— Смотри! — укоризненно кивнул на тарелку. — Я даже потерял аппетит.Антонина улыбнулась, глядя на упитанного епископа. Несмотря на то, что Антоний Александрийский несомненно жил просто и скромно, его никто никогда не мог назвать аскетом. По крайней мере в том, что касалось приема пищи.Она пожала плечами.— Может быть, да. Однако уверяю тебя, Антоний, малва сейчас не принесут мне зла. Ни в коем случае. Я — их гордость и радость. Они во мне души не чают.Епископ упрямо уставился на не съеденный завтрак. Антонина вздохнула.— Неужели ты не можешь понять, Антоний? После того как Аджатасутра «поймал меня в капкан» — и какой это был капкан! — ведь целых два дьякона слышали, как я призывала к смерти Юстиниана! — малва держат меня в тисках. Как они это видят. Они попытаются выжать из меня все, что возможно. Перед моим отъездом из Константинополя они вытянули из меня все, что мне известно о внутренней политике ипподрома.Антонина на мгновение замолчала и скорчила гримасу.— Я до сих пор не знаю, почему их так заинтересовал этот вопрос. Матерь Божия, пока я росла, я только и слышала от отца о соперничестве на ипподроме. Этот из Голубых сделал это, а тот из Зеленых сделал то. Эти Голубые — просто клоуны, но следи внимательно за теми Зелеными.Она вскинула руки в отчаянии.— Мне даже пришлось расспросить нескольких старых приятелей отца — по крайней мере тех, кого удалось разыскать в. Константинополе, — чтобы мои знания о борьбе на ипподроме были свежими. Боже праведный, ну и жалкие бандиты!— Они были рады снова увидеть тебя? — спокойно спросил Антоний. — После стольких лет?Антонина выглядела удивленной. Затем улыбнулась, довольно весело.— Сказать по правде, они меня чуть ли не облизали. Местная девчонка выбилась в люди, а тут возвращается навестить старых друзей. Я даже не представляла, насколько Велисарий популярен в их кругах.Она пожала плечами.— Так что в конце концов мне удалось предоставить Балбану все детали о том, чем занимаются обитающие у ипподрома банды. И я до сих пор не знаю, зачем малва…— Интерес малва не случаен, Антонина, — перебил Антоний Александрийский. — И я не стал бы называть его странным. Этих головорезов в Константинополе — тысяч двадцать или тридцать. Потенциально — не такая уж незначительная военная сила.Антонина фыркнула.— Головорезы с ипподрома? Не дури, Антоний. О, конечно, они представляют достаточно серьезную угрозу в уличной драке. Но против катафрактов? Кроме того, они примерно в равном количестве разделены на Голубых и Зеленых. Скорее они будут сражаться друг с другом, чем выполнять то, что от них захотят малва.Епископ потер большой и указательный пальцы друг о друга. Древний жест означал одно: «деньги».Антонина вопросительно склонила голову.— И Ирина так думает. Но я считаю, что она переоценивает силу банд, даже если малва и удастся их объединить взятками. — Она покачала головой. — Достаточно об этом. По крайней мере сейчас малва требуют от меня каких-то разумных секретов. К тому времени, как я вернусь в. Константинополь через несколько месяцев, я должна представить им в деталях все данные о военных подразделениях на востоке. Всех подразделениях, не только здесь в Сирии, но также и в Палестине. И даже в Египте. — Антонина улыбнулась. — Или… — египтянка многозначительно замолчала.Антоний уставился на нее, все еще оставаясь серьезным Антонина перестала улыбаться.— Тебя волнует это «или», не так ли?Антоний глубоко вздохнул.— На самом деле нет. По крайней мере не очень.Он встал из-за стола и стал медленно прогуливаться из угла в угол.— Боюсь, ты не полностью понимаешь, чего я опасаюсь, Антонина. Я согласен с тобой насчет малва. По крайней мере на текущий момент они совсем не собираются приносить тебе какой-то вред.Антонина нахмурилась.— Тогда что?..Теперь пришел черед. Антония всплеснуть руками в отчаянии.— Неужели ты можешь быть так наивна? В этом заговоре участвуют не просто малва, женщина! В него также вовлечены римляне. И они преследуют свои, своекорыстные цели, причем достаточно часто эти цели противоречат целям других участников заговора.Он шагнул к столу, положил на него пухлые руки и склонился вперед.— Ты оказалась в эпицентре шторма, Антонина. Сама туда влезла. Между Сциллой и Харибдой — и множеством других монстров! — которые все точно так же строят заговоры против других конспираторов, как и против Римской империи. — Он снова выпрямился. — Ты, моя дорогая, не можешь знать, откуда придет удар. Совсем. Ты видишь только малва. И только то лицо, которое они тебе показывают.Антонина мрачно уставилась на него. Но не отводила глаз.— И что? Я понимаю, что ты хочешь сказать, Антоний. Но, я повторяю: и что?Она пожала плечами, и этого было достаточно, чтобы разбить сердце епископа. Так женщины плечами не пожимают, так делают ветераны.— Это война, Антоний. Ты предпринимаешь все возможное против врага, зная, что он намерен в полной мере ответить тебе тем же. Один из вас выигрывает, другой проигрывает. Обычно умирает.На лице появилась холодная улыбка.— Так говорит Велисарий, как, впрочем, и Маврикий. Я думаю, мой муж позаимствовал эти знания от него. Я имею в виду первый закон битвы. Любой план сражения летит к чертям собачьим, — прости меня за такие выражения, епископ, — как только появляется враг. Именно поэтому его и называют врагом.Антоний потрепал бороду. В жесте была усталость, но также и доля юмора.— Грубо, грубо, — пробормотал он. — В общем и целом грубовато сказано. Изысканные теологи выразили бы это по-другому. Против любой логичной доктрины выдвигаются возражения, как только на совет прибывают другие догматики. Именно поэтому их называют еретиками.Наконец он улыбнулся.— Очень хорошо, Антонина. В любом случае я не могу тебя остановить. Я предоставлю тебе всю помощь, какую могу.Он снова занял свое место. Затем, какое-то время просидев, уставившись в тарелку, он пододвинул ее к себе и принялся есть с обычным аппетитом.— Конечно, не особо смогу помочь в том, что касается военных вопросов и головорезов с ипподрома, — он весело взмахнул ножом. — С другой стороны, конспираторы из церкви — не сомневайся: их полно! — это совсем другое дело.Он проткнул два финика.— Глицерий из Халкедона и Георгий Барсимес, так?Финики исчезли как по волшебству. Антоний взялся за грушу.— Руфиний Намациан, епископ Равенны, — пробурчал он задумчиво, с полным ртом фруктов. — Хорошо их знаю.Последний кусок груши проскочил в горло, словно ребенок по пищеводу великана-людоеда.— Младенцы в лесу, — рыгнув, добавил он.
После того как на закате вернулись полководцы, Антонина с полчаса слушала их крики и ругань. Она решила, что потребуются такт и дипломатия. Но вначале требовалось дать им высказаться и немного выпустить пар. Затем она вынесла решение.— Конечно, они не станут жить в казармах. Сама мысль абсурдна. Эти люди не мобилизованы на военную службу. Они — добровольцы, они давно занимаются сельским хозяйством, у них есть семьи. Они в этих местах рано женятся и начинают заводить детей лет с пятнадцати. А девушки еще раньше.Полководцы злобно заворчали. Иоанн Родосский топнул ногой. Антонина с любопытством наблюдала за ними.— А что вы ожидали? Неужели вы думали, что эти люди бросят свои семьи только ради того, чтобы кидать для вас гранаты?Злобное ворчание прекратилось. Полководцы уставились друг на друга. Морской офицер чуть не упал. Антонина фыркнула.— Вы НЕ подумали.Она опять фыркнула.— Иногда я соглашаюсь с Феодорой. Мужчины…Ситтас гневно уставился на нее. В ярости он напоминал дикого кабана.— Ты, девушка, не думай тут издавать монаршие указы!— Я определенно собираюсь это делать, — нежным голоском ответила Антонина. — Разве ты забыл, что именно я плачу жалованье?Она склонила голову, глядя на Иоанна Родосского.— Ты закончил топать ногами?Морской офицер скорчил недовольную мину Антонина опустила руку вниз, вытащила мешок и шлепнула его на стол.— Нанимай рабочих, Иоанн. А еще лучше — плати самим крестьянам. Эти парни хорошо умеют работать руками. Они очень быстро построят хижины. Они будут счастливее, построив свои собственные дома.От двери послышался голос. Михаила:— Они также захотят часовню. Конечно, ничего особенного. Самую простую часовню.Полководцы, поставленные на место женщиной, направили свой гнев на монаха.Македонец уставился на них. Как только что насытившийся орел смотрит на пищащих мышей.Поединок характеров. Смешно. Глава 10
Каушамби Лето 530 года н. э.
С южного берега Джамны Велисарий смотрел на храм, поднимающийся у самого берега реки на противоположном берегу. Солнце клонилось к закату, и последние лучи освещали храм. Он словно купался в золоте. Велисарий находился слишком далеко, чтобы рассмотреть детали множества статуй, украшавших ведущие к храму ступени, но не мог не оценить красоту строения в целом.— Какой великолепный храм! — пробормотал он. Уголком глаза заметил, как Менандр неодобрительно поджал губы.Вначале он думал не обращать внимания на гримасу Менандра, но потом решил, что это — прекрасная возможность заняться образованием молодого катафракта.— В чем дело, Менандр? — спросил он, вопросительно приподнимая брови. — Мое восхищение языческими идолами оскорбляет тебя?Он произнес слова спокойным и приятным тоном, но Менандр покраснел от смущения.— Это не мое дело… — начал он, но Велисарий оборвал его.— Конечно, это твое дело, парень. Ты должен выполнять мои приказы, как любой подчиненный обязан выполнять приказы своего командира. Но ты не обязан соглашаться с моим мнением по вопросам теологии. Так что выкладывай, — Велисарий показал на храм. — Что ты о нем думаешь? Как ты можешь отрицать его красоту и великолепие?Менандр нахмурился. Выражение лица было задумчивым, но не неодобрительным. Однако парень не стал отвечать сразу же. Они с Велисарием спешились после того, как добрались до реки, чтобы выпить воды, а их лошади до сих пор утоляли жажду. Менандр медленно поглаживал шею лошади несколько секунд, потом начал говорить.— Я не могу отрицать, что это здание красиво сделано, полководец. Я просто хотел бы, чтобы оно предназначалось для другой цели.Велисарий пожал плечами.— Для какой? Для поклонения. Христу? Конечно, это было бы лучше. К сожалению, христианские миссионеры только начали проникать в Индию — Затем он добавил с иронической улыбкой — И, к сожалению, все они — несторианцы-еретики. Немногим лучше открытых язычников. По крайней мере, судя по словам большинства ортодоксальных священнослужители.Он повернулся и прямо посмотрел на Менандра.— А пока миллионы индусов ощупью в потемках ищут свой путь к Богу. Это доказательство, — он пальцем показал на храм. — Ты бы предпочел, чтобы они полностью игнорировали Бога? Или все-таки лучше так?Менандр нахмурился сильнее.— Нет, никто не должен игнорировать Бога, — тихо ответил он через какое-то время. — Я просто… — он колебался, вздохнул, пожал плечами. — Я много раз видел, как Дададжи молится в твоем шатре. И я не сомневаюсь в его искренности или его преданности. Я просто… — он снова пожал плечами, выражая таким образом фатальность принятия реальности.— Ты бы хотел, чтобы он молился христианскому богу?Менандр кивнул.Велисарий снова посмотрел на храм. Теперь он сам пожал плечами. Но пожал весело, выражая в большей степени удивление, чем смирение.— И я, Менандр, если уж говорить об этом. Но я не могу сказать, что не сплю из-за этого. Душа Дададжи чиста и правдива. Я не думаю, что Бог ее отвергнет, когда пробьет его час.Полководец посмотрел на запад. Солнце уже почти коснулось горизонта.— Нам лучше возвращаться, — сказал он — Я надеялся взглянуть на. Каушамби до заката, но вижу, что мы все еще в нескольких милях от пригородов.Они с Менандром сели на лошадей и поехали прочь от реки Менандр заговорил на пути в лагерь.— Я думал, что ты — православный, — глаза молодого человека казались задумчивыми. Затем, решив, что его заявление может быть понято неправильно, Менандр начал извиняться. Но полководец отмахнулся от извинений.— Да, я православный, — подтвердил он, затем хитро улыбнулся — Наверное. Меня так воспитывали, как и всех фракийцев. И я считал себя всегда православным.Он колебался.— Это трудно объяснить. Меня эти вещи не особо волнуют, Менандр. Моя жена, которую я люблю больше всех на свете, не православная. Ради моей репутации она не демонстрирует свою веру, но склоняется к монофизитам, как и большинство египтян. Мне что, верить, что она будет проклята и ее ждет вечный адский огонь?Велисарий посмотрел на Менандра. Молодой катафракт поморщился Менандр еще с большим восхищением относился к Антонине, чем большинство букеллариев.Велисарий покачал головой.— Думаю, нет. Христос, которому я поклоняюсь, не проклянет ее. И дело не только в ней, Менандр. Я — полководец и я вел в битву солдат, которые во что только ни верили, включая арианцев Течение в христианстве. Зачинатель — священник Арий (умер в 336 г н. э.) из Александрии. Ариане не принимали один из догматов официальной христианской церкви о единой сущности Бога-отца и Бога-сына.
, и видел, как они смело умирали. И держал их на руках, когда они умирали, слушая их последние молитвы. Этим людям было заранее предначертано проклятие? Думаю — нет.Он сжал челюсти.— Мое безразличие к вероисповеданию уходит гораздо глубже. Много лет назад, когда я впервые взял на себя командование, — мне тогда было восемнадцать лет, — я сражался против персидского военачальника по имени Варанес. Его войско было небольшим, как и мое, и наша схватка растянулась на несколько недель. Мы в равной мере использовали маневры, уловки, обманные шаги, как и непосредственно сражались. Он был великолепным полководцем и вымотал меня до предела.Велисарий сделал глубокий вдох.— Он также был честным и галантным противником. Как часто случается у персов. Один раз мне пришлось бросить троих моих людей. Они получили слишком тяжелые ранения, чтобы их перевозить, а Варанес поймал меня в такой капкан, из которого требовалось выбираться немедленно — или я потерпел бы поражение. Когда Варанес на них наткнулся, он проследил, чтобы о них позаботились.Велисарий отвернулся. На мгновение его лицо потеряло обычное спокойное выражение, но ненадолго, и Велисарий продолжил рассказ. Менандр слушал очень внимательно.— Я обнаружил это после того, как разбил Варанеса. В конце концов я сам поймал его в капкан и ворвался в его лагерь. Трое моих людей все еще находились там. Один за это время умер от ран, но это случилось не по вине персов. Двое других оставались в безопасности благодаря Варанесу. Сам Варанес был смертельно ранен, он получил ранение копьем в пах. Ему потребовалось несколько часов, чтобы умереть, и я провел с ним эти часы. Я пытался облегчить его участь как мог, но рана оказалась ужасной. Несмотря на жуткую агонию, Варанес хорошо держался. Он даже шутил со мной, и мы провели время, обсуждая среди всего прочего предыдущие недели сражения. По большей части он выигрывал, но я быстро учился. Он предсказал мне большое будущее.Велисарий замолчал на мгновение, направляя лошадь по сужающейся тропинке. Через несколько секунд они миновали последний ряд деревьев у реки. Теперь на более открытой местности полководец возобновил свой рассказ.— К тому времени, как Варанес наконец умер, спустилась ночь. Он относился к зороастрийцам, как и большинство персов, — тем, кто поклоняется огню. Он попросил меня развести для него костер, чтобы он мог умереть, глядя в лицо своего бога. Я это сделал, и с готовностью. Священник, по крайней мере большинство православных священников осудили бы меня за это. Несомненно, священнослужители объяснили бы мне, что зороастриец в любом случае вскоре получит достаточно огня в аду, поскольку будет проклят вечно. Но я не думал, что Варанеса ждет вечное проклятие. Я не думал так тогда. И не думаю сейчас.Наблюдавшего за полководцем Менандра поразила внезапная холодность во взгляде. Обычно карие глаза Велисария смотрели тепло, за исключением сражений. Да и даже во время сражений они не были холодными. Просто… спокойными, отстраненными от всего постороннего, наблюдательными.Однако обычное тепло вернулось через несколько секунд. Велисарий продолжал говорить задумчиво:— Один раз я попытался объяснить Рао тонкости триединства — так, как мог, — он махнул рукой. — Не в этом мире, а в моем видении.Менандр, которого поразила эта прежде глубоко личная история полководца, теперь был полностью очарован. Он знал о том видении, которое Велисарию показал кристалл, доставленный ему Михаилом Македонским и епископом Антонием Александрийским за год до отправления в Индию. Велисарий рассказал ему эту историю, как и другим римлянам и аксумитам во время совместного морского путешествия.Менандр бросил взгляд на грудь полководца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
После того как на закате вернулись полководцы, Антонина с полчаса слушала их крики и ругань. Она решила, что потребуются такт и дипломатия. Но вначале требовалось дать им высказаться и немного выпустить пар. Затем она вынесла решение.— Конечно, они не станут жить в казармах. Сама мысль абсурдна. Эти люди не мобилизованы на военную службу. Они — добровольцы, они давно занимаются сельским хозяйством, у них есть семьи. Они в этих местах рано женятся и начинают заводить детей лет с пятнадцати. А девушки еще раньше.Полководцы злобно заворчали. Иоанн Родосский топнул ногой. Антонина с любопытством наблюдала за ними.— А что вы ожидали? Неужели вы думали, что эти люди бросят свои семьи только ради того, чтобы кидать для вас гранаты?Злобное ворчание прекратилось. Полководцы уставились друг на друга. Морской офицер чуть не упал. Антонина фыркнула.— Вы НЕ подумали.Она опять фыркнула.— Иногда я соглашаюсь с Феодорой. Мужчины…Ситтас гневно уставился на нее. В ярости он напоминал дикого кабана.— Ты, девушка, не думай тут издавать монаршие указы!— Я определенно собираюсь это делать, — нежным голоском ответила Антонина. — Разве ты забыл, что именно я плачу жалованье?Она склонила голову, глядя на Иоанна Родосского.— Ты закончил топать ногами?Морской офицер скорчил недовольную мину Антонина опустила руку вниз, вытащила мешок и шлепнула его на стол.— Нанимай рабочих, Иоанн. А еще лучше — плати самим крестьянам. Эти парни хорошо умеют работать руками. Они очень быстро построят хижины. Они будут счастливее, построив свои собственные дома.От двери послышался голос. Михаила:— Они также захотят часовню. Конечно, ничего особенного. Самую простую часовню.Полководцы, поставленные на место женщиной, направили свой гнев на монаха.Македонец уставился на них. Как только что насытившийся орел смотрит на пищащих мышей.Поединок характеров. Смешно. Глава 10
Каушамби Лето 530 года н. э.
С южного берега Джамны Велисарий смотрел на храм, поднимающийся у самого берега реки на противоположном берегу. Солнце клонилось к закату, и последние лучи освещали храм. Он словно купался в золоте. Велисарий находился слишком далеко, чтобы рассмотреть детали множества статуй, украшавших ведущие к храму ступени, но не мог не оценить красоту строения в целом.— Какой великолепный храм! — пробормотал он. Уголком глаза заметил, как Менандр неодобрительно поджал губы.Вначале он думал не обращать внимания на гримасу Менандра, но потом решил, что это — прекрасная возможность заняться образованием молодого катафракта.— В чем дело, Менандр? — спросил он, вопросительно приподнимая брови. — Мое восхищение языческими идолами оскорбляет тебя?Он произнес слова спокойным и приятным тоном, но Менандр покраснел от смущения.— Это не мое дело… — начал он, но Велисарий оборвал его.— Конечно, это твое дело, парень. Ты должен выполнять мои приказы, как любой подчиненный обязан выполнять приказы своего командира. Но ты не обязан соглашаться с моим мнением по вопросам теологии. Так что выкладывай, — Велисарий показал на храм. — Что ты о нем думаешь? Как ты можешь отрицать его красоту и великолепие?Менандр нахмурился. Выражение лица было задумчивым, но не неодобрительным. Однако парень не стал отвечать сразу же. Они с Велисарием спешились после того, как добрались до реки, чтобы выпить воды, а их лошади до сих пор утоляли жажду. Менандр медленно поглаживал шею лошади несколько секунд, потом начал говорить.— Я не могу отрицать, что это здание красиво сделано, полководец. Я просто хотел бы, чтобы оно предназначалось для другой цели.Велисарий пожал плечами.— Для какой? Для поклонения. Христу? Конечно, это было бы лучше. К сожалению, христианские миссионеры только начали проникать в Индию — Затем он добавил с иронической улыбкой — И, к сожалению, все они — несторианцы-еретики. Немногим лучше открытых язычников. По крайней мере, судя по словам большинства ортодоксальных священнослужители.Он повернулся и прямо посмотрел на Менандра.— А пока миллионы индусов ощупью в потемках ищут свой путь к Богу. Это доказательство, — он пальцем показал на храм. — Ты бы предпочел, чтобы они полностью игнорировали Бога? Или все-таки лучше так?Менандр нахмурился сильнее.— Нет, никто не должен игнорировать Бога, — тихо ответил он через какое-то время. — Я просто… — он колебался, вздохнул, пожал плечами. — Я много раз видел, как Дададжи молится в твоем шатре. И я не сомневаюсь в его искренности или его преданности. Я просто… — он снова пожал плечами, выражая таким образом фатальность принятия реальности.— Ты бы хотел, чтобы он молился христианскому богу?Менандр кивнул.Велисарий снова посмотрел на храм. Теперь он сам пожал плечами. Но пожал весело, выражая в большей степени удивление, чем смирение.— И я, Менандр, если уж говорить об этом. Но я не могу сказать, что не сплю из-за этого. Душа Дададжи чиста и правдива. Я не думаю, что Бог ее отвергнет, когда пробьет его час.Полководец посмотрел на запад. Солнце уже почти коснулось горизонта.— Нам лучше возвращаться, — сказал он — Я надеялся взглянуть на. Каушамби до заката, но вижу, что мы все еще в нескольких милях от пригородов.Они с Менандром сели на лошадей и поехали прочь от реки Менандр заговорил на пути в лагерь.— Я думал, что ты — православный, — глаза молодого человека казались задумчивыми. Затем, решив, что его заявление может быть понято неправильно, Менандр начал извиняться. Но полководец отмахнулся от извинений.— Да, я православный, — подтвердил он, затем хитро улыбнулся — Наверное. Меня так воспитывали, как и всех фракийцев. И я считал себя всегда православным.Он колебался.— Это трудно объяснить. Меня эти вещи не особо волнуют, Менандр. Моя жена, которую я люблю больше всех на свете, не православная. Ради моей репутации она не демонстрирует свою веру, но склоняется к монофизитам, как и большинство египтян. Мне что, верить, что она будет проклята и ее ждет вечный адский огонь?Велисарий посмотрел на Менандра. Молодой катафракт поморщился Менандр еще с большим восхищением относился к Антонине, чем большинство букеллариев.Велисарий покачал головой.— Думаю, нет. Христос, которому я поклоняюсь, не проклянет ее. И дело не только в ней, Менандр. Я — полководец и я вел в битву солдат, которые во что только ни верили, включая арианцев Течение в христианстве. Зачинатель — священник Арий (умер в 336 г н. э.) из Александрии. Ариане не принимали один из догматов официальной христианской церкви о единой сущности Бога-отца и Бога-сына.
, и видел, как они смело умирали. И держал их на руках, когда они умирали, слушая их последние молитвы. Этим людям было заранее предначертано проклятие? Думаю — нет.Он сжал челюсти.— Мое безразличие к вероисповеданию уходит гораздо глубже. Много лет назад, когда я впервые взял на себя командование, — мне тогда было восемнадцать лет, — я сражался против персидского военачальника по имени Варанес. Его войско было небольшим, как и мое, и наша схватка растянулась на несколько недель. Мы в равной мере использовали маневры, уловки, обманные шаги, как и непосредственно сражались. Он был великолепным полководцем и вымотал меня до предела.Велисарий сделал глубокий вдох.— Он также был честным и галантным противником. Как часто случается у персов. Один раз мне пришлось бросить троих моих людей. Они получили слишком тяжелые ранения, чтобы их перевозить, а Варанес поймал меня в такой капкан, из которого требовалось выбираться немедленно — или я потерпел бы поражение. Когда Варанес на них наткнулся, он проследил, чтобы о них позаботились.Велисарий отвернулся. На мгновение его лицо потеряло обычное спокойное выражение, но ненадолго, и Велисарий продолжил рассказ. Менандр слушал очень внимательно.— Я обнаружил это после того, как разбил Варанеса. В конце концов я сам поймал его в капкан и ворвался в его лагерь. Трое моих людей все еще находились там. Один за это время умер от ран, но это случилось не по вине персов. Двое других оставались в безопасности благодаря Варанесу. Сам Варанес был смертельно ранен, он получил ранение копьем в пах. Ему потребовалось несколько часов, чтобы умереть, и я провел с ним эти часы. Я пытался облегчить его участь как мог, но рана оказалась ужасной. Несмотря на жуткую агонию, Варанес хорошо держался. Он даже шутил со мной, и мы провели время, обсуждая среди всего прочего предыдущие недели сражения. По большей части он выигрывал, но я быстро учился. Он предсказал мне большое будущее.Велисарий замолчал на мгновение, направляя лошадь по сужающейся тропинке. Через несколько секунд они миновали последний ряд деревьев у реки. Теперь на более открытой местности полководец возобновил свой рассказ.— К тому времени, как Варанес наконец умер, спустилась ночь. Он относился к зороастрийцам, как и большинство персов, — тем, кто поклоняется огню. Он попросил меня развести для него костер, чтобы он мог умереть, глядя в лицо своего бога. Я это сделал, и с готовностью. Священник, по крайней мере большинство православных священников осудили бы меня за это. Несомненно, священнослужители объяснили бы мне, что зороастриец в любом случае вскоре получит достаточно огня в аду, поскольку будет проклят вечно. Но я не думал, что Варанеса ждет вечное проклятие. Я не думал так тогда. И не думаю сейчас.Наблюдавшего за полководцем Менандра поразила внезапная холодность во взгляде. Обычно карие глаза Велисария смотрели тепло, за исключением сражений. Да и даже во время сражений они не были холодными. Просто… спокойными, отстраненными от всего постороннего, наблюдательными.Однако обычное тепло вернулось через несколько секунд. Велисарий продолжал говорить задумчиво:— Один раз я попытался объяснить Рао тонкости триединства — так, как мог, — он махнул рукой. — Не в этом мире, а в моем видении.Менандр, которого поразила эта прежде глубоко личная история полководца, теперь был полностью очарован. Он знал о том видении, которое Велисарию показал кристалл, доставленный ему Михаилом Македонским и епископом Антонием Александрийским за год до отправления в Индию. Велисарий рассказал ему эту историю, как и другим римлянам и аксумитам во время совместного морского путешествия.Менандр бросил взгляд на грудь полководца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49