленную комнату.— Определенно нет!Когда Ирина обратилась к Феодоре неделю назад, представила обвинения против Нарсеса и описала свой план по поимке его в капкан во время очередного собрания предателей, именно императрица купила этот дом, чтобы сделать его их штабом. Купила. Огромную, роскошно обставленную усадьбу. Просто взяла и купила. Как матрона покупает фрукты у лавочника.Начальница шпионской сети покачала головой.— В этом нет необходимости, Феодора. Я могу служить тебе, одновременно получая жалованье у Ситтаса. И даже лучше, если все останется так, как есть. Чем меньше людей знает о наших отношениях, тем лучше. Путь денег проследить проще простого. Если платить мне будешь ты, даже тайно, кто-то все равно сможет до этого докопаться.— То же самое относится и к твоей службе Ситтасу, — возразила императрица. — И даже в большей степени. Я уверена, что у меня приняты большие меры безопасности.Ирина пожала плечами.— И что? Пусть наши враги выяснят, что я являюсь начальницей шпионской сети Ситтаса. В любом случае я уверена, что они это уже и так знают. Хорошо. Отлично. Пусть так и думают. Их не беспокоит Ситтас. Это просто толстый полководец, которому страшно не нравится служба при дворе в Константинополе. Сидит далеко отсюда, в Сирии. Определенно знает свое дело, но ленив и не амбициозен.Феодора в задумчивости провела рукой по изысканной прическе. Почти сразу же ее пальцы запутались в невероятном строении. Внезапно она с силой запустила пальцы в волосы и распустила их. Длинные черные пряди упали ей на плечи. Ее волосы, которые теперь можно было по-настоящему рассмотреть, оказались на самом деле красивыми.— Боже, мне так давно хотелось это сделать!Женщины снова рассмеялись. Но это был лишь краткий миг веселья.— Ты права, — кивнула Феодора. — Каким бы ни был их заговор, не похоже, что они нацелены на армию. Как я заметила, никто из военных не присутствовал на сегодняшнем совещании.— Нет. Я практически уверена, что они задействовали нескольких военных, но немногих. Единственный, кто имеет какое-то значение, — это Агидий, командующий армией Вифинии. Вифиния — область на северо-западе Малой Азии. После 184 года до н. э. оказалась в сфере римского влияния.
Не уверена, но думаю он — один из них. Хотя и занимает подчиненное положение, не один из руководителей.Феодора нахмурилась.— Мне никогда не нравился этот сальный ублюдок. Боже, у моего мужа — самый отвратительный вкус в выборе полководцев!Она повернулась к Антонине и извинилась.— Конечно, не считая Велисария. И Ситтаса.Императрица снова запустила пальцы в волосы, еще больше их взлохматив. Было очевидно чувственное удовольствие, которое она от этого получала, но оно не отвлекло ее от темы.— Тебе это не кажется странным, Ирина? Отсутствие внимания к армии? Все остальные предательские заговоры, которые я помню, ставили военных на первый план. По очевидным причинам.— На самом деле это с их стороны хитрый шаг. Они знают, что подозрения Юстиниана всегда будут сконцентрированы на армии. Поэтому держатся от нее подальше, по мере возможности, и рассыпают яд в темных уголках.— Я все равно не понимаю, — голос Феодоры звучал глухо от раздражения. — Я понимаю, что ты имеешь в виду, но… что из того? Какая польза планировать предательство, если ты не сможешь привести план в исполнение, когда час пробьет? А для этого требуются военные. Гораздо большие силы, чем армия Вифинии. Сколько людей в этой армии? Тысяч десять? Самое большее?— Восемь, — ответила Ирина. — Недостаточно, чтобы захватить власть, но достаточно, чтобы нейтрализовать преданные подразделения. В особенности, если большинство решит остаться в стороне, пока не осядет пыль. Что, к несчастью, делают многие подразделения во время переворотов.Начальница шпионской сети хотела добавить что-то еще, но замолчала. Быстро взглянула на Антонину.Феодора не упустила этого.— Вы двое что-то знаете, — объявила она.Молчание.— Скажите, — это был голос императрицы, а не женщины Феодоры.Ирина просительно посмотрела на Антонину. Антонина вздохнула.— Я расскажу все, Феодора. Сегодня вечером. Но ты не поверишь.— Расскажи.
Когда Феодора покидала усадьбу, Ирина с Антониной проводили императрицу до паланкина, поджидающего во дворе. Феодора забралась в паланкин, потом склонилась к женщинам и прошептала:— Ты была права, Антонина. Я НЕ верю этому! Это абсурдно! У Велисария есть Талисман Бога? Посланец будущего?Антонина пожала плечами.— Ты так же не поверила Ирине, когда она сообщила тебе про Нарсеса. Но тем не менее ты приехала сюда, чтобы убедиться самой.Две старые подруги уставились друг на друга. Императрица отвернулась первая.— Нет, не поверила. И да, приехала.Она откинулась на плюшевые подушки. Антонина с трудом различала лицо Феодоры в темном закрытом паланкине, но не могла не заметить гримасу.— Ненавижу путешествия, — проворчала императрица.Вздох.— Да, Антонина. Я приеду. Я приеду в Дарас и посмотрю сама. Этим летом.Еще один вздох.— Ненавижу Сирию летом.Очень тяжелый, королевский вздох.— А теперь, подумав, я ненавижу Сирию в любое время года.
После того, как ворота закрылись за паланкином, Антонина и Ирина какое-то время оставались во дворе, наслаждаясь ясным ночным небом.— Мне любопытно кое-что узнать, Антонина, — заговорила Ирина.— Да?— На самом деле я не совсем понимаю. Ну, давай просто скажем, что меня удивило то, как тяжело Феодора восприняла предательство Нарсеса. Я знала, что он — один из ее ближайших советников, но…— Он был гораздо больше, чем советник, Ирина, — ответила. Антонина и грустно покачала головой. — Гораздо, гораздо больше.Маленькая египтянка посмотрела вверх на подругу-гречанку.— Я уверена, ты слышала все рассказы о прошлом Феодоры, не так ли?Ирина пожала плечами.— Конечно. Не могу сказать, что обращала на них особое внимание. Люди всегда быстро…Антонина покачала головой.— Дело в том, что они по большей части правдивы. По крайней мере в том, что, как говорят, она делала.Антонина отвернулась и сжала челюсти перед тем, как добавить.— А врут они о сути. В молодости Феодора была великой шлюхой, более великой ты не найдешь. Но она никогда не была распутной. — Она усмехнулась. — На самом деле это звучит иронично. Когда люди с широкими взглядами, уважаемые, правильные, сравнивают ее и меня, они готовы сомневаться насчет меня. Да, до встречи с Велисарием я продавала свои услуги за деньги. Но только тщательно выбранным мужчинам и немногим. В то время как Феодора…Затем Антонина заговорила резко:— Если все-таки сравнивать, то все как раз наоборот. Я делала то, что делала, по собственному выбору. Обрати внимание: особого выбора у меня не было — я родилась в бедной семье, фактически на улице в Александрии. Мать моя была шлюхой, отец — возничим на колеснице. Но… я не могу, если быть полностью откровенной, заявлять, что меня кто-то насильно отправил заниматься тем, чем я занималась.Она сделала глубокий вдох, затем посмотрела подруге прямо в глаза. Ирина поморщилась.— Пожалуй, я не хочу услышать, что за этим последует, — призналась Ирина.— Ты сама спросила. Феодоре никогда не нравилось быть шлюхой и ей никогда не предоставлялось выбора. Ее отец — свинья! — изнасиловал ее, когда ей только исполнилось девять лет, и продолжал насиловать, пока в двенадцать лет не продал ее сутенеру. А сутенер оказался еще хуже. Этот вонючий…Антонина резко замолчала и рубанула рукой воздух.— Неважно. Это одна блевотина. — Она сделала еще один глубокий вдох, потом выдохнула воздух. — Дело в том, Ирина, что Нарсес ближе всего подошел к образу отца, которого у этой женщины по-настоящему-то и не было. Когда они впервые встретились, Феодора была просто бедной амбициозной молодой женщиной, помогающей своему бедному амбициозному молодому любовнику пробираться наверх. Нарсес взял ее под крылышко и помогал ей в пути. Иногда деньгами, в другие разы — тайными сведениями, потом знакомил с нужными людьми. Но по большей части он помогал ей, как отец помогает дочери. Как хороший отец помогает дочери. Он просто… учил ее.Антонина замолчала на мгновение.— Я уверена, что он… — заговорила Ирина.Антонина покачала головой.— Нет. Нет. Ну, это уж слишком. Да, человек, подобный Нарсесу, всегда ждет свой шанс. Хочет получить крупный выигрыш. Но тут дело было по-другому, Ирина. Поверь мне, Нарсес очень умен, но он не всемогущий Бог. И только сам Господь в те дни мог знать, что Феодора когда-нибудь станет императрицей Римской империи. Ни она, ни Юстиниан тогда не знали этого. Даже не думали об этом.Антонина взяла Ирину под руку и медленно повела ее со двора.— Нет, я думаю… что в своем роде Нарсес смотрел на Феодору как на ребенка, которого у него никогда не было. Не могло быть. Поэтому все детское доверие, которое осталось в девочке, которая не верила ни одному мужчине, она отдала пожилому евнуху. А отцовская забота человека, который не мог иметь детей, направлялась на молодую шлюху.Антонина замолчала, пытаясь не расплакаться. Тупо уставилась в небо.— Боже, я так надеялась, что Нарсеса не будет на этом совещании, — прошептала она. — Я так надеялась, что ты, Ирина, ошиблась, хотя и знала, что не ошиблась. — Теперь слезы полились градом — Феодора от этого никогда не оправится.— Ты не права, — возразила Ирина. — У нее все еще есть Юстиниан.Антонина покачала головой.— Нет, Ирина. Это не одно и то же. Феодора любит Юстиниана, но она никогда ему не доверяла. Не так, как она доверяла Нарсесу.Антонина вытерла глаза, снова взяла Ирину под руку и вывела со двора. Теперь она шла быстрым шагом. В десяти футах от двери заговорила вновь:— Феодора крепче стали и гордится тем, что не повторяет ошибок. Она никогда не поверит ни одному другому мужчине. Неважно, кто он. Никогда. — Боже, бедная женщина, — грустно сказала Ирина в пяти футах от двери.У самой двери Антонина остановилась. Повернулась к подруге и прямо посмотрела на нее. Теперь в ее красивых зеленых глазах не осталось и следа печали. Просто пустота.— Бедная женщина? — переспросила она. — Никогда так не думай, Ирина. Если можешь, полюби Феодору. Но даже не думай когда-либо ее жалеть. — Теперь ее взгляд напоминал взгляд гадюки. — Если рассказ об ее отце и сутенере вызывал у тебя тошноту, то когда-нибудь я расскажу тебе, что с ними сталось. После того как Феодора взошла на трон.Ирина почувствовала, как у нее перехватило дыхание.— Что бы ты ни делала в этом мире, Ирина, никогда не пересекай дорогу этой бедной женщине. Лучше спустись в ад и плюнь в лицо Сатане.Антонина уставилась в дверной проем.— Бедная женщина! — бросила она через плечо, словно эти слова прошипела змея.
Два часа спустя, после нескольких бутылок вина Антонина опустила голову на подлокотник и заговорила:— Мне тоже любопытно кое-что узнать, Ирина.Говорила она медленно, осторожно и четко произносила каждое слово, что означало: настало время — но ненадолго, совсем ненадолго — поговорить о серьезных вещах. Прервать ради них другое серьезное занятие — пьянку до потери пульса.— Спрашивай что хочешь! — приказала начальница шпионской сети со своего ложа, величественно взмахнув рукой. Полупустая бутылка в совершающей жест руке несколько ослабила его величественность. Как и отрыжка, которая последовала за ним.Антонина улыбнулась, затем попыталась сконцентрироваться на мысли.— Все, что ты сказала… — ее собственный величественный жест потерял величественность в воздухе. — Там, сегодня вечером, раньше… имело смысл.Антонине удалось сдержать собственную отрыжку, она победно улыбнулась подруге и продолжила.— О том, чтобы продолжать получать жалованье у Ситтаса. Но разве тебя не заинтересовало предложение? Я имею в виду, что Феодора жутко богата. На ее фоне Ситтас кажется бедняком. Она в самом деле платила бы тебе гораздо больше. Гораздо.Ирина вытянула руку, схватилась на подлокотник и медленно встала. Попыталась сфокусировать взгляд, но у нее это не очень получалось. Поэтому удовлетворилась яркой победной улыбкой.— Ты на самом деле меня не понимаешь, дорогая подруга. По крайней мере в… этом деле. Вы с Феодорой обе росли в бедности. Деньги для вас кое-что значат. Я же росла в богатой семье…Она величественно взмахнула рукой. Очень величественно, даже слишком. Потеряла равновесие и грохнулась на колени. Затем рассмеялась и, смеясь, забралась назад на ложе. Затем гордо подняла голову и продемонстрировала сомневающейся Вселенной, что не потеряла мысль.— …и поэтому воспринимаю деньги, как должное. На самом деле… — она попыталась не рыгнуть, лицо приняло мрачное выражение. Ирина жестоко боролась, чтобы не показать, насколько пьяна. — Дело в том, что я не трачу даже половину жалованья, которое мне платит Ситтас. — Она снова подавила желание рыгнуть — устроила короткую борьбу с собственным организмом, правда безнадежную. — Лично, я имею в виду. На себя. Мне эти деньги не нужны.Ирина победно завершила мысль, затем рухнула на ложе и туманным взором уставилась на великолепные гобелены на противоположной стене. Она была не в состоянии рассмотреть детали рисунка, но знала: это — великолепная работа. Невероятная.Как часто случается в такие моменты, радость от победы перешла в пьяные слезы.— Для меня имеет значение то, что сама римская императрица хочет видеть меня начальницей своей шпионской сети. — Ирина икнула. — Это тешит мое тщеславие. Очень сильно тешит. Но это также означает, что теперь у меня есть доступ к императорской казне. Казне!Она сделала круговое движение пальцем, как бы охватывая всю усадьбу.— Ты только посмотри на это! Это, черт побери, — просто наблюдательный пост, ради всего святого!Ирина радостно улыбнулась подруге, радостно посмотрела на гобелен, прыгнула на ноги и развела руки в стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Это несправедливо, Феодора, — тихо заметила Антонина — Может быть шлюхи из Антиохии. Любая уважающая себя египетская шлюха подняла бы цену до солида. Золотая римская монета, имела массу 4, 55 г .
Феодора хрипло рассмеялась. Потом склонилась вперед и положила руки на колени.— Мне нужно, чтобы ты, Ирина, стала начальницей моей шпионской сети.Она правильно поняла колебания, отразившиеся на лице Ирины Феодора небрежно махнула рукой, словно отмахиваясь от проблемы.— Я решу этот вопрос с Ситтасом. Ему не требуются твои услуги в той мере, как мне. Мне они в два раза нужнее. Я буду платить больше. Он богат, но я все равно богаче. И, в отличие от Ситтаса, я не жадная.Ирина рассмеялась, обводя глазами роскошно обставленную комнату.— Определенно нет!Когда Ирина обратилась к Феодоре неделю назад, представила обвинения против Нарсеса и описала свой план по поимке его в капкан во время очередного собрания предателей, именно императрица купила этот дом, чтобы сделать его их штабом. Купила. Огромную, роскошно обставленную усадьбу. Просто взяла и купила. Как матрона покупает фрукты у лавочника.Начальница шпионской сети покачала головой.— В этом нет необходимости, Феодора. Я могу служить тебе, одновременно получая жалованье у Ситтаса. И даже лучше, если все останется так, как есть. Чем меньше людей знает о наших отношениях, тем лучше. Путь денег проследить проще простого. Если платить мне будешь ты, даже тайно, кто-то все равно сможет до этого докопаться.— То же самое относится и к твоей службе Ситтасу, — возразила императрица. — И даже в большей степени. Я уверена, что у меня приняты большие меры безопасности.Ирина пожала плечами.— И что? Пусть наши враги выяснят, что я являюсь начальницей шпионской сети Ситтаса. В любом случае я уверена, что они это уже и так знают. Хорошо. Отлично. Пусть так и думают. Их не беспокоит Ситтас. Это просто толстый полководец, которому страшно не нравится служба при дворе в Константинополе. Сидит далеко отсюда, в Сирии. Определенно знает свое дело, но ленив и не амбициозен.Феодора в задумчивости провела рукой по изысканной прическе. Почти сразу же ее пальцы запутались в невероятном строении. Внезапно она с силой запустила пальцы в волосы и распустила их. Длинные черные пряди упали ей на плечи. Ее волосы, которые теперь можно было по-настоящему рассмотреть, оказались на самом деле красивыми.— Боже, мне так давно хотелось это сделать!Женщины снова рассмеялись. Но это был лишь краткий миг веселья.— Ты права, — кивнула Феодора. — Каким бы ни был их заговор, не похоже, что они нацелены на армию. Как я заметила, никто из военных не присутствовал на сегодняшнем совещании.— Нет. Я практически уверена, что они задействовали нескольких военных, но немногих. Единственный, кто имеет какое-то значение, — это Агидий, командующий армией Вифинии. Вифиния — область на северо-западе Малой Азии. После 184 года до н. э. оказалась в сфере римского влияния.
Не уверена, но думаю он — один из них. Хотя и занимает подчиненное положение, не один из руководителей.Феодора нахмурилась.— Мне никогда не нравился этот сальный ублюдок. Боже, у моего мужа — самый отвратительный вкус в выборе полководцев!Она повернулась к Антонине и извинилась.— Конечно, не считая Велисария. И Ситтаса.Императрица снова запустила пальцы в волосы, еще больше их взлохматив. Было очевидно чувственное удовольствие, которое она от этого получала, но оно не отвлекло ее от темы.— Тебе это не кажется странным, Ирина? Отсутствие внимания к армии? Все остальные предательские заговоры, которые я помню, ставили военных на первый план. По очевидным причинам.— На самом деле это с их стороны хитрый шаг. Они знают, что подозрения Юстиниана всегда будут сконцентрированы на армии. Поэтому держатся от нее подальше, по мере возможности, и рассыпают яд в темных уголках.— Я все равно не понимаю, — голос Феодоры звучал глухо от раздражения. — Я понимаю, что ты имеешь в виду, но… что из того? Какая польза планировать предательство, если ты не сможешь привести план в исполнение, когда час пробьет? А для этого требуются военные. Гораздо большие силы, чем армия Вифинии. Сколько людей в этой армии? Тысяч десять? Самое большее?— Восемь, — ответила Ирина. — Недостаточно, чтобы захватить власть, но достаточно, чтобы нейтрализовать преданные подразделения. В особенности, если большинство решит остаться в стороне, пока не осядет пыль. Что, к несчастью, делают многие подразделения во время переворотов.Начальница шпионской сети хотела добавить что-то еще, но замолчала. Быстро взглянула на Антонину.Феодора не упустила этого.— Вы двое что-то знаете, — объявила она.Молчание.— Скажите, — это был голос императрицы, а не женщины Феодоры.Ирина просительно посмотрела на Антонину. Антонина вздохнула.— Я расскажу все, Феодора. Сегодня вечером. Но ты не поверишь.— Расскажи.
Когда Феодора покидала усадьбу, Ирина с Антониной проводили императрицу до паланкина, поджидающего во дворе. Феодора забралась в паланкин, потом склонилась к женщинам и прошептала:— Ты была права, Антонина. Я НЕ верю этому! Это абсурдно! У Велисария есть Талисман Бога? Посланец будущего?Антонина пожала плечами.— Ты так же не поверила Ирине, когда она сообщила тебе про Нарсеса. Но тем не менее ты приехала сюда, чтобы убедиться самой.Две старые подруги уставились друг на друга. Императрица отвернулась первая.— Нет, не поверила. И да, приехала.Она откинулась на плюшевые подушки. Антонина с трудом различала лицо Феодоры в темном закрытом паланкине, но не могла не заметить гримасу.— Ненавижу путешествия, — проворчала императрица.Вздох.— Да, Антонина. Я приеду. Я приеду в Дарас и посмотрю сама. Этим летом.Еще один вздох.— Ненавижу Сирию летом.Очень тяжелый, королевский вздох.— А теперь, подумав, я ненавижу Сирию в любое время года.
После того, как ворота закрылись за паланкином, Антонина и Ирина какое-то время оставались во дворе, наслаждаясь ясным ночным небом.— Мне любопытно кое-что узнать, Антонина, — заговорила Ирина.— Да?— На самом деле я не совсем понимаю. Ну, давай просто скажем, что меня удивило то, как тяжело Феодора восприняла предательство Нарсеса. Я знала, что он — один из ее ближайших советников, но…— Он был гораздо больше, чем советник, Ирина, — ответила. Антонина и грустно покачала головой. — Гораздо, гораздо больше.Маленькая египтянка посмотрела вверх на подругу-гречанку.— Я уверена, ты слышала все рассказы о прошлом Феодоры, не так ли?Ирина пожала плечами.— Конечно. Не могу сказать, что обращала на них особое внимание. Люди всегда быстро…Антонина покачала головой.— Дело в том, что они по большей части правдивы. По крайней мере в том, что, как говорят, она делала.Антонина отвернулась и сжала челюсти перед тем, как добавить.— А врут они о сути. В молодости Феодора была великой шлюхой, более великой ты не найдешь. Но она никогда не была распутной. — Она усмехнулась. — На самом деле это звучит иронично. Когда люди с широкими взглядами, уважаемые, правильные, сравнивают ее и меня, они готовы сомневаться насчет меня. Да, до встречи с Велисарием я продавала свои услуги за деньги. Но только тщательно выбранным мужчинам и немногим. В то время как Феодора…Затем Антонина заговорила резко:— Если все-таки сравнивать, то все как раз наоборот. Я делала то, что делала, по собственному выбору. Обрати внимание: особого выбора у меня не было — я родилась в бедной семье, фактически на улице в Александрии. Мать моя была шлюхой, отец — возничим на колеснице. Но… я не могу, если быть полностью откровенной, заявлять, что меня кто-то насильно отправил заниматься тем, чем я занималась.Она сделала глубокий вдох, затем посмотрела подруге прямо в глаза. Ирина поморщилась.— Пожалуй, я не хочу услышать, что за этим последует, — призналась Ирина.— Ты сама спросила. Феодоре никогда не нравилось быть шлюхой и ей никогда не предоставлялось выбора. Ее отец — свинья! — изнасиловал ее, когда ей только исполнилось девять лет, и продолжал насиловать, пока в двенадцать лет не продал ее сутенеру. А сутенер оказался еще хуже. Этот вонючий…Антонина резко замолчала и рубанула рукой воздух.— Неважно. Это одна блевотина. — Она сделала еще один глубокий вдох, потом выдохнула воздух. — Дело в том, Ирина, что Нарсес ближе всего подошел к образу отца, которого у этой женщины по-настоящему-то и не было. Когда они впервые встретились, Феодора была просто бедной амбициозной молодой женщиной, помогающей своему бедному амбициозному молодому любовнику пробираться наверх. Нарсес взял ее под крылышко и помогал ей в пути. Иногда деньгами, в другие разы — тайными сведениями, потом знакомил с нужными людьми. Но по большей части он помогал ей, как отец помогает дочери. Как хороший отец помогает дочери. Он просто… учил ее.Антонина замолчала на мгновение.— Я уверена, что он… — заговорила Ирина.Антонина покачала головой.— Нет. Нет. Ну, это уж слишком. Да, человек, подобный Нарсесу, всегда ждет свой шанс. Хочет получить крупный выигрыш. Но тут дело было по-другому, Ирина. Поверь мне, Нарсес очень умен, но он не всемогущий Бог. И только сам Господь в те дни мог знать, что Феодора когда-нибудь станет императрицей Римской империи. Ни она, ни Юстиниан тогда не знали этого. Даже не думали об этом.Антонина взяла Ирину под руку и медленно повела ее со двора.— Нет, я думаю… что в своем роде Нарсес смотрел на Феодору как на ребенка, которого у него никогда не было. Не могло быть. Поэтому все детское доверие, которое осталось в девочке, которая не верила ни одному мужчине, она отдала пожилому евнуху. А отцовская забота человека, который не мог иметь детей, направлялась на молодую шлюху.Антонина замолчала, пытаясь не расплакаться. Тупо уставилась в небо.— Боже, я так надеялась, что Нарсеса не будет на этом совещании, — прошептала она. — Я так надеялась, что ты, Ирина, ошиблась, хотя и знала, что не ошиблась. — Теперь слезы полились градом — Феодора от этого никогда не оправится.— Ты не права, — возразила Ирина. — У нее все еще есть Юстиниан.Антонина покачала головой.— Нет, Ирина. Это не одно и то же. Феодора любит Юстиниана, но она никогда ему не доверяла. Не так, как она доверяла Нарсесу.Антонина вытерла глаза, снова взяла Ирину под руку и вывела со двора. Теперь она шла быстрым шагом. В десяти футах от двери заговорила вновь:— Феодора крепче стали и гордится тем, что не повторяет ошибок. Она никогда не поверит ни одному другому мужчине. Неважно, кто он. Никогда. — Боже, бедная женщина, — грустно сказала Ирина в пяти футах от двери.У самой двери Антонина остановилась. Повернулась к подруге и прямо посмотрела на нее. Теперь в ее красивых зеленых глазах не осталось и следа печали. Просто пустота.— Бедная женщина? — переспросила она. — Никогда так не думай, Ирина. Если можешь, полюби Феодору. Но даже не думай когда-либо ее жалеть. — Теперь ее взгляд напоминал взгляд гадюки. — Если рассказ об ее отце и сутенере вызывал у тебя тошноту, то когда-нибудь я расскажу тебе, что с ними сталось. После того как Феодора взошла на трон.Ирина почувствовала, как у нее перехватило дыхание.— Что бы ты ни делала в этом мире, Ирина, никогда не пересекай дорогу этой бедной женщине. Лучше спустись в ад и плюнь в лицо Сатане.Антонина уставилась в дверной проем.— Бедная женщина! — бросила она через плечо, словно эти слова прошипела змея.
Два часа спустя, после нескольких бутылок вина Антонина опустила голову на подлокотник и заговорила:— Мне тоже любопытно кое-что узнать, Ирина.Говорила она медленно, осторожно и четко произносила каждое слово, что означало: настало время — но ненадолго, совсем ненадолго — поговорить о серьезных вещах. Прервать ради них другое серьезное занятие — пьянку до потери пульса.— Спрашивай что хочешь! — приказала начальница шпионской сети со своего ложа, величественно взмахнув рукой. Полупустая бутылка в совершающей жест руке несколько ослабила его величественность. Как и отрыжка, которая последовала за ним.Антонина улыбнулась, затем попыталась сконцентрироваться на мысли.— Все, что ты сказала… — ее собственный величественный жест потерял величественность в воздухе. — Там, сегодня вечером, раньше… имело смысл.Антонине удалось сдержать собственную отрыжку, она победно улыбнулась подруге и продолжила.— О том, чтобы продолжать получать жалованье у Ситтаса. Но разве тебя не заинтересовало предложение? Я имею в виду, что Феодора жутко богата. На ее фоне Ситтас кажется бедняком. Она в самом деле платила бы тебе гораздо больше. Гораздо.Ирина вытянула руку, схватилась на подлокотник и медленно встала. Попыталась сфокусировать взгляд, но у нее это не очень получалось. Поэтому удовлетворилась яркой победной улыбкой.— Ты на самом деле меня не понимаешь, дорогая подруга. По крайней мере в… этом деле. Вы с Феодорой обе росли в бедности. Деньги для вас кое-что значат. Я же росла в богатой семье…Она величественно взмахнула рукой. Очень величественно, даже слишком. Потеряла равновесие и грохнулась на колени. Затем рассмеялась и, смеясь, забралась назад на ложе. Затем гордо подняла голову и продемонстрировала сомневающейся Вселенной, что не потеряла мысль.— …и поэтому воспринимаю деньги, как должное. На самом деле… — она попыталась не рыгнуть, лицо приняло мрачное выражение. Ирина жестоко боролась, чтобы не показать, насколько пьяна. — Дело в том, что я не трачу даже половину жалованья, которое мне платит Ситтас. — Она снова подавила желание рыгнуть — устроила короткую борьбу с собственным организмом, правда безнадежную. — Лично, я имею в виду. На себя. Мне эти деньги не нужны.Ирина победно завершила мысль, затем рухнула на ложе и туманным взором уставилась на великолепные гобелены на противоположной стене. Она была не в состоянии рассмотреть детали рисунка, но знала: это — великолепная работа. Невероятная.Как часто случается в такие моменты, радость от победы перешла в пьяные слезы.— Для меня имеет значение то, что сама римская императрица хочет видеть меня начальницей своей шпионской сети. — Ирина икнула. — Это тешит мое тщеславие. Очень сильно тешит. Но это также означает, что теперь у меня есть доступ к императорской казне. Казне!Она сделала круговое движение пальцем, как бы охватывая всю усадьбу.— Ты только посмотри на это! Это, черт побери, — просто наблюдательный пост, ради всего святого!Ирина радостно улыбнулась подруге, радостно посмотрела на гобелен, прыгнула на ноги и развела руки в стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49